Валерьянка.

— Дин, ты же знаешь, знаешь что тебе нельзя валерьянку. Зачем ты взял её, у нас что, других успокоительных нет? Старший Винчестер довольно помуркивает и потягивается, прогибаясь в спине как настоящая кошка. Сэм стыдливо отводит взгляд и смотрит на бутылек со своей валерьянкой. Когда-то в прошлом его. На него она определенно так не действует. Вздох со стороны он пытается игнорировать. Прожигающий спину взгляд — тоже. Это была маленькая слабость Дина, о которой знал только Сэм. Странную реакцию на валерьянку в любом виде трудно было объяснить, но это всегда было объектом для шуток. Хотя сейчас совсем несмешно. Брат выглядит чертовски обдолбанным. Чего только зрачки стоят, заполняющие почти всю радужку. И улыбка, как у придурка. Весьма милого и красивого придурка. — Сколько таблеток ты выпил? Дин пытается задуматься и вспомнить, но потом его губы снова растягиваются в довольной улыбке и он пожимает плечами, взъерошив волосы: — Я не знаю. Штуки три-четыре. У неё прикольный запах. Это прозвучало настолько жизнерадостно, что Сэм опять отвёл взгляд, а потом вздохнул. Будто маленький ребенок. Да, на брата так не действует даже большая порция алкоголя. Он устало ставит пузырек с таблетками на стол и подходит к лениво наблюдающему за ним брату, а тот призывно хлопает рукой по кровати прямо возле себя. А в голове бьётся мысль: «Котяра. Точно котяра». Сэм осторожно присаживается на краюшек постели, наблюдая за Дином из-под немного запутанной челки. Дин обиженно надувает губы, поняв замысел. Будь у Дина кошачий хвост, он точно бы недовольно замотал им из стороны в сторону, показывая свое возмущение. Сэм улыбается своим мыслям. — Что-то не так, Дин? — Ты сел слишком далеко. Ну да, конечно. Он сел слишком далеко. Ответ был ожидаем. Сэм не придвигается к Дину ближе, и старший делает это сам, потираясь щекой о напряжённое плечо. Довольное мурлыканье становится для Сэма шоком, спина напрягается, как у девственника перед первым разом. — Дин? — А? — Что это только что было? Глаза Дина широко распахиваются, а потом он придвигается ещё ближе, соприкасаясь ногой с ногами младшего. Тот застыл статуей, совсем не понимая, что ему делать. Куда деть руки? Оттолкнуть или прижать к себе? Но Дин делает все сам. Он громко-громко дышит, прижимаясь к Сэму и щупая того за коленку. А ещё облизывая свои вмиг пересохшие губы. — Дин. Младший загнанно дышит, жадно вдыхает запах шампуня и таблеток, вглядываясь в широкие зрачки напротив и отрывая от себя цепкие руки. — Ну не куксись, детка. Дин игриво подмигивает и наклоняет голову набок. Совсем как ребёнок. Сэм вздыхает и думает, что таблеток пять в Дине есть точно. И как с ним серьезно разговаривать? Да и что вообще делать, черт возьми? Дин забирается с ногами на свою незаправленную постель и притягивсет Сэма к себе. Тот виновато качает головой на все свои мысли и бездействие. Где вся его сила чтобы дать коту-Дину отпор? Тот прогибается в спине и кладёт прохладную руку на шею Сэма поглаживая её кончиками пальцев, а последний сглотнул вязкую слюну. Оглядывает внимательно, словно видя в первый раз какой-то экспонат в музее. Юрким языком проводит по его шее и поднимается вверх к самим губам. Оглаживает их, улыбается. И опять Сэм ничего не может с собой сделать, только поддаться ласке и приоткрыть губы, впуская язык внутрь, сплетаясь с ним в пьянящем поцелуе. Румянец на щеках братьев выглядит донельзя мило. Дин зарывается рукой в длинные, шелковистые волосы и оттягивсет голову брата назад, окончательно садясь тому на колени, а потом приближаясь к бёдрам. Сэм рвано выдыхает. — Дин, погоди, погоди! Ты же обдолбанный, ложись спать. Когда это помутнение пройдет, ты меня возненавидишь. Окончание фразы Сэм проиносит очень тихо, с непонятной грустью в голосе. Дин рассеянно пожимает плечами, обтянутыми тонкой фланелевой рубашкой, и прижимается к брату ещё сильнее, позволяя ощутить свое желание, запуская руки тому под футболку и проводя ими вверх-вниз, задевая бусинки сосков. Сэм кладёт руки ему на задницу и с силой сжал, прижимая к себе настолько сильно, насколько можно. Ощущать чужое возбуждение было крышесносно. — Твою дивизию, Дин. Нам правда надо остановиться. Ложись спать! В противовес своим словам Сэм руку с его задницы убирать и не думает. Только сжимает сильнее. — Заткнись ты уже, праведник чёртов, и возьми меня. Я не возненавижу тебя, клянусь, — шепчет Дин в красное от стыда и жара ухо, посылая мурашки по всему телу, продолжая тереться ширинкой о бедра брата, буквально оседлывать их. Он быстро срывает с себя вещи, но с джинсами выходит небольшая заминка, из-за которой он раздражённо рычит. Скоро слетели и джинсы с бельем, являя взору Сэма абсолютно развратного и откровенного Дина. Его брата. Это слишком даже для них. Но он тоже довольно быстро избавляется от вещей, под голодным взглядом оголяя новые, не виденные раньше Дином участки кожи. Все это, продолжая потираться носом о шею брата, вдыхая родной запах шампуня. Он лбом ткнулся в плечо Сэма, сильнее раздвигая ноги. Дин что-то мурлыкает себе под нос, тычась лбом везде, куда мог дотянуться, а потом берёт и неожиданно прикусывает Сэма за нос, из-за чего тот удивлённо ойкает. Это был призыв действовать дальше или остановиться? Ощущать брата настолько близко так странно, что Сэм не решается продвинуться дальше, всё также скользя шершавыми ладонями вниз и вверх по пояснице. Дин не выдерживает и берет инициативу в свои руки. Щедро капает смазку себе на руку, а потом размазывает её по члену брата, ощущая под пальцами каждую венку на напряжённой плоти. А потом без подготовки насаживается на него, громко вскрикивая и тяжело дыша. Адская боль перемешивается с наслаждением, и Дин медленно скользит вниз, сжимая руки на широких плечах. Сэм оставляет следы от пальцев на его коже, матерясь и закусывая губу, сдерживая порыв двигаться самому. - Чёрт.Осторожнее, ты себя порвёшь. Дин насаживается на него до конца, светлые волоски на загривке становятся дыбом от наслаждения, и Сэм снова представляет на голове Дина кошачьи серые уши, и мечущийся туда-сюда хвост. Глаза его закатываются, когда Дин начинает скользить все быстрее, задевая внутри себя какую-то горящую точку, не позволяя Сэму перехватить инициативу. Он ненасытно вылизывает его рот и кончает, сжимаясь вокруг члена брата, а потом забирает Сэма в волны оргазма с собой. Фейерверк под веками прекращается, а по телу разливается приятная истома. Слишком быстро, слишком мало и жадно. Они устало валятся друг на друга, потные и довольные, Дин снова мурчит, потираясь щекой о широкую и влажную грудь младшего. К этому можно привыкнуть. — Не возненавижу, — шепчет Дин Сэму на ухо, влюбленно оглядывая родное лицо. И Сэм ему верит. Частично. Ведь Дин не в адеквате, он может сказать всё. И от этого на языке разливается горечь, вместе с усталостью проникая в мозг.