К тебе

Атсуму был путешественником. А еще он был мечтателем с яркой улыбкой и тысячами километрами за спиной. Под его ногами рассыпчатый белый песок, лесная грязь, мелкие камни и тропы миллионов дорог. Мия гонится за свежим воздухом, за непроглядными морями и такими же ярчайшими улыбками тех, кого встречает на пути. Атсуму гонится за своей мечтой обойти планету Земля, совершить кругосветку, обойти каждый город и встретить в одном из них его. Человека, что прижмет к своей груди, будет умолять остаться и встретит на пороге дома с первыми лучами солнца следующей весны. Возможно, он хочет слишком многого, ведь невозможно отдать всю любовь взамен на пару месяцев рядом. Ему просто нужно увидеть закат последнего дня зимы. — Ты уверен, что хочешь именно этого? — спросил его тогда перед отъездом Осаму, скрещивая руки на груди и смотря с толикой злости. Конечно он злился, потому что его родной брат покидал место, в котором жил всю жизнь и не намеревался возвращаться обратно, как к себе домой. И младший Мия, как бы не говорил о своем брате много всяких шуточных гадостей — переживал. И отпускать не хотел, уверенный в том, что у Атсуму это все перегорит постепенно, он останется и забудет про приключения. — Саму, ты такой эгоист. — улыбнулся ему блондин и похлопал по плечу. — Это я эгоист? Ты бросаешь свою семью и ради чего? — подрывается Осаму и сжимает крепкие плечи брата, пронзительно смотря прямо в глаза. — Я вас не бросаю. Просто мечта в моем сердце зовет туда. Туда — это весь необъятный мир, который ему предстоит посмотреть и изучить. У Атсуму совершенно нет плана действий, он просто идет куда смотрят глаза, куда указывают дорожные знаки и где, как говорят местные разных стран, — красиво. Его даже можно назвать скитальщиком, одиноким, но вдохновленным. Деньги ему регулярно высылал брат и даже в немалых количествах. Старший Мия это не приветствовал, но отказываться не имело смысла. Все равно блондин подрабатывал почти в каждой стране, где побывал. Учителем английского, курьером, рассказывал о культуре Японии, в которой родился и вырос. Но главным было то, что Атсуму нравилось путешествовать и этого отнять никто не может. В первый день весны он оказывается на Алтае. Россия удивительная и невероятно красивая страна и он ни разу не пожалел, что приехал сюда. Во многих странах он видел горы, реки, замечательную природу, но такую… Атсуму готов отдать все, лишь бы пережить этот восторг снова. В одной относительно цивилизованной деревушке он совершил остановку, поблагодарив своего попутчика, который довез его до насленного пункта. Местные люди сначала оглядывались, мол, что ты такое и зачем ты тут вообще оказался. В конце концов, приветливо махая и лучезарно улыбаясь, Мия в тот день подошел к одному мужчине и заговорил. — Вы разговариваете по-английски? — Че. Конечно же он не разговаривал, скорее всего не понял ни одного слова. Атсуму разочарованно вздохнул, выговаривая уже заученную на русском фразу, что он иностранец и путешественник. — А, иностранец. Сана, у нас тут какой-то китаец! Зови скорее Шое! — мужчина крикнул какой-то женщине, та кивнула и убежала за оградку своего дома, оставляя смешную корову с колокольчиком непривязанной. Атсуму ничего не понимал, но наслаждался окружающей его природой, зеленой травкой под ногами и прекрасным голубым небом над головой. А потом он увидел его. Рыжие. Волосы, огненно-рыжие, такие невероятные. Атсуму загляделся на них, оторваться никак не может. За свои двадцать шесть лет он таких прекрасных волос, действительно огненных, или словно мандрин — не видел. — Вы говорите на английском? — спрашивает подошедший мальчик, по виду которому лет пятнадцать, может чуть старше, смотрит заинтересованно, изучает. — А, да. — отвечает Атсуму и не успевает сообразить, когда его берут под руку и ведут, тараторя что-то, смешивая два языка вместе. Впрочем, он не очень-то против. У Шое очень красивые, непохожие ни на чьи другие глаза. В них пляшут Алтайские реки и сплетаются в венок цветы. Парень, чью улыбку он смог полюбить — нежна, как первый апрельский цветок. Он сродне звезде, мерцающей на черном небе и утопающей в искрах солнечного света. Хината слишком невероятный, чтобы не любить его. Он показал ему жизнь, которой живет. Показал красоту Российских пейзажей и показал, какого это — влюбляться. Не хотеть от кого-то уезжать, не отлипать от разглядывания чужих глаз минутами, хотеть касаться и целовать щеки. В деревне Шое оказался единственным, кто говорил на иностранных языках, попутно изучал немецкий, а после приезда Мии захотел в совершенстве владеть японским, но практиковаться ему особо не с кем. Атсуму прижимает мальчика к себе, которому, оказывается, скоро уже восемнадцать и он уже «совсем большой!». Шое приводит его на гору, обзорную точку, с которой можно разглядеть всю деревню и даже больше. Где дует холодный ветер и казалось бы, можно дотянуться до солнца. Атсуму целует его, аккуратно проводит языком по зубам, прижимает к телу своими руками, трется носом об щеку, пока рыжий пытается отдышаться и понимает, что очень, очень не хочет уезжать. — Я не хочу тебя терять. — шепчет Шое, вжимаясь носом в теплую грудь и оставляя ленивый поцелуй на одежде. — Что для тебя дом? — отстраняется от него Атсуму, указывая рукой на бескрайние просторы, вид, что открывается с вершины. — Мое сокровище. — сжимает его ладонь Хината и улыбается. — Сокровище? Что ты имеешь ввиду? — никак не унимается блондин, переводя на мальчика взгляд, вновь любуюясь его волосами и лучезарной улыбкой. — Просто быть живым, смотреть, как солнце поднимается над блистающими снежными холмами, — это же величайшее сокровище. У Хинаты был дом. Было место, где его любят, где он хочет жить. И это было его самым драгоценным сокровищем. Холодные реки, зеленая трава и малиновые закаты, на которые Шое так обожал подолгу смотреть. А еще у него был Атсуму, которому уже нужно было идти дальше. — И ты не собираешься его покидать, верно? — шепчет он рыжему в губы и зацеловывает веснушки на щеках. — Пока не планирую. — грустно усмехается Шое, понимая, что Мие уже нужно уезжать. Они влюбились друг в друга. В теплые улыбки и объятия, в совместные завтраки и купания в речке. Атсуму нравится когда Хината подкрадывается сзади и пугает, учит готовить русские блюда, новым словам и поглаживает костяшки пальцев. Блондин на два дня уезжает в другой населенный пункт, покупает Шое телефон, не новый, но и не самый старый. Вбивает свои контакты, по-быстро обучает как пользоваться тем или иным приложением, которых на старом телефоне у русского не было, а потом обнимает крепко-крепко, вдыхая запах молока и гречневой каши. Шое такой… удивительный и от него уезжать совсем не хочется. Но Атсуму покидает его на целый год. Их последние объятия остаются лишь воспоминанием. Желанным и трепетным, у самого сердца, согревающим его. Хината влюбленно рассматривает фотографии, которые присылает Мия и душу колотит от того, что тот не рядом. Шое сам сделал свой выбор, но от чего-то саднило под ребрами и никак не отпускало. Расстояние убивало, а чувства, которые вспыхнули ярким огнем — так и не потухали. Мия думал, что перегорит со временем, вот только та самая первая искра, копна рыжих волос и наивный, чуточку детский смех вновь напоминали о том, почему у Атсуму каждый раз болят ноги. Потому что хочется обернуться назад и вернуться туда. Туда — это где любящее сердце. Где каждая улыбка предназначена только тебе, где каждый холм напоминает о вечерних поцелуях и где одного взгляда хватило, чтобы оставить человеку свое быстро стучащее сердце. Атсуму возвращается певчим жаворонком, вдыхает запах гречи и топленого молока. Хината зацеловывает его губы, хватается за ту самую ниточку момента, когда радость встречи разгорается все сильней. Атсуму был путешественником. А еще он был мечтателем с яркой улыбкой и тысячами километрами за спиной. Хината был мальчиком с необъятной душой. А еще он был всецело влюбленным в одного путешественника. — Я так много всего увидел… — Мия сжимает Шое руки и улыбается. — Все то, что я обошел… Я понял. Первый день весны встречает ярким рассветом. — Все эти дороги вели меня к тебе.