Песнь плача

  Звук упавшего зонтика заглушил настойчивый шум дождя: Хару не сдержала порыва, почувствовала что-то особенное в настроении Айи. Показалось, был шанс! Один-единственный. Последний… Вкус неосторожного поцелуя сливался с каплями неустанного дождя. Хару немного отстранилась, глядя с ожиданием и замершей надеждой. Прочла лишь замешательство. Не могла понять, скрывалось ли за ним отвращение. Боялась. А Ая не знала, что сказать. Как сказать. Еле заметно мотнув головой, прижала к себе Хару, успокаивающе гладя по голове. Потому что знала, что Хару будет плакать, что ей будет очень горько. — Прости, я не… — слова застревали в неуверенности. — Я знаю. Знаю, — уткнулась Хару в плечо носом. Она всё понимала. Видела, сколько тепла было между дражайшей Аей и Джином. Нормальные отношения, светлое будущее — она не в праве была этого отнимать. А порыв? Очередная глупость, коих она была полна.

* * *

Хару не понимала, проснулась она или нет: время давно остановилось. Ещё задолго до изоляции. Чувствовала себя пустотой, обтекаемой внешней жизнью. Ничего не имело значения. Ускользало даже последнее желание завершить «домашнее задание», данное когда-то Аей. Шелест листьев на ветру напомнил звук дождя — Хару словно вернулась в то мгновение, широко распахивая глаза. Однако увидела не Аю… — Поешь хоть немного. Джин сел рядом, ставя на пол плотный бумажный пакет: передавать в руки было бессмысленно. Уже четвёртый день он приносил ей еду. Нехотя Хару села. Брать пакет не спешила, отрешённо глядя вдаль. Джин смотрел туда же, думая схожие мысли. Оба тосковали по одному человеку. Оба не ведали жизнь без него. — Однажды я её поцеловала, — спрятала Хару слова в шорохе пакета, но Джин всё равно её услышал. — Знаю, — спокойно ответил он, вызвав редкую живую эмоцию на лице Хару, удивление. — Она рассказала тебе? — Нет. Джин видел сам. Дождь был таким сильным. Ая задерживалась, потому Джин решил встретить возлюбленную, заодно защитить её от тоскливой погоды. Тогда он промок не меньше девушек, опустив зонт, поняв всё. Ни Ая, ни Джин никогда не поднимали эту тему, но он чувствовал, как менялась Ая, стоило речи зайти о Хару. Выражение лица, взгляд, даже тембр голоса. Однако она оставалась ему верна. Держала ли её мораль и общественные нормы? Вряд ли, иначе бы не стала рок-музыкантом. Тогда что? Любила его сильнее? Немного сильнее… — Быть может, будь у нас больше времени, мы смогли бы втроём… — осёкся Джин, вспомнив, что Хару он так и не решился сказать правду об исчезновении Айи. Однако ему всё равно не удалось бы договорить. — Не смогли бы! — резко прервала Хару, вставая. Ей хотелось убежать. Бежать без оглядки. От Джина. От себя. От жизни… — Ая не заинтересована во мне, — опустила голову, рукой вцепляясь в собственное плечо. — Не так, — устало выдохнула она, неспешно уходя. — Ты неправа, — также неспешно провожая её взглядом, неслышно произнёс Джин. — Ая была тобой очень заинтересована. Почему, думаешь, я ревновал? Даже услышь его, Хару не восприняла бы всерьёз, посчитала бы сладкой ложью. Она корила себя за всё. За Аю, за изоляцию, за смерти множества людей. Она не имела право даже на толику надежды, оттого и кусок в горло не лез: отдала пакет какой-то беспомощной старушке. Лёгким следом по сердцу прокатилось сожаление о незавершённом задании, невыполненном последнем желании Айи, как выходило. Но ноша была слишком тяжела, чтобы Хару могла её вынести в одиночку. Без Айи… Мир превратился в Ад, всюду шныряли демоны. Она превратила этот любимый Аей мир в Ад… Погас в душе последний луч света.