Больше ни слова о тебе

      Я увидела тебя, показавшуюся из-за угла собственного дома. Будет ложью сказать то, что моё нахождение здесь — чистая случайность. С самого первого дня приезда моя голова не упускала ни одного шанса прокрутить мысль о тебе. Оставалось лишь отгонять другую идею — кружить по этой привычной дороге жуткое количество раз. Но я не смогла.       Ты, верно, замечаешь меня не сразу. Либо потому что не ожидаешь увидеть здесь. Или попросту не хочешь. Сейчас я сильна в ненужных обвинениях. Мне просто почему-то невероятно больно.       Разговор начинается с того, что ты снова ругаешь меня за отсутствие шапки, как уже в далёком 9-м классе. Увидела, проходя рядом после отсиженных уроков, и бросила фразу: «Смирнова, тебя шапку носить не научили?». В ответ ты, конечно же, получила лишь детский смешок и порцию смущения. Уже сейчас я понимаю, что тогда, возможно, это было попыткой позаботиться. И пусть это останется моим таким видением.       Теперь же ты просто молча окидываешь меня взглядом и останавливаешь его на капюшоне от худи, спрятанного за курткой и шарфом. Поднимаешь правый уголок губ, улыбнувшись, и выдыхаешь. — Ну, привет. — Добрый вечер.       И после этой пары слов ком в горле, стоявший ещё задолго до приезда, наконец утихает, и возвращается мирное существование. С тобой рядом всё во мне будто успокаивается, растягивается. Я не могу перестать смотреть в твои глаза, а ты не пытаешься их отвести. И не нужно слов. — Как дела? Учёба? — Живая. Всё по-разному, хаотично, но плывёт туда, куда я, кажется, хочу. Будни студента никак не меняются — вечное отсутствие сна и свободного времени.       Ох уж эти дежурные вопросы, ответы на которые найти всё сложнее. Они задаются по щелчку пальцев и так же быстро ускользают из разговора. — Что о себе расскажете? — Школа-дом-школа-дом. В моей жизни разнообразию давно помахали рукой. Тем более сейчас, когда другого выхода вообще нет.       Ты никогда не впускала меня дальше выводов об этом замкнутом круге. Держала рядом, словно на привязи, изредка вбрасывая информацию, которой я была «достойна». Иногда даже откровенничала, что тебе очень несвойственно. Однажды, ты даже проговорилась о том, что хотела учиться на инженера, но не вышло. — Ты давно здесь? — Достаточно. Уезжаю через пару дней. Новая жизнь — новые графики. — Точно, — улыбнувшись, — а ты домой? — У меня выгуливание себя по расписанию. Полезно, однако, для свежести.       Ты усмехнулась и похлопала меня по плечу. И будто даже через все слои одежды я чувствую теплоту твоей руки. «Это уже нездорово», — выписываю я себе диагноз. — Ну, хорошо, что увиделись. Удачной тебе учёбы. До встречи. —… Да, спасибо. И вам до свидания.       Уверенность в голосе куда-то испарилась, и последнюю фразу я сказала чуть ли не шёпотом. Мне тебя мало вот так. Жутко, до обезвоживания. Поэтому я до сих пор стою и смотрю тебе вслед. Ты отходишь мелкими шагами в направлении своего дома. Идти же в другую сторону у меня нет сил. — Зайдёшь? Не принуждаю, лишь спросила.       Признаюсь, неожиданно. Протягиваешь эту фразу очень медленно, будто подбирая слова и собирая их в стройную линию. Стоишь буквально в пяти пройденных метрах от меня. — Зайду.       Коротко и ясно. Иного ответа ты и не ожидала. Его попросту не могло быть, невозможное явление с отрицательной вероятностью. Это я как будущий инженер несостоявшемуся инженеру говорю.       Мы молча входим в квартиру, закрывая за собой дверь. Я мнусь, пытаясь освоиться в новых обстоятельствах и унять смертельный ритм сердца. Глазами пытаюсь уловить важные объекты, чтобы оставить себе возможность потом возвращаться к этому дню. А он ведь оказался уже поистине впечатляющим. — Давай куртку, я повешу, — ты протягиваешь ко мне руку, нарушая мои оглядки. — Ванная направо, первая дверь.       Я отдаю тебе верхнюю одежду, пытаясь не коснуться пальцев. Нельзя так просто пугать тебя вот такими выходками. Или не пугать? Я уже запуталась в правилах и в том, на что имею право. Хорошая у нас игра, долгая. И ты ведь совсем не против в неё поиграть.       Нахожу ванную комнату, мою руки, также попутно всматриваясь в детали. Очень лаконичное оформление квартиры — твой стиль видно сразу. Ищу глазами полотенце, чтобы промокнуть руки. Не найдя его, легко толкаю дверь, чтобы выйти, но натыкаюсь на тебя. — Полотенце нашла? Вижу, что нет. Вот оно, бери.       И снова ты протягиваешь руку так, что сложно взяться за предмет. И где же твоя ухмылка? Ах, не до неё тебе сейчас. Тоже не ожидала от себя приглашённого «гостя» в виде меня, а теперь пытаешься сделать вид, что ты вовсе спокойна.       Посадив меня на кухне с почётным заданием «подожди пару минут», ты скрываешься за дверью. Остаётся лишь заниматься тем, чем я была увлечена с того момента, как появилась на пороге твоей квартиры. Ты, кстати, не изменяешь себе — вновь строгая юбка-карандаш в сочетании с блузкой нежно-розового оттенка с мелким узором. Сегодня я в выигрышном положении: ты не будешь ходить дома на каблуках, а значит мы точно сравняемся по росту. Впервые ты будешь смотреть на меня не сверху вниз, как делала это каждый день в школе.       Шаги слышны всё отчётливее, и вот ты появляешься в дверях кухни. Рыжие волнистые волосы качаются в такт движениям, а домашний спортивный костюм тёмно-синего цвета, который ты надела, делает их ещё ярче. Ты всегда следила за фигурой. Даже когда из дальнего угла школьного кабинета слышался шорох открывающихся конфет или шоколада, и когда в попытках всучить тебе что-то сладкое, ты отнекивалась с блеском в глазах. Поэтому сейчас этот костюм лишь подчёркивал стройные линии, скрывая при этом почти всё тело. Оставалось наблюдать лишь шею и кисти рук. — Чай? Кофе? Может, какао? — Вы пьёте какао? — я почему-то рассмеялась, услышав от неё название этого напитка. — А что в нём не так? — ты нахмурилась и усердно пыталась понять мою эмоцию. — Всё в нём хорошо, просто забавно. Давайте тогда именно его.       Ты хмыкнула и потянулась за кружками. В ожидании кипятящейся воды, ты развернулась ко мне всем телом, прислонившись к стойке и скрестив ноги. — Рассказывай, — бросаешь это слово и киваешь в мою сторону. — У вас уютно. — Не обо мне, а о себе. — У меня не уютно. — Ник. — А? — Не паясничай. — Я только правду, и ничего кроме правды.       Странно, что в этот раз ты оставила последнее слово за мной. Удивляешь. Наполняешь кружки водой и ставишь на стол, ближе ко мне двигаешь тарелку с печеньем. — Ешь, студент. — Да я не голодаю, собственно. — Ты меня на прочность проверяешь? — вскинутые брови сказали всё сами за себя. — Ни в коем случае. Просто констатирую факт. — Ммм, факт. — Ага. — Угу. — Ну, можно и угу.       Ты просто в ярости. Бурлишь пока внутри, ведь на лице читается полное спокойствие. А ведь я и правда не пытаюсь тебя выводить — лишь пробую разговорить хоть чуть-чуть. — Рассказывайте, — вот я осмелела. — Что? — Что-нибудь про себя. — Сижу вот, какао пью, никого не вывожу, в отличие от некоторых, — она потянулась и ткнула пальцем в мою руку. — Какой явный намёк.       Ты почему-то всегда, ещё со школьных времён, имела привычку тыкать в меня пальцем. В прямом смысле подходить и тыкать в разные части тела: то в плечо, обсуждая при этом предстоящий экзамен, то в руку на репетиции научной конференции, то в спину, пока я мирно стою и жду от тебя привычное «да садитесь уже». Однажды прилетело даже в голову, но вспомнить эту ситуацию я так и не смогла. В общем, у тебя какая-то своя любовь ко мне или к этим «тыканиям». А ещё ты бросалась в меня ручками. Иногда я их ловила, но чаще уворачивалась, чем очень тебя веселила. — У вас тёплый палец, — сложно было сдержать улыбку. — В отличие от твоего точно.       Ты помнишь мои вечно холодные руки. Этот синдром остался у тебя в памяти, после того, как ты случайно дотронулась до них, когда я протянула тебе лист с контрольной работой. Тогда ты даже отдёрнула свою, чуть испугавшись. «Вот ты мороз», — бросила вслед. — Не поверите, но сейчас они даже теплее, чем обычно. — Да ну?       Я протянула руку вперёд. Ты помедлила пару секунд, смотря на меня, а потом обхватила её своей. Теплоту тела всё-таки нельзя сравнить ни с чем другим. Сердечный ритм стал заметно выше, а жилка на шее вновь предательски запульсировала. Осталось лишь давлению показать критические цифры, и мне обеспечен обморок. — И это ты считаешь тёплыми руками? — А что, холодная? — Смешно шутишь.       Ты до сих пор держишь мою руку, правда теперь опустив её на стол. Левой успешно орудуешь кружкой. А я просто сижу и расплываюсь в улыбке, смешанной с другим чувством, которое ты точно знаешь. — Ничего так и не поменялось, верно? — перебиваешь мои мысли. — Ни на толику.       Вожу своим большим пальцем по твоему, не отводя взгляд. Ты ведь всё сейчас понимаешь, понимала и тогда. Да, я до сих пор люблю. У этого чувства не было конца, даже когда мне думалось именно это. В преддверии этого нового года воспоминаний о тебе было всё больше и больше. И, кажется, впервые я не пыталась оправдаться в поисках причины их появления. Просто думала, просто не забыла, просто не ушло. Вот так вот легко на краю 20-летия, наконец, признавать то, что всем было давно известно. И даже тебе, наверное. Проще было говорить: «Всё прошло, я уже давно не имею ни одной мысли, возвращающей меня в то время». Ха-ха. А знаешь, что в большей степени подтверждает это? То, что я нашла твой номер. Нашла и снова записала. Будто дала себе надежду на то, что когда-то смогу собраться с мыслями и написать. Наивная. Куда уж ещё больше.       Получилось всё совсем иначе. И писать не пришлось. Просто мир вновь дал мне шанс тебя увидеть, представляешь? И даже оказаться в твоей квартире, посидеть за кухонным столом и до сих пор держать тебя за руку. Волшебство, да и только. — Согрелась? — Ещё бы. Тахикардию осталось унять, — теперь довольная ухмылка была на моём лице. — Высасываю здоровье из людей. — Точно. — Это ты согласилась? — А надо было опровергать? — Конечно!       Ты расплылась в широкой довольной улыбке. На уроках я всегда ловила эти моменты, стараясь запомнить или записать по памяти. Сколько заметок в телефоне на эту тему — не счесть. И, может быть, когда-то я покажу одну из них, буду долго выбирать, а потом столько же думать, надо ли тебе это. — Когда приедешь в следующий раз? — Летом, к концу, наверное. — Долго, — на выдохе. — Написать? — Напиши. И так, иногда, как будет время, желание. — Смешная вы, — хмыкаю я. — К тебе нужно привыкнуть.       Отпускаешь мою руку, забирая кружки, и уносишь их в мойку. Я поднимаюсь со стула, растягивая время и не глядя на тебя. Ты проходишь мимо и останавливаешься в дверях. — Уходишь? — Если хотите, то я пойду. — Иди за мной.       Стало тепло. Я плетусь сзади, пытаясь не сорваться и не прижаться к твоей спине. Успокоиться рядом с тобой всегда тяжело и почти невозможно. — Это я себе тут мини-кабинет устроила, чтобы тетрадки нерадивых проверять, — ты смеёшься и бросаешь взгляд на меня. — Так вот как выглядит это место. А мы всё гадали. — Серьёзно? — Более чем. — Сколько подробностей.       Стоишь у стола, покачивая спинку стула. Желание быть к тебе ближе всё чаще крутится в голове даже сейчас. И ты не можешь этого не видеть. Делаю пару шагов и оказываюсь рядом с тобой, почти упираясь в бок. Тянусь к твоей руке, подхватываю её и беру в замок. Немного дёргаешься, но руку не убираешь. Только лишь тихонько выдыхаешь возможную волну какой-то эмоции. Моя голова приземляется к тебе на плечо, а грудная клетка сдерживает дыхание. — Что же ты делаешь со мной? — Люблю. Очень люблю.       Освобождаешь руку, чтобы потом обнять меня за талию. Голова теперь опускается тебе на грудь. Слышу биение сердца и твоё ровное дыхание. Обхватываю обеими руками, пытаясь надышаться запахом твоего тела. Остановите мир, я не хочу жить даже в другой его секунде. — Твой плед в спальне. Я его оттуда не выношу. Ему там нравится. — Нравится? — Очень. — Ну, пусть обнимает тебя за меня.       Я смеюсь тебе в грудь, а потом поднимаю взгляд. И вправду, наш рост теперь одинаковый. Поэтому мы оказываемся смотрящими друг другу в глаза. Ничего неожиданного в продолжении не будет, каждая из нас это точно осознаёт. Хватит и этого напряжения, чтобы всё понять, запомнить и сохранить. — Пойду, поздно. — А хочешь? — Нет. — Ещё бы, — усмехаешься и отпускаешь из объятий.       Привычные действия под твоим надзором: шарф, куртка и ботинки. Наблюдаешь, упираясь локтем в стену. Не застёгиваюсь и протягиваю к тебе руки. Ты подходишь ближе и обнимаешь внутри куртки. Не этим ли всё сказано? Отпускаю тебя очень долго, растягивая время. Да и ты не пытаешься отвязаться от меня. Приподнимаю голову и касаюсь губами твоей шеи, оставляя невесомый поцелуй. Улыбка с твоего лица пропала, появилась какая-то тревога и волнение. Никогда не видела тебя такой. — Всё в порядке? — Да, да, я просто задумалась, — отмахнулась ты. — Доброй ночи. — И тебе. Хорошей дороги.       Звук закрывшейся двери разнёсся по этажам. Большими хлопьями летел снег, осложняя передвижение и «обеляя» людей. На телефон пришло сообщение: «Больше не оставляй меня наедине со своими поцелуями». Ответ не заставил себя ждать: «Просто люблю».       

Когда-нибудь это всё равно закончится, забудется и растворится во времени. А сейчас я просто хочу тебя целовать.