Время собирать осколки

Конец дневной смены. Первые по-настоящему теплые деньки. Волны шуршат о разбитую набережную Мартинеза. Вдвоем они идут вдоль заколоченных окон, ища признаки тайников с наркотиками и самодельным оружием. Обычно их несложно приметить знающему глазу — старые развалины, свежие обломки. Дойдя до конца набережной и не найдя тайников, они останавливаются у края пирса — передохнуть и понаблюдать за океаном. Солнце опускается за город, ветер меняется. Тени ложатся меж заброшенных домов. — Детектив? — задумчиво окликает Ким. — Да, что такое? — Недавно я общался с Жаном. Он спрашивал, не пьете ли вы тайком. — Как же ему не терпится начистить мне морду, — фыркает Дюбуа. — Что? — Он пообещал, что если я начну напиваться, то лично меня побьет, чтобы тебе не пришлось этого делать. — Очень трогательно, — невозмутимо отзывается Ким. Однако по особому блеску за круглыми стеклами Гарри понимает — ему смешно. — Нет, думаю, он не это имел в виду. — Тогда что? — Вы не могли бы… — Кицураги ищет подходящую фразу. Но потом вдруг машет рукой: — Нет, забудьте. — Начал — договаривай. — Я не стану просить тебя выглядеть менее счастливым, — напарник поворачивается к океану. — Если коллег так интересуют причины изменений в твоем состоянии — спросят сами. — Думаешь, надо придумать какие-нибудь свежие отговорки? — Например. «Или не придумывать их вовсе» — звучит в его равнодушном подтверждении. Гарри склоняет голову, обдумывая эту мысль. — Или не придумывать, — повторяет он. Ким не отвечает, наблюдая за кипящим прибоем. Дюбуа отслеживает его взгляд и тоже молчит, смотря, как накатывают, разбиваются, уходят, шипя, зеленовато-серые волны. — Недавно я задумался, — внезапно начал напарник, — стоило ли мне все это начинать. — То есть? — Ты нестабилен, — волны шуршат в печальный унисон. — Если со мной что-то случится, ты опять… распадешься. Не хочу, чтобы это было из-за меня. Отзвук ночного кошмара, из которого Ким вырвал его этой ночью. Совершенно мерзкого и жуткого кошмара, который он, пытаясь очнуться, пересказал напарнику, лицо которого каменело все сильнее с каждым словом. — Я тоже об этом думал, — отзывается Гарри. — И знаешь… Я понял кое-что. Все заканчивается. Любая жизнь. Любые чувства. Кто-то уходит, кто-то устает, а кто-то получает пулю в голову. Если так подумать, то все бессмысленно и кончится провалом. Зачем начинать, если кончишь в руинах. Ветер треплет его за одежду и низко гудит в развалинах домов. — Но чем тогда моя жизнь будет отличаться от смерти? Да, мне будет чертовски жаль, если все кончится. Мне будет больно и плохо. Однако я хоть что-то буду чувствовать. А значит, буду жить. Он поворачивается к Киму и ослепительно улыбается. — Если ты вдруг забыл, это я решил все начать, а не ты. Это же я в нашей двойке на правах психованной суперзвезды, отжигающей эксперименты. Но ты всегда можешь присоединиться к диско, это я могу обещать. Лейтенант согласно склоняет голову и отворачивается. То, что гнетет его, уходит вместе с ветром. Они возвращаются в Ревашоль.