Май пах дымом

Май пах дымом. Люди жгли листву, разводили костры, курили сигареты. И это происходило из года в год, потому вызывало привыкание и восхищение с возрастом утихало, а иногда и вовсе исчезало навсегда. Особенно красив май ночью, уже не холодно, но чувствовалась совсем легкая прохлада, которая освежала и приводила в чувства. По ночам всегда красиво, несмотря на сезон, но в майской ночи было что-то особенное, что-то, что ласкало взор и наполняло эстетическим удовольствием. Солнце вставало рано, поэтому ближе к четырем часам утра горизонт краснел, а редкие звезды теряли свою яркость. Олежа похож на май. От него всегда веяло холодком, когда он приближался чересчур близко. А если быть предельно внимательным, то можно заметить легкий запах дыма, который ему, на удивление, очень подходил. Помимо этого он был крайне мил, должно быть при жизни проблем с девушками он не имел, да что тут говорить, сложно было не рассматривать утонченные черты лица призрака, когда тот был поглощен очередной увлекательной книгой. Острый подбородок, милый вздернутый нос и волнистые волосы, которые всегда ложились идеально. Да, Олежа красивый, не стоит врать. Огонёк тлеющей сигареты слабо освещал лицо студента, когда тот затягивался. Последнее время Дима курил слишком много, даже не от зависимости, а скорее от скуки и особенно по ночам, когда бессонница из-за перманентного стресса не давала погрузиться в сон. Разглядывая обыденный вид на многоэтажки, спящие улицы и дороги, после первой сигареты, шла вторая, а иногда впоследствии и третья. В редких случаях это помогало, никотин ударял в голову и накатывала долгожданная сонливость. Иногда он просто разговаривал с призраком до самого утра. Их разговоры были обо всем подряд. О старых романах, об исторических событиях, о глупых суевериях и о многом другом, о чем, казалось бы, люди не слишком часто размышляют. И их обоих устраивал данный расклад дел, они могли говорить безпродыху несколько часов, как закадычные друзья детства. Сейчас же Олежа, как второе солнце, сидел на перилах, излучал слабое бирюзовое свечение и любовался видом, который знаком ему уже много лет. Однако он прекрасно понимал, что однажды покинет это место навсегда и все его воспоминания, мысли и старые мечты исчезнут в пустоту. Вместе с этим для него перестанет существовать Дима, потому что в следующей жизни он навряд ли вспомнит его и все приятные моменты, связанные с ним. Да и сам Дима прекрасно это всё понимал, они оба знали, что всё это не вечно и однажды, рано или поздно все закончится. Поэтому оба старались полностью брать от этого момента, наслаждаться обществом друг друга и стараться игнорировать гнетущие мысли. — Не хмурься, морщины будут. Ну будут и будут, у всех однажды будут морщины, какая разница когда, если это в любом случае неизбежно. Да и чего такого страшного в морщинах? Все говорят так, словно от них умирают, хотя это просто складки на лице, которые констатируют факт увядающей эластичности кожи. Однако Дима решил не начинать бубнить, иначе подавится дымом и будет выглядеть, как последний идиот. — Так-то лучше, ещё тебе не помешает выпрямиться, тогда и вовсе будешь мужчиной-мечтой. — Ой, хватит читать морали, Олеж. Дух издал тихий смешок и поравнялся с парнем, как если бы он стоял на ногах. И взглядом указал на почти дотлевшую сигарету и вопросительно взглянул на Диму почти с детским любопытством. Повторять дважды было не нужно и сигарета была передана в чужие, призрачные руки. Невольно студент залюбовался длинными пальцами, которыми дух обхватывал фильтр, от непривычки весь дым Олежа выдохнул прямо в лицо другу, однако такое зрелище стоило того. Длинные ресницы подрагивали, прикрывая опьяненные первой сигаретой глаза, которые смотрели на человека напротив. Густой дым ушел спустя время, а Дима замер, завороженно наблюдая, боясь спугнуть или разрушить такой личный, даже интимный момент. Однако столь пристальное, неотрывное наблюдение лишь смутило призрака и тот отдал сигарету и смущенно отвернулся, будто бы сделал что-то очень постыдное. — Чего ты так уставился? — призрачный «хвост» нервно задергался, а сам его обладатель взлетел, вглядываясь в проглядывающую розовую полоску на небе, — Я выглядел глупо? — Извини, все в порядке. Что думаешь? — Скучно, но красиво. А ещё от этого умирают. Парни переглянулись между собой и засмеялись, словно Олежа рассказал до боли смешную шутку. Потухшая сигарета полетела в пепельницу, которая была и так переполнена бычками, но сейчас мало кого интересовала её уборка. У Олежи пронзительные голубые глаза, которые кажутся живее всех живых, всегда смотревшие с такой теплотой и лаской, что сразу становилось тепло, словно от утренних лучиков солнца. Нередко духа можно было понять даже без слов, его взгляд сам все говорил. И чужое настроение часто передавалось другому, если один подавлен, то второй переймёт и будет чувствовать себя не лучше. Так они и жили душа в душу, боясь разрушить эту хрупкую идиллию, словно это было их общим драгоценным сокровищем, которое могло разбиться в любой момент. Тяжелые мысли словно привалили сверху, вдавливая в старый матрас и ещё больше мешая уснуть. Внезапно стало так невыносимо грустно, что Дима почти что заплакал от несправедливости. Почему он должен был однажды попрощаться с Олежей навсегда? Почему просто нельзя оставить все так, как есть? Было бы куда лучше, если бы у духа было физическое тело, но все прекрасно понимали, что он уже давно лежит в сырой земле. Пришлось прикусить одеяло, чтобы не взвыть от нахлынувших чувств. Все было так странно и непривычно для Димы, он не допускал даже мысли о том, что это могла быть симпатия, ведь это был чертов призрак, даже не живой человек. Что уж говорить о том, что он ещё и парень. Мертвый и чертовски привлекательный парень. Такому хотелось отдать себя целиком, тело, душу, всего полностью, лишь бы быть ещё ближе. — Дим? Ты спишь? Мягкий голос вырвал из пучины мыслей и раздался где-то сверху. Только сейчас студент заметил на себе пристальный взгляд призрака и обернулся, чтобы посмотреть что от него хотят. Олежа казался очень мило обеспокоенным, сведенные брови домиком и слегка надутые щеки делали его похожим на котёнка, сразу представлялись маленькие кошачьи ушки. От такой картины на лице появилась слабая улыбка, которая, увы, не скрывала боль в душе, а даже скорее её предательски выдавала. — Что такое, Олежа? Ответа, как обычно, не последовало, парень лишь тихо прильнул сзади, трогательно прижимая призрачными руками чужую спину, его пальцы немного дрожали и сминали Димину любимую футболку. Оба болезненно любили друг друга, намеренно ранясь, лишь бы почувствовать ещё больше и с каждым разом было все больнее и больнее, прямо до слез. Ни о каких отношениях и не шла речь, когда один из них был давно мертв. Дух оставил россыпь поцелуев на лице и шее студента, отчаянно кусая его губы, словно это мог стать последний раз их близости. И снова Дима подумал, что даже в таком растрепанном и раскрасневшемся состоянии Олежа выглядел просто божественно. Даже со слезами на своих красивых глазах. В такие моменты их мир сужался лишь до кровати, где они прижимались друг к другу, надеясь запомнить все в мельчайших деталях, каждый взгляд, вздох. Олежа был похож на май. В мае всегда пахло сиренью, дурманящей свободой и полевыми цветами.