Без аддикции

Ночь давно уж накрыла мир плотным чёрным покрывалом, испещрённым тысячей маленьких дырок, точно кто-то нарочно протыкал его иголками, сквозь которые пробивался свет — звёзды. Они мерцали, вольно раскиданные по безоблачному небу. Ни один комок серой ваты не закрывал их, и луна, доброжелательно всем скалясь, красовалась перед неспящими, горделиво показывая свои стороны, будто девица. Она великодушно залила своим светом и небольшую рощу, и ряд скучковавшихся деревянных домишек, и лобызающихся на крыше кошек. Она заглядывала в каждое окно, напоминая о себе и заставляя бодрствующих зачарованно на неё смотреть, а спящих отворачиваться; чтоб не мешала. Юная на вид девчушка морщилась сквозь сон от противного ей света, но проснуться не могла. Ей, как в бреду, представлялись картины, обрывистые сцены, незаконченные мысли, вертевшиеся на кончике языка и всё никак не слетающие с губ, а оттого такие невыносимые и горькие. Словно нефти глотнула. Она то и дело беспокойно ворочалась в горячих простынях. Рыжие волосы — маленький пожар — тонкими извилистыми струйками, языками пламени, бегали по подушкам, не теряющие своей насыщенности при свете луны. Несколько капель пота выступило у неё на лбу. Их смахнул бережно, очень нежно, большой статный мужчина, которому такая нежность не пристала, стоило лишь на него взглянуть. Об этом мог сказать кто угодно. Но он смотрел на неё спящую, такую беззащитную сейчас, морщившуюся, с подрагивающими уголками губ и ресницами, смотрел и не мог насмотреться. Точно видит первый и последний раз. Жадность его взгляда медленно уступала место задумчивости и какой-то нежности, с которой он не смотрел на людей очень давно. Они встретились до момента, бессердечно раскидавшего их по разные стороны, одна из которых столкновения не желает, а другая того лишь и ищет. Из Бильскирнира прямиком в Мидгард — Один почуял неладное, а его сын по долгу службы и статуса обязан был защитить несчастных людских существ от опасности, оказавшейся в итоге неким асгардским шутником плохих шуток и розыгрышей, который решил, что его мелких пакостей недостаточно Асгарду. Впрочем, как выяснилось позже, в Асгарде его никто и не знал, а тщеславие того воздвигло на одну ступень с самим Локи. Из Мидгарда Тор подлеца не вывел, а там же и изничтожил, а потому решил отпраздновать свою победу. По мидгардским душным клубам с потными дрыгающимися homo sapiens (в том, что sapiens, он усомнился уже давно) бог не ходил. Но всё бывает впервые. Бесноватая рыжеволосая девчушка ещё на входе чуть не сбила его, а затем окинула оценивающим взглядом. — Ну и громила ты, дружище, — совершенно честно сказала она, — Признайся, участвуешь в подпольных боях за деньги? Я бы на тебя поставила. — Можно и так сказать, — уклончиво ответил Тор и хотел было продвинуться к барной стойке, что так его манила. Человеческий алкоголь едва ли мог охмелить его, но отдать дань самому вкусу он был обязан. Вдруг он обернулся, — Выпьем? …Мигающие и бьющие по глазам огни отпечатывались на сетчатке его глаз; гудящая музыка, от которой вибрировал пол и все внутренности, сравниться не могла с тем, какую он любил слушать на самых ярких гулянках в самых лучших тавернах самых талантливых бардов. Мужчина был больше сконцентрирован на теле, вьющемся подле него. Девушка изгибалась, прижималась к нему без тени смущения, а затем отстранялась, не давая себя поймать, но давая понять, что она здесь исключительно ради алкоголя и танцев, а не ради всяких там статных высоких мускулистых красавчиков, пытающихся схватить её за задницу. Увлёкшись, она нечаянно налетела на какого-то парня. Тот открыл было рот для ругани, но, осмотрев рыжую, тут же развязно улыбнулся и протянул к ней руки. Тор не успел даже моргнуть — кулак незнакомки с невиданной силой впечатался в физиономию парня. Следующий удар пришёлся ему в область живота, а заключительный — в пах. Тот согнулся в три погибели и что-то прокричал. Кажется, мидгардские ругательства. Его решили поддержать несколько бугаев, двинувшиеся в сторону девушки с недобрыми намерениями. Так было положено начало второму, пусть и маленькому, но подвигу Тора в Мидгарде того же дня. Потасовка была громкая, кровавая и не без жертв. Под конец никто уже не помнил, с чего, собственно, всё началось, т.к. виновник мероприятия незаметно скрылся под шумок, а бог обнаружил, что расквашивает о стол лицо совершенно незнакомого человека. Его же спутница отчаянно трепала за волосы какую-то разукрашенную мадам. «Такую бы в Асгард» — с гордостью подумал бог молний. «Я же пошутил» — уже без гордости подумал бог молний, когда они встретились в горящем Бьерканаре. — Значит, ты Тор? — без грана страха. Отчаянно сжимает свой меч, готовая напасть в любой момент. И ведь не боится совсем, будто не смертная. — Так вот ты какая, Нарушительница Границ, — не сдержав широкую улыбку, ответил мужчина. Зная нрав девушки, он готов был к атаке в любую секунду и его это ужасно забавляло. Но миссия забрать прибитого приблудного Локи приоритетом была выше, чем беседа с бесноватой рыжей, хоть та, бесспорно, его особо заинтересовала. Бог грома и молнии, бог отчаянный, всесильный и практически непобедимый Тор сейчас готов был пасть к ногам человека из Мидгарда. Песчинки всего мироздания. Стоило ей проснуться, стоило лишь сказать слово — и он бы выполнил всё с поражающей самоотдачей. Словив себя на этой мысли, он устало провёл рукой по лицу и закрыл глаза. Словив себя на этой мысли, он устало провёл рукой по лицу и закрыл глаза. «Только бы без аддикции…» Тихий болезненный стон девушки заставил его тут же вздрогнуть. Он почти невесомо провёл кончиками пальцев по её щеке, смахнув, не касаясь (как только вышло?), прядь рыжих волос. Та сонно приоткрыла глаза. Поначалу она не видела ничего, кроме высокого расписного потолка. Сфокусировать взгляд на древних рисунках в полутьме она не смогла. А вот на незнакомой фигуре… Всего мгновение — и она подскочила, доставая из-под подушки небольшой кинжал, подаренный на память богом хитрости и её лучшим другом. Рваное движение, разрезавшее воздух, должно было так же разрезать и шею непрошеного гостя. Тор уж рефлекторно отклонился назад, а затем схватил её за руку. Похоже, не рассчитал силу, т.к. рыжая зашипела и выронила оружие. — Ах ты паскуда! Кто такой?! — Тише, Лив, — мягко сказал бог, — это я. Успокойся, это сон. Слышишь? Ты спишь, тебе всё снится. Ну тише ты, тише. Мужчина поддался вперёд и зашептал ей на ухо, почти мурлыкая. Он потёрся носом о её щёку, и было в этом что-то интимное, совсем личное. Девушка, названная валькирией, тут же вырвалась из его хватки, но лишь чтобы схватить мужчину самой, сжать его в горячих крепких объятиях, начать жадно целовать его лицо, касаясь губами каждого миллиметра кожи; отчаянно, трепещуще и торопливо. Будто, поверив в ирреальность происходящего, имела страх скорого завершения сна. Тор улыбался, подставляясь под новые поцелуи и зажмуриваясь, а Лив всё не могла прийти в чувство, не могла обуздать себя. Она заставила себя отстраниться, но лишь затем, чтобы, мельком взглянув на мужчину, жадно впиться в его губы. Бог грома охотно ответил на поцелуй, но во многом сдерживал валькирию. Они целовались долгие несколько минут, прерываясь на мгновение, чтобы вдохнуть воздуха. — Хочу запомнить это, — бессвязно шептала рыжая, — хотя бы в этот раз. Обычно по-другому… не так живо…сейчас же хорошо, понимаешь, Тор? Она вновь потянулась за поцелуем, но бог приложил палец к её губам. — Обычно? Часто снюсь? — блеск глаз в полумраке. Чуть хищно, но с интересом. А вопрос, скорее, заигрывающий, чем непременно нужный. Он знал, что часто. Сколько раз он ловил своё имя, слетавшее с её губ? Пожалуй, как только начал наблюдать за ней. Особенно его забавляло, когда простанывала она его не во снах. Сказать об этом сейчас, впрочем, он не мог, грозясь не только раскрыть реальность сего момента, но и своё наблюдение, которое она сочла бы дерзкой выходкой. Вопреки своей тяге к новому, сейчас он не желал, чтоб его отчаянно таскали за волосы. — Не могу ничего с этим поделать, — почти стыдливо пролепетала Лив, — обещаю себе каждый раз, что хватит, но каждый раз не хватает. Тор нарочито медленным движением отстегнул ремень, затем второй. Его одежда упала у её кровати с тихим шорохом и звяком пряжки. Не дожидаясь особого приглашения, он нырнул к ней под одеяло и схватил в охапку, с силой сжимая в объятиях. Девушка затрепыхалась, но он пресёк это на корню. Он понимал и разделял её желание. Но раз скрылся за ширмою сна, то и нечего было требовать того, что во сне не случилось бы. Хотя бы не сию секунду. Сейчас куда важнее сказать… Да, пожалуй, выбросить в свет то, что не мог сделать раньше, скрыв за сном. — Я так соскучился, Лив, — уткнулся ей в макушку и прикрыл глаза. Девушка тут же успокоилась, перестав ёрзать, и всё вслушивалась, не скажет ли он того самого. Но Тор молчал, растеряв всю уверенность, и тогда валькирия продолжила сама. — Я не могу перестать думать о тебе. — Лив, я… — Но вся эта ситуация… Даже сейчас, хоть ты с нами, мне всё кажется, что ты не на нашей стороне. Я совершенно не знаю, кому из вас верить: Локи, чёрт-те что задумавшему, или тебе, сыну Одина, желающего моей смерти со своим треклятым Гунгниром. — Никто тебе смерти не желает, мы уже об этом говорили. У Отца не кристальные мотивы, но, поверь, я бы не позволил ему тебе навредить. Чем поможет вред обычному человеку? — прошептал мужчина, сильнее прижимая к себе девушку, — Я обещаю, что никто тебя не тронет. Лив подняла голову, утыкаясь в шею бога. Она прикоснулась к горячей коже губами раз, затем ещё раз и ещё, вновь покрывая его лёгкими поцелуями. Тор послушно разжал руки, позволяя девушке выпутаться. Та неожиданно впилась в него зубами, заставляя глухо простонать. Он схватил её за волосы, чуть оттягивая, но чтобы не причинить боль. Валькирия отстранилась и подула на место укуса. Удовлетворившись реакцией Тора, она стала покусывать, уже легче, места, которые доселе нежно целовала. Мысль, что это сон — хотя какой правдоподобный, — наделяла её смелостью. — В прошлый раз, когда я видела подобное… ощущений не было. По крайней мере, до того, как я проснулась. Было сложно представить. Мужчина, схватив Лив за плечи, резко отстранил от себя, а затем навис над ней. Долго смотрел в глаза и видел сомнение в том, что это сон, а за сомнением тень радости и решительность, которая так ему полюбилась. Он нежно провёл рукой по лицу Лив, опускаясь к шее, вырисовывая невидимые узоры на её ключицах. Чуть помедлил, играясь, а затем резко сдёрнул одеяло, откинув его в ноги. Она лежала под ним в полупрозрачной лёгкой рубашке, едва прикрывавшей её бёдра. Сквозь просвечивающую ткань Тор отчётливо видел, как встали её соски. Усмехнувшись, он, задрал рубашку как можно выше, проводя рукой по желанному телу; по рельефному прессу, выше, достигнув груди и, играючи, задел ногтем указательного пальца её сосок. Получив в ответ едва уловимый вздох, он тут же припал к нему губами, смачивая слюной и несильно покусывая, в точности поступая так же, как она минутой ранее с его шеей. Девушка взвилась, и Тор прижал её к кровати. Прикусил чуть сильнее, а затем подул на него. Лив коротко охнула и тут же закусила губу. — Как ощущения? Появились, — насмешливо спросил бог. Лив под ним недовольно засопела, кажется, требуя продолжения. Мужчина то же проделал и с другим соском, а затем стал подниматься к шее, покусывая нежную кожу, оставляя алеющие метки на ней, не сумеющие соврать о нереальности произошедшего утром, когда Лив их обнаружит. А потому ставил засосы он ей с большим удовольствием, быть может, наслаждаясь этим больше, чем она сама. И никакой плут теперь не посмеет её даже тронуть. Под пальцами и губами тело валькирии горело, и каждое прикосновение или поцелуй заставляли её, тяжело дыша, впиваться ногтями в сильные плечи. В голове гудело, она не могла ни на чём сконцентрироваться. Словно сквозь толщу воды до неё доносился шёпот Тора, всё неустанно называющий её «моя милая», «моя хорошая» и сотней ласковых слов, и всё «моя», «моя», «моя»… От его прикосновений, ей казалось, полыхало адским огнём всё тело, каждый участок, миллиметр, до которого он дотрагивался, по которому следом проводил губами, языком. Девушка в нём будто растворилась: ей было хорошо и страшно, ей было мало, ей было жарко и нечем дышать, а он всё покрывал её поцелуями с головы до ног, оставляя невидимой печатью одно заветное слово на её коже, распускавшееся с каждым новым поцелуем. Лив протянула руки к нему, будто в немой мольбе, и Тор наклонился, позволяя заключить себя в объятия. Девушка вдыхала аромат его волос, ластилась, проводя руками по его спине, плечам, рукам, чувствуя, как напряжены его мышцы. И обоим было, очевидно, недостаточно, оба отчаянно нуждались в том, чтобы быть ещё ближе, да так, чтобы и крышу снесло, чтоб рассудок уступил место чувствам, поток которых, соединившись с другим, вылился бы в настоящее безумие. Помешательство, ничем не скрываемое, но так долго терзающее обоих. «Пусть только на одну ночь» — думал Тор. «Пускай и сон» — пронеслось в мыслях Лив. Их взгляды встретились. Казалось, время остановилось, застывая и стекленея с едва уловимым скрежетом. И лишь сорвавшееся с губ отчаянное, просящее: «Хочу» разбило его, как зеркало, на мелкие осколки-моменты, впившиеся в две жмущиеся друг к другу фигуры. А моменты, как известно, нужно наполнить ощущениями. Цепи разорваны, поводок спущен — они прильнули друг к другу, точно накинулись со страстью, дикостью, почти отчаянием. Мужчина вжимал в мягкую кровать валькирию, терзая её губы влажным, настойчивым поцелуем, покусывал и оттягивал нижнюю губу, ловил тихие стоны и её горячий язык, сплетающийся с его собственным. Острые ноготки девушки отчаянно впивались в его плечи, но ему было не больно. Ему было чертовски, чертовски мало. Не решаясь, впрочем, совсем дать волю себе во всём, бог медленно — дразня — провёл руками по груди девушки, сжимая её и массируя, вырывая довольное мычание. Впился губами и получил тихий стон, чувствуя пальцы Лив в своих волосах. Заскользил языком по нежной коже, оставляя влажную дорожку, и взял в рот сосок, играя с ним языком, жадно посасывая и кусая; второй же перекатывал между пальцами, оттягивал и сжимал, иногда и его беря в рот. Девушка под ним извивалась и всхлипывала, откидывая голову назад и пуская струйки пламени — рыжие волосы — по подушке. — Даа. Тор… — полушёпот-полустон и почему-то голосом выше, заставляя мужчину сквозь очередной поцелуй улыбнуться. Он отстранился. Набухшие влажные соски, так соблазнительно торчавшие, приковывали его взгляд, и он облизнулся, глянув на них. Несчастная задранная ткань мешала обоим. Бог пальцем приказал Лив приподняться и тут же стянул с неё рубашку, бросая на пол к своей одежде. — Красивая. Слов не подобрать… — мужчина обвёл её взглядом восхищённым и голодным, а за этим привычно ласковым. Когда Лив ловила подобный на себе ранее, от этого по её телу пробегала мелкая приятная дрожь. «Посмотришь ли таким в постели, когда будешь трахать меня? — с толикой насмешки думала она и тут же отдёргивала себя, будто от чего-то постыдного — Хаа? С ума сошла… Как я вообще до этого додумалась…». И несмотря на попытки осудить себя, остудить свой пыл, остановить поток мыслей и полёт фантазии она не могла. О Торе она думала часто, представляя, как он берёт её, как проникает пальцами, всё глубже с каждым толчком, как его влажный язык очерчивает узоры внизу живота. От таких фантазий она сходила с ума по ночам, хоть и лаская себя так же уверенно, как делал бы это бог, всё равно оставаясь неудовлетворённой до конца. Она желала его как никого другого и сейчас намерена была получить желаемое. Выжать всё до последней капли, очень опасаясь, что это не повторится. В свою очередь Тор хоть и не имел подобных мыслей так часто, сдерживать себя не мог, стоило ему лишь представить… А что представлял, то и в самых смелых фантазиях Лив считалось запредельным. Сейчас же думать не о чем — нужно действовать. Бог издевательски медленно провёл дорожку поцелуев от груди до самого живота Лив, с каждым сантиметром замедляясь, заставляя ту непокорно елозить и отчаянно кусать губы, а затем и вовсе отстранился. — Ну? Чего ты медлишь? — прошипела девушка. Тор лишь едва ощутимо водил пальцами по низу её живота. Он поднял взгляд, томный и возбуждённый, а оттого острее обычного, заставляя её шумно сглотнуть. Чуть сильнее второй рукой сжал её бедро. — Попроси меня, — тон не приказной, но совершенно спокойный, даже чуть прохладный. А сам склонил голову, наблюдая с интересом. — Ни за что, — выпалила валькирия. Бог усмехнулся и опустился, губами касаясь внутренней стороны бедра, а затем легонько укусил. — Тор, я… — девушка вновь схватила его за волосы, почти проскулив, — ну хорошо… пожалуйста, ладно? Я прошу. Засмеялся. Получил желаемое, ещё и так быстро. Заставить её умолять, шептать грязные слова, борясь со стыдом и скованностью, просить о каждом его прикосновении, движении, толчке он, конечно, мог бы. И получил бы не меньшее удовольствие, но на сей раз ему нужно было другое. Тор вдруг, повинуясь неожиданному порыву, протянул руку, проводя по щеке Лив, опускаясь к губам и слегка надавливая на них большим пальцем. Его метало от нежности к нетерпимости, и что было на уме у бога сейчас не мог сказать сам бог. Валькирия послушно приоткрыла рот, впуская его пальцы, и начала посасывать их, смотря тому прямо в глаза. Она делала это самозабвенно, увлечённо, наслаждаясь, а он смотрел, не в силах что-либо сделать, чувствуя, как скользит язык между ними, обильно смачивая слюной. На секунду прикрыл глаза — ну как тут устоять? — Лив… — тихо простонал мужчина. Девушка выпустила его пальцы изо рта, ухмыльнувшись, — дразнишь? А если я, м? — Тор схватился за её колени, резко разводя их в сторону, а затем демонстративно облизал три пальца. Девушка вздрогнула и широко распахнула глаза. Тогда он засмеялся низко, чуть хрипло, но медленно вошёл в неё лишь двумя, полно ощущая всё её возбуждение, и Лив тут же дёрнула бёдрами пару раз. Она откинулась на подушку и сладко застонала, даже чуть громче, чем следовало бы, когда почувствовала, как он немного согнул пальцы внутри неё. Низ живота адски ныл, пуская волны мурашек по её телу, и девушка хотела сейчас только одного — почувствовать его член внутри себя как можно скорее, чтобы окончательно сойти с ума, чтобы запомнить каждое мгновение, насладиться им сполна. Ей было жарко, ей было невероятно хорошо и немного стыдно, но она извивалась под мужчиной, чьи пальцы пробегали вверх по влажным складочкам, ласкали её клитор. Ему торопиться некуда. Стоны Лив вызывали внутри Тора неописуемую палитру эмоций, ощущений и желаний. Возбуждение порождало торопливость и даже некую резкость, но он не мог позволить этого себе. Не сию минуту, не в самом начале, когда должно проявить стойкость. Нельзя и предположить, что и кому из двоих было приятнее: изгибаться от длинных пальцев мужчины в себе или в полной мере осознавать, как сильно его хочет девушка. Член Тора налился и подрагивал, и он, позволив себе секундную слабость, прикоснулся к нему, несколько раз медленно проводя левой рукой от основания до головки. Это не скрылось от внимания валькирии, и она закусила губу, то ли оценивая его, то ли представляя, как он будет проникать в неё. От таких фантазий было стыдно, и с щёк не сходил предательский румянец — она чувствовала, как горит лицо, облизывала пересохшие губы и сладко стонала от уверенных ласк. Мужчина, лаская обоих, глухо простонал в свою очередь, и Лив вдруг спохватилась. — Я хочу прикоснуться к тебе. Прямо сейчас… Тор убрал руку, а в следующую секунду оказался прижат спиной к кровати, уныло скрипнувшей в ответ. Лив смотрела на него хищно, поедая взглядом его с головы до ног, словно стервятник над жертвой, и от этого взгляда бог сходил с ума, позволяя ей любую выходку. Девушка уверенно обхватила его член — чего теперь стесняться ирреальности, если наутро, быть может, она об этом не вспомнит, — нежно обводя пальцами каждую венку, чувствуя, насколько он горяч и твёрд, чувствуя лёгкое подрагивание и пульсацию. Она медленно, точно в отместку дразня, проводила по нему. Поднявшись к головке, она слегка сжала её большим пальцем, массируя и размазывая смазку, ловя стоны мужчины, его прерывистое дыхание и срывавшееся с губ имя. Шумно сглотнув, она не могла отвести взгляд от движений своей руки, а затем наклонилась, горячо выдохнув. Сначала водила языком на пробу и, не увидев сопротивления, взяла горячую плоть в рот, смачивая и толкаясь языком в уздечку. Тор довольно шипел и шёпотом подбадривал её, то прося ускориться, то, напротив, останавливая. Лив не приходилось раньше вот так никого ласкать: хоть в её жизни и наскреблась парочка интрижек к двадцати трём годам, обычно они в момент кульминации и откровения не представляли собой большего, чем обычный скучный секс, длящийся минут двадцать. Быстрый и совершенно пресный, лишь бы снять напряжение; без похоти, без жара на лице, без желания отдаться и обладать полностью, без стыда вперемешку с наслаждением, вкусом чужой плоти на кончике языка и тысячей невысказанных слов, трепавших душу на лохмотья. — Да-а-а, вот так… Умница, — шептал бог, теряясь в копне её волос, нежно проводя пальцами по коже головы и чуть надавливая, заставляя взять глубже. Лив попыталась расслабиться, но сжимавшие до боли бёдра мужчины пальцы выдавали её, и он не стал настаивать. Чуть потянул за волосы, заставляя поднять голову и отстраниться. Он смотрел на растрёпанную покрасневшую валькирию таким взглядом, от которого внутри рождались бабочки и тут же сгорали в огне, опадая на дно живота чёрным пеплом. Мужчина лишь кончиками пальцев подцепил Лив за подбородок и, привстав и наклонившись, поцеловал её. Влажно, горячо, отдаваясь поцелую всецело с головой; настойчиво ласкал её язык, проводил своим по её нёбу и вновь сплетался. Их поцелуи сами по себе были чем-то запредельным, кричащим о чувствах, интимные секса; это было сладко, крышесносно. Тор притянул девушку к себе, положив руку на затылок и не давая отстраниться, целуя глубоко, заставлял постанывать в его рот. Валькирия несильно, как ей казалось, прикусила его нижнюю губу, но в ту же секунду почувствовала тяжёлый металлический вкус, смешавшийся со слюной. Дышать было нечем, но Тор отпускать её не хотел, пока она не укусила его ещё раз, куда больнее. Он зашипел, а затем низко, практически бархатно засмеялся, слизывая кровь с губы и смотря на то, как она пытается отдышаться. — Хочешь сверху? — игриво в полумраке блеснули два синих огонька его глаз. Лив с замиранием сердца и накатывающей волной мурашек смотрела на него, кажется, вовсе перестав дышать, а затем кивнула, одними губами прошептав: «Хочу». Мужчина устроился поудобнее, полусидя-полулёжа, облокачиваясь спиной о подушку, а затылком соприкасаясь с холодной поверхностью стены. Валькирия тут же устроилась на нём, несколько раз ещё мазнув рукой по твёрдому, сочащемуся смазкой, члену и медленно провела им по чувствительной плоти, срываясь на тихий стон. Она начала насаживаться медленно, сантиметр за сантиметром, закусив губу, едва дойдя до середины. Лив не торопилась двигаться, привыкая к ощущениям. Богу досталось не меньшее удовольствие: не только ощущать эту головокружительную близость, узость и напряжение девушки, но и наблюдать за тем, как она изгибается, как член издевательски медленно входит в неё с каждым разом всё глубже, как она двигает бёдрами и закусывает губу. Он бы и хотел сейчас ей помочь, но пока ещё на всё её полная воля, а потому Тор наблюдал за ней неотрывно, фривольно разлёгшись на кровати и не касаясь её. Лив волю и желание его поняла и, краснея, провела руками по собственной груди, чуть сжимая её и пощипывая оттопыренные набухшие соски. Бегающий по ней взгляд мужчины неожиданно смущал, но подстёгивал. Он смотрел плотоядно. Откинув голову назад, она несколько долгих минут ласкала себя, и Тор, наблюдавший за этим с горящими глазами, легонько качнул бёдрами, призывая к действиям чуть более активным, пока он не решился взять её силой. Лив медленно приподнялась и так же медленно опустилась. Упёршись ладонями в грудь бога, она начала двигаться, выискивая нужный угол, и с каждой минутой набавляя темп, пока толчки не срывали с её покрасневших губ сладкие стоны, лёгкую дрожь и покалывание в пальцах. Но без горячих рук Тора, держащих её тело, касающихся чувствительной влажной кожи, точно обжигающих, ей было недостаточно ощущений. Без его поцелуев всё не то. — Пожалуйста… Прикоснись ко мне, — сбивчиво прошептала она. — Когда просишь о чём-то, нужно смотреть в глаза, — усмехнулся мужчина. Поддразнивает. А сам держится из последних сил, балансируя на грани страсти и помешательства. — Тор! — возмущение, на которое так рассчитывала девушка, вырвалось из её глотки жалким скулежом. Но она подняла взгляд, чувствуя, как по её телу пробежалась разряды от этого интимного момента, такого бесстыдного, смелого, накалённого страстями и сжатого до маленькой точки с невероятным давлением. И сейчас бы лишь последовать взрыву. Не в силах более бездействовать мужчина, сжал её талию, помогая двигаться и глубже проникать внутрь. Маленькая аккуратная грудь Лив скакала в такт толчков, и мужчина не мог оторваться от этого. Протягивая руки, он сжал её, заставляя девушку жалко всхлипнуть. Время от времени ему приходилось замедляться — Лив была нетерпелива и шипела на него за это, тогда Тор резко подхватил её, вынуждая слезть с него, а затем грубо толкнул в спину, заставляя лечь. Чуть приподняв, он резким движением раздвинул её ноги. На все вопросы девушки он отвечал молчанием, и когда она, напрягшись, попыталась воспротивиться, мужчина надавил ей на шею, сказав лишь: «На спину. И не дёргайся». Всякое желание сопротивления тут же отпало. Тор ещё пару раз провёл влажной головкой по чувствительной плоти, по складочкам, дразня, прежде чем резко войти. Беглый взгляд на валькирию: «Не больно?» и ободряющий стон в ответ: «Нет». Быстрые толчки заставляли её отчаянно метаться на простынях, утопая в своих стонах и этой крышесносной близости, срывающей обоим крышу. Опасно сверкающие синие глаза Тора, казалось, вот-вот начнут метать молнии — настолько остр был его взгляд, и от него в низу живота всё заныло с новой силой, заставляя валькирию скулить от каждого движения. — Что такое? Разве не хотела побыстрее? — сквозь зубы процедил бог, проникая глубже раз за разом. Он внимательно, чуть прищурившись, смотрел на её искажающееся от удовольствия лицо, и уголки его губ дрогнули в усмешке. Он получил то, что хотел; получил её. Такую податливую, чувственную, с растрепавшимися волосами и капельками пота на лбу, с влажными опухшими губами и томным взглядом, сходящую с ума от его члена внутри и кричащую от удовольствия. — С-стой, Тор… аах, стой! Помедленнее, — зашипела Лив. Мужчина, как назло, ускорил темп, заставляя её вскрикнуть, а затем действительно замедлился и остановился, почти полностью выходя. Она чувствовала внутри только его головку и терпеливо ждала долгие несколько секунд, но мужчина не двигался и только с ухмылкой смотрел ей прямо в глаза. Тогда она качнула бёдрами, призывая к действию. Он по-прежнему не шевелился, — Да ты… шутишь… — почти заскулила девушка. Она попыталась ещё раз двинуться вперёд, но Тор вновь резко вошёл в неё, выбивая воздух из лёгких, начиная двигаться намного грубее, чем доселе. Более жадно. Девушка кусала губы до крови и заставляла себя быть потише, чтобы не перебудить всех. Она чувствовала, что он входит до упора, резко. Бог склонился над ней, и она обхватила руками его шею, а ногами — талию, позволяя проникать глубже. Мужчина тихо зарычал ей на ухо, не сдерживая себя. Валькирия не знала, что возбуждает её больше: хриплые стоны Тора, пошлые хлюпающие звуки, собственные стоны или его горячий член. Всё это казалось таким нереальным, но таким умопомрачительным, что она полностью отдалась во власть происходящего. — Даа… Ммх, быстрее, ну же! Низ живота приятно ныл, пуская разряды по позвоночнику, и девушка еле слышно прошептала: «Ну давай, ты же можешь взять меня грубее». Она подумала, что Тор её не услышал, но в следующую секунду он вышел из неё и приказал развернуться, его тяжёлая рука легла ей на спину, заставляя лечь на подушки, приподнимая бёдра и оттопыривая пятую точку. Смущающе уже не было, оба стали запредельно близки, слились воедино, и всякое смущение или стыд казались сейчас неправильным, неприемлемым. Бог выходил почти полностью и тут же, не медля, резко входил во всю длину, меняя угол и вырывая из её горла протяжные, полные похоти и разврата стоны, подстёгивающие обоих. Каждый толчок срывал с её губ полувскрик-полустон, заставляя то жмуриться от наслаждения, то закатывать глаза. Мужчина не сдерживал низкого рыка, выбиваясь в неё грубее, чем раньше, с каждой секундой теряя контроль, о чём Лив и просила. Он опустил руку, скользнув пальцами по чувствительной коже, массируя клитор. Девушка прикусила край подушки. — Аах, Боже… Я не знаю, как после этого смогу… заниматься сексом с кем-то другим, — всхлыпнула она, — это слишком… слишком! Тор, схватив копну рыжих волос, словно голой рукой обуздав настоящий пожар и подчинив себе пламя, потянул на себя, вынуждая поднять голову и выгнуться в спине. Наклонившись к её уху, он низко прорычал: — После меня других не будет. От властного, не терпящего возражений тона Лив готова была кончить хоть сейчас. Ей нравилась эта сторона нежного с ней бога. Она хотела, чтобы он обладал ей единолично, чтобы и сам принадлежал ей без остатка. Ей нужна была эта доля безумия, а берётся оно из животного желания, из угождения тому плотскому и тёмному, что таится в обоих и может выйти в этот самый момент. Тор прикусил мочку уха девушки. Не переставая двигаться, он кусал её шею, плечи, одаривал поцелуями, оставлял алые следы от пальцев на бёдрах. Валькирия чувствовала, как каждый нерв в её теле натянулся до предела и молила о том, чтобы Тор не останавливался. — По-пожалуйста, вот так… немного…— обрывочно выстанывала рыжеволосая. Ещё несколько рваных быстрых толчков — и она вздрогнула всем телом, приоткрыв рот в беззвучном стоне. Ощущения яркой вспышкой ослепили её. Лив отчаянно сжимала дрожащими руками простынь и совсем потерялась во времени, чувствах и всём происходящем. Тор ещё пару раз вошёл в неё, не давая ощущениям погаснуть так быстро, а затем вышел и хрипло застонал. Пытаясь отдышаться, валькирия рухнула на кровать. Тело ныло, но приятная дрожь это перекрывала. Думать ни о чём не хотелось, и всё произошедшее действительно напоминало затянувшийся яркий сон. Сладкий, желанный и влажный, какие ей ещё не снились. Время — непонятно — то ли остановилось, то ли полетело с бешеной скоростью, навёрстывая упущенное; валькирия не могла даже прикинуть, как долго пролежала. Сознание начало затуманиваться, как вдруг холодные мокрые пальцы Тора пробежалась по её позвоночнику, отгоняя напавшую сонливость или, быть может, пробуждая ото сна. Бог наскоро привёл обоих в порядок, обтёр влажным полотенцем и успел накинуть на себя одежду. Не желая будить Лив, он старался делать всё быстро и тихо, но не сдержался от прикосновения. Заметив, что она проснулась, мужчина накрыл её одеялом и сел подле на кровать. Ласково провёл по мягким кудрявым волосам, подцепил пальцами огненную прядь, поднося её к губам и прикрывая глаза. — Спи, родная. Чего проснулась? — мягко, успокаивающе, точно промурлыкав, убаюкивая. Лив снова провалилась во времени, а когда открыла глаза, рядом никого не было. — Тор? — позвала Лив так тихо, что едва саму себя услышала. Мужчина уже стоял напротив окна, откуда и пробрался к ней в комнату. Лунный свет любовно заливал его фигуру, и девушка не могла отвести от неё взгляд, хоть и чувствовала, что веки налились свинцом, а держать их открытыми было почти физически неприятно, — Тор, — повторила она, — после того, что было…если ты найдешь в себе силы уйти, найди силы больше никогда не возвращаться. Потому что ты не можешь вот так закончить. Бог точно замер, перестав дышать, на долгие несколько секунд. Когда он, будто очнувшись, сделал пару шагов в сторону Лив, с удивлением обнаружил, что та уснула; вымотанная, уставшая и спокойная, абсолютно в этот момент счастливая. Он хотел было задержаться ненадолго, чтобы убедиться, что валькирия спит крепким и спокойным сном, чтобы насмотреться на неё, ведь ему было мало, недостаточно её, но с улицы послышался знакомый звук: ни то курлыканье, ни то мурчание. Он проверил, не оставил ли ничего в комнате, а затем выскочил в окно и тут же скрылся за углом. — Здравствуй, — мягко поприветствовала своего супруга богиня, улыбнувшись давешнею ласковою улыбкой. Поднявшийся ветер отчаянно трепал её золотые волосы. Мужчина как можно аккуратнее провёл по ним, приглаживая, а затем поцеловал её в лоб. Оба знали, что это лишь формальность и привычка, но никак не выражение чувств — те уж второй век как угасли, если вообще когда-то были с его стороны. Если его уважение и привязанность можно было назвать любовью, то Тор давным-давно её разлюбил, и сейчас, после проведённой ночи с валькирией, этот контраст был заметен как никогда, принося душевный дискомфорт обоим. Взгляд златовласой упал на испещрённую засосами шею, и она тут же прикрыла глаза, погасив в них вспышки боли и обиды, — Нарушительница Границ очень интересная. Мне довелось понаблюдать за ней… За вами, — осеклась она. — Ты ведь не о ней пришла поговорить, — цокнул языком, не сдержавшись, но тут же пристыдил себя за это: перед ним ещё формально жена и богиня. — Не о ней, — согласилась Сиф, но почему-то замолкла — медлила. Она подняла на Тора взгляд и сказала очень робко, тихо, чтоб лишь он её и услышал, — пора возвращаться, Отец ждёт. Похоже, он кое-что… придумал. Раз они затаились и не выходят на свет, есть другой способ. Ты сделал что мог, остальное за нами. — А если я не хочу? — скрестил руки на груди, облокачиваясь о холодную стену, — может, мне надоело быть на побегушках у Отца? Сколько я ему уже помогаю, а? Не многовато для сверхурочных? Моя работа — защищать Асгард. Но от кого? От Локи, который сидит как мышь? От Лив, которая только и мечтает о возвращении в Мидгард и не понимает ничерта? От Сагра? Улля? Лиод, быть может? Скажи мне, ради чего всё это было. — Милый, тише… — Мне всё равно, если он услышит, — как назло, громче сказал Тор. Богиня поджала губы и покачала головой несколько раз, словно осуждая. Непокорность мужа вечно выходила ему боком, но он, словно не понимая этого, раз за разом шёл против и уже давно не склонял голову пред Всеотцом, слово которого для него больше веса не имело. — Ты задержался с Локи и Нарушительницей Границ. Скоро перейдёшь на их сторону? Если не уже. Тор… — голос Сиф сорвался, но она продолжила говорить через силу, — Если к рассвету ты не вернёшься к Отцу, он расценит это как предательство. Не давая возможности мужу ответить, богиня по щелчку пальцев растворилась в воздухе. Мужчина шумно выдохнул и устало провёл рукой по лицу. Луна скрылась за надвигающимися чёрными тучами. Где-то вдалеке послышался первый глухой раскат грома. В консонансе с ним были мысли мужчины, метавшиеся от одного к другому, наслаивающиеся друг на друга, обрывающиеся и не приводящие к единому конечному; он бродил по ментальному лабиринту, из которого выхода не видел. Прикрыл глаза. Точно маяком в бурю для него была полыхающая огнём копна волос Лив, дымящая куда-то далеко, где он ещё не был. А оттого не знал, что в конце пути его ждёт: выход из лабиринта или непробиваемая стена, не разрушившаяся и от сотни ударов Мьёльнира. Но довольно. Пора! Пора… Наконец бог выпрямился и сделал первый шаг. Alea iacta est. Проснулась Лив в одиночестве. Она до последнего не хотела открывать глаза, представляя, что рядом с ней Тор. Что он сидит на бочке у двери и наблюдает, что пожелает ей приятного пробуждения и поцелует в лоб, когда она встанет. Но комната пустовала. Понимая, что медлить больше нельзя, валькирия открыла глаза и встала. Механически убрала бельё, умылась, привела себя в порядок, надела платье, расчесалась. В отражении взгляд цеплялся за алеющие метки, обладающие силой значительнее Вегвизира, на шее, ключицах. Она знала, что их куда больше — другие одежда скрывает. Также она уже знала, чем всё закончилось. Говоря последнюю фразу Тору, даже тогда она знала, чего ей ожидать. И прежде, чем распустился бы алеющий в груди цветок зависимости, ей бы оборвать его на корню, вырвать початки из души, сжать в кулаке и пустить по ветру. Внутри бы тотчас стало пусто и легко. — Тогда почему так дерёт внутри… Дурацкие кошки скребут, — прошептала валькирия, склоняясь и обнимая себя руками. Так же крепко, как ночью её обнимал бог. О как бы она хотела это забыть. Она далеко не Кальдерон, увы, и произошедшее сновидением не было. Было проще проснуться и понять, что сего в реальности быть никак не могло, отругать себя за похоть и тут же простить. И даже если пробуждение было бы болезненным, оно означало бы долгожданное облегчение ото сна, сулившего в конце ей только огорчение и ноющие запястья. Но Лив не проснулась, ибо не спала… Её плечи начали подрагивать, но она не произносила ни звука. Плакала ли она? Смеялась? Сейчас бы только смеяться, чтобы не сойти с ума. Через несколько минут девушка выпрямилась, и на лице не было ни намёка на то, что она действительно чувствовала. «Такой талант пропадает. Не думала податься в лицедеи?» — в который раз её мысли звучали голосом Локи, и в который раз девушка этому усмехалась, хоть не было смешно ничуть. Проснулась она раньше других, а потому, выйдя во двор, разумеется, никого не застала. Утро было холодным и сырым. Пахло дождём. Земля превратилась в чёрную грязь с мерзкими комочками, скользкую местами, а местами густую. Выходить за пределы крыльца не хотелось, но оставаться под крышей этого дома было невыносимо. Душили мысли и чувства, которые обличённые в гибкую форму слов — как хочешь, так верти — оставались невысказанными. От них было не убежать, но Лив сделала первый шаг. Второй, третий, а четвёртому не суждено было. Кто-то схватил за руку и притянул к себе. Кто-то, от кого дурманяще пахло мятой и мёдом из бузины. Разрезавшее тишину «Доброе утро, родная» положило начало разладу.