Дорогой длинною, да ночкой лунною

«Вот он. Идет. Вот он идет. Мясник шел по тихой улочке детства, сея вокруг себя ужас. Не так: сеет Ужас – тот, что на поводке, отменная кличка для такой уродливой псины, кстати. Не плохо бы за ним прибирать в пакет, кстати же. Но тогда это не был бы Мясник, сволочь, каких поискать. Вот идет Мясник, нога за ногу, но Ужас гонит его вперед. Тоже как-то не звучит». Тем ни менее Блэк Нуар рассмеялся, что под маской, без которой его не видел никто, практически включая его самого, прозвучало действительно жутко. Как правило, нудное и скучное это дело, вести за кем-нибудь слежку, тем более не в первый раз, когда хоть как-то развлекает новизна объекта наблюдения. Что не касалось Черного Нуара ни в коей мере. Он затихарился на соседней крыше далеко не впервые, раз в десятый, не меньше, по зову не долга, а сердца, как было с самого первого. Бутчер просто идиот, раз не понял этого. Иначе он прибил бы его и ниипет. Ибо нехрен его собратьев-суперов мочить почем зря! «Вот он идет себе и идет, козлина. Нет, не так, слишком эмоционально, амиго, слишком много личного. Мясник шел по улице далекого бойскаутского детства, с выражением лица настолько твердокаменным, что чудо, как об него не расшиблись в лепешку воробьи, с испуганным чириканьем пролетевшие у него над головой. Удивительно, как встречные мушки не налипали на эту окружающую Мясника панцирем ауру «Не подходи, собака злая, а хозяин вообще полный мудак». Блэк Нуар засмеялся так громко, что осекся на полувдохе и поскорей впечатался в ребристую крышу с такой силой, что болезненно зашипел, пожалев, что некуда сплюнуть. Хорошо, слышать было некому. Он ведь… Черный Нуар, короче, и этим все сказано! О том, что в нем пропадет писатель черно-нуарного детектива, тоже не знал никто и его это вполне устраивало. Свои сочинения ему хватало ума не доверять не бумаге, как мечталось, вручную заправленной в винтажную пишущую машинку, на каких зародился и расцвел, и зачах этот великий литературный жанр, не тем более безликому ворду, чего и не хотелось особо. «Мясник… Мясник… Блин, на чем же я остановился. Мясник, я тебя люблю. Ты козел. Мясник шел по улице и каждый его шаг сопровождал ужас с большой буквы. Во! Отлично! Так и запишу! Когда-нибудь». Черный Нуар был неразговорчив. С другими. Сам с собой он поговорить за жизнь любил. Всяко лучше, чем однажды разоткровенничаться, увлекаемым доверительным моментом, непременно наступающим когда-нибудь в беседе с тогда другом, а потом пожалеть об этом. Если успеешь, не склеишь ласты судьбоносными секундами раньше. Ну-его-на. Билли Бутчера тоже. Хрен ли он, Блэк Нуар, тут вообще забыл, на этой крыше? Маньяк он, что ли, жаждущий что бы его поймали? Похоже на то. - Эй, угребок! – прозвучало особенно громко в загородной тишине сонного райончика для среднестатистических семей с детьми и милых пенсионеров. - Ты меня мочить собираешься или где? Сколько мне тут мили туда-сюда еще накручивать? От раздавшегося ответом на невысказанные молитвы, Блэк Нуар обмер, ожил, помертвел обратно, до уличной температуры и ожил вновь, услышав следующее, никаким отлеженным боком нежданное. - Только не говори, что влюбился, поэтому отираешься поблизости. Парень ты не из разговорчивых, я знаю, молчи дальше. Мочи молча, только давай уже побыстрее! Грустно завыл Ужас, тоскливым аккомпанементом последним словам. Нет, не то, чтобы в самом деле последним в жизни Билли. Можно даже смело сказать, что жизнь для него только началась, с чисто-белого листа, первым заправленым в каретку пишущей машинки перед долгим романом – во всех смыслах этого слова. А началось все с того, что парень в соблазнительно-облегающе-черном, спрыгнул с крыши на цветочную клумбу, нагло и грациозно, точно соседский разбойник-кот; уверенно подошел к сильно-сильно понравившемуся ему мужчине, обхватил его за зад, по-хозяйски забравшись ладонями под полы драного Бутчеровского пальто, и притиснул его к себе. Туда, где все недвусмысленно обтянул супер-геройский костюм. У Бутчера все было настолько в жизни хреново, что как раз настало время полностью ее изменить. Попробовав нечто абсолютно для него новенькое. Здорово пришедшееся ему по вкусу. Блэк Нуар блестяще справился и с этой миссией. Обычное дело. Он же Блэк Нуар! Он лучший! Безжалостный ловец на суперов так ему и сказал ближайшей же ночью. Говорил до самого утра, в тональности от шепота до гортанного крика и утробного, сытого рычания, всю ночь напролет. Подвывавший под дверью Ужас, которого никто, кроме, разумеется, возмущенных соседей, в упор не слышал, обиделся и ушел спать пораньше. И правильно сделал. Должен ведь был выспаться этой ночью хоть кто-нибудь.