barbie, вылезай из моей головы
Ты многого не просишь, уже не хочешь даже попытаться предпринять что-то (а уж тем более, снова попросить), отчего всем, словно по щелчку пальцев, станет комфортнее и удобнее жить. Просто негласная истина, которая на протяжении долгого времени закреплялась в одурманенной голове, ознамевается неизбежным столкновением с неокрепшим, ещё не привыкшим к подобным выходкам сознанием — можно всю жизнь любить человека, но так и не узнать, какой он на самом деле. У тебя в груди сквозит со свистом, и дело даже не в постоянно раскрытых нараспашку окнах: они плотно закрыты уже второй час. Свистит как-то даже пронзительно, проходит навылет, особенно когда случайно чуть дольше ртом тихо втягиваешь воздух — пустота — забываешь выдохнуть и давишься паром, который в виде болезненного кашля до головы больной добирается, пульсируя, отдаваясь в висках, обозначаясь, что, эдакое, я боль — твоё вечное сожаление, я здесь.я не хочу почувствовать себя живым
— Русь, знаю. Чувствую и вижу, не строй только из себя великомученника.
Поднимаешь голову в ошеломлении — кипит кровь — и сталкиваешься с не менее испуганными глазами напротив и их обладателем, который слегка сам опешил после сказанного, но тот тут же расслабляется — не время давать слабину.— А чего тогда добиваешься ты? Если «жить без неё не можешь», придумай, что ли, какой-нибудь повод для встречи.
Сидишь, слегка сгорбившись, делаешь-затяжку-дышишь и откладываешь электронку на свободное на кровати место рядом с собой. Вновь поднимаешь с пола ненавистную гитару, но берёшь в руки бережно, устраиваешь на коленях поудобнее, прижимаешь к себе локтем. В который раз за день кладёшь в лунку ладони гриф, притрагиваешься безжизненными пальцами, беспокойно перебирая гитарные струны. Но под твоими руками они никогда беспорядочно не звякали, и эта окутывающая нас тишина, наполняющаяся тихими, но уверенными аккордами, была как бальзам на душу. — Повод? «a`m»: вниз`вниз вверх-вверх-вниз вверх вниз-вверх; «c»…— Охуеть.
Блять.больше не звони, больше не пиши (хэ-эй)
Рука размеренно двигается, выжидает необходимые паузы, пальцы скользят по грифу. Звучит ещё пара восьмёрок, видимо, доигрываешь важную строчку — почти незаметно движутся губы, беззвучно шепча текст.live fast, die young…
И песня обрывается, точно отрезанная ножом, звук струн неопределенно рассеивается по комнате, и Онешко с испугом почувствовал вдруг перед собой пустоту, как будто что-то вдребезги разбил. — Разбил!.. … своим «охуеть», что случайно вырвалось у Юлика оттого, что ты впервые вступил в диалог. — Думаешь, пригласить её в наш рестик?.. Ты подкручиваешь всё-таки одну из колок, натягивая чуть туже струну, которая не давала покоя и дрожала. Юлий в удивлении вскидывает брови, тянет с ответом, всё ещё силясь понять, что спустя грёбаный час ты обратил внимание всерьёз на слова Онешко, а не на текст своих треков. Ты закусываешь губу в ожидании, что Юлик скажет на твою глупость.это конец нашей love story, мне не надо боли — выпускаю всю обойму
— За чем в рестик? За старыми воспоминаниями? Я ж тебя потом вообще не вытащу из этой ямы!
Бьёшь по струнам вниз и глушишь звук вместе с выдохом, признаёшь поражение. — Ты прав. У меня даже повода написать нет, не говоря уже о встрече. — Блять… Выдаешь шёпотом, откладывая гитару, прячешь лицо в ладонях.— Тогда перестань думать о ней и живи дальше.
Юлик быстро находит тебе альтернативу. Ему выгодно: как-то не хочется быть человеком, которому даже в такой ситуации стараются найти замену… — Тогда придумай мне повод! Ты не собираешься сдаваться так просто и настаиваешь на своём, думая, что что-то ещё можно изменить. И либо ты ненормальный, ведь эти мысли преследуют тебя уже немного-немало лет пять, но ты никак не можешь совладать с собой и остановиться; либо эгоист, наивно думающий, что если попытаешься вернуть прошлое, то обязательно станет легче и жизнь наладится. Только при таком раскладе станет легче лишь тебе, а не всем. Тебе не равно всем. Юлик, сидящий напротив на стуле, внешне слишком спокойный и задумчивый, со вздохом поднимается, подходит к кровати, убирает гитару из твоих рук, чувствуя, как нехотя ты расстаёшься с ней, и бережно откладывает. Садится рядом, приобнимая тебя одной рукой и хлопая ей же по другому плечу.— Ну… Если так тебе будет лучше, то я согласен. Давай придумаем.
вокруг дым, в руке spliff, но мы с тобою не спим…
Онешко чувствует, как ты под его рукой начинаешь разжигаться, если не светиться, чуть выпрямляясь, всё ещё не до конца веря…— Не шучу. Давай, вставай. Пойдём покурим… И поедим.
в темноте, в темноте. хочу, чтоб это было во сне…
… Ты не притрагиваешься к еде, и это больно бьёт по юликовской совести, что не может заставить маленького ребёнка поесть: вернуть 2007, конечно, можно, но не нужно. Тут и так — пациент скорее мёртв, чем жив… Только, однако, раза два твоя рука всё же порывисто и жадно тянулась к стакану с водой (так же дважды наполняемому), будто нечто со стремительной быстротой высасывало из тебя все силы.— Скажи ей правду…
Так себе философская мысль, конечно… Но сказанное вслух всё же бьёт по сознанию. — Какую правду?! Что я ещё скучаю? Звучит не как железный аргумент для нашей встречи. Ожидал от тебя большего не успевает сорваться с языка. Обещал помочь — поможет. Может, Юлик специально действует на нервы, истощая и без того истощённое, пытаясь таким образом выиграть себе место рядом с тобой. Хотя и так понятно: давно уже выиграл. Только тебе не до конца ясно: он ждёт, когда ты сдашься и сам пойдёшь ему навстречу? В самом деле, Онешко что ли дожидается, когда ты наконец переживёшь всё, что уже про-шло?— Если она пережила, то ты тем более переживёшь.
Юлик утаивает самое главное, держит в голове: скорее всего, ты переживёшь не так безболезненно и не так быстро, как она, но со временем — да. Факт.во-оу, во-оу, скрываю твои фотки в инсте…
Пялишь что-то в телефоне, большим пальцем быстро водя по экрану снизу вверх: то и дело мелькают посты в ленте. Юлик снова ждёт, что скажешь ты после бессмысленного пятиминутного выискивания чего-то-очень-важного. — Знаешь, с этим как-нибудь сам справлюсь. Тебе-то от этого что? «дурак-придурок-урод-идиот!..» (дальше по списку). Слишком поздно осознаешь, что твоё враньё, особенно такое открытое, перешло все границы дозволенного и уже вошло в привычку. И сейчас ничего не остаётся, как прикусить язык, чтобы не проебаться ещё больше — пиздишь ведь, что справишься, боишься, что ещё слово, и Онешко не выдержит тоже, отвернётся и уйдёт. Есть к кому, есть для кого, есть куда. Он уйдёт, а ты не выкарабкаешься без него.сука, прости, дело во мне…
— Глупый-глупый Руслан.
Юлик шепчет, беззлобно усмехаясь, выдыхая с мыслью «я-чувствую-то-же-что-и-ты». Может, даже больше твоего.во-оу, во-оу, с тобой были только на дне
Паршиво, но ты должен плыть до того берега, до спасительного, или упасть в óмут-кóму-и-недóлго-до-утонуть. Знаешь, что поступаешь нелепо, но в твоём сумасбродстве был такой напор чувств, еле сдерживаемый…— Пожалуйста, не сделай ничего с собой, я просто покурю на балконе. И подумаю.
сука, прости, дело в тебе.
… Ты наконец выходишь из ванной заметно посвежевшим, расслабленным, разгорячённым. Даже улыбаешься самому себе, проходя мимо коридорного зеркала и направляясь к себе в комнату. Ненавязчивая идея встретиться с той, кому вы посвятили целый вечер, постепенно покидает тебя, потому что ты, кажись, больше не настолько смелый, чтобы рисковать. Было бы чем, конечно. Все сорок минут, проведённые на кухне, затем в ванной, прерванные сначала юликовским «не знаю как ты, а я спать, не задерживайся тоже. я ещё думаю». Ты думал над словами Онешко и пытался прийти к какому-то выводу, но так и не пришёл. Бросил, даже не дойдя. Переодеваешься в простое, первое попавшееся — футболка-шорты. Слабо и нервно пульсировала кровь. Юлик лежал на кровати. Временами по его телу пробегала лёгкая дрожь, но дышал он всё тише и тише. Становился всё умиротвореннее — он давно уже спал. Ты улыбаешься ежедневно возникающей перед глазами картине, а когда накрываешь Онешко пледом — сердце начинает медленно, тягуче обливаться плавленным серебром, обволакивающим, обжигающим; расцветает, из самой глубины расползаясь по всей грудной клетке, оплетая рёбра… Не без удивления замечаешь лежащий рядом с Юликом собственный айфон, и тут до тебя доходит, что неужели он уже что-то придумал. Хватаешь телефон молниеносно, даже судорожно, потому что вспоминаешь: Онешко знает пароль. Он мог сделать от твоего лица всё что угодно, и тебе страшнее от того, что эти две вещи могут быть как-то взаимосвязаны. Крепко удерживая телефон в левой руке, закусываешь указательный палец правой, вымещая таким образом захлестнувшую до макушки радость вперемешку со страхом. Океан внутри бушует, подгоняя сердце, когда видишь на экране пропущенный Насти и пару сообщений от неё же. она: «ты звонил?» «извини, не успела ответить…» 21:54возьми же телефон — ты утонешь от проблем.
алло, алло,
2007…
Дрожа, ты опускаешься на кровать рядом со спящим Юликом, боясь разбудить его своим шуршанием, ощущаешь себя на голову отбитым человеком, в башке — рушатся стены, но мысли рвутся сквозь их обломки наружу, как и одержимое желание придумать наконец-то повод увидеться. Ты бесконечно благодарен Онешко за его присутствие и его самодеятельность и понимаешь, что отступать уже некуда: телефон в руках, сообщения прочитаны. Говорю же, у вас нет повода для встречи. У вас есть только повод, наверное, не видеться больше годами. Усмехаешься: «Наверное, никогда». Постараться забыть все обиды и ссоры, чтоб не ляпнуть где-нибудь какую-нибудь гадость. Жаль, она не забудет. ты: «прости, что снова отвлекаю» «я хочу встретиться» 22:15 Смотришь в потолок, телефон — экраном вниз, накрываешь его руками, ожидая ответного сообщения. Осталось только глаза прикрыть и всё — картина «здоровья погибшим». Ты покусываешь губы в который раз за день, раздумывая над тем, что же такое она может написать, придумать, точно не пойдёт навстречу тебе и не найдёт ни злосчастного повода…она: «что-то случилось?.. времени совсем не хватает» 22:18
…ни времени. Ты сдерживаешься, чтобы не засмеяться вслух от бессилия. Шатаут, блять. За секунду в голове проносятся многочисленные истории всяких ресторанчиков, времяпрепровождение дома, Ирискин, Никифилини, прогулки по торговым центрам и прочее, и прочее, и прочее… Действительно, из графика ничего нельзя выбросить, а Ирис — это безоговорочно святое. Ты пережил эту стадию, когда с языка по привычке в ответ хочет сорваться что-то едкое, может, даже обидное, потому что на протяжении нескольких лет находила же, это чёртово время… Как бешеного зверя упорно отгоняешь эти мысли. Договорились же — после-расставания-друг-про-друга-ни-слова.вокруг дым, в руке splif, но мы с тобою не спим…
ты: «ничего не случилось)) все хорошо. просто хочу увидеться» 22:19 Скрываешься за скобочками как за спасительной стеной, слегка волнуясь при виде «прочитано», «печатает…»она: «можем попробовать через неделю, если у тебя получится)» 22:19
Под «попробовать» она скорее всего имеет в виду встретиться. И правда, пробовать же вам больше нечего. Мнёшься, думая над ответом, не знаешь, нужно ли попытаться продолжить разговор и уговорить Настю встретиться пораньше, потому что думаешь, что вряд ли ты доживешь до следующего вторника или четверга. Видимо, тебе не остаётся ничего, кроме как согласиться. Ты замечаешь краем глаза какое-то движение и поворачиваешь голову в сторону, замечая, как Юлик переворачивается на спину, откидывая край пледа и несильно протирает лицо, пряча его в ладонях, прогоняет своё сонное состояние. в темноте,в темноте…
хочу, чтоб это было во сне
она: «хочешь, можем встретиться послезавтра» 22:21
Плюёшь на всё, пальцы быстро летают по клавиатуре, набирая ответ, пока проснувшийся Онешко, втягивая воздух, медленно садится на кровати, выпрямляясь, потягиваясь. ты: «хорошо, тогда встретимся в субботу» 22:21она: «тогда повод для нашей встречи — суббота» 22:22
Настя прикладывает к сообщению смеющийся смайлик, и ты видишь в нём себя — тебе тоже смешно до слёз. — Юль, чего не спишь? С чувством исполненного долга прячешь телефон под подушку и надеешься, что твоё светящееся изнутри состояние не слишком слепит вокруг. Ты интересуешься как бы между прочим, а сам думаешь, что только благодаря сидящему близко-близко рядом с тобой человеку твоя авантюра наконец-то удастся. В голове не укладывается, что у тебя смелости не хватило набрать Насте, а Онешко сделал это даже не раздумывая. Для чего ему это?— Могу даже сказать, что почти выспался. Может, тебе тоже уже пора прилечь, Русь?
— Я и так лежу. Не поворачивая голову, чувствуешь на себе изучающий твоё состояние взгляд, а затем — как Онешко ложится рядом с тобой, матрас кровати еле ощутимо прогибается под вами. Ты лежишь и понимаешь, что сдаёшься. На автомате поворачиваешься к своему предмету, наверное, поклонения. Не контролируешь себя, потому что подаёшься навстречу, отдаёшься мягким рукам, что тебя обнимают, обволакивают полусонным теплом. Ладони — на твоей спине поверх ткани, гладят мягко-успокаивающе.— Тушенцов, ты дыши только, — усмехается, утыкаясь носом тебе в шею.
Самоконтроль даётся легче, все чувства обострены до предела; но ты не чувствуешь никакой жалости к себе — только болезненное сожаление; и разгорающиеся метки от губ Юлика на шее вспыхивают знакомым огнем.выдыхай в мои лёгкие, напомни март…
Губы скользят по губам, и, кажется, теперь Онешко знает вкус разбитого сердца. Руки сплетаются в замок, после прижимаются, сливаются, исчезают в прикосновениях кожи к коже: царапают локти, по плечам вверх, щёки, путаются в волосах. Вы целуетесь — медовый воск и горький упрёк; он — так, будто отдаёт всего себя, ты — наконец ощущая этот напор; и время теряет счёт. Ничего не остается.outro сука, прости, дело во мне
Юлик отрывается, что-то говорит, но до тебя не сразу доходит, что это не отголоски дыхания, шумящего в ушах океана, а слова, которые он шепчет почти в губы:— Ты же понимаешь… Я так тебя…
нехочешьнехочешьнехочешь понимать…сука, прости, дело в тебе
Тебе бы кивнуть, оторваться, сесть, взяв себя в руки, и постараться объяснить себе и ему, что между вами, или, ещё лучше, попросить Онешко прийти тебе на помощь и разложить всё по полочкам… но ты не хочешь — твоя система даёт сбой.сука, прости, дело во мне
Поэтому на секунду отстраняешься, чтобы выдохнуть ответное: — Потом. И прижимаешься снова.сука, прости,
дело в тебе…