Всё вышло из-под контроля.

Долгожданное летнее солнце, обещавшее тепло и спасение от всех бед, «слегка» перестаралось. Воздух накалён до того, что кажется, будто состоит из ощутимой материи; неподвижных, вязких, но в то же время горячих молекул. Спёртый, затхлый воздух не может подняться ввысь – плотная пелена туч преградила путь, продержавшись около двух недель, желает остаться ещё настолько только же, если не больше. Люди, снующие тут и там по работе, да и просто делам, не обращают внимания ни на густеющий воздух, содержание углекислоты в котором превысило все нормы, ни на затяжную облачность с осадками. Может, есть в этом мире единицы, которых подобная мелочь выводит из себя. Остальным же плевать, они и так глубоко несчастны, чтобы заморачиваться о погоде. Хёкдже так же не злится на погоду. Внешне он ни на что не злится. Загустел, завяз, утомился, устал… Стух. Наиболее яркий, точный эпитет в данной ситуации. Стух и внутренне, и внешне. Перегорел? Охладел? Причин много, следствие – одно. Все пути, складываясь в единую схему, приходят к этому выводу, начиная медленно подтачивать, разъедать нутро ещё одного человека. *** Нарочито-медленно и тихо открывая дверь квартиры, Шивон растягивает приятное томление в груди. Как же он долго ждал этого, как же он соскучился. Чувствуя себя высококлассным ниндзя или даже человеком-невидимкой, брюнет так же осторожно закрывает дверь. Щелчок – пространство замыкается, обнимает пустым чувством безопасности и запахом чего-то скисшего. Кажется, молока. Да хоть петарды взрывай, всё равно никого не потревожишь. *** Несколько минут возни в прихожей, спальной – безуспешны. Никто так и не вышел встречать, не обнял. В соседнем зале тихо ворчит телевизор, слышен приглушённый смех и неразборчивая болтовня людей в ток-шоу. Находясь в лёгком недоумении, юноша, что так старательно и громко переодевался в спальной, настороженно заглянул в зал. В огромном мягком «троне» сидит его «королевишна», кажется, скучает. По его лицу не понятно. - Я вернулся – до последнего надеясь, что Хёк просто оглох и не слышал, кто вернулся домой. - А.. да. – вязко, но холодно. Холод – относительное отсутствие нужного количества тепла, в тоже время как тьма – отсутствие нужного количества света. *** Брюнет читал где-то статью, что привычка формируется в течение 66 дней, даже если её не делать регулярной, но с приличной частотой. Напрашивается вывод - частые командировки не прошли даром. *** - Может, спать? – сонный, по-домашнему тёплый шёпот на ушко. - Ты спать хочешь? - ещё более устало и нудно. - Да. Когда-то это было чем-то вроде «ритуала». Они любили спать вместе, именно спать. В смешных, неудобных позах. Храпя друг другу в уши, пуская слюни на подушку, ворочаясь, пинаясь, под утро где-то в изножье кровати. Слегка «помятые», зато согретые теплом родных душ и тел, убаюканные тем же тихим храпом. Но это «когда-то» в прошлом, сейчас брюнет лежит в тёплой постели, обнимая тёплый, живой труп. Конечно, это драматизация. Но Шивон правда так думает, где-то в душе паникуя, отторгая эту реальность. *** - Сладких снов. - И тебе. Как никогда хочется услышать робкое «люблю», « я скучал», но этого не происходит. Терзают сомнения, Чхве им поддаётся. Понимая, что никто не виноват в «отвыкании», всё равно не хочет этого принять. Чувствует, что за всё это время, проведённое в разлуке, скопилось столько чувств, что он, наверное, как последняя баба сейчас разрыдается. Хотя нет, не так. Как ребёнок. Сразу вспоминается: - Малыыш –игривый шёпот. - Сам ты малыш – робкое возмущение в ответ. И правда, сейчас Шивон тут по всем параметрам (кроме внешних) самый маленький и слабый. Им движет детское «хочу», та же внезапно-взявшаяся обида пятилетнего ребёнка. *** Всю ночь Симба не спит, рассуждает о сложившемся из ниоткуда «кризисе». В том то и дело, что «НИОТКУДА». *** Хёкки такой же ребёнок, который слишком долго не чувствовал тепла и ласки. Сам того не понимая, он, наверное, ждёт чего-то от брюнета. Сие мысль вселяет надежду, новое желание брать «крепость» штурмом. Ласками, заботой. Но не сейчас, ибо любимый уже скорее всего заснул, да и действовать с таким нахрапом тоже как-то... А ведь когда-то тем же «нахрапом» блондина и заинтересовал Ши. Волна ностальгии накрывает до такой степени, что выть хочется. Представив эту картину, Шивон не выдержал и засмеялся. Кажется, все оттенки истерии и паники юноша познал в эту ночь. А ещё он лишний раз убедился, что до безумия нуждается в Хёкки. *** - Ты чего ржёшь, спать надо.. – ворчание где-то в районе груди. Кажется, Ши не один тут втихушку философствует. Это заставляет улыбнуться и тихо хихикнуть ещё. – Точно конь – кряхтя как дедок, поворачиваясь на другой бок, брякнул Хёкдже. С грустной улыбкой промолчав, Шивон смотрит на свернувшегося «калачиком» хёна. Недолго думая, осторожно просовывает руки под подмышки блондина, крепко обнимая, притягивает к себе. Долго сопит тому в затылок, нерешительно целуя растрёпанные прядки. В ответ ничего, кроме размеренного дыхания, ведь как ни странно, но блондин умудрился быстро заснуть. - Всё равно никуда не денешься. Нервное истощение слегка ослабляет контроль над речью, и с губ брюнета срывается парочка уменьшительно-ласкательных в сторону старшего. – Будет даже интересно зажечь его снова – подумав так, юноша тихо зевнул, и раздался сигнал будильника.