Hot

Юнги недоволен настолько, насколько возможно. Он опять грызёт кожу вокруг большого пальца, и его заусенцы бесят тебя несказанно. Ты обожаешь его руки, жилистые, с сухими узловатыми пальцами, нисколько не элегантными, грубыми от гитары, которой он недавно начал заниматься. Но эта дебильная привычка раздражает. У тебя неделя выдалась не из лёгких, да и у него тоже, но это не меняет ровным счетом ничего. Резким движением ты хлопаешь по его руке, когда он тянет её к губам в очередной раз. - Не смей, - шипит. - Хочешь есть - в холодильнике полно еды. - Чего ты от меня хочешь? Взгляд тяжёлый, густой и слегка неприятный. У него в такие моменты прорисовываются морщины вокруг рта и лицо кажется озлобленным и раздраженным. Но и ты не подарок, чего греха таить. - Чтобы ты перестал грызть свои сраные пальцы. - С чего же они вдруг стали такими плохими? - он встаёт, шагая навстречу. Высокий, почти на голову выше, тебе это нравится. Он весь нравится безумно. - Я не в настроении сейчас, - отрубаешь, но у Юнги планы иного характера. Он бросается грудью на тебя, заставляя попятиться, пока спина не ударяется глухо лопатками о стену. Из лёгких быстро вылетает удивлённое 'ух', но у парня словно сорвало крышу. Ладонями в стену, так, что ты не можешь поднять своих рук, чтобы оттолкнуть или хоть как-то продемонстрировать недовольство. - Два дня назад ты стонала так, что соседи пришли, помнишь? Черт. Опять он самый умный, опять давит туда, где точно знает, что мягко и нежно, сладко. Похабный, сука. - Не в настроении, говорю, - цедишь через зубы, отворачиваясь в сторону. Его рука ловит твой подбородок почти сразу, тёплые пальцы сжимают, возвращая на место. У него и так глаза тёмные, а в сумерках накрывающего вечера там бездонные дыры. Играет на твоих эмоциях, знает все, что ты любишь. Какого черта ты настолько покорная, когда он такой? - Отпусти, Юнги. Хватит. - Нет, - усмешка . - Хватит будет, когда я скажу. Если будешь умницей, твоё мнение тоже учтется. И снова по больному. Эти игры такие настоящие, что забудь на секунду, какой он на самом деле, станет страшно. Его челюсть сейчас сжата сильно, над губой и на подбородке сизоватая тень пробивающейся щетины после утреннего бритья. Хитрый прищур, впрочем, перетягивает твоё внимание на себя. - Я оскорблен твоим комментарием про мои пальцы, дорогая. Каких-то двое суток назад они заставляли тебя кричать, так что же случилось за это время? Я тебе разонравился? И это тебе тоже разонравилось? На этих словах он наваливается бёдрами вперёд, вжимается своим горячим членом ровнехонько между твоих ног. В сердце ёкает. - Я словно со стеной разговариваю, - снова пытается добиться ответа, но ты уже все. Ты плывёшь. Ты и твои мозги в мареве возбуждения. Он нажал на правильные кнопки, ты разблокирована в считанные секунды и стоишь будто на арене перед диким тигром, который набросится вот вот. Ещё мгновенье. Ещё чуть-чуть. Юнги не отличается терпением, когда дело касается секса, точнее, он любит дразниться, но стоит лишиться всей одежды, его переключает на другую волну. И вернётся в реальность и свое "я" он только с наслаждением кончив. Юнги прихватывает твою шею слегка, наклоняет голову вправо и прикасается своими нежными, приторными губами к твоим, невесомо буквально на пару мгновений, чтобы в следующую секунду ворваться жёстко, облизывая твой язык, облизывая голодно, жадно, жарко. Безумство такое, что кислорода нет почти сразу и ты трешься своей промежностью по его крепкому стояку, заставляя откинуть голову, чтобы застонать хрипло и дать тебе времени надышаться. - Что с тобой сегодня? - спрашиваешь с удивлением. - Мы оба знаем, что это моё обычное состояние, - он проводит языком по зубам, откидывая белую чёлку небрежным движением головы. Его руки, твой главный фетиш, уже под резинкой домашних штанов, отодвигают твоё белье привычным, почти будничным движением, когда он, словно спохватившись, вытаскивает одну, подносит ко рту и кладёт указательный и безымянный себе на язык, движет медленно, слегка надавливая, не сводя горящих глаз с твоих. В голове у тебя так легко, что сознание, кажется, ещё чуть и покинет тело. Но ты не хочешь даже моргать, не дай бог пропустить хоть движение этого оскорбительно горячего и наглого молодого мужчины. Черт бы его драл, этого Мин Юнги. Оставив на пальцах достаточно слюны, он сдирает другой рукой твои треники, затем белье,. и носком так и не снятых ботинок расталкивает твои ноги на ширину плеч. Конечно ты знаешь, что будет после, но все равно с трудом держишься на ногах, когда он проводит широким, мягким движением между твоих половых губ, сверху вниз, доходя до горящего уже огнём влагалища. Он ведёт вверх и вниз снова, неторопливо, нагревая кожу, скользя мягко по импровизированной смазке из слюны. Он в восторге, когда ты не знаешь, как ему ответить, не знаешь, что такое говорить вообще, пока в голове стучит пульс, пока кровь разгоняет здравые мысли по закоулкам тела. Он чуть присаживается, чтобы беспрепятственно ввести в тебя средний палец и вы в унисон жарко выдыхаете друг другу в губы. Он целует снова, тягуче, забирая и кислород, и любовь, выкачивая из тебя все разом. Выкачивая и заполняя будто чем-то физически неощутимым, но бесценным. Таким его не видит никто, кроме тебя, и это дорогого стоит. Его внимание, его взгляд, его хриплый голос спросонья и когда он возбуждён вот так, как сейчас, что почти рычит, насаживая тебя на свой средний палец. Недолго ты сопротивляешься, прежде чем позволить первым стонам вызвать довольную улыбку на его кукольном рту. - Только мои пальцы заставляют тебя стонать так, что соседи завидуют, верно? Ты сглатываешь воздух, забывая, как дышать. - Они такие грубые, прости, но я исправлюсь, - он целует быстро и хаотично, скользя языком по шее, прикусывая ключицы, задирая футболку высоко, чтобы присосаться к груди, слегка дразня сосок зубами. Он прикусывает сильнее и по тебе проходит разряд, колени подгибаются, и Юнги хмыкает. - Сегодня ты течешь любой суке на зависть, мне все сложнее себя сдерживать. -Так не сдерживай, - как-то ты собираешься все же, понимая, что на пальцах протянешь не долго и их никогда не будет достаточно. Нужно кое-что посолиднее. - Хочешь мне что-то сказать? Он добавляет второй палец, потому что одному там уже слишком просторно, и минуту спустя пытается протолкнуть третий, но ты останавливаешь: - Член, Юнги. Пожалуйста. - Чёрт, я без ума, когда ты такая послушная и вежливая. Позволь ещё немного. Он ускоряется, смущая тебя знакомыми хлюпающими звуками, от которых уши горят, но тормозить не хочется не смотря ни на что. Он останавливается резко, загнав напоследок по самую ладонь, отчего ты вскрикиваешь. Его губы снова на твоих, а свободная рука берет твою и кладёт поверх джинс, ровно туда, где левая штанина слегка топорщится. Его член горячий настолько, что джинсы уже должны гореть синим пламенем, но физика работает чуть иначе. Юнги твёрдый, как и всегда, ему хватает нескольких секунд, чтобы захотеть и вооружиться. Ты обожаешь трогать его член вот так через одежду, когда Юнги закатывает глаза, откидывая голову, показывая кадык, по которому ты ведёшь языком, припадая к шее чуть правее, прикусывая. - Ты дьявол, - шепчешь, расстегивая рубашку пуговица за пуговицей. Парень совсем не качок, но его проступающие слегка грудные мышцы (результат второго месяца в качалке у дома) мягко пружинят под пальцами. Юнги такой белый, словно молоко, и засосы на нем всегда выглядят болезненно и до охуения сексуально. Пресс тоже уже начал вырисовываться, верхние кубики напрягаются, когда ты мягко сжимаешь кулак на его головке, текущей предъякулятом так, словно он школьник, которому сейчас обломится впервые. Ты чувствуешь, как смазка просачивается сквозь его трусы и джинсы, пачкая подушечки твоих пальцев. Мальчик, похоже, хочет всерьёз. - И кто из нас течёт тут как сучка, - смеёшься, пока он хватает губами воздух, толкаясь членом в маленькую ладонь, умоляя о большей стимуляции. Он открывает глаза, опускает голову, чтобы полюбоваться на то, как ты накрываешь его ширинку, и командует: - Я даю 30 секунд, чтобы на тебе не было никакой одежды. Он сам после армии научился раздеваться почти молниеносно и его подтянутое тело вскоре раскинуто на кровати, а резинка раскатана на вертикально стоящем органе. Он прекрасен весь, с головы до пят. - Прошу, - он вытягивает руку, помогая тебе устроиться над его чуть подрагивающей головкой. Медленно ты разводишь бедра, садишься на любезно предложенное место, выдыхая сквозь стиснутые зубы. Юнгиев член не самый толстый, но даже после пальцев и агрессивной дрочки он растягивает с лёгкой болью. Так, как ты любишь. - Бляяять, - тянет парень, сжимая пальцы на твоей талии, толкаясь отчаянно. Ты вторишь ему мысленно, позволяешь опустить себя до конца, пока его короткие курчавые волосы на лобке не соприкоснутся с твоей задницей. Юнги двигается неторопливо сперва, аккуратно, не желая навредить всерьёз, пока не услышит, не поймёт, что можно не сдерживаться. И когда ты подталкиваешь, подпрыгивая на нем чуть выше, он переворачивает тебя на спину и вбивается, как с цепи сорвавшись. - Ещё слишком туго, я знаю, но это так сладко, что я не чувствую тела, только член и твою дырочку, как там мокро... Слышишь, как ты хлюпаешь ? А ещё говорила что-то про мои пальцы. Сука. Когда Юнги ругается, ты, кажется, оказываешься на седьмом небе в раю. Его низкий, бархатный голос в губы или на ухо, дыхание сбитое и рваное, мокрый язык, терзающий, просящий еще, все это - билет в один конец. - Я обожаю, когда ты меня трахаешь, Юнги. Ты знал? Дразнишься, прекрасно понимая, что у тебя и так все на лице написано. И голос кричит о том же, когда в дверь снова начинают стучаться соседи. Как в прошлый раз. - Кричи, - требует блондин, - кричи, чтобы я не краснел потом, что плохо отымел тебя, поняла? Они должны знать. Всё должны знать. Если бы я мог размножиться и трахать тебя со всех возможных сторон, я бы, блять, сделал это. Он только в сексе такой экспрессивный. Словно из ванной вытаскивают затычку, и вода льётся, льётся без остановки, так и слова льются из него потоком похвалы, похабных деталей и желаний, он сходит с ума на твоих глазах, пока не взрывается и ты не чувствуешь, как пульсирует внутри член, прикрытый латексом, выплёскивающий сперму порция за порцией, и тебе от этого чертовски приятно. - А теперь десерт, - говорит он, с трудом отдышавшись, отползает ниже, не потрудившись даже снять резинку, припадает к твоей чуть припухшей дырочке, лижет голодно, стонет, словно его ебут сейчас безжалостно. А у тебя выносит остатки здравого смысла от этой его жажды, бесстрашной любви. Он переплетает пальцы своей руки с твоей, свободной сминая твою грудь, щипая за сосок безостановочно, он точно знает, что это сейчас с тобой делает. Ты кончаешь, перегруженная эмоциями, ощущениями, картинкой его мокрых губ, измазанных твоей смазкой и силиконовой с презерватива. Он мог бы показаться кому-то отвратительным в этот момент, но для тебя, в твоих глазах он горячее, чем вся нечистая сила преисподней.