Магистр дьявольской кулинарии

      — Учитель Вэй, вы уверены, что все получится?       — Ты сомневаешься в своем наставнике, Сычжуй?       — Никак нет! Но… мы никогда подобным не занимались. Да и вы…       — Все бывает в первый раз! Я буду аккуратен.       — Я переживаю за Ханьгуан-цзюня…       — Цзинъи! Ты должен верить в учителя Вэя.       — Вот именно, Цзинъи, ты оскорбляешь меня своим недоверием. Давай, читай, что там надо делать.       Цзинъи глубоко вздохнул, нервно сжимая в руках книгу.       — Положите одно яйцо…       Тем роковым утром Вэй Усянь решился на отважный шаг. Он решил сварить любимый суп Лань Ванцзи. Он даже попросил рецепт у главы ордена. Тогда ему на миг показалось, что в глазах Лань Сичэня промелькнул страх. Но глава ордена был слишком хорошо воспитан, чтобы отказать.       Поэтому Вэй Усянь закатал рукава и отправился на кухню. Он сказал всем поварам, что Ханьгуан-цзюнь жалует им внеплановый выходной, и просто-напросто выгнал их из кухни. Конечно, никто не решался перечить прямому приказу Ханьгуан-цзюня. Даже если сам Ханьгуан-цзюнь и знать не знал, что издал такой указ.       Пока Вэй Усянь задумчиво разглядывал диковинную кухонную утварь и обшаривал кладовую, на кухне объявились Лань Сычжуй, Лань Цзинъи и гостивший у друзей Цзинь Лин. Так они вчетвером и принялись за работу.       Вэй Усянь осторожно взял одно куриное яйцо из корзины и задумчиво хмыкнул.       — Куда положить?       — Не написано, учитель Вэй.       Лань Сычжуй заглянул в книгу, которую держал Цзинъи.       — Наверное в миску, — предположил он.       — Звучит несложно, — отозвался Вэй Усянь и аккуратно уложил яйцо на дно миски, стараясь его не разбить. — Что дальше?       Цзинь Лин нахмурился. Он, конечно, никогда не готовил, но что-то внутри него кричало, что Вэй Усянь все делает не так. Наверно, гены его матушки.       — Положите чашку муки, — продолжил читать Цзинъи.       Вэй Усянь упер руки в бока и недоверчиво смерил взглядом мешок муки.       — К яйцу? — уточнил он.       — Не написано, учитель Вэй. Но думаю, да.       — Хм…       — Что такое, учитель Вэй? — спросил Сычжуй.       — Какую из чашек положить?       На кухне он нашел целый арсенал чашек и мисок разных форм и размеров. Они все стояли ровным рядом на кухонном столе. Лань Сычжуй взял одну среднюю чашку.       — Может эту?       Вэй Усянь повертел ее в руках и согласно кивнул.       — Хороший выбор, Сычжуй. Теперь мука.       Мешок с мукой был таким здоровым, что Вэй Усянь едва его поднял. Цзинь Лин раскрыл было рот, чтобы сказать, что лучше просто зачерпнуть муку чашкой, но было уже поздно. Вэй Усянь, конечно, наполнил чашку, но просыпал полмешка на стол. Черная мантия Вэй Усяня тоже наполовину стала белой.       — Меня терзают смутные сомнения, — пробубнил Цзинь Лин на ухо Цзинъи.       — Ты о чем? — шепотом спросил Цзинъи.       — Либо слухи врут, и Старейшина Илина не был гением, либо этот мужчина не Старейшина Илина.       — В общем как-то так, — прокомментировал Вэй Усянь и высыпал муку в миску. — Что еще?       — Дальше… соль и перец.       — Хм! — Вэй Усянь, казалось, обрадовался. — Это просто! Сколько?       Лань Цзинъи сглотнул.       — По вкусу…       Цзинь Лин мог только изумленно смотреть как Вэй Усянь долго тряс солонкой и перечницей над миской, периодически пробуя смесь на вкус и тряся с еще большей силой.       — Цзинъи… — прошептал Цзинь Лин. — Неужели уровень духовных сил Ханьгуан-цзюня так велик, что он создал себе железный желудок?       — Ханьгуан-цзюнь великий заклинатель, — только и смог ответить Цзинъи.       Когда Вэй Усянь вытряс всю перечницу, он досадно вздохнул.       — Ну и приправы у них тут, конечно. Никакого вкуса. Ну да ладно, Лань Чжань же не любит острое. Что дальше, Цзинъи? — Добавьте чашку воды и полчашки оливкового масла.       Вэй Усянь сделал как сказано и удовлетворенно оглядел свою работу.       — И что все говорят, что мне стоит держаться подальше от кухни? Готовить это легко! Надо всего лишь следовать инструкции.       Трое юношей переглянулись. Цзинь Лин развел руками. Лань Цзинъи продолжил:       — Теперь замесите тесто.       — Аха, — кивнул Вэй Усянь. — Это можно.       Он еще раз закатил рукава и запустил руку в миску, со всей силой давя на смесь. Яйцо трагически хрустнуло. Цзинь Лин зажмурился.       — Я думаю, нужно было разбить яйцо, — сказал он.       — Ну, а я что сделал, по-твоему?       — До того, как класть его в миску, — закончил Цзинь Лин.       Муки Вэй Усянь положил так много, что тесто никак не хотело меситься. Спустя несколько минут мучительного труда он устало выдохнул и стер пот со лба.       — Ну, — сказал Вэй Усянь, оглядываясь на молодежь. — И кто из вас больше всех хулиганил?       — Цзинъи, — ответил Цзинь Лин, от чего Цзинъи на него зашипел.       — Это неправда, учитель Вэй.       — Еще какая правда, — возразил Цзинь Лин. — Я как не приеду, ты выполняешь наказание.       Вэй Усянь фыркнул и торжественно передал Цзинъи миску.       — Давай, покажи нам твою силу рук члена клана Лань. Сычжуй, теперь ты ответственный за инструкции.       Лань Сычжуй взял книгу у сбитого с толку Цзинъи и зачитал:       — Глава вторая. Начинка. Соберите свежей клюквы.       Так как свободных столов больше не было, Цзинъи пришлось сесть на пол, чтобы месить тесто. Вэй Усянь взгромоздил кастрюлю полную клюквы на огонь. Цзинь Лин нахмурился еще больше.       — Там разве написано поставить на огонь? — он заглянул в книгу.       — Нет, но очевидно учитель Вэй знает, что делает, — ответил Сычжуй.       — Дальше! — скомандовал Вэй Усянь, устало вздыхая и ероша свои волосы пятерней.       — Глава третья. Бульон, — прочитал Сычжуй. — Налейте воды.       — Стой-стой-стой, — Вэй Усянь замахал руками. — А с начинкой-то что делать? Так и варить ее?       Лань Сычжуй перевернул страницу, пробежал по ней взглядом и пожал плечами.       — Не написано.       Вэй Усянь скрестил руки на груди, озадаченно глядя на свой арсенал мисок. Он взял самую большую и зачерпнул ей воды из бочки.       — Порежьте зеленый лук и бросьте в кипящую воду.       — Вода обязательно должна кипеть? — спросил Вэй Усянь. — Придется ждать пока сварится клюква.       — Я думаю, можно и не кипящую воду использовать, — предположил Сычжуй. — В бульоне же одни овощи, их не нужно долго варить.       — Отличная логика, Сычжуй! — сказал Вэй Усянь.       Гены матушки все громче и громче кричали внутри Цзинь Лина. Нет, в этом рецепте определенно что-то было не так.       — Положите имбирный корень.       — Ха! — воскликнул Вэй Усянь. — Это я где-то видел.       Он потянулся за изящной коробочкой, стоящей на полке. Мешок с мукой стоял катастрофически близко к его локтю. Вэй Усянь достал имбирный корень и восторженно дернул этим самым локтем…       Мешок с мукой свалился на сидевшего на полу Лань Цзинъи. В один миг юноше показалось, что он ослеп от усилий, с которыми месил тесто. Но когда мука, поднявшаяся в воздух снежной метелью, осела, он увидел перед собой застывшее в ужасе лицо Вэй Усяня. Лань Сычжуй искренне сожалел. Цзинь Лин прикрыл глаза ладонью, чтобы ничего из этого не видеть.       — О, прости мою неловкость, Цзинъи! — выпалил Вэй Усянь, лучезарно улыбнувшись.       Лань Цзинъи было открыл рот, чтобы выразить все, что он в тот момент чувствовал, при этом не нарушив еще больше правил, но внезапно остановился.       — Что-то горит, — сказал он вместо этого.       Вэй Усянь повернулся к кастрюле и с ужасом обнаружил, что клюква внутри нее горела ярко-красным пламенем. Как такое могло произойти, никто из них не ведал.       Спохватившись, Вэй Усянь кинулся снимать кастрюлю с огня, но вместо того, чтобы схватить ее за ручки, бесстрашный Старейшина Илина обхватил железо голыми руками. И конечно же обжег ладони.       Вэй Усянь издал болезненный вскрик, и кастрюля полетела на пол. Зеркальный мрамор оросили реки клюквенного сока. Лань Сычжуй схватился за голову.       — Теперь я понимаю, почему тебе запрещено появляться на кухне, — сказал Цзинь Лин.       — Вы в порядке, учитель Вэй? — спросил Лань Сычжуй. На его лице отразилось искреннее сострадание.       Вэй Усянь мученически застонал, глядя на свои покрасневшие ладони.       — Ну что за напасть! Как же мне теперь закончить этот суп?       — По-моему, это бесполезно, — пробубнил Цзинъи.       — Ты его еще не начал, — вторил Цзинь Лин.       Видя явное разочарование Вэй Усяня и полное равнодушие друзей к его несчастью, Лань Сычжуй нахмурился. Он встал в позу защитника, закрывая собой Вэй Усяня и обращаясь к товарищам.       — Как вы себя ведете? — воскликнул он. — Учитель Вэй хотел порадовать Ханьгуан-цзюня его любимым блюдом из самых благих побуждений, а вы смеетесь над его неудачей. Мы обязаны помочь ему.       — Эй, я помогал! — ответил Цзинъи. — Пока он не высыпал на меня мешок муки.       — Это был несчастный случай!       — И кстати это тесто невозможно замесить! Яичная скорлупа порезала мне все руки, смотри! — Лань Цзинъи демонстративно поднял свои окровавленные ладони.       — И кухня теперь похожа на поле боя, — сказал Цзинь Лин, глядя на реки клюквенного сока, текущие по полу прямо к его сапогам.       — Это мы сейчас исправим! — заверил Сычжуй. — Пожалуйста, учитель Вэй, сядьте и отдохните. Мы сами все сделаем.       Вэй Усянь расплылся в улыбке, видя как его любимый воспитанник о нем заботится. Он поистине гордился им. Поэтому повиновался и сел в углу кухни.       Лань Сычжуй закатал рукава и внимательно рассудил ситуацию.       — Цзинъи, теперь ты снова ответственный за инструкции, — он передал книгу в окровавленные ладони Цзинъи. — Молодой господин Цзинь, не могли бы вы помочь мне с уборкой?       Цзинь Лин так и ахнул от такой наглости. Он важно скрестил руки на груди.       — Почему я? Я вообще тут гость и не имею отношения к этому.       Лань Сычжуй нахмурился, затем бегло посмотрел по сторонам и что-то зашептал ему на ухо. Лицо Цзинь Лина внезапно исказилось ужасом.       — Так нечестно! Ты меня шантажируешь!       — Молодой господин Цзинь, вы поможете мне, а я помогу вам, идет? — улыбнулся Сычжуй.       Цзинь Лин надулся и фыркнул.       — Ну и ладно. По рукам.       Вэй Усянь наблюдал за ними с любопытной улыбкой на губах. Цзинь Лин взял метлу в углу комнаты и принялся махать ей по полу, поднимая еще больше пыли и муки в воздух.       Лань Сычжуй взял новую кастрюлю, наполнил ее водой и поставил на огонь. Только он хотел приступить к нарезке овощей, как вдруг снаружи послышался низкий голос. Низкий голос Ханьгуан-цзюня.       — Вэй Ин?       Вэй Усянь подскочил, жестами показал младшим продолжать работу и пулей вылетел наружу.       — Ханьгуан-цзюнь, как ты быстро вернулся!       Он плотно закрыл дверь. Юноши замерли в ожидании.       — Мгм, — раздалось за дверью. — Мне нужно, чтобы ты взглянул на артефакт, который передал мне Брат.       — Вэй Ин всегда к твоим услугам, мой дорогой Ханьгуан-цзюнь. Идем же скорее.       На звук удаляющихся шагов юноши выдохнули. Лань Сычжуй принялся неловко нарезать лук.       — Брат Сычжуй, — сказал Цзинъи. — Мне кажется, он бросил нас.       — Меньше говори, больше делай, — ответил Сычжуй. — Мы дали обещание ему помочь. К тому же если старшие узнают, что мы тут продукты переводим, нас накажут.       — Я никакого обещания не давал.       — И нас в любом случае накажут, — обиженно отозвался Цзинь Лин, злостно махнув шваброй.       — Нет! — воскликнул Сычжуй, с чувством орудуя ножом. — Если мы справимся с задачей, Ханьгуан-цзюнь и Учитель Вэй будут нами довольны. Цзинъи, читай, что там дальше.       — Брат Сычжуй, я думаю, тебе лучше не знать… — сказал Цзинъи, смахивая пот со лба.       Лань Сычжуй напрягся.       — Я готов.       Лань Цзинъи глубоко вздохнул.       — Полейте лук соусом «Десять тысяч благоуханных трав» и подожгите…       Юноши переглянулись и сглотнули вновь. Лань Сычжуй был настроен не терять храбрость. Ради своих наставников он был готов пройти это испытание. Он протянул руку к бутылке с надписью «Десять тысяч благоуханных трав».       — Подними ноги, Цзинъи! — скомандовал Цзинь Лин, смахивая остатки просыпанной муки в кучу вокруг рабочего места своих друзей.       — Так, братья, сейчас важный шаг, — Лань Сычжуй принялся лить соус в чан. — Кстати, Цзинъи, а сколько соуса надо? Хотя, кажется знаю. Там не написано, верно?       Цзинъи горестно кивнул.       — Брат Сычжуй, подними ноги! Я вообще-то подметаю.       — Молодой господин Цзинь, одну минуту! Отойдите, пожалуйста.       Лань Сычжуй зажег спичку и занес над чаном с луком, плавающим в море взрывоопасного соуса. Цзинь Лин был слишком храбрым и упертым, чтобы отходить. Цзинъи зажмурился.       В момент, когда спичка коснулась жидкости, та загорелась неугасимым пламенем, таким ярким, что Лань Сычжуй испугался и отскочил на шаг от плиты, но тут же обо что-то споткнулся и полетел на пол. Цзинь Лин заорал.       Когда Цзинъи открыл глаза, он пожалел об этом. Огонь в чане горел так сильно, что закоптил стену антрацитовой чернотой. На полу валялся Лань Сычжуй, в ужасе колотящий по своему рукаву в надежде потушить его. А под ним ничком лежал бранящийся лучшими ругательствами Юньмэнского региона Цзинь Лин в… луже крови. Цзинъи в тот момент пожалел о том, что вообще родился. Он застыл в ужасе, страшные картины будущего сменяли одна другую в его воображении. Орден Цзинь будет мстить за смерть наследника, Орден Цзян уничтожит Орден Гусу Лань за смерть племянника главы, Цзинъи и Сычжуя скорее всего казнят как виновников межкланового кровопролития, Ханьгуан-цзюнь и Учитель Вэй никогда не простят их за это. А что будет, если все узнают, что это все Учитель Вэй придумал.!       — Цзинъи! ЦЗИНЪИ! — крик Сычжуя вывел его из ступора. — Скорее вылей воды в чан!       А до того как начнется межклановая война, Облачные Глубины снова сгорят по вине трех младших учеников. Нет, Лань Цзинъи не сможет этого допустить. Он схватил кастрюлю с водой и вылил ее. Огонь погас, керамический чан зашипел и раскололся надвое. Выкинув кастрюлю в сторону, Лань Цзинъи кинулся на пол к Цзинь Лину.       — Брат Цзинь Лин! — воскликнул он, и слезы навернулись у него на глазах. Он схватил Цзинь Лина за руку и принялся передавать ему свои духовные силы. — Прошу, не умирай! Сейчас мы приведем доктора, только не умирай! Я не хочу, чтобы между нашими кланами разгорелась бесконечная вереница мести!       — Что ты несешь? — ответил Цзинь Лин, переворачиваясь на спину. — Это кто тут умирает?       — Ты истекаешь кровью!       Цзинь Лин в ужасе уставился на свою золотую мантию, полностью залитую красным. Но он точно не был ранен. Он провел пальцем по мантии и лизнул красную жидкость.       — Это клюква! — заверил он почти рыдающего друга.       Цзинъи изумленно раскрыл рот, не веря своему счастью. Орден Гусу Лань спасен!       Лань Сычжуй схватился за голову, в ужасе глядя на то, что они натворили. За такое их не просто накажут. Он даже боялся представить, что им будет. Но еще больше он переживал за то, что не смог помочь своему наставнику. Он издал отчаянный вздох.       — Что теперь делать? Мы пропали!       Лань Цзинъи, видя искреннее отчаяние друга, поджал губы.       — Ну, у нас мало вариантов на самом деле, — он принялся загибать пальцы. — Бросить эту затею и все быстро убрать, пока не спалил никто. А если спалят, то пойти и во всем сознаться. Сказать, что это все Вэй Усянь придумал и мы здесь вообще жертвы.       — Нет! — перебил его Сычжуй. — Так не пойдет. Раз взялись, значит нужно доделать. Помнишь правило: не давай обещаний, которых не выполнишь. Дав обещание, выполни его или умри.       Лицо Цзинъи стало таким, будто он проглотил лимон. Цзинь Лин скрестил руки на груди.       — Я никакого обещания не давал, — сказал Цзинъи.       — А я вообще не из этого ордена, — довольно подхватил Цзинь Лин.       Лань Сычжуй посмотрел на них так, будто ему в спину воткнули предательсткий нож. Затем он отвернулся и поднялся, отряхивая одежду.       — Тогда уходите, — сказал он. — Если не хотите разделить со мной наказание как настоящие друзья, я вас прощаю.       И он принялся убирать осколки лопнувшего чана, даже не взглянув на товарищей. Лань Цзинъи прикусил язык. Цзинь Лин почувствовал укол совести, и ему это очень не понравилось. Они переглянулись.       — Брат Сычжуй, ты обиделся?       — А как же правило: «Не держи зла»?       Лань Сычжуй опустил голову.       — Я не держу зла, — ответил он. — Просто… Для меня это важно, понимаете?       Он повернулся к ним. В его глазах горело разочарование.       — Ханьгуан-цзюнь мне как отец, а Вэй Усянь… — он не знал, как закончить. — Вэй Усянь заслуживает быть принятым. Я искренне хочу помочь ему! А вы… Впрочем, делайте что хотите.       И он отвернулся.       Цзинь Лин затрясся от стыда и уставился на Цзинъи, мол «сделай что-нибудь!». Лань Цзинъи нахмурился, тяжело вздохнул и произнёс:       — Раз начали вместе, то и закончим вместе. Ты мой друг, Сычжуй, а значит твоё обещание будет и моим обещанием и твоё наказание я разделю с тобой как настоящий мужчина.       Он поднял метлу с пола и протянул её Цзинь Лину, мол «ты с нами или сдрейфил?». Цзинь Лин ощутимо оскорбился и резко схватил метлу.       — Я тоже мужчина! — он возмутился, и потом тихонько добавил. — И-и твой друг.       Сычжуй обернулся к ним с благодарной улыбкой на губах, сияющей в лучах зимнего солнца.       — Спасибо, — искренне произнёс он.       Цзинъи поднял книжку с пола, повертел ее в руках и ещё раз вздохнул.       — Вот только как нам со всем этим управиться…       — Можно сдаться и попросить помощи, — пробубнил Цзинь Лин, вяло махнув метой.       — Но всех поваров распустили по домам, — горько ответил Лань Сычжуй.       Лицо Цзинь Лина приобрело выражение крайнего негодования.       — Это вообще легально?! — воскликнул он.       Лань Сычжуй опустил голову и не ответил. Лань Цзинъи сжал руки в кулаки.       — У меня есть план, — сказал он. — Слушайте сюда. За стеной живёт моя цзецзе, ей приготовить какой-то суп раз плюнуть.       — Но отвлекать заклинательниц запрещено, — вмешался Лань Сычжуй.       — Разве я сказал, что мой план идеален и легален? — Лань Цзинъи скрестил руки на груди. — У тебя есть что-то получше?       Юноши покачали головой. Лань Цзинъи постучал по обложке старой книжки.       — Вы должны мне помочь перелезть через стену!       Цзинь Лин уже тысячу раз пожалел о том, что вообще приехал в Облачные Глубины. Но видя, как озарилось лицо Лань Сычжуя живой надеждой, он махнул рукой, отдавая свою судьбу в руки этих двух юных кулинаров.       Таким образом они втроём, постоянно озираясь по сторонам точно воры, стояли у высоченной стены, разделяющей мужскую и женскую половину Облачных Глубин. Лань Сычжуй подставил свою согнутую спину, чтобы Лань Цзинъи на неё встал, а Цзинь Лин сложил свои руки в замок, чтобы помочь ему залезть на Сычжуя.       — Ну, братцы, — сказал напоследок Лань Цзинъи. — Ждите. Либо я вернусь с победой, либо меня вышвырнут с позором сестры-наставницы. И когда я буду стоять перед главой ордена на коленях, я надеюсь, что вы тоже встанете рядом со мной.       Лань Сычжуй прослезился.       — Я никогда не забуду твою жертву, Цзинъи. Ступай же.       И Лань Цзинъи ловко залез на его спину. Однако стена была такая высокая, что роста двух подростков не хватало, и только голова Лань Цзинъи высовывалась над стеной.       — Дело дрянь, — огласил Лань Цзинъи. — Братцы, нужен третий этаж.       — Что значит третий этаж? — воскликнул Цзинь Лин.       — Молодой господин Цзинь, лезьте на Сычжуя, а я залезу на вас, — на полном серьёзе сказал Цзинъи, спрыгивая с Сычжуя.       — Я на это не соглашался! — начал было оправдываться Цзинь Лин, но Лань Цзинъи сурово глянул на него.       — Вы сказали, что вы мужчина, — напомнил он ему. — А мужчины держат слово и никогда не бросают товарищей в беде!       Цзинь Лин ненавидел, когда его недооценивают. Он затрясся от злости и даже зарычал, но потом все же решительно запрыгнул Сычжую на спину. Лань Цзинъи полез за ним следом, ступая по телам своих товарищей с ловкостью обезьяны и про себя извиняясь. И когда он почти коснулся рукой края стены, на ней выросли две зловещие тени.       — Что вы делаете? — спросил строгий мужской голос, и Лань Цзинъи так перепугался, что промахнулся мимо края стены, его рука схватила воздух, и он потерял равновесие, падая в бездну.       Если бездной, конечно, можно было назвать сугроб.       — А-Лин?! — воскликнул другой мужской голос, и сердце Цзинь Лина остановилось. Он тоже потерял равновесие и скатился от страха со спины Сычжуя вслед за Лань Цзинъи и упал в тот же сугроб.       Лань Сычжуй, узнав оба эти голоса, сглотнул, выпрямился и повернулся к ним лицом, заранее кланяясь.       — Приветствую Главу Ордена Лань и Главу Ордена Цзян.       Лань Сичэнь глядел на них с выражением крайнего недоумения и немного с любопытством человека, наблюдающего за копошением муравьёв. Цзян Чэн метался между отцовской яростью и материнским беспокойством.       Кряхтя и отплёвывая снег, Цзинъи поднялся и поприветствовал мужчин.       — Что произошло, Сычжуй? — спросил Лань Сичэнь, и чем больше он разглядывал внешний вид учеников, тем выше поднимались его брови. — Что с твоей формой? А что с твоими волосами, Цзинъи?       В суматохе все абсолютно позабыли, что волосы Лань Цзинъи побелели от муки, и если верхний слой слетел, то теперь они были грязно-серого цвета весенней слякоти. Форма Лань Сычжуя немного закоптела, и левый рукав его мантии обуглился, превратившись в бесформенный свисающий лоскут некогда драгоценного зачарованного шелка. Пусть форма Гусу Лань и была неуязвима перед нечистой силой, огнеупорной ее сделать ещё не задумывались.       Лань Сычжуй было уже открыл рот, чтобы во всем сознаться, как тут Цзинь Лину случилось подняться и явить миру свою окровавленную клюквенным соком золотую мантию. Цзян Чэн издал пронзительный вопль и кинулся к нему, ловя его в свои объятья.       — А-Лин! — дрожащими руками Цзян Чэн обхватил своего драгоценного племянника и с ужасом глядел на огромное пятно, залившее вышитый белыми нитями цветок пиона. — А-Лин…!       — Дядя, — пытался ответить Цзинь Лин, но его заткнули.       — Молчи, идиот! — рявкнул Цзян Чэн и принялся передавать ему свои духовные силы. — Тот, кто это сделал, ответит за это.       Из его глаз брызнули слезы.       — Дядя, это не…       — Глава Ордена Цзян… — пытался все объяснить Сычжуй, но тут столкнулся с леденящим душу взглядом Лань Сичэня.       — Что вы сделали? — если бы Лань Цзинъи не знал, что Цзинь Лин в порядке, он бы отправился к праотцам от одного только тона Лань Сичэня, который, как и ранее Цзинъи, представил себе вереницу мести и межклановую войну за смерть Цзинь Лина.       Вдруг Цзинь Лин заорал.       — Это клюква, дядя!       Лань Сычжуй закусил губу, представляя, что теперь с ними будет. Цзян Чэн замер, в растерянности хлопая глазами. Затем он прижал ладонь к груди Цзинь Лина, сканируя его на наличие повреждений. И тогда в его глазах сверкнула молния чистейшей отцовской ярости.       — Ты… — процедил Цзян Чэн, едва себя контролируя. Он вдруг вспомнил, как в детстве Вэй Усянь разыграл перед ним свою смерть, чтобы видеть его слезы и мольбы о прощении, а потом смеялся над ним так, что чуть не лопнул. — Ты… Маленький негодяй. Вздумал шутить со мной?!       В его руке сам собой оказался кнут, и Цзинь Лин в ужасе попятился назад, врезавшись в стену.       — Нет, дядя, я упал!       Цзян Чэн поднялся, угрожающе хлыстнув кнутом по земле совсем рядом с Цзинь Лином.       — Я видел, — прорычал он. — Ты сейчас у меня не только упадёшь.       — Нет, дядя! Я на клюкву упал!       Цзян Чэн в замешательстве остановился. У него дёргался правый глаз. Лань Сычжуй тяжело вздохнул.       — Я сейчас все объясню…       Когда главы орденов услышали эту невероятную историю, каждый отреагировал по-своему. Лань Сичэнь улыбнулся снисходительно своей маленькой вежливой улыбкой и ничего не сказал. Цзян Чэн сжал руки в кулаки, чтобы не взорваться, и процедил сквозь зубы: «Этот Вэй Усянь…»       — Поэтому мы и решили попросить сестрицу Цзинъи помочь нам, — заключил Лань Сычжуй свой рассказ, боясь поднять глаза на главу ордена.       — Заклинательниц запрещено беспокоить, — ответил Лань Сичэнь. — Вы прекрасно знаете это.       Лань Цзинъи вздохнул.       — Я подумал, что раз я брат, мне удастся отвертеться.       — В любом случае мне придётся наказать вас, — сказал Лань Сичэнь, но в его голосе не было никакой строгости. Очевидно в душе он смеялся над этой отчаянной молодёжью.       Вдруг Лань Сычжуй опустился на колени.       — Я приму любое наказание, только пожалуйста, помогите Учителю Вэю!       Лань Сичэнь замер. Лань Цзинъи в ужасе вылупил глаза, поражённый наглостью и возможно праведной храбростью друга. Просить главу ордена помочь Вэй Усяню — это вопиюще!       — Учитель Вэй очень старался сделать Ханьгуан-цзюню подарок на день рождения, — продолжил Лань Сычжуй. — Он делал это из самых добрых намерений и с самым бескорыстным умыслом. Он хотел, чтобы Ханьгуан-цзюнь обрадовался!       Цзян Чэн нахмурился так, что между его бровями образовался целый лунный кратер. Тогда Лань Цзинъи тоже опустился на землю рядом с товарищем.       — Сычжуй верно говорит, Глава Ордена Лань! — подхватил он, незаметно кивая Сычжую. Сычжуй улыбнулся. — Учитель Вэй не хотел никому навредить, но в силу своей некомпетентности, то есть неопытности, то есть никчемнос… Кхм, неопытности, да, он не преуспел в таком тяжёлом деле как кулинария. Но разве наши братья, берущие меч в первый раз, сразу пускают его в бой? Или те, что берутся за инструмент, с первых нот уже могут сыграть великие мелодии наших предков? Разве вы не помогли бы этим братьям, раз намерения их чисты и благородны? Разве не этому учат нас завещания предков, выдолбленные на стене? А Учитель Вэй теперь наш брат, а братьям надо помогать. Поэтому я тоже прошу вас помочь как своего наставника.       Лань Сичэнь глядел на них, недоумевая. Лань Сычжуй поднял на него взгляд и тихо добавил:       — Пожалуйста, помогите… дядя.       И тогда сердце Лань Сичэня растаяло. Жалость к этому бедному сироте, для которого Лань Ванцзи заменил всю семью, покорила его. И слова Лань Цзинъи, откуда-то добывшего философскую мудрость, убедили его, что Вэй Усянь нуждался в поддержке. Ведь Вэй Усянь тоже, можно сказать, был сиротой. Один против всего мира, жертва собственной доблести. Лань Сичэнь не мог пройти мимо.       — Ну что мне с вами делать? — с улыбкой спросил он, затем перевёл взгляд на Цзян Чэна, который был очевидно очень сконфужен. — Глава Ордена Цзян, вы не против присоединиться?       Цзян Чэн пришёл в шок от подобного предложения и не сразу нашёлся, что ответить. Он вздрогнул, когда его дёрнули за рукав. На него снизу вверх глядел Цзинь Лин со щенячьими глазами.       — Дядя, помоги Вэй Ину…       Сперва Цзян Чэн хотел сбросить с себя его руку и хорошенько поколотить за подобные глупости, как вдруг остановился, потерявшись в его глазах. Глазах его сестры.       Когда в далёком детстве Вэй Усянь мастерил большой фонарь и едва мог его сам удержать, Цзян Чэн не хотел ему помогать, а просто сидел и наблюдал за его потугами, потому что они поссорились. И тогда сестра дёрнула Цзян Чэна за рукав и с нежной улыбкой сказала: «А-Чэн, помоги А-Сяню. Вы же братья. Братьям нужно помогать.»       И Цзян Чэн сломался. В груди его стало тесно, и он едва не задохнулся. И ненависть, и любовь, и обвинение, и оправдание, и проклятья, и прощение — все смешалось в нем. Он пытался скоординировать речь, но выдавал только бессвязные звуки. А глаза все смотрели на него, требуя снисхождения и победы над собственной гордостью и обидой. И Цзян Чэн сдался.       — Ладно, — едва слышно сказал он, и сердце его застучало вновь.       Так все герои и отправились в сторону кухни ордена.       На пути Лань Сычжуй спросил, обращаясь к Лань Сичэню:       — Глава Ордена Лань, вы умеете готовить?       — Нет, — с лёгкостью признался Лань Сичэнь. — Но думаю это вовсе не сложно. Надо всего лишь следовать инструкции.       И тут Лань Цзинъи подумал, что возможно это была худшая идея, потому что ту же фразу он слышал ранее от Вэй Усяня, и вот к чему это привело… Кулинарное мастерство трех юных заклинателей закончилось погромом кухни, чем закончится попытка двух глав ордена, он боялся даже представить. Он только молился, чтобы Облачные Глубины снова не сгорели.       Но когда они уже вошли во двор кухни, Лань Цзинъи увидел в окне человека. Он пригляделся в надежде на то, что повара вернулись, и они спасены. Но человеком оказался никто иной как Ханьгуан-цзюнь. Лань Цзинъи остановил глав орденов.       — Там Ханьгуан-цзюнь! — сказал он шёпотом и незаметно встал у окна.       К нему присоединились Лань Сычжуй с одного бока, а Цзинь Лин с другого, а главы орденов встали сзади.       Ханьгуан-цзюнь мастерски орудовал ножом, мелко нарезая лук. Эта сцена вызвала у Лань Сычжуя дрожь в коленях, ведь он знал, что будет дальше. Лань Ванцзи уверенно свалил лук в новый чан и вылил в него соус «Десять Тысяч Благоуханных Трав». Лань Цзинъи издал восхищённый возглас, когда яркое пламя осветило невозмутимое лицо Лань Ванцзи. Лук, казалось, преисполнился уважения к своему укротителю, и горел как следует.       Следующим шагом Лань Ванцзи принялся заворачивать клюкву в тесто, нарезанное кружочками, и залеплять его оригинальным способом. Вдруг рядом с ним выросла тёмная фигура, ритмично возившая метлой по полу. Вэй Усянь убирал остатки муки, которые дети оставили на произвол судьбы.       Подметая совсем рядом с Лань Ванцзи, Вэй Усянь внезапно споткнулся и полетел на пол. Лань Цзинъи зажмурился, предчувствуя его боль, но грохота не последовало. Открыв глаза, Лань Цзинъи охнул. Лань Ванцзи, моментально среагировав, поймал Вэй Усяня в свои объятья и удерживал его над землёй.       — Будь осторожнее, — сказал Лань Ванцзи без укора.       Вэй Усянь игриво улыбнулся.       — Разве я могу лишить тебя возможности спасти меня?       И когда он подался вперёд, Лань Цзинъи внезапно ослеп. Лань Сычжуй тоже. И Цзинь Лин. Лань Сичэнь закрыл глаза своим учениками своими ладонями, а сам отвернулся. Однажды он уже видел и слышал слишком много, и желал стереть себе воспоминания об этом инциденте. Цзян Чэн закрывал глаза Цзинь Лину непроницаемо обеими ладонями и жмурился так, что болели веки.       — Нам нечего здесь делать, — сказал Лань Сичэнь, отдирая учеников от окна и уводя их прочь. — Вэй Усянь уже нашёл себе помощника. Поэтому идёмте в мой кабинет.       Уходя вслепую со двора кухни, Лань Сычжуй был безгранично рад за своих родителей. И даже если его сейчас накажут, он ни о чем не жалел.