***
***
POV Джордж Этот Уотерс мне понравился. Ну, знаете, мы будто были на одной волне. Он тоже любит музыку и мы можем болтать о ней сколько угодно. Узнав его адрес, я рефлекторно называю свой. Позже, несколько дней спустя, ко мне в окно прилетает малюсенький камушек, я немного раздражённо выглядываю в окно, а там — Роджер. Хорошо ещё, родителей дома не было, тогда бы досталось нам прилично. Холодно напоминаю ему о запрете на битьё оконных стёкол. Обозвал занудой и мамкиной тютей, после чего у Уотерса стало на пару синяков больше. Будет знать, как меня оскорблять, мальчик-конь! Помириться нам удалось уже через два дня — скучно становится нам обоим. У меня в голове когнитивный диссонанс и дежавю одновременно. Вот Роджер снимает куртку, а потом грубовато спрашивает, когда же мы начнём. Запираемся у меня в комнате и оказывается, на басу у него получается даже лучше, чем у басиста школьной группы. Точнее, не лучше, а по моему, интереснее и занимательнее: в его игре больше космического, чем весёлого и простого, как у них, задир с носом до небес. Завораживает. Такое чувство, что я слушаю безграничный космос, со всеми кометами, мелкими звёздочками, тончайшими нитями сверкающий пыли… *** Я предложил ему сыграть дуэтом со мной, аргументируя это тем, что у нас, как-никак разные гитары, и должно получиться классно. Получилось с четвёртого раза. Звук моего инструмента ни в какую не ложился на его, будто это было чем-то неправильным или, скажем, недопустимым для нас. Но, как я уже говорил, заиграв его мотив в пятый раз, мы оба поняли — это ОНО. Не теряя ни минуты, мы решили «практиковаться в разных мелодиях так долго, как только у нас суставы в пальцах не отсохнут и руки не сломаются», гласила наша с Уотерсом истинная мальчишеская клятва. Прошло около трёх месяцев, наши навыки стали почти безупречными, хоть мы оба и понимали, что до Элвиса нам ещё очень и очень далеко. На моё заявление, что нужно научиться играть хотя бы «Falling in Love» Родж заверил меня, что мы «не будем играть американское дерьмо, мы будем играть свою музыку». Мы встречались почти каждый вечер, если имелась возможность, заранее договариваясь ещё в школе, в которой Леннон и его шайка с МакКартни становились всё популярнее и девчонки так и вешались им на шеи, словно это были сразу несколько мировых звёзд рок-н-ролла. Не хочу признаться, но мне было по барабану, что там у них получается, главной целью сейчас была учёба и Роджер. Кстати, я всё чаще стал называть его по имени, а не по фамилии, как это делали все в нашей прогнившей школе. Я и Роджер сильно сблизились и чувствовали себя комфортно в нашем укромном мирке. *** Странно, но мне всё труднее удаётся быть сдержанным при виде друга. Это сложно объяснить, но мне очень нравятся его руки. Хочется обхватить его продолговатую узкую ладонь пальцами и не отпускать. Трепетное чувство, не сказать, что до искр в глазах, но до учащённого пульса точно. Странно всё это, мы же всего лишь друзья.? *** Сегодня я и Роджер собираемся на речку. Выходной. Суббота, одиннадцать утра. Многие из людей предпочитают дрыхнуть в это время, так что, битком народу быть не должно. Жара страшная, душно так, что мОчи нет! Уотерс говорит, на велосипедах будет быстрее, но у меня его нет, поэтому договорились поехать на его «транспорте». Оказалось, и правда быстрее. Торчим на мелком клочке песчаного грунта уже несколько часов, периодически заныривая в ледяную воду и плескаясь там, как двое малолетних дураков. Уже смеркалось, когда мы наконец успокоились полностью. Холодный песок неприятно царапает спину, пока я лежу вверх лицом и пытаюсь хоть немного загореть, нежась в тёплых лучах закатного солнца. Коричные тени, отбрасываемые хилыми от засухи деревьями, навевают мысли о юге и пальмах с кокосами. Молчим. Роджер смотрит на тлеющий золотой свет, задумчиво закусив нижнюю губу. Его волосы треплет несильный ветерок с запада. Я на мгновение закрыл глаза. А потом я почувствовал это. Мягкое прикосновение тёплых губ. Я в шоке распахнул глаза, в неверии встретившись с прикрытыми веками Роджера. Через несколько секунд он оставил мой рот в покое и отстранился, глядя куда-то в сторону. — И как это п-понимать? — На последнем слове я запнулся, сам не заметив этого. — Понимай, как хочешь. — Роджер явно был смущён и немного подавлен, чувствуя ужасный стыд и горечь, исходящие от моей реакции. Он, похоже, ожидал совсем не этого. — Понимаешь, я сам не знаю, как это получилось… — Не поверишь, я тоже, — Просто ты был такой… Такой… Красивый. — Настолько, что захотел меня поцеловать? — Я был беспощаден. Сам не знаю, что на меня нашло тогда… — Прости. Я-я… Я люблю тебя. Ты мне нравишься. — По его горестной мине можно было понять, что ему очень обидно. — Ты хоть головой немного подумай! Это же неправильно! Запрещено! — Я чуть успокоился, пока кричал, — Ты, вероятно, догадываешься, что я… — Что? — Боже, столько болезненной надежды в глазах. Я НЕ хотел его отвергать. Я ведь… — Неважно. — Я тяжело вздохнул. — Это… Нужно собираться… А то стемнеет скоро. — Да, ты прав… Пошли. — И он, всё также не смея посмотреть мне в глаза, поднялся с уже почти полностью остывшего песка, отряхнулся от мелких песчинок и побрёл в сторону велосипеда. Возможно, мне показалось. Возможно, это всего лишь случайность. Но я точно мог бы сказать, что под этим «Ты прав.» он подразумевал нечто большее, как бы более обширное. Чёрт, теперь мне стыдно за свою несдержанность. Надо срочно помириться с ним. Конец POV Джорджа***
POV Роджер Блядь. Блядь-блядь-блядь! Ну вот что мне мешало просто придержать коней?! Зачем я поторопился? Теперь-то он точно не будет со мной разговаривать. Молодец, Уотерс, потерял единственного дорогого друга, который у тебя был! Блеск! Браво! И как с этим жить.? Просто он был таким милым, таким горячим, там, на пляже… Что я не смог не поцеловать его! Да, это было осознанно. Да, я знаю, что это запрещено. Что это — табу. Что это — мерзко. Что это — удел жалких изгоев. Это — целовать своего лучшего друга. А влюбляться в него тем более было ошибкой. Самой дорогой ошибкой.***
После того случая мы больше не виделись. Говорят, он переехал с родителями в Ливерпуль. А я познакомился с Дэвидом Гилмором. Он замечательный музыкант и совершенно не умеет пить. Потом мы вместе заметили Сида, он ещё учился в Кембридже в тот год. С Мэйсоном получилось смешно: на одной из вечеринок ко мне подошла шлюха и спросила, мол, сколько дашь, я отмахнулся от этой стервы и нечаянно попал пальцем в глаз какому-то парню. Я начал извиняться, постепенно разговорились. Так и познакомились. Мы смогли скооперироваться и скинулись на студию, репетировать было негде, а вдохновения — хоть отбавляй. Наши первые пластинки неплохо продались и уже тогда я понимал, что просто так мы из истории не уйдём. Мы дружно начали работать над нашим общим детищем: Pink Floyd. Название предложил Сид, а нам понравилось. Странное оно конечно, до сих пор непонятно, кто такой этот Флойд, и почему именно розовый. Но такие мысли были неважными, а потому мы от них старались избавиться. А потом, на очередном концерте, точнее, уже после него, я заметил телевизор, по которому показывали… Знаете, что? Разбившую мне сердце юношескую любовь. Джордж Харрисон у нас теперь не просто парень, он сам Битл! С ума сойти, я имел честь поцеловать члена Битлз! Кому расскажешь — не поверят. И мне вдруг так грустно стало. Ведь, по сути, если бы я тогда не сорвался, мы бы сейчас вместе выступали в этих пижонских костюмчиках с тонкими галстуками. Досада сжирала меня изнутри, она прожигала в моей душе кошмарную обугленную дыру безответности. …А потом была «Стена» и куча других альбомов. Десятки концертов по всему миру. Надежда отыскать среди писем от поклонников хоть одну весточку от тебя. И всё это — на протяжении стольких лет!***
2001 Мне стало плохо, когда я узнал, что ты умираешь. Я рвал на себе волосы, я не мог в это поверить. Я купил билет до больницы, в которой ты был. Был. Не хочу об этом думать. Когда я вбежал в палату, ты был уже при смерти. Я чуть не опоздал. Господи, ты стал сам на себя не похож! Даже не верится, что тот милый клыкастый мальчик из моего детства и этот дряхлый увядающий человек, что безжизненной куклой дышит на больничной койке — один человек. Подхожу к тебе, сажусь на край кровати, беря тебя за руку. POV Джордж Он берёт меня за руку. Так, как я этого хотел, как желал тогда. — Р-Роджер, — сквозь зубы вылетает хриплый свист, — ты с-с-здесь… — Я тут, я тут. Всё хорошо, Джо, ты только держись. — беспокойный сбивчивый шёпот пробуждает во мне второе дыхание на несколько минут. — П-помнишь… Там, на пляже. — Он напрягся, чуть сильнее сжав мою ладонь. — Я сказал тебе… — Да, да, я помню. Что ты хотел тогда мне сказать? Не молчи, Джордж, прошу! — Я… Я хотел сказать тебе, что я… — Ну же, что? — Что я тоже это чувствовал… — Что? Как… У меня лишь один вопрос, Джо, — в его голосе дрожат слёзы, — Почему ты меня оттолкнул? — Я… Боялся, что нас не поймут… — Какой же ты дурак! Боже, я столько времени глодал и корил себя за это, а ты.! — Он начинает беспомощно рыдать от радости и отчаяния одновременно. — Я до сих пор… — Люблю тебя? — Я закончил предложение так, что было ясно: это ответ на все вопросы. — Роджи… — Да? — Времени мало… — Нет! Ты не можешь! Не можешь так уйти! Я не могу тебя отпустить! — Слёзы мокрыми дорожками стукают по твоему покрасневшему лицу… Оно ничуть не изменилось для меня. — Я тоже люблю тебя, Роджи… Прощай… — Меня покидают последние силы, я трачу их на то, чтобы как можно сильнее сжать твою руку в ответ. Звуки смазываются, боль прекращает меня мучить, и я всё падаю и падаю куда-то… — Джо… Умоляю, будь там со мной… Пожалуйста… Постепенно леденеющая ладонь обессиленно повисла в горячей и сухой руке Роджера.