Куджини

Когда семерка остановилась у облезлого подъезда, Давид, наконец, смог облегченно вздохнуть. Теперь, когда они наконец-то избавились от опасности в виде колдуновских ребят на хвосте и им больше ничего не угрожало, милиционер, стараясь не прикасаться к ожогам, полученным в кулачьем доме, устроился поудобнее и принялся сигналить. Громкий клаксон разрезал стоящую в ночи тишину, эхом отдался в соседних дворах, а затем, издав предсмертный писк, наконец затих. - Не спи, слышишь? – Рассольников потыкал плечо лежавшей без сознания девушки, - Мы приехали уже. Тело не отозвалось. Оно вообще лежало на сидении каким-то мешком, игнорируя все происходящее и только изредка подрагивало от боли, трогая кровоточащую руку. - Сука! – Грубый мужской голос, звучавший оглушительно громко в ночной тишине, заставил Давида дернуться, - Блять, дверь открой! Артур, одетый в одни только пижамные штаны и веселенькие тапки с ягнятами, Алиса в растянутых тренировочных и застиранном свитере – это все никак не вязалось с энскими декабрьскими морозами, стоявшими на улице и оружием, которое было у каждого на руках. Нормально одетым оказался только Иван, на котором красовалась идеально выглаженная рубашка, пиджак, пальто и брюки, стоившие, наверное, как половина Энска. - Окно, - Иван жестом указал на стекло семерки, - Думаю что сам он не откроет. Поняв короткую просьбу главы, Алиса одним движением разбила окно и без того убитой машины: осколки тут же разлетелись по салону, но девушку не задели. - Ваша подруга тут, - Рассольников кивнул в сторону тела, - Я не знаю жива она или нет, но я сделал… - Молись на то чтобы она была жива, - Иван хмуро оглядел милиционера, - Потому что иначе мы тебя найдем. А если мы тебя найдем, ничего хорошего не жди. *** - Ну, с этим закончили. Деньги в сейфе, код у нас есть, можем идти забирать и ехать домой. – Алиса удовлетворенно отряхнула руки. Тело бывшего должника, который занял у Куджини почти шесть тысяч долларов и не возвращал на протяжении нескольких месяцев, покоилось на полу гостиной. Жопа мужчины, по классическим канонам Куджини, была прострелена, а на лице красовалась огромный синяк, полученный еще прижизненно. - Подожди, - Леонард критически оглядел лицо мертвеца. – А ты можешь мне помощь ну… - Чего? – Алиса отвлеклась от изучения сейфа, - Только не говори что ты его на органы пустить хочешь, Вано просил руки не пачкать. - Не совсем на органы. Знаешь, Мари как-то сказала что хотела бы себе ожерелье из зубов. А тут как раз… Леонард первым начал называть связную Куджини на французский манер - эту привычку потом переняли все остальные, правда только Лурье явно выделял в имени фрикативное «р». Дарина иногда над ним подшучивала, просила сказать «паровозик» или «рессор», но, правда, в ответ получала только «Va te faire foutre» - пашла нахуи по-нашему. - Ты ему зубы что ли вырвать хочешь? – Девушка почесала затылок, - Трудновато будет. Если бы ты попросил их выбить, то это я с радостью. А рвать их как, не руками же? - Может в ящике с инструментами что-нибудь посмотреть? Мне бы их только выдернуть… - Лурье приоткрыл рот трупа, - Они чистые даже… *** Единственное, что спасло Дарину от неминуемой гибели из-за потери крови – Артуровская любовь к свиньям. Если бы он не умел накладывать швы, то девушка бы залила весь диван сукровицей с гноем и спокойно бы померла в любимой квартире. - А вот под эту песню мы все будем танцевать в Париже! – Девушка подошла к проигрывателю и увеличила громкость, - Давай, любитель свиней, вальсируй! Утро в квартире Куджини проходило весело: Дарина, до этого два дня отсыпавшаяся в комнате, весело скакала по гостиной, крутя на проигрывателе одну и ту же песню «про сено». И сколько Леонард не объяснял что там не «сено», а «Сена», его никто не слушал – сельское название намертво пристало к романтической композиции. - Артур, на свадьбе гопак не танцуют, - Леонард громко и по-доброму рассмеялся, - Ты совсем не умеешь танцевать вальс? - Умею я ваш вальс танцевать, чего прицепились, - Угрюмо пробормотал Морганов, - А ты вообще поменьше дергайся, шкет. А то шов на руке разойдется. Короче говоря, день начинался как всегда. Даже Иван, обыкновенно заседающий в своем кабинете, решил провести время вместе с остальными и наслаждался неловкими плясками, которые конечно же повторятся в Париже. Или в Нантере. Короче где-то кроме Энска. Музыкальную паузу прервала трель звонка. Кузены моментально напряглись, готовясь к худшему – никто сегодня не ждал гостей. - Артур, открой, - Алиса сняла пистолет с предохранителя и незаметно встала за углом коридора, готовясь к тому, что нужно будет стрелять. Морганов рывком открыл дверь, вынул ствол из кобуры и направил его на незваного гостя. Незваный гость испуганно отпрянул, закопошился и, справившись наконец с карманом куртки, вытащил из нее мятое удостоверение. - Младший сержант милиции Ибрагимов, доброе утро, товарищ Морганов, - Представитель власти неловко помялся на пороге и продолжил, - Я и мой напарник приехали навестить вас и поговорить насчет вещдока, который вы истребовали. - О, доброе утро, младший сержант! – Иван, максимально приветливо улыбаясь, на всей скорости вбежал в коридор, - Очень рад вас видеть! Проходите-проходите! Ибрагим с благодарностью кивнул и прошел в квартиру. По сравнению с его крошечной однушкой, расположенной в спальном районе Энска, квартира Куджини казалась настоящим замком: высокие потолки, хороший, пусть и немного протертый, паркет, дорогая импортная мебель. И это он еще занавески не видел! - А ваш дружок не собирается подниматься? – Шолохов помог молодому человеку повесить полушерстяное пальто на крючок, расположенный слишком высоко для Ибрагима, - Может позовете его? Ибрагим замешкался – ему было неловко говорить с человеком, который мало того что находится по другую сторону закона, так еще и одним кивком может сделать так, чтобы весь Энск забыл про существование. - Он поднимется сейчас, правда. – Голос Ратаева-младшего казался до ужаса писклявым по сравнению с Иваном, - Вы извините что так произошло. - Ладно уж, кое-кто сам полез куда его не просили. – Иван недовольно посмотрел на Дарину, что-то громко обсуждающую с Машей и Алисой, - Спасатель ментовской России… *** - Ну и хуйня, - Иван оглядел непонятные каракули, - Это вообще на каком языке? - Татарский? – Маша вгляделась в витиеватые буквы, - Я конечно не лингвист, но это явная хуйня. Надо ехать к татарлыгам и узнавать что они об этом знают. - Можно мне? – Давид протянул руку к конверту, - Я в академии разбирал графологию, может что пойму. Понятного было мало – буквы не походили ни на один из знакомых Куджини языков. Даже Ибрагим, знавший татарский, заявил что понятия не имеет что там написано, но смог прочитать криво написанное «куен дәфтәре» - записная книга. - Динар, наверное, целый шифр сделал чтобы никто не понял что там написано! – Гордо произнес Ратаев, - Интересно как он сейчас? По легенде, разработанной отделом милиции специально для Ибрагима, Динар отправил письмо для Куджини из Ленинграда, где он до сих пор учился на врача. Учился, а не лежал в Энском морге уже вторую неделю, ожидая приезда Казанской опергруппы. - Нужно забрать его записную книжку, - Иван первым встал из-за стола. – Собираемся. Шкет, одеваешься в черное, сама знаешь почему. И лицо сделай унылым. Алиса, Артур, вы на второй машине за нами. Остальные за мной. - А мы? – Ибрагим, честно говоря, ужасно хотел поучаствовать в настоящей бандитской разборке. Это звучало гораздо круче чем непонятная бумажная работа в отделе и пробежки за сигаретами для лейтенанта Рассольникова. - Ментовская тусовка едет отдельно от нас. – Шолохов снял с кресла пиджак и, выйдя из кабинета, добавил, - Пошли. *** - Салам, жаным малай, - Широкоплечий парень на входе в загородный дом улыбнулся кузенам, - Давно не виделись. - Добрый день, - Иван протянул мужчине руку, - мы тут поговорить пришли. Ничего не знаешь про записные книжки? Нам вроде как их передали после смерти. - После чего? – Голос Ибрагима заставил всех остальных развернуться, - Это шутка что ли какая-то? Мужик у входа усмехнулся: по мнению Динара, его младший брат был сопливым чмом, которое несправедливо присвоило себе фамилию Ратаевых. И вот сейчас это чмо, разодетое в милицейскую форму, стоит и удивленно смотрит на него, ожидая ответ на свой вопрос. - Ты не лезь когда старшие говорят, понял? – Ибрагим такой фразы испугался. Да, он милиционер. Но этот отбитый человек может его пристрелить, несмотря на то что рядом стоят Куджини. – Что тебе надо, Шолохов? - Записи, Ренат, записи, - Иван похлопал мужика по плечу, - Сгонцай кабанчиком, принеси нам то что полагается госпоже почти-Ратаевой по завещанию Ибрагим стушевался – какое завещание? Почему Дарина почти Ратаева? С каких пор Иван общается с татарской диаспорой в Энске? В голове неприятно колола мысль о том, что что-то случилось с Динаром, который вообще-то в Ленинграде, но младший сержант всеми силами гнал эти непонятные надуманные идеи куда подальше. Для него смерть была чем-то далеким и неосязаемым, этакой тенью, которой в его солнечном и веселом мирке видно не было. - Ваше имущество, - Мужик, вышедший из дома, протянул Дарине коробку, - Забавно что ты вспомнила про Динара только после его смерти. Говорил ему что не стоит связываться с вашей ебаной шайкой. - Без оскорблений, - Послышался голос Алисы, - Я тебя следом за твоим Динаром отправлю если будешь много выебываться. - Подождите! – Ибрагим, наконец, отмер, - Почему вы такое говорите про моего брата? Объясните что происходит наконец! *** А академии МВД всегда говорили что при сообщении о смерти родственников, с пострадавшими следовало говорить максимально аккуратно и с должной долей сочувствия. Но вот только никто из Куджини в этой академии не учился и о несчастных случаях сообщали легко и просто: мол, так-то так-то, умер мужик. И поэтому когда Артур сухо сказал что Динара застрелили, Ратаев-младший не знал как реагировать – его волшебный мирок рушился, крошился на осколки и больно резал ими сердце. Его брат, его идол, его идеал, к которому стоило стремиться не мог умереть. Это все глупый розыгрыш, нелепая бандитская шутка, которая скоро раскроется и все они вместе над этим посмеются. Но почему тогда все выглядят так серьезно? - Это ведь неправда, да? – Ибрагим, мелко подрагивая, посмотрел на Ивана, - Вы же шутите? - Нет. – Голос Давида был непривычно холодным, - Это я выстрелил в него, Ибрагим. Это я его убил. Ратаев тихо всхлипнул, не желая позориться перед Шолоховым и его компанией. Динар, его надежда и опора, мертв. Он мертв, его застрелил его же напарник, который стал для Ибрагима вторым старшим братом. Его семья разрушена. - Я… я могу забрать что-нибудь из его записей? – Ибрагим сделал глоток воды. Собственная кухня, на которой они все сидели, казалась чужой и непривычной. Все казалось чужим и непривычным. - Тут такое дело… - Иван кашлянул, - Мы бы хотели чтобы ты перевел его записную книжку и письма, которые нам передали. Татарский никто из нас не знает, ты наша единственная надежда. - Хорошо, я сделаю все что смогу. – Ибрагим живо закивал, - Только пожалуйста, можно я побуду один? Мне нужно подумать обо всем что случилось. *** - Putain! – Леонард снова попробовал продеть тоненькую леску через дырку в уже вымытом и обработанном зубе, - Я хотел его сегодня отдать, каким хуем я должен это все сделать? За изготовлением ожерелья он провел почти весь день: сначала отмыл зубы от крови и налета, затем просверлил каждый насквозь, а потом принялся нанизывать их на леску (с переменным успехом). - Ты меньше ругайся, Леонард. – Алиса села рядом с напарником, - Ребята скоро вернутся, надо быстрее это все закончить. И так весь день провели с твоими зубами. Леонард на это ответил неловким вздохом и, снова прищурившись, попробовал продеть леску через зуб. Вообще, говоря между нами, Лурье в такие моменты надевал тонкие прямоугольные очки, купленные в тайне от всех кузенов. Он не хотел чтобы другие знали о его плохом зрении – лично для Леонарда это был огромный недостаток. - Может наденешь уже свои лупы? – Алиса глубоко вздохнула, - Ты так щуришься, что у тебя глаз не видно, Леонрад. Лурье неловко кивнул – надевать очки он не планировал, он в них выглядел как настоящий дед. Но с другой стороны, доделать подарок ему хотелось гораздо больше… - Ладно, - Он драматично вздохнул, - Передай мой очешник… *** Ибрагим снова посмотрел на слова, написанные на родном языке и не мог поверить что это писал его брат. Динар никогда бы не написал такого: никогда бы не оскорбил младшего Ратаева в письмах для друзей, никто бы не стал обсуждать убийство неизвестной женщины, никогда бы не рассказал про то как он впервые попробовал наркотики. Образ уже мертвого брата рушился на глазах – Ибрагим, мелко подрагивая, осел на облезлый линолеум. Он впервые в жизни задумался о том что все, что он делал – пытался походить на старшего брата. Точнее на того старшего брата, которого он сам вознес на пьедестал, придумал ему образ и старательно его поддерживал. - Я устал, - Он, наконец, выпустил конверт из рук, - Я так устал. Его работа была выбрана ради Динара. Его отношения с отчимом были испорчены для того чтобы сблизиться с братом на фоне этого. Его увлечения, его характер, его действия – все сводилось только к Динару. А теперь, вместе с образом брата, все оказалось разрушено. Восемнадцать лет он жил, считая выдуманного Динара своей семьей, жил ради него. А теперь разве есть то, ради чего стоит жить? Потерянным взглядом Ибрагим осмотрел комнату – все казалось каким-то чужим, отдаленным. И наконец он увидел то, что искал – ремень. Ремень, подаренный братом на его пятнадцатый день рождения. *** - Блять, я там походу свой пиджак забыл. – Вано оглядел салон машины и, не увидев любимого пиджака, глубоко вздохнул. – Сука, ну как знал. Леонард, разворачивайся, едем обратно. Он стоит как… Как что он там стоил, шкет? - Целый месяц походов в ресторан. – Дарина пожала плечами, - Дорогая вещь так-то, так что я тоже выступаю за возвращение к Ибрагимову. Леонард глубоко вздохнул: если они сейчас туда вернутся, то до дома доедут только к ночи. Вечером переезд через речку всегда был битком забит машинами, которые разъезжались только утром. Короче застрянут они навечно. - Ладно, поехали. А то Вано потом с этим пиджаком весь мозг проест, - Маша устало зевнула, - Потратим пару минут и спасем наши головы от бесконечного урчания. Унылый серый подъезд потасканной временем хрущовки почти отбил желание кузенов от посещения такой же грустной квартирки, однако Иван, решительно открывший дверь, принялся торопить Куджини и Давида, который никак не мог добраться до дома. - Вперед, вперед! – Шолохов первым затопал по лестнице, - Чем быстрее заберем, тем быстрее вернемся! Дверь, обитая черной клеенкой, сразу показалась главе Куджини какой-то не такой: он, прищурившись, осмотрел каждую трещинку в клеенке и вздохнул – вроде бы все ровно как и было, но все равно что-то не то. - Спит что ли? – Давид, уже трижды постучавший в дверь, наконец отстал от нее и отошел к остальным Куджини. – Как-то тихо у него. Даже телевизор не слышно. - Да пошли уже, мы так до дома не доедем. – Артур, которому это уже все надоело, долбанул по двери ногой, - Все равно ментенок спит. Внезапно тишина в квартире нарушилась – Иван моментально подорвался с места, подвел к двери Леонарда, сухо сказал всего одно слово – «Выбивай». *** Ибрагим попытался достать ногой то уже упавшей табуретки. Почему-то только сейчас ему захотелось жить, несмотря на Динара и остальных. Только вот поздновато ему захотелось Перед глазами начинало темнеть – Ибрагим машинально потянулся к ремню, затянувшемуся вокруг шеи. Он не сломал позвоночник, несмотря на то что на это до ужаса надеялся. Поэтому ему оставалось только висеть и, к сожалению задыхаться. - Ты ебанутый что ли? – Иван, первым вбежавший в квартиру, заставил Ибрагима прервать его размышления о тщетности бытия. – Пиздец, снимите его нахуй! Леонард и Артур подняли тело еще живого парня – Ибрагим хрипло вздохнул, закашлялся и начал что-то бормотать. Он и сам не понимал чего хочет: то ли чтобы его вернули обратно в петлю, то ли чтобы его наконец сняли и опустили на землю. - Ну дурак, ну дурак, - Иван помог Леонарду снять ремень с бедного младшего сержанта, - Ты куда в петлю полез-то? Ебнуться! - Динар, он ведь – Ибрагим снова закашлялся, - Он, понимаете, оказался совсем другим. Я с семьей отношения испортил ради него, понимаете? У меня семьи нет больше. Иван смутился – он сюда за пиджаком приехал, а не успокаивать какого-то мальца, решившего с горя повеситься. Решил вещь забрать, а не стать психологом. - Ну ты чего, шкетик. Все нормально будет. Ты чего так расстраиваешься? – Иван неловко похлопал парня по плечу. А потом произошло самое страшное – Ибрагим начал плакать. Даже нет, начал рыдать как в последний раз, утыкаясь то в плечо рядом сидящего Леонарда, то в грудь Ивана, который сейчас хотел максимально быстро переместиться домой. - Как я в Казань-то вернусь? – Всхлипывая, Ибрагим продолжил посвящать остальных в его жизнь. – Меня там отчим убьет просто. - А ты и не возвращайся, - Иван, все таки решившись на первое такое решение без совещания с остальными, протянул Ратаеву небольшой платочек, - И в Энске все будет хорошо. - Так у меня там семья… - Ибрагим рукавом вытер нос, - А тут кто? Мертвый брат? - Теперь мы твоя семья, шкет младший. – Иван наконец выцепил пиджак, - Собирайся, едем домой. *** - Пока мы не сели есть, я должен кое-что показать, - Леонард встал из-за стола и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом слинял в свою комнату. Куджини от такой резкой новости очень удивились: Леонард обычно спокойно сидел и ел, изредка отвлекаясь на чтение любимой газеты. А тут на тебе! Сорвался с места, понесся в комнату, еще и очки почему-то напялил. - Мари! Ты мне как-то говорила что хотела ожерелье из зубов, - Лурье потянулся рукой ко внутреннему карману, - Так вот… - Я знаю что ты зубы не любишь, Леонард. И знаю что ты хотел купить подвеску какую-то, мы уже говорили об этом. – Девушка вздохнула. Прошлый их разговор с Леонардом закончился небольшой стычкой: она хотела необычное ожерелье, а он, к своему превеликому стыду, зубов побаивался. Даже не так: смотреть спокойно на них не мог, еле сдерживая рвотные позывы. - Нет-нет, все не так. – Лурье, наконец, вытащил многострадальное украшение из кармана, - Я просто решил тебе его подарить. Я сам делал, Алиса мне только немножко помогла. Он надел очки. Он выдернул зубы при помощи разводного ключа. Он, прости господи, просидел почти весь день, нанизывая резцы и клыки на тоненькую леску. - Я же говорил что сделаю для тебя все, что ты попросишь. - Лурье улыбнулся и протянул невесте мешочек, - Чего бы мне это ни стоило.