Солнце

Обрати внимание на луч, выглянувший из-за серых туч

Пак Лиен слишком сильно устает. Слишком сильно перенапрягается, стараясь заслужить всеобщее признание и уважение. Но по-другому не получается, поэтому она из кожи вон лезет, чтобы стать лучше в глазах окружающих людей. Показывает маску, которую надевает каждый раз, выходя на улицу и сталкиваясь взглядом с другим человеком. Делает вид, что ей легко, и она всегда сможет за себя постоять. Смотрит холодно, гордо поднимает голову и говорит твёрдо, как и подобает лидеру. Идёт вперед, ведя за собой остальных, показывает путь и без каких-либо колебаний отдаёт приказы. Лиен не любит показухи, но тащится от осознания, что ей подчиняются и слушаются ее без возражений. Наверно, именно по этой причине она является старостой одной из групп филологического факультета. Но, когда под ее крыло переводят новенького, вся ее жизнь переворачивается с ног на голову. Мун Бин, однокурсник Лиен, добрый парень с открытой душой, никогда не мог отказать человеку в помощи, из-за чего их группа со второго курса влипает в большие неприятности под названием Юн Санха. День начинается просто прекрасно: все приходят вовремя, с выполненной домашкой, собранные и внимательные. Затишье перед бурей. Лиен заходит в аудиторию вслед за Джину, который впервые за семестр приходит вовремя, смотрит по сторонам и видит притихшего Муна, уже, видимо, давно зашедшего в помещение. Бин сидит непривычно смирно: обычно вокруг него всегда кишмя кишат люди, девчонки вешаются со всех сторон, но сегодня он слишком невозмутимый. Спокойный Мун Бин — хреновый день. Лиен поняла это на первом курсе, когда еще не такой шебутной, как сейчас, Бин пришел в универ немного потрепанный и достаточно сосредоточенный для учёбы, а в конце первой пары наказание получила вся группа. За что? А просто потому, что непоседливой верткой заднице захотелось пострадать хренью, проще говоря, подшутить над деканом, которому не повезло задержаться на работе каких-то пять минут: на его новый дорогой пиджак, подаренный женой на день рождения, упало ведро с краской. Розыгрыш удался на славу. Мун Бин вместе со своим напарником — придурком из средней школы, расположенной неподалеку от их университета, Пак Минхеком — словил немало адреналина, убегая от разъяренного преподавателя. В тот день Лиен была готова растерзать на мелкие кусочки этих болванов, учитывая тот факт, что Минхек — ее младший брат. Лиен не знала, как эти оболтусы познакомились, да и знать этого не желала. Просто имела огромное желание прибить, чтобы больше не мешали жить в тишине и покое и давали возможность нормально учиться. Но ведь жизнь без приключений — не жизнь, правда? В сей раз Лиен ощущает всем своим существом — проблем не избежать. В глазах Муна читаются искренние недоумение и невозмутимость, мол, ничего, подруга, не серчай, все нормально. В курсе она, какое значение имеет слово «нормально» в понимании Бина. Староста зло зыркает на него, тыкает указательным пальцем, а затем проводит большим по своей шее, откровенно говоря, не словами, а взглядом и жестами на виду у всех однокурсников: «Тебе не жить». Мун Бин знатно постарался вывести ее из себя. Ничего не меняется. Лиен зла. Очень. Смотрит снизу вверх на «малыша» под два метра ростом. «Мальчик невероятно умен для своего возраста. Он совсем недавно вернулся из штатов и собирается продолжить обучение на родине. Бин-и согласился помочь ему с адаптацией в нашем университете, поэтому мы решили, что новенький Юн Санха будет обучаться со второй группой, то есть с вами!» Замечательно. Прекрасно. Потрясающе. Какой молодец — Мун Бин. Герой, не иначе. Ручка в руках Лиен отчаянно хрустит, моля о помощи. Сонный Джину, который пришёл, как оказалось, поспать на паре, потому что дома ремонт; Розэ, выполнившая конспекты по пройденным темам лишь для того, чтобы на следующей неделе свалить со своим парнем в Пусан; Менджун и Донмин, юные звезды, которые пришли всего-навсего отметиться; Юнги, живущий исключительно своими стихами и совершенно не интересующийся учёбой. И Мун Бин, находящий для Пак Лиен проблемы. Классная компашка собралась, самое то для лучшей группы на потоке. Санха. Этот столб не вписывается в их картину. А потом он улыбается. Во весь рот. Улыбка до ушей. И Лиен пропадает. Утопает в сладком юном голосе и ярких карих глазах. Юн — ребёнок. Взрослый ребёнок с интересующимся взглядом. Красивый. Пак того гляди в обморок грохнется от такой прелести, но потом к ним подходит Мун, и она начинает беситься, потому что Санха такой же остолоп, как и ее брат с Бином. Лиен хмурится, прожигает взглядом однокурсников, которые в недоумении застывают рядом, и удаляется, гордо выпятив грудь. В общем-то, как всегда. На одного балбеса больше, всего-то. А потом что-то начинает меняться. Проходит день, два. Юн такой же безбашенный, но очень умный и сообразительный. Бин, вызвавшийся помочь новичку обустроиться в учебном заведении, тут же получает отказ от старосты и целых две пары делает насупленный и обиженный вид. Лиен все равно. Она ни за что не отдаст такой прекрасный неограненный алмаз в руки неопытного ювелира, который себя-то не в состоянии контролировать. Оттого Пак, как староста группы, берет на себя задачу о внедрении новенького в круг обучающихся одного из самых крупных университетов Сеула. Лиен проводит для него экскурсию по универу, рассказывает о преподавателях и учениках, стараясь не забыть что-нибудь важное. Он внимательно слушает и ловит взглядом каждое ее движение, что несомненно приводит её в восторг и заставляет окончательно и бесповоротно потерять почву под ногами от хохочущего парнишки и внимания, оказанного на нее. Внезапно Лиен теряет из виду Юна. Крутит головой во все стороны, но не может отыскать новенького. Она боится, что он не найдёт аудиторию, в которой будет проходить последняя пара, поэтому набирает номер Санха, пробираясь среди толпы студентов к лестнице, ведущей на первый этаж, где скопление людей в такое время приравнивается к нулю. Ругается, когда автоответчик сообщает о недоступности абонента, а затем останавливается, шумно выдыхает и сердито скрещивает руки на груди, наблюдая за парнями, стоящими у входа в здание. Мун Бин посмеивается, как дурачок, что-то тихо говорит, после чего Юн начинает заливисто смеяться и обнимает однокурсника. Они ещё ее не замечают. Потеряли бдительность. Лиен не двигается с места, когда понимает, что её местоположение рассекретили. Наоборот, стоит и смотрит в упор, прямо на Муна, который, о боже, да, она видит эту великолепную картину, сжимается под взглядом старосты. Санха все еще лыбится, а вскоре тоже замечает Пак, и его улыбка становится еще шире. Машет рукой. Зовет к себе. Что-то говорит. А Лиен теряется. До нее не доходит, почему этот взрослый ребёнок подбегает к ней, хватает за локоть и говорит, что Мун Бин, оказывается, очень классно поет. Просит разрешение на создание музыкального кружка и тут же его получает, хотя и ежу понятно, что спрашивать согласие надо совсем не старосты, а декана. Но Лиен не может оторваться от красоты счастливого Санха и без раздумий соглашается. Санха целый месяц учится во второй группе. Лиен рада: Бин не мельтешит перед глазами, в кои-то веки не создавая проблем, посещаемость пар студентами ее группы поднимается на приличный уровень, а всему причиной становится Санха. Парнишка притягивает к себе людей магнитом. Не отпускает. Держит крепко в лучах своей светлой ауры, которую дарит всем близким. Лиен в восторге. Она без ума от юноши. Смотрит на него — растворяется словно морская пена в бушующей воде. Отворачивается — и на мгновение теряется. Разговаривает — и тут же взлетает куда-то ввысь. Ей легко, хорошо, спокойно. Тянется к нему и восхищается его способностью быть всегда на позитиве. Если раньше Лиен была готова прибить Бина за необдуманный поступок, когда он решил взять ответственность за новенького, то теперь — готова расцеловать. Иногда ей кажется, что она влюбилась. Потом все ощущается по-другому. А далее все повторяется по новой. Чувства будоражат, путают мысли и не могут остановиться на одном месте. Много дней подряд она смотрит на себя в зеркало и не понимает, когда успевает так сильно измениться: на лице сияет удивительно милая улыбка, мешки под глазами уменьшаются, да и взгляд становится как-то мягче и приятнее, будто тяжёлая маска дала трещину и показала настоящую Лиен, закрытую от мира надменным и слишком горделивым выражением лица. Пак сердится, сопротивляется неугодным изменениям, но в глубине души радуется таким переменам. Да что уж она, вся группа — в неописуемом восторге. Знаменитая гроза второй группы с филологического Пак Лиен, которую боятся студенты других факультетов, внезапно превращается в очаровательную хохотушку, способную не только выдать в подходящий момент оригинальную шуточку, но и прикрыть прогулявших пару однокурсников. Девушка расцветает, кажется прекрасной розой, когда появляется Санха-солнышко. Любовь — не иначе, сказала бы Розэ, но старосте хоть под нос засунь доказательства, и не посмотрит, а просто-напросто отмахнется от навязчивой идеи: чудно, что б она, такая благородная и недосягаемая для простых смертных девушка, внезапно влюбилась в парня, младше ее на целых два года. Каждый студент, каждая живая душа, да что уж там, каждое привидение, обитающее в университете, с уверенностью подтвердит, что что-то не так и надо как-то ликвидировать причину данных перемен, либо же схватить занозу в заднице, обнять и никуда не отпускать. Не буди лихо, пока тихо. Хорошая пословица, нужная в быту и учебе. Не напоминай преподавателю о домашнем задании, про которое он благополучно забыл; не тряси попусту старосту, а то прижмет при удобном случае и никогда не отпустит из своих оков. Санха, видимо, о последнем правиле совершенно не осведомлен, вследствие чего ответственно пропускает третье занятие на неделе. Лиен терпит, правда. Ждет и надеется, что парень одумается, и все придет на круги своя, как и положено быть. Но что-то явно идет не так, как хочется, и мирная жизнь второй группы подходит к концу. В понедельник староста молчит и упрямо ждет звонка от прогулявшего пары Санха. Во вторник — ожидание превращается в подобие ломки, и Лиен молит хотя бы о сообщении от однокурсника. В группе — звенящая тишина, когда староста срывается на попавшего под горячую руку Менджуна, который в очередной раз забыл про научную работу, с которой выступать на следующей неделе и от которой зависит дальнейшее отношение преподавателей ко всей группе. Бин на нее смотрит как баран на новые ворота, выдавая такое избитое и вымученное «Не знаю». Сама Лиен тоже молчит. Не хочет рушить мучительное безмолвие. Или боится написать и получить в ответ что-то страшное. Из-за чего не строчит миллион сообщений, хотя очень хочется, не звонит, но в тайне жутко переживает и волнуется. А еще злится, всеми фибрами души испытывая нелепое чувство влюбленности. Отсутствие привычного общества солнышка, носящегося туда-сюда, навевает тоску и уныние, портя настроение всем, находящимся в шаговой доступности от старосты. В среду — верно, но метко, стучится в дверь аудитории куратор, неловко напоминая об отсутствии одного из студентов. Лиен хранит молчание, угрюмо смотря в стену. Она гадает, что случилось с добрым и пушистым солнышком, помогающим ей справляться с различными трудностями, но и связываться с ним не хочет. И именно в среду Лиен не держит все себе эмоции и чуть ли парты не громит от нахлынувшего бессилия. Санха все это время упорно хранит солнечное молчание, староста сходит с ума, группа просит у всех известных ими богов прощения за пропущенные когда-то пары. Обстановка накаляется, тучи сгущаются над университетом, а где-то в общежитии безмятежно спит один прохвост, наслаждающийся тишиной в комнате. Лиен мониторит все соцсети, но парень, как назло, нигде не зарегистрирован. Да, она это давно знает, однако хочет убедиться еще раз. В четверг после вспышки эмоций Лиен вновь молчит в тряпочку, посматривая на темный экран смартфона, в ожидании уведомления о полученном сообщении. Однокурсники ходят на цыпочках, зная, что одно неверное движение — и произойдет взрыв. Любовь — штука сложная, создающая проблемы на каждом шагу. А влюбленная староста — бомба замедленного действия. Сердце стучит сильнее обычного, когда Пак Лиен подходит к общежитию. Она была там от силы два раза и не имеет никакого понятия, куда нужно пройти, чтобы попасть к Юн Санха. Лиен неловко топчется на месте, смотрит по сторонам, надеясь, что кто-нибудь выйдет, чтобы помочь ей, и одновременно радуясь, что ее никто не видит; стоит там около пятнадцати минут, выжидая момента, но никак не может собраться с силами и потянуть на себя ручку двери. С ней такое в первые: где это видано, чтобы невозмутимая и решительная Лиен — самая строгая староста потока, вот так бессовестно стояла напротив общежития и думала, как поговорить со студентом, нагло прогуливающим четыре чертовых дня. Да, сегодня четверг — день, который Пак считает самым безмятежным и тихим днем, который сейчас невозможно назвать хотя бы на секунду спокойным. Сегодня четверг, наполненный сплошными переживаниями. По догадкам Лиен, обеспокоенный Бин, явно теперь не обеспокоенный, знает, что происходит в загадочной голове Юн Санха, но безуспешно делает недоуменный вид. Мун молчит, староста в ярости, как и остальная группа. Напряжение растет, обстановка накаляется, Юн не реагирует на отчаянные звонки одногруппников — сообщения просмотрены, но оставлены без ответа. Студенческий мир медленно, но, верно, превращается в место наподобие ада, а утомленная нахлынувшими проблемами староста стоит напротив общежития, не зная, куда деть дрожащие от волнения и холода руки. На улице медленно темнеет, день уступает место сумеркам, оставляя смазанные отблески заката на окнах соседних зданий. Лиен невольно засматривается на пейзаж, открывшийся ей, и восхищенно замирает. Красота. Одно единственное слово, которое, казалось, всегда ассоциировалось с одним не менее единственным человеком, прогуливающим пары целых четыре дня. Она звонила Санха десять раз и записала столько же голосовых. Сил и уверенности не хватило, чтобы заставить себя посмотреть прочитаны или нет бесчисленные сообщения за четверг. Лиен жмурится от негодования, барабаня по экрану смартфона, периодически всматриваясь в окна первых этажей общежития. Её потряхивает от возмущения и собственного безрассудства. Чем она вообще думает? Проносится в голове мысль, и Лиен со злостью глянув на замершие на отметке 19:50 электронные часы, выключает телефон и с напускной невозмутимостью спускается с лестницы. Пак замерзает, смотрит по сторонам, прыгает на месте, потирая продрогшие пальцы. Не стоит выходить на улицу в середине мая в легком платье и джинсовке, если тепло, потому что вечером совсем не тепло. Лиен морщится, оглянувшись последний раз на здание общежития, вспоминает дни, когда жизнь не казалась такой тоскливой и напоминающей нескончаемую осень. Много раз ей говорили взглянуть на мир под другим углом, познать шарм окружающего мира и окунуться целиком в нескончаемый поток развлечений, предоставляемых юношеской свободой и вседозволенностью. Однако взращенные с детских лет эксцентричность и нежелание быть такой же безрассудной, как и другие, никогда не позволяли выходить за рамки дозволенного и установленных собственной персоной правил. Ее поведение сейчас — не более чем дивергенция, ошибка, которую компьютерный механизм, называемый разумом, истошно требует искоренить и убрать беспорядок, устроенный ярким солнцем, что ненароком развеяло мрачную и неприветливую октябрьскую хандру. Исключение из своего круга общения Санха — самый правильный выбор из всех возможных, поэтому девушка плюет на все с высокой колокольни: не ходит, значит, на то есть причины; не говорит, значит, он сам будет отдуваться перед преподавателями. Не ее дело — бегать за парнем, как хвост. Она не должна страдать по тому, чего нет и, скорее всего, не будет никогда. И все же надо чаще выбираться на прогулки. За горами учебников, в погоне за одобрением преподавателей и всего университета в целом, Лиен совсем не обращает внимания на то, что теряется на фоне бесконечных зачетов и контрольных. У нее просто не хватает сил обращать внимание на оживающую после странно морозной зимы природу, нет времени восхищаться заходящим солнцем и, как бы грустно не звучало, закатом, который она ненароком, раз за разом, сравнивает с Санха. Вся эта неделя мягко намекает, что девушке пора перестать понапрасну вздыхать по его лучезарной улыбке, смириться со своей участью и принять один единственный факт — она не создана для любви. Возникающие на ровном месте беспорядочные всполохи невиданных ранее ощущений сбивают с толку и не дают как раньше отчитывать за прогулы не выспавшегося в который раз Джину. Разрывающее грудную клетку бешено колотящееся сердце заглушает очередные вопли преподавательницы, не получившей в положенное время заполненного журнала. Староста осознает, что бесконтрольно косячит, но бороться со своими переживаниями не может, а если быть точнее, не хочет. Чем больше она привыкает, тем сильнее ее тянет к этому неуправляемому комку чувств. Минхек все чаще говорит, что ей пора на каникулы, коряво подмигивает, корчит рожу и убегает. Убегает к человеку, который стоит за углом в ожидании заслуженного поцелуя. Только теперь до Лиен доходит, почему вечно стесняющийся всего братик, так открыто общается с Муном. Почему так охотно соглашается выступить на всех фестивалях, проходящих в университете, чтобы побыть подольше рядом с Бином, и постоянно срывается с места, когда речь заходит об однокурснике сестры. Пак считает себя полной дурой, но в то же время не может сдержать улыбку. Так вот, значит, как это. Когда до безумия сводит, будто наркоманку, даже день без его взгляда. Никакого внимания с его стороны, и она тут же готова превратиться из неотразимой девушки в хмурую старосту. Лиен ощущает себя оборотнем — при свете Санха сияет и порхает как бабочка, а при его отсутствии — обращается ужасным чудовищем, которое угрожает всему живому страшной расправой за украденные свет и тепло. Кожа покрывается неприятными мурашками, а на душе скребут кошки. Она дуется от единственного осознания своих настоящих желаний и уверяет себя, что заблуждается. Людям свойственно совершать ошибки. Но для нее это весьма непривычно, потому что удача всегда идет с ней об руку, а принятие личных промахов рушит мнимое представление о себе и разрушает призрачное ощущение прежнего величества и могущества над другими людьми. Лиен разворачивается, стараясь упрямо не обращать внимания на обиду, разлившейся неприятным покалыванием по всему телу. На что она рассчитывала, придя к общежитию в ожидании чуда, что к ней кто-то выйдет. Нужно пресечь на корню зарождающуюся проблему и перестать завистливо глотать слезы давящей на нее со всей силы несправедливости, пока она таращится на целующиеся парочки. Смотреть на мило смущающегося Мен-и, как любит Лиен называть братика, и ободряюще хлопать его по плечу, безупречно делая вид, что ей неведомо, куда он каждый вечер сбегает из дома. Минхек думает, что ей чужды чувства, которые испытывает с некоторых пор он сам, что в ее голове сплошные метафоры и цитаты великих ученых, что сестра не хочет замечать вокруг потрясающих вещей, а самое главное — людей. Учеба и вправду — самая настоящая страсть, которой горела и которой из разу в раз обжигалась Лиен, в попытках проглотить как можно больше знаний. Собственное виденье вещей оставалось неизменным с еще дошкольного возраста. Сколько бы воды не утекло с тех времен, когда детская наивность и желание стать лучше вдруг превратились в маниакальное и придирчивое «пришел, увидел, победил», образ, созданный в порыве ночного вдохновения, навсегда отпечатался в ее памяти и в тот же миг расколол надвое всю жизнь. «Я должна быть сильнее и бороться за свое будущее самостоятельно, стать той, на кого не посмеют взглянуть косо и, уж тем более, вонзить нож в спину.» Она следовала этому правилу всю свою жизнь, сколько себя помнила. Следовала вплоть до второго курса. До второго курса, на котором все идет крахом, когда Бин начинает выделываться. Оказывается, Лиен и вправду не видит, какой у нее заботливый брат. Как отчаянно он пытается вытащить ее из нескончаемого потока документов, заявлений, бумаг, отчетов и домашних заданий бесконечными проказами и глупыми шутками. Лучше бы солнечный гадкий Юн Санха никогда в ее жизни не появлялся. Приходит, наводит беспорядок и испаряется, словно не было всех ласковых взглядов, бережных прикосновений, когда никто на них не смотрит, но видит, и да, чувствует одна Лиен. Его прекрасный голос манит, чарует и мощным ударом под колени выбивает землю из-под ног. Был бы этот идиот прямо перед ней, Лиен бы все высказала, что думала о нем на самом деле. Кажется, мечты иногда все-таки имеют свойство сбываться. Уныло, тоскливо, а еще в придачу дико холодно. Она двигается с места, как вдруг на ее плечи кто-то заботливо накидывает что-то тяжелое, но мягкое. Всего секунду назад рядом с ней никого не было, так кто же это? Лиен резко оборачивается и натыкается на взгляд таких же мягких и теплых, согревающих душу карих глаз. Сердце вдруг ускоряет свой ход, и ей на секунду кажется, что она вот-вот лишится чувств. Красный нос, алые щеки, нахмуренные брови и веселые смешинки где-то в глубине глаз. Юн Санха, юный, прекрасный, настолько потрясающий, что Лиен невольно заглядывается. Опять. Прямо как на закат две минуты назад. Боже, это было всего две минуты назад, а солнце почти скрылось за горизонтом, и за бесчисленным количеством домов, разбросанных по всему городу в особом порядке, его нельзя рассмотреть. — Ты чего тут мерзнешь, старушка? — Санха мило улыбается, и сердитая морщинка, пролегшая на его лбу, тут же пропадает. Поразительно, но прозвище, которое когда-то выкрикнул Бин в столовой при всем университете, когда Лиен в который раз ругала его за очередной проступок, не отдается тупой обидой где-то в глубине души. Наверно, потому что Юн произносит «старушка» как-то по-особому, так, как никто другой ее имя еще никто не произносил. Может, он улавливает, что старосте очень обидно, когда ее называют подобным образом, поэтому в голосе его всегда звучит доброта, а в глазах плескается одно единственное — забота. Лиен знает, что за спиной старушкой ее называют за вечно собранные в тугой пучок темные волосы, за тяжелый заполненный различной документацией рюкзак за спиной, за нескончаемые упреки с ее стороны, но ничего с этим поделать не может. Она смиряется со всем: изменить других — сложно, а себя — невозможно. Думать в этом направлении намного проще, и она просто плывет по течению, приходя в универ, светя своим угрюмым лицом на всю округу, ругается с одногруппниками, выполняет кучу распоряжений преподавателей и назначает их сама другим студентам. Прошлые мысли о собственном величии теперь не кажутся такими же праведными, как в детстве. Спустя столько лет ей наконец удается вырваться из ребяческих грез, но как повзрослеть и найти общий язык с другими — непонятно и страшно. Поэтому она как прежде ведёт всех за собой с холодным выражением лица и утопает в чувстве безысходности, а на горизонте вдруг виднеется Санха. Санха, из уст которого привязанное надоедливое прозвище превращается во что-то иное, а ушедшая на долгие годы в дальние края весна нежданно-негаданно приходит, чтобы навести свой порядок. Такое поведение ставит ее в тупик. Смущение давит, и где-то внутри разгорается жгучее пламя, мешающее вдуматься и принять происходящее за действительность. Бережность и добродушие, которые проскальзывают со стороны Санха, неожиданно затмевают взгляды окружающих людей. Глупое прозвище отходит на второй план, а все внимание обращено на его худую высокую фигуру, скрывающуюся в библиотеке в самом дальнем углу читального зала за книжками по журналистике. Ее глаза неустанно ищут яркую желтую футболку и белые волосы в толпе нескончаемого потока студентов, и каждый раз перехватывает дыхание, стоит лишь зацепиться взглядом за его профиль, очерченный солнечным светом. В душе порхают бабочки, благоухают только распустившиеся бутоны алых роз — весна. Словно после долгой холодной зимы, удручающе зависнувшей на долгое время над всегда серьезной Лиен, мир неожиданно оживает. Устремляются в небо белокрылые голуби, и она тянется за ними, протягивая руки к горячему солнцу. Боится обжечься, отворачивается, но что-то отчаянно требует развернуться к жарким лучам и опалить ранимую натуру, спрятанную от подозрительных и недобрых взглядов. И ничего другого не остается, кроме как подчиниться и оказаться в нежных и убаюкивающих своей мягкостью и ненавязчивой теплотой объятьях. — Ты мудила, Юн Санха, — хочется прижаться щекой к его груди, обнять покрепче и сказать, как он ее бесит. И как нравится. Но вместо этого она лишь слабо толкает его в плечо рукой и недовольно хмурится. Что же с ней происходит, точно с катушек едет. — Ну чего же в самом деле так дуться. Даже дерешься уже. Не пора ли тебе на отдых, а, Пак Лиен? Сердце замирает на «Пак Лиен» и, кажется, больше не хочет продолжать свой долгий бег. Слишком странно ее имя прозвучало, слишком мягко. Она в растерянности смотрит прямо в его карие глаза, смущенно краснеет, пытается отвернуться от разом побледневшего Санха, но тот вдруг берет ее за подбородок, поворачивает лицом к себе и не дает ни на миллиметр сдвинуться. Как-то нерешительно смотрит куда-то вниз, будто вовсе и не на нее оттого, что боится окунуться в бескрайний океан под названием Лиен. Ему так нравится любоваться ей и перекатывать на языке ее имя, беззвучно шевеля губами. Глупо улыбаться в потолок, вспоминая забавный момент, когда она, перепутав его с Бином, со всей дури влепила Юну оглушающую затрещину тяжелой сумкой, забитой до отвала учебниками и тетрадями. Гребаный Мун. Дурацкая черная толстовка, точная копия биновской. Из-за сладких воспоминаний живется чуточку легче все те три дня, что он подыхает в общежитии от внезапно свалившей его в постель на несколько дней простуды. Он догадывается, что староста в бешенстве, но не предполагает насколько. Бог его знает, когда в мозгах Санха проскальзывает мысль, что Лиен, по правде, со стороны напоминает строгую учительницу, которая не терпит отклонений от намеченного графика. Его сей факт веселит, и он ставит себе цель — узнать ее чуточку поближе — есть в ней что-то такое, притягательное, необычайное, доброе. Всячески помогает, когда видит, что она не справляется с нагрянувшими трудностями. Санха тщательно оберегает ее от косых взглядов и недовольных высказываний, так, что никто этого не подмечает, постепенно влюбляясь в очаровательный голос, в красоту затянутого с силой пучка волос, в хмурые глаза и закушенную губу, в период активной мозговой деятельности. Ему безумно скучно на парах, но он ответственно делает вид, что внимательно слушает преподавателя, который внезапно начинает рассказывать не так интересно и увлекательно, как делает это Лиен. Странные чувства, которые он распознает почти сразу же. Странные ощущения, от которых он теряет голову и заделывается зависимым и беспробудно очарованным. Санха открыто не хочет признавать тот факт, что окружающие люди не могут разглядеть необыкновенно интересной личности за безэмоциональной маской вечной сердитости, которую с такой неохотой носит Лиен. В его глазах она — ангел, несущий в своей натуре исключительно благие намерения. Она для него — Афродита, прекрасная, замечательная и совершенная во всех смыслах. Иногда ему кажется, что он понимает ее с полуслова: Лиен только откроет рот, а Санха уже продумывает свой вопрос на ее высказывания и радостно завершает за нее предложения, смущая этим Лиен до краснеющих ушей, открытых на всеобщее обозрение и позволяющих наблюдать за тем, как сердитая во всех смыслах староста расцветает, словно бутон розы. Юн любит наблюдать за тем, как она раскрывается, отчего постоянно находится рядом с ней: улыбается, дергает за рукав идеально выглаженной белой блузки, будто спрашивая что-то, но на самом деле просто слушает, как Пак ворчит, что все мальчишки одинаковы и как-нибудь иначе внимания привлечь не могут. Что ж, она в каком-то роде права: Санха не ведает, как к ней подобраться. Не знает, и поэтому мучается каждую ночь, подолгу рассматривая темный потолок комнаты в общежитии. Быть, хоть и в родном городе, но совершенно одному, как ни крути, тоскливо и скучно. Да, Санха сразу находит общий язык с Бином: оказывается, у них общее увлечение — музыка; обзаводится кучей друзей в лице второй группы с филологического; знакомится с соседом по комнате, Канмином. Но что-то ему все равно не то и не так. Мун слишком бесячий, хоть и безумно импонирует Санха. Канмин постоянно где-то пропадает и понять, дружат они или еще не очень, не получается. Однокурсники блекнут на фоне прекрасной девы-старушки-старосты-Лиен. Вывод, который Санха делает во время очередной пробежки по стадиону рядом с общежитием, неутешительный — он глупо и бесповоротно влюбляется в надоеду и заучку Лиен. И ведь не докажешь самому себе обратное, потому что сердце бешено стучит в груди, когда она маячит прямо перед его носом, грозя пожаловаться на него за безответственное отношение к учебе, но им обоим и так ясно, что староста ни за что не пойдет на такой подлый шаг. Он идеален во всем, что, несомненно, привлекает толпу девчонок, но для него важна лишь она — хмурая, взвинченная и грозная как княгиня Ольга, неприступная, с какой стороны не подойди, словно за́мок в Осаке. Прелестная, грациозная, восхитительная, но донельзя закрытая, хоть и ненадолго, но показывающая себя настоящую в миг, когда рядом он, Санха. Сначала он об этом не задумывается, а потом его прошибает током осознания — с ней происходит то же самое, что и с ним — Санха нравится Лиен. Он не верит до последнего, рвет на голове светлые волосы, пытаясь достучаться до здравого смысла и внутреннего голоса, который в самый неподходящий момент вдруг оставляет его на растерзание собственным мыслям. В животе оживают странные бабочки, приятно щекочут и дарят ни с чем несравнимую легкость. Почему же она, с виду холодная, оказывается такой мягкой и ранимой в глубине души? Санха приглядывается к ней все больше и больше, наблюдая, как неприятно Пак сморщивается, когда слышит избитое до ужаса «старушка» от Бина. Видит, как она мечтательно засматривается на картины, развешанные по всем коридорам в отремонтированном корпусе, подолгу останавливаясь рядом с полотнами, на которых резкими мазками изображены закаты: кроваво-красные и розовые, блеклые и чересчур яркие. Пейзажи такие же разные и многогранные, как и Лиен, но скрытая под слоем книжной пыли, она сама этого не замечает, как не замечают и другие люди. Санха чувствует себя первооткрывателем, перебирая целый ворох мыслей, но в итоге запутывается пуще прежнего и пугается. Но затем снова берет себя в руки, и вот, никто в университете впредь не кидает в сторону старосты второй группы обидных фраз, а излюбленная многими «старушка» переходит из лексикона общего пользования в личный Санха. Бин, вновь обиженный, но теперь на новоиспеченного друга, и неожидающая никакого подвоха Лиен, для которой Юн — луч солнца в темном царстве, он согревает и небрежно дергает ее за выбившуюся прядку волос, дарит блаженное тепло своих больших ладоней, а звонкое «старушка» вызывает бурю мурашек по спине и заставляет щеки рдеть румянцем. Санха боится сделать первый шаг и испугать девушку неумелыми комплиментами, но на помощь приходит раскусивший его Бин. Спустя некоторое время получается так, что Санха пропадает почти на неделю, а хитрый Мун, улучив момент, берет все в свои руки, додумывает план на ходу, забегая на перерыве с яблочным пирожком в зубах прямо в комнату шмыгающего носом парня. Просит потерпеть и молчать до поры до времени, чтобы подготовить все необходимое. Санха хочет бросить эту однозначно бредовую затею, но друг непреклонен. «Не хочешь — не надо. Однако, когда наша прекрасная Пак Лиен упорхнёт в руки какому-нибудь старшекурснику, ко мне плакаться не приходи». И влюбленный, под напором серьезного как никогда Бина, сдается и принимает правила игры, затягивая в это болото вместе с собой бедняжку-Лиен, которой и так-то непросто в вечном ворохе нескончаемых бумаг. Теперь он стоит прямо напротив нее. А ее губы, нежные, с едва различимой на них помадой, так и манят своей мягкостью и приторным запахом клубники, вкус которой так и хочется ощутить на собственных губах. Вся Лиен: такая милая, будто лепесток едва распустившегося цветка, продрогшая от легкого северного ветерка, с пылающими то ли от холода, то ли от смущения, то ли все вместе щеками — так и пленит его, а желание ее обнять крепко-крепко и никогда не отпускать с каждой минутой, что они стоят рядом, растет катастрофически быстро. Медовые, светло-карие глаза кажутся нереально большими, ее волосы, собранные в низкий хвост, и платье нежно-желтого цвета развеваются на ветру, и он не может сдержаться, поднимает руку, улыбается и дышит через раз, боясь спугнуть момент. Кладет ладонь на ее макушку, слегка касается слабо затянутой на волосах резинки и медленно распускает волосы, аккуратно расправляя запутанные локоны, чтобы случайно не дернуть и не причинить боль. Санха намного выше Лиен, и она смотрит на него снизу вверх, как в замедленной съемке, не предпринимая никаких препятствующих этому делу действий. — Всегда мечтал увидеть тебя с распущенными волосами, — хрипло выдает он, смотря прямо в её глаза и следом, видимо, осознав глупость и неуместность своих слов, смущенно тупит взгляд, тушуется и убирает руку с ее головы. В ее мыслях — каша. Там вообще ничего форменного и образного нет. Лиен замирает, не в силах двинуться от нахлынувших чувств, забравшихся прямо в черепную коробку и мешающих здраво мыслить и оценивать окружающую обстановку. Для нее сейчас весь мир — это чертов лучистый и смущенно улыбающийся Юн Санха, смотрящий куда угодно, но только не на ее. «Удобно устроился, засранец», — проносится в мыслях так стремительно и неожиданно, что ей не получается уследить за собой — повторно бьет его кулачком в плечо, привлекая к себе внимание, чтобы дуралей, стоящий прямо перед ней, перестал смущаться похлеще нее. Ишь, отворачивается он, видите ли. А ей куда смотреть, как оторваться теперь от прекрасного зрелища, представшего перед ней, когда она собиралась идти домой. Парень от прикосновения вздрагивает, поднимает взгляд обеспокоенных карих глаз на нее и замирает: она стоит на носочках, руки за спиной, голова наклонена в бок, а глаза… эти прекрасные глаза. Теплая куртка, явно слишком большая для такой хрупкой девушки, как Лиен, сползает с плеч, но Санха вовремя подхватывает предмет одежды и возвращает на место. Парень легонько давит на плечи девушки, будто прося встать смирно. Пак подчиняется, все еще лукаво глядя на него, не отрывая взгляда. Она вообще-то пришла ему взбучку устраивать, а не в гляделки играть, но ничего с собой поделать не может, поэтому, отдавшись влечению, Лиен делает шаг в пропасть и берет за плечи высокого как пальму Санха и наклоняет к себе поближе. Будь что будет, проносится где-то на задворках сознания, и не разрушаемая годами стена ломается под напором устремляющихся на поверхность чувств. Она устала ждать и бояться, думать о нем и переживать, что в голове на первом месте он и ничего другого. Устала быть простой старостой, хмурой и неугодной никому, не могла больше строить из себя бесчувственную скотину, которая сдает всех направо и налево. Но ведь Лиен всегда считала, что права в своих действиях, что единственно строгий контроль способен воспитать в человеке настоящую личность, непоколебимую и стойкую. Так она полагала с самого детства, была строга сама к себе, отчитывала за каждую мелочь и неудачу собственное я. Но солнышко, пришедшее так внезапно, вдруг осветило ее мир настолько ярко, что, казалось, Лиен вот-вот потеряет возможность смотреть на мир собственными глазами и будет рассчитывать на остальные чувства. Любовь зла. Она ослепляет, заглушает крики разума, но в случае с Пак Лиен, программа, похоже, дает сбой: девушка прозрела и внезапно поняла, что много лет жила в заточении собственной глупости. Санха открыл ей безоговорочно новый мир — без угроз на отчисление, без ругани и споров. Солнечный мир, в котором есть место не только учебе и вечному контролю. — Послушай, Лиен, я… — Молчи, придурок, пока я тебя сама не заткнула, — шепчет ему прямо в ухо, когда он наклоняется, а ей в голову набатом бьет мысль: «Договори до конца, пока я еще стою на ногах, дурачок». — И как же ты хочешь меня заткнуть, м-м? — гадкая улыбочка, хитрая как у лисенка. Но до жути любимая и столь привычная взгляду, что оторваться от нее совсем нет сил. Соблазн слишком велик для как оказалось хрупкой Лиен. Их лбы соприкасаются, парень ласково берет руками лицо пунцовой девушки, но он и сам выглядит не лучше. Кто бы знал, что его мимолетное желание узнать человека чуточку больше заведет куда-то далеко, на тропу, именуемую Любовью. Кто бы знал, чем обернется, наивно брошенное в воздух Бином: «Конечно, мы присмотрим за ним, мистер Ли». Ах Бин. Этот дурашка и представить себе не мог, какой переполох он навел своей добротой в душе хладнокровной и беспощадной старосты, отчаянно старающейся навести порядок в бесконечном хаосе студенческой жизни. Санха и Лиен стоят вплотную друг к другу, стараясь не смотреть прямо в глаза. Юн сладко улыбается и притягивает девушку еще ближе хотя, казалось, ближе уже невозможно. Лиен вздрагивает и смотрит на него мечтательно и слишком уж робко. А затем вдруг поддается вперед, несмело натыкаясь своими губами на чужие. Санха, наклоняющийся к ней и никак не ожидающий инициативы от нее, удивляется и неловко накрывает своими губами ее. Рядом стоявший фонарь вдруг загорается, освещая столь смущающую сцену. На небе одна за другой медленно появляются звездочки, сверкающие и завораживающие поразительным изяществом. Подними голову — и в тот же момент окунешься в бездонный дивный мир, поражающий миллиардами тайн и соблазнов, станешь частичкой запретного и неизведанного, вкусишь все то, чего не удавалось многим поколениям. Весенний ветерок, поднимающий ввысь маленькие песчинки, приятно охлаждает разгоряченную кожу и больше не приносит в сильных порывах льдистую стужу. Тьма, медленно подступающая отовсюду, приостанавливает свой ход и, будто живая, задумчиво разглядывает молодых людей, не решаясь помешать им. Но они слишком заняты друг другом, в их сердцах — бушующий огонь, подгоняемый юностью и нескончаемым желанием согреться пламенем из переполняющих чувств и мыслей. Их первый поцелуй скомканный, слишком непонятный, затуманенный гаммой чувств и переживаний по поводу и без. Это поцелуем-то назвать сложно, но и не назвать нельзя. Что-то среднее, например, признание в любви. Самое искренне, самое смелое, на которое были способны во всем мире они одни. Санха и Лиен минут пять стоят неподвижно, обнявшись очень-очень крепко, будто разомкни руки — пропадет чудесное мгновение, нарушится баланс, нежная страсть испарится, а произошедшее окажется слишком приятным сном, в который уже никогда нельзя будет вернуться. От переполняющих эмоций голова идет кругом, но Юн надежно держит ее в своих сильных руках, и она ощущает себя в полной безопасности. Санха улыбается во все тридцать два и льнет к теплу разгоряченного тела. Кажется, у него опять поднимается температура. Упс. — Слушай, — подает голос Лиен, решительно впивается строгим взглядом в парня, словно не было только что ее первого в жизни поцелуя, словно не она десять минут назад зарделась лишь от одного прикосновения Санха. — А какого лешего ты не ходил на пары, ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду, ни сегодня? Ну, чего молчишь-то? Лиен заглядывает под низко опущенную голову парня и со всей силы хлопает его по плечу, от чего последний нервно вздрагивает и поднимает утомленный взгляд на девушку. Дурак не догадается, что сейчас происходит с всегда веселым Санха. — Ты только не ругайся, ладно? Я тебе все объясню, — Санха поднимает руки в примирительном жесте и упорно отодвигается от настойчивой ладошки, которая так и норовит плюхнуться ему на лоб. Лиен нужно сделать это для галочки, чтобы убедиться, что этот придурок и вправду такой придурок. Почему же она по уши влюблена в такого безмозглого болеющего идиота. — Так давай, объясняй, дорогой, чего убегаешь. Разве твоя девушка не может погладить тебя по головке, когда плохо? — Может, конечно, но где бы мне ее взять для начала… — Санха зависает. В прямом смысле останавливается. Смотрит на Лиен и никак не может сообразить, в чем же подвох. В самом деле прямо как ребенок. И тут до него доходит. — А-а-а. О-о-о. Так вот оно что значит. Лиен хихикает и победно водружает руку на горящий лоб. Открывает в растерянности рот и все-таки дает подзатыльник. Не сильно, но и не слабо. Санха смущенно переминается с ноги на ногу и строит милую мордашку. Прости, дескать, все хорошо будет. Девушка закатывает глаза и накидывает снятую с себя куртку на плечи парня. Он пытается возмутиться, брыкается, делает оскорбленный вид, а после оглушительно чихает, вызывая обреченный вздох девушки. — Ты же весь горишь, идиот! Знаешь, прежде чем лезть целоваться, нужно было предупредить, что, черт возьми, болеешь. — Знаешь, ты как-то не спрашивала, — Санха прячет фирменную улыбку в вороте куртке, притягивает девушку к себе и ласково целует в висок, убирая непослушную прядку за ухо. Девушка хмурится про себя и в глубине души злится, что не почувствовала, не разглядела и не распознала сразу причину лихорадочного блеска в глазах, что его самого потряхивает не просто так и не от нахлынувших чувств к ней. Лиен виновато улыбается, поправляет куртку парня и тянет его в сторону общежития. — Просто ты настолько не отразима, что я не смог не поцеловать тебя. На лице Лиен все еще играет легкая улыбка, а сама она слабо качает головой из стороны в сторону и, не оборачиваясь, бросает едва различимое, но ласкающее слух: — Тебя нужно срочно лечить, солнышко. — Тебя тоже, розочка. Лечить от безумной любви ко мне, — тихий смешок раздается по округе, разбиваясь о воздух миллионами искр, согревающих душу. Набежавшая на небо угрюмая туча, подгоняемая ветром, уносится вдаль и открывает взору спрятанную, словно за занавесом, полную луну. Фонарь несколько раз моргает и, так и оставшись незамеченным, вновь выключается. Его место занимает статная барышня в белых одеяниях и вместо незадачливого друга с лампочкой стойко держится на положенном пьедестале, освещая, хоть и слабо, дорогу влюбленным. Они не нуждаются в громких словах. Ведь крепко переплетенные в замо́к руки говорят намного больше пустых фраз. О том, что Пак и Юн встречаются, на следующий день узнает весь университет, потому что помешанная на учебе староста второй группы филологического факультета, гроза студентов, прогуляет все пары вместе с самым настоящим болеющим светловолосым солнцем. А где-то в столовой будет заливаться смехом купидон-недоучка, торжественно попивая Несквик из картонной коробочки и набирая сообщение абоненту, записанному в контактах телефона загадочным «Роки»:

«Дело сделано ;)»