Довольно неуместно называть эту планету — Земля, когда очевидно, что она — Океан.
© Артур Кларк
В это раннее утро он особенно прекрасен. Сейчас может быть часа четыре. Мир только начинает просыпаться, сбрасывает с себя тьму отступающей ночи. Рассвет брезжит где-то у самого горизонта, пока в вышине догорают осколки звёзд. Сначала небо становится таким бледным, почти бесцветным, и кажется весь мир теряет свои краски, но это продолжается считанные минуты, а потом словно кто-то опрокидывает ковш из нежно-розовых лепестков. И они рассыпаются по всему небу, возвращая цвета на землю. Это так красиво, что дыхание перехватывает и глаза наполняются слезами. А совсем рядом волны с бешеным ревом бьются о берег, жадно лижут его и возвращаются обратно, подернутые желтизной поднятого со дна песка. Они темно-синие и холодные, озлобленные, еще не согретые ласковыми лучами. Терпкий солёный запах бодрит, проникает, кажется, даже под кожу, а горьковатый привкус приятно оседает на губах, заставляя беспричинно шататься в такую рань по сонному безлюдному пляжу. Босые ноги обжигает мокрым песком, мелкими камешками и солёными брызгами, но кого это волнует, когда на душе так легко и свободно, что хочется бежать вперед, глубже вдыхая этот потрясающий запах, заливисто смеяться, убегая от надвигающейся волны, и задыхаться от несказанного восторга? Океан. Огромный, гораздо больше, чем Сэм представлял себе. Бескрайний, простирается везде, докуда хватает глаз, даже дальше. И почему же Тихий? Тут нет тебе ровного спокойного прибоя, ласково обволакивающего ноги, только дикие, бурлящие волны, свистящий в ушах ветер и крики чаек где-то в серо-голубой вышине. Сэм бредет не спеша, запоминая каждую деталь, останавливается, задумчиво рассматривает расписанные кем-то ракушки, подбирает одну и заботливо отряхивает от мокрого песка. Кладет в карман и медленно идет дальше. Мысли кружат легким, неясным хороводом, зачарованные рокотом волн, который хочется слушать бесконечно. Ветер путается в его длинных волосах и Сэм прикрывает глаза, вдыхая глубже, еще глубже. На нем надеты лишь легкая белая рубашка и шорты, некогда бывшие джинсами. В такое легкой одежде около океана довольно прохладно, и когда прилив окатывает его брызгами, на одежде расплываются большие мокрые пятна. По спине тут же бегут сотни мурашек. Но Сэм лишь улыбается, ведь намокшая одежда сейчас — такая мелочь. Он продолжает идти вдоль пляжа. А волны продолжают упрямо смывать его следы, не оставляя никакой памяти о прошедшем здесь человеке. Сэм совсем теряет счёт времени. Часы летят, одежда становится все более мокрой, а Сэм довольным. Он думает одновременно обо всем, и ни о чем. О том, как хорошо вот так просто гулять и дышать, чистым, влажным воздухом. О том, как же океан похож на них, Винчестеров, может именно поэтому он так им нравится? Еще Сэм думает, что мог бы так идти и идти всю оставшуюся жизнь, стирая ноги в кровь о жесткий песок, но лишь бы никогда не забывать как звучит океан. Практически бесшумные шаги сзади заставляют его обернуться. Удивительно, и как он их услышал в таком шуме? Дин. Волосы топорщатся смешным ёжиком, а на щеке небольшой розовый отпечаток от подушки. Проснулся и сразу пошел искать его, ну да, куда же еще. Дин смотрит недовольно, щурится, и во взгляде явно читается: «ну и где ты пропадаешь битый час, придурок?» — Ушел и не сказал ничего, хоть бы записку оставил что-ли. Я весь пляж оббегал. И чего бродить тут в рань такую? — ворчит он. Сэм сразу понимает — волновался. Он улыбается виновато, одними губами говоря «извини» и, как бы оправдываясь, поворачивается к солнцу и воде, показывая. Дин недоуменно хмурится и повторяет его движение. Небо окрашено в легкий сиреневый цвет. Сквозь небольшие тучи проглядывает солнце. И сейчас гораздо теплее, чем было пару часов назад, прямо как под пуховым одеялом. Яркие лучи весело прыгают в волнах, вдали они так и остались синими и холодными. А вблизи они прозрачные, изумрудные. Как глаза Дина. Океан больше не рычит как дикий зверь, а скорее мягко и успокаивающе рокочет. Как их Импала. А течение сильное, того и гляди попадешь туда и унесет за горизонт, в самую пучину, утянет на дно. Не вернешься больше. С виду ведь спокойный, но внутри своенравный, опасный. Разозлится — и жди беды. Как Винчестеры. Это видишь не сразу, нужно привыкнуть, проникнуться. Может уйти несколько часов, или дней, а может и недель. Нужно научиться слушать его. И себя. И тогда обязательно увидишь. Сэм считает, что каждый человек видит в океане что-то свое. Учится у него, учится прощать обиды, учится думать о чем-то глубоком и по-настоящему значимом, учится мечтать, учится любить. Только смотря на океан, на такой большой и загадочный, все твои проблемы обращаются в прах, в ничто. И ты наконец понимаешь, что жизнь — это короткая штука и тратить ее на пустые переживания и обиды, по меньшей мере глупо. Дин рядом восхищенно выдыхает и Сэм понимает — увидел. Он больше не сердится, смотрит вдаль, а в глазах плещется что-то уютное, домашнее, с ноткой грусти. Сэму нравится. И, да, наверное их мысли схожи. Еще немного постояв так, Дин наклоняется и начинает поднимать ветки, лежащие на песке, собирая их в кучку, подальше от прилива. Без лишних вопросов Сэм ему помогает и быстро складывает небольшую пирамидку, чиркая колесиком зажигалки. Из-за ветра он еще долго не может поджечь даже самую тоненькую веточку. Он рассерженно пыхтит, вставая то с одной, то с другой стороны. Спустя, наверное, сотую попытку, сухие ветки наконец, загораются, весело потрескивая. Удостоверившись, что костер не погаснет, он облегченно падает на песок, откидывая влажные волосы со лба назад. Возвращается Дин с большой охапкой веток, кидает их рядом, отряхиваясь и довольно поглядывая на костер. Похоже они тут надолго — удовлетворенно думает Сэм. Подбросив в костер еще несколько веток, Дин садится около него, плечом к плечу. Дин теплый, а костер горячий, и только сейчас Сэм понимает, насколько он замерз. Они ничего не говорят, просто молча смотрят на океан, слушая потрескивание костра и крики чайки в небе. Сэм вспоминает про охоту, про их проблемы, от которых они благополучно смотались сюда. И здесь, за тысячи миль от дома, на берегу Тихого океана они впервые кажутся ему незначительными, такими далекими, ненастоящими. А вот Дин рядом — он настоящий. Сэм пододвигается поближе и осторожно кладет голову ему на плечо. Просто так, потому что захотелось. Он опасается, как бы не прилетело за «телячьи нежности». Но Дин, искоса глянув на него, ласково усмехается и обнимает за плечи, согревая. Сэм не помнит когда в последний раз он чувствовал себя таким счастливым.