daddy issues

Если бы папочка знал, как Харальд смотрит на неё, он бы пристрелил его. Вырубил бы, отвез в лес, поставил на колени и пустил бы ему пулю в лоб. Бирна думает об этом, подходя ближе, позволяя ладоням Харальда залезть под майку, скользнуть от поясницы к лопаткам и снова вниз, позволяя прижать себя теснее. Возможно, он не стал бы стрелять, думает Бирна, а закопал бы его заживо. Харальд затаскивает её на заднее сиденье своей тачки, и она подставляет шею под его колючие поцелуи, позволяет лапать себя за грудь. Папочка был бы в ярости, если бы узнал, думает Бирна. Он всегда запрещал ей раздвигать ноги перед незнакомцами, и ей просто хочется знать, что бы он сделал, если бы она сказала, что незнакомец, перед которым она раздвинула ноги, его ровесник. Харальд оставляет ей засос на шее и расстегивает её джинсы, а Бирна тянется к пряжке его ремня. Папочка бы убил его, думает она, касаясь возбужденного члена Харальда, и от этой мысли вставляет сильнее, чем от всего происходящего. Он сдергивает с неё джинсы вместе с бельем и достает презерватив — Бирна наблюдает за ним отрешенно. Ей неудобно, от запаха машины подташнивает, и Харальд не в её вкусе. Она не знает, почему запомнила его имя, и зачем он вообще представился. Называть ему свое имя она не видела никакого смысла совершенно. Но его глаза — за них она может простить ему все остальное, даже нелепую попытку эмоционально с ней сблизиться. Лукавые голубые глаза, на дне которых горит обещание пиздеца, такие знакомые, что у Бирны сбивается дыхание. Харальд входит в неё, и она цепляется за его плечи. Он смотрит ей в глаза, и, черт, за это она почти готова признаться ему в любви, но на деле только стонет, впиваясь ему в спину ногтями. Он сжимает её бедра до синяков, и она выгибается под ним, представляя, в какой ярости будет папочка, когда увидит следы. Возможно, она в красках расскажет ему о том, как Харальд трахал её на заднем сидении своей тачки и сделает вид, что не запомнила его имени. Возможно, она соврет, что ей понравилось, и папочка отвесит ей пощечину, такую сильную, что Бирна не устоит на ногах, и в ушах зазвенит. Потому что, если бы папочка знал, чем занимается его девочка, он бы точно захотел убить их с Харальдом, но ограничился бы только им. Харальд втрахивает её в сидение, и Бирна стонет, представляя холодную ярость в голубых глазах, представляя, как будет гореть щека, и как сильно папочка будет сжимать кулаки, пытаясь сдержать себя. Этой ночью она видела, как папочка зажимает скуластую рыжую шлюху в их любимом баре для байкеров. Бирна никогда ему этого не простит. Поэтому сейчас она лежит под Харальдом и позволяет его рукам все — до тех пор, пока он смотрит на неё лукавыми голубыми глазами, такими знакомыми, что сбивается дыхание.