Dope show.

— Давай ты попробуешь немного правее, чтобы Джонни мог также лечь на спину рядом с тобой? Магнолия выполнила команду Джерри. Тот кивнул. Джонни лёг рядом, кладя руку на обнаженную грудь девушки. Фотограф кивнул, наводя камеру на них. Несколько ослепительных вспышек, и очередной кадр (шедевр) готов. Который час пара проводила у Джерри Стайла. Вечером Джонни пришла идея. Он вдруг захотел запечатлеть их любовь. Чтобы она жила не только в памяти, но и была зрительно всегда рядом. Всю ночь рисовал картины двух влюблённых, а Магнолия лежала на диване и немного дополняла их. Именно в творчестве они достигают высшего пика, совпадают максимально, все пазлы заполняются, все детали складываются в систему. Их творческий тандем определенно лучшее, что случалось с ними. Несколько картин были отсняты. Стоя, лёжа, сидя. С гитарой, с их любимыми вином и сигаретой, с красками - он, как и всегда любил это делать, оставлял на ее обнаженной коже мазки краски. Для них не было ограничений. Они были абсолютно убеждены в том, что делали. Никаких барьеров, никаких сомнений. Всё здесь и сейчас, ни о чем не жалея после. Та любовь, что сияла в их глазах была не сравнима ни с чем. Они действительно были увлечены друг другом, погружены друг в друга, напитаны, пропитаны друг другом. Это походило больше, чем на сумасшествие. Но такова была их страсть, их любовь. Не уставая любоваться ею, он целовал до последних сил. Она терпела все от него, беспрекословно подчинялась ему, подстраивалась под него. Их великая любовь была невесомой. Они достигли идеального пика и не были намерены снижаться, теряться. То, что было между ними невозможно назвать «химией». Это даже больше, чем любовь. — Сколько вы уже вместе? — Спросила ассистентка Джерри, листающая готовые снимки на ноутбуке. — Чуть больше полугода. — Довольно отозвался Джонни, размыкая объятия с Магнолией. Они стояли друг напротив друга, дьявольски улыбаясь. — Вы подходите друг другу. Ассистентка была абсолютно ими очарована. Их контраст дополнял друг друга. Они были настолько влюблены, что не заметить этого в их лицах и даже прикосновениях друг к другу невозможно. Вот она стоит перед камерой с голым верхом, он прижался сзади (на нем лишь джинсы) и положил руки на её талию. Они создают друг друга в кадре. Её бледное, с опущенными губами, недовольное, как всегда, лицо контрастирует с его горячей улыбкой. Вот она повёрнута к нам спиной, обнимает его за плечи. Столько сладости в его глазах, он смотрит ей в лицо. Здесь они целуются. Даже это делали по-особенному. Их губы выглядели вкуснее самой сладкой и сочной конфеты. Сам фотограф наслаждался их эстетикой, едва успевая менять аккумуляторы и карты памяти в фотоаппарате. Нет, это не идеализация их любви. Это нутро их любви. Сейчас они обнажены не только перед фотографом, а прежде всего друг перед другом. Отношения, которые когда-то были у них не имели уже никакого смысла по сравнению с этой страстью. Было страшно представить какой силы разгорится пожар, если эта страсть растает. Они поубивают друг друга, считала Магнолия.

***

Вечером они были настолько уставшими, что по приезде домой легли сразу же спать. Новый сон, который она ждала каждую ночь, как небесное чудо. Ей всегда снились красивые картины, которые она воплощала на полотно, когда просыпалась. Нет ни одной работы, которая ей не снилась. Но сегодня картина была совсем туманная. Девушка не хотела с этим мириться, поэтому шла дальше, сгребая собравшуюся в воздухе муку. Чем ближе она была к цели, тем сильнее щемило в сердце. Картина висела в пустой неосвещенной комнате. Лишь когда она подходила ближе, рамка начинала блистать светом. Но то, что она увидела испугало её не на шутку. Сквозь сон она почувствовала, как стадо мурашек бегут по коже. Жмурится в надежде забыть увиденное. Но оно будто бы поглощает её, заставляя смотреть вновь и вновь. Нехотя открывает глаза. Краски даже не успели высохнуть, картина дико небрежная. Одна линия заходит за другую, контуров почти не видно, они размыты серой чёрной краской. Это Магнолия лежит на полу. Вокруг неё непонятный серый мусор, она одета в серую длинную кофту, едва прикрывающую промежность. Даже серые краски здесь настолько яркие, что слепило глаза. Больше не может смотреть на это, но что-то заставляет её делать это снова. Лицо. Она снова хмурится. Глаза будто бы закрыты, но словно вырваны, сквозь закрытые веки сочится кровь. Она стекает ровными струями по чистым румяным щекам. Волосы прилежно лежат на плечах, даже поблескивают красками. Если художник не старался над картиной, то над волосами он потратил явно не один час, вырисовывая все, даже самые тоненькие, линии. Магнолия вдруг ощутила на лице слезы. Смахивает их и видит ту же кровь, что и на картине. Смотрит снова на картину, словно охваченная гипнозом. Глаза чуть ли не проедают дыру в промежности на полотне. Которая как и глаза истекает кровью. Отчего брюнетка чувствует приступ тошноты, продолжая истекать кровью-слезами. Громко кричит во все горло, срывая голос. И кажется кричит сквозь сон. Вскакивает с кровати, держа собственную шею стальной хваткой. Джонни рядом крепко сопит в подушку. Шумно выдыхает, стирая со лба капли пота. Нежно, но крепко целует его в висок и встаёт. Нужно освежиться стаканом холодной воды и успокоить часто бьющееся сердце сигаретой. Голова гудит от глубокого беспокойного сна. Нет. Рисовать это она не будет. Иначе сойдёт с ума ещё в процессе. Пытаясь перевести мысли в другое русло, включает музыку на телефоне. Тонкий голос девушки под стальной бит вмиг врезается в уши Магнолии. И вот она уже не управляя собой, танцует, подражая певице. В зубах тлела сигарета, пепел с которой падал на кожу, слегка обжигая. Она словно была укутана в какой-то кокон. Все, что было вне - потухло, перестало существовать. Она слилась с музыкой, совершенно забыв о мире.

***

После странной ночи, как правило, следует не менее странное утро. Чересчур крепкий кофе, пережаренные тосты, разбитая тарелка, испорченный лосось. Черт! Выбросила в мусорку осколки, слушая одним ухом что говорил Джонни. Ему позвонил фотограф Джерри, что-то уточнить. Они говорили порядком двадцати минут. За это время девушка убрала всю катастрофу на кухне, поставив для Джонни новую тарелку и чистую кружку. — Ну что там, Джонни? — Всё хорошо. Мы можем ехать за фото после обеда. — Серьезно, так быстро? Ты уверен, что ему можно доверять в плане качества? Я работаю в издательстве журнала и знаю, что так быстро по-настоящему красивые кадры не делаются. Я сомневаюсь, что там все так, как мы планировали. Джонни подошёл сзади, обнял и положил подборок на её плечо. Магнолия недовольно посмотрела на него, кладя свои руки на его. Крепко поцеловал её в губы, слегка укусив нижнюю. Он всегда так делал, чтобы она не злилась. Как ни странно, работало. — Уверяю тебя, что ему можно верить. Он надёжный фотограф. Хорошо? Лучше расскажи почему ты ночью сбежала и что делала до самого утра. — Мне приснилось кое-что страшное. Я испугалась и убежала из спальни, чтобы больше не засыпать и не видеть это снова. Там было много крови, я сорвала голос, проснулась, душа себя своей же рукой. Не придавай этому значения. Садись за стол, да будет наконец в этом доме сегодня завтрак! Джонни громко рассмеялся, целуя ее в щеки. Она рассмеялась вместе с ним, прижимаясь всем телом. Его тепло, смех, поцелуи, понимающие глаза - все, что хватало Магнолии, чтобы успокоиться, переключиться на него и забыть все на свете. Он был словно из воска. Такой же тёплый, мягкий, манящий, горящий. Она любила его всем телом, всей душой. И была готова заплатить любую цену, лишь бы это не заканчивалось. Джонни, в силу своего возраста и опыта, был на пару облаков ниже неё. Но вместе с тем любил не меньше. Даже можно сказать слегка больше. В отношениях так и должно быть.