arena

джин и ликс сидят в гримёрке. им наносят последние штрихи на и так идеальные лица, дело в том, что сейчас они будут давать интерактивное интервью. фотосессия к счастью позади. дверь открывается и в неё заглядывает девушка с бумагами в руках: — вы готовы? — после кивков парней, она разворачивается. — пойдёмте. … несколько вопросов ни о чём. на самом деле они расслабили парней и оба уже улыбались, то и дело смотря на друг друга, краснея. итак следующий вопрос: «вы помните дату дней рождения друг друга?» —да! — улыбаясь, ответил феликс. повернувшись он увидел сдерживающего смех хёнджина: — может быть… МОЖЕТ БЫТЬ?! — ха-ха-ха… — смеётся джин, приобнимая феликса. вопросы идут дальше, а феликсу от чего-то совсем не смешно. … — ликси, малыш, что такое? — парни сидели в машине, везущей их к дому хёнджина, в котором они благополучно жили, спали, ели и ещё много чего делали. джин положил подбородок на плечо феликса, тычась носом, как он любит. бок же сидел молча, а вид его был мрачнее грозовой тучи. джин не может не признать, что он был безумно горяч, в этой чёрной дутой куртке, обтягивающих джинсах и серьёзной мордочкой., но вот из-за этой самой мордочки в сердце хёнджина что-то предательски щемило. — когда у меня день рождения? — серьёзно, будто специально низким до дрожи голосом, спросил ликс. — что? — тушуясь, спросил хёнджин, он продолжил безуспешно обнимать феликса. — когда я родился, хван? — джин сглотнул и немного отпрянул. — ну… — начал он, почесывая затылок. — ну? — с надеждой переспросил ли ён. — эм… — хван честное слово, просто не помнит. — да пошёл ты! — ликс отвернулся и уткнулся в куртку, всхлипывая. — солнышко моё, ну чего ты… — джин начал гладить его по спине, он такой идиот. … хёнджин начинает беспокоиться, когда ликс забирает подушку с одеялом в гостиную, ни произнося ни слова. в какой-то момент джин не выдерживает и тянет его за руку: — ликс, прости меня пожалуйста… — он крепко прижал его к себе. — я же люблю тебя… бок похлопал его по спине и ответил: — я тоже люблю тебя, но прости, ты остаёшься без секса. — и вновь этот австралийский мальчик, становится солнышком в руках, только вот руки обжигает. — что… — возмущается хёнджин, — ты не посмеешь. ликс усмехнулся и, целуя его в губы, сказал: — на месяц, хёнджини, на месяц. хван надеется, что феликс сам на него полезет, ведь как извиняться он понятия не имеет, а его нутро чувствует, что через три дня он сам полезет на стены вместо бока. … прошло два дня и, мать вашу, хёнджин чуть не плачет. ликс игнорирует его по всем фронтам и по прежнему спит в гостиной. хван пробовал почти всё… — ликси, малыш, твоё любимое тёплое молоко и печенье с бананом. — хёнджин как идиот стоял с подносом, на котором был высокий прозрачный стакан с молоком и тарелка с банановым печеньем, а также рядом была лёгкая миниатюрная вазочка с маленькой розочкой. феликс встал с удобного кресла, на котором сидел последний час и, подойдя к джину, достал из вазы розу. повертев её в руке он поставил её обратно, только не в вазу, а в стакан с молоком. феликс невозмутимо ушёл, покачивая бёдрами, а джин охуел. джин стоит с красной коробкой со свитером внутри, должно сработать. ликс слушает музыку в наушниках, что-то чертя в блокноте и оборачивается на голос джина. — ликси… смотри, что у меня есть. джин протянул ему коробку. феликс взял её и поставил на колени. открыв, у него на лице не дрогнул ни один мускул, смотря на свитер он не сказал ни слова. просто повертел его в руках и бросил на пол. у джина закипает мозг. … прошла неделя. дрочка уже не приносит удовольствия. джин заебался, ему так хочется затискать ликса и изнасиловать тоже. феликс выходит из ванной комнаты в одном халате. твою мать. джин кусает губу. ликс будто нарочно, берёт в руки крем и наносит на свою кожу. дорогая квартира, дорогая мебель, дорогая одежда, косметика и господи… дорогой ликс. его лоб открыт и он выглядит, как… папочка? фанатки бы так и написали… а хёнджин и есть фанатка. джин не отрывает взгляда, ему ничего не стоит, чтобы взять его силой… но он держится, шатко, но держится. — джин, подойди. — хёнджин, будто заворожённый подходит, потому что он чертовски соскучился по этому голосу и его имени, на губах ликса. феликс берёт его за подбородок и осматривает, как товар. джин тушуется, но смирно стоит, прикосновения обжигают кожу и он так наслаждается ими. — ты хочешь, чтобы я тебя простил? — низкий голос проникает в ушные раковины и джин кивает. — за мной. ликс идёт походкой аполлона, а джин не понимает почему вдруг решает ему подчиниться, ведь такого не было ни разу и никогда. ликс чуть не дойдя до кровати разворачивается и, упираясь в грудь хёнджина сказал ему, а точнее приказал: — на колени. джин встаёт и с огромным интересом смотрит на свою детку снизу вверх. — используй свой рот по назначению. джин сглотнул, боже, почему так горячо? он аккуратно тянет за ленты шёлкового халата, тот раскрывается. джин выдохнул, он мечтал о феликсе каждый божий день. хёнджин берёт в руку его член и облизывает головку. он ведёт ладонью к основанию и вбирает член наполовину. ликс стонет, а джин мычит, посылая дрожь по всему. ён запускает в его длинные волосы руку и дёргает, заставляя заглатывать член полностью. хёнджин сосёт и сосёт старательно, с чмокающими звуками и слезами из глаз. ликс отдергивает его от своего члена, грубо, сжимая волосы: — ты думаешь отсосёшь и я сразу прощу тебя? — спрашивает он. — ликс, я сделаю всё… — начал молить его, стоя на коленях, джин. — всё? — с интересом переспрашивает бок. — всё что скажешь. — уверил его хёнджин. — раздевайся и ложись на кровать. хёнджин не понимал, что будет дальше, ибо извинение с тем, что он будет трахать феликса никак не вяжется… сам же ликс подошёл к комоду и вытянул оттуда смазку с презервативом. джин, смотря на всё это и то, как с мускулистого тела упал халат, заставляя пускать слюну, разделся и, сдвинув ноги, сел. — малыш, раздвинь ножки. — феликс никогда не звал его малышом и тем более не просил раздвигать ноги, только если свои. — феликс… — ты всё ещё хочешь моего прощения? вместо ответа джин раздвинул ноги. — послушный малыш. джин уже внутренне свыкся с мыслью, что его трахнут, почти на сухую в знак мести, но потом неожиданно его задницу приподымают. ликс наклоняется и лижет его сфинктер. — блять… — жалобно вздыхает хёнджин. это так удивительно, это так необычно и это так охуенно. феликс начинает двигать языком внутри джина, попутно вставляя один палец. джина выносит с этого, он мечется по кровати как бешеный, он весь потный и красный и он держится, чтобы не кончить, когда в него проникают три пальца. — войди в меня… — шепчет он. — что ты сказал? — недоверчиво спросил бок. — вылей смазку на свой член и трахни меня, пожалуйста. феликс сглатывает и выполняет то, что он ему сказал. он уже открывает новую пачку презервативов, как его за руку останавливает хёнджин. — мы оба чисты, войди в меня. кто такой ли ён бок чтобы не сделать это? он аккуратно входит на половину, давая джину привыкнуть. — твою мать! — кричит тот, ему больно и так хорошо одновременно. феликс наклоняется к нему и наконец-то целует. целует спустя гребаную неделю. и хёнджин собирает все свои силы, чтобы ответить на поцелуй и показать всю свою любовь ликсу. бок двигается. он стонет на ухо джину, сжимая его разведённые ноги. — о, ликси… — джин сам начинает двигать бёдрами. — я люблю тебя, я так. люблю тебя. феликс понял, что именно под этим углом стоит двигаться, чтобы его парень кончил, с гортанным стоном и слезами на глазах. — малыш, я тоже люблю тебя, ты такой молодец. — так просто хван не отделается, — когда мой день рождения? хван практически кончил, но феликс сжал его член у основания. — когда мой день рождения? — двигаясь медленнее, вбиваясь. в простату спрашивает он снова. садист, а джин мазохист… — пятнадцатое сентября… — выпаливает джин. феликс отпускает его член и начинает вбиваться снова. — о, ликс, пятнадцатое сентября… — на этих словах он кончает, выгибаясь. феликс двигается в дрожащем теле и выходит, кончая на бедро. джин тычется носом в плечо, в секунду краснея. — джинни… — ликс ложится рядом с ним и обнимает его, гладя, показывая всю любовь. — ты простил меня, ликси? — сломанным голосом спросил он шёпотом. — конечно, любовь моя. — он нежно поцеловал его в родинку под глазом. джин усмехнулся, вспоминая то интервью… он никогда не забывал день рождения своего лучшего на свете парня, но дабы пожалеть свою оттраханную задницу, он промолчит, до поры, до времени.