Апельсины,мята и "Можно вас поцеловать?"

Предновогодняя суета. От этого вроде бы такого простого словосочетания веет уютом, теплом, семейными посиделками у камина и горячими кружками какао с зефирками в руках, парными свитерами влюбленных парочек и запахом душистых еловых веточек, которые дети весело и шумно украшают разноцветными шарами и гирляндами. Пушистые, такие лёгкие хлопья снега украшают рельефные вывески магазинчиков, карнизы, балконы, падают на волосы и шапки людей, что уже через пару минут такого снега похожи на маленьких снеговичков. Такие смешные. Чимин сдувает с холодного замёрзшего носа снежинку и вздыхает, потирает бледные, с порозовевшими от холода костяшками руки, прячет их в карманы куртки на минуту, чтобы чуть согреть и вздыхает. Уж он то точно похож на того снеговика который слепили детки рядом со входом в уютное кафе у которого стоял парень. Этот новый год парню придется провести одному. Снова. Он стоял и даже под самый праздник, до которого, впрочем, оставалось часов пять, раздавал листовки от той самой уютной кафешки и раздав оставшиеся пару бумажек, он направится внутрь, чтобы встать на кассу. Однако не тут-то было. По пути его сбивает с ног паренёк, белая, отнюдь не от снега, макушка которого и до этого мелькала в толпе людей, некоторые из которых уже были изрядно подвыпившие и распевающие новогодние детские песенки. Время будто на секунду остановилось, хоть снег все так же ложился ровным воздушным одеялом на землю и явно скользкую мощеную дорожку, которая подвела их. Чимин замер, когда на него свалился этот паренёк, что сразу же отпрянул от его груди, весь раскрасневшийся и взъерошенный как после драки, его черные как две капли смолы глаза метались по лицу Пака. От него веяло морозом и мятой. Самой что ни на есть настоящей мятой. Бледные истерзанные губы растянулись в осторожной улыбке. В воздухе между ними повис глупый и наглый вопрос от этого снежного взъерошенного комка. — Можно вас поцеловать? От вас апельсинками пахнет. — его хриплый, заставляющий колыхнуться несчастное сердце, голос окутал Чимина, однако от вопроса он все равно опешил. Тут же как ошпаренный выскочил из-под него и раскраснелся сам, видя что на них смотрели люди с явным любопытством и хихикали. Чимин был в растерянности, схватил паренька за шкирку и утащил его за собой в кафе, чтобы на них больше не пялились. В помещении было тепло, максимально уютно и пахло словно бы домашним какао. Людей было много, но на них точно никто не стал обращать внимания и Чимин усадил паренька на свободное место, дав ему подзатыльника слегка. — Ты хоть понимаешь что ты несёшь и ещё и на людях, тебя разве родители манерам не учили? Посиди тут и подумай над своим поведением, глупыш. — Чимин вовсе не был зол, скорее возмущен и смущён. Пухлые щёчки всё ещё были покрыты румянцем, грудь высоко вздымалась, стараясь дыханием выравнять бешеное сердцебиение. Он вообще не умел злится. Особенно когда подобные личности резко вторгались в его личное пространство, зацепляя собой и своей чертовой наглостью. Его голос всё ещё отдавался эхом в голове. Хриплый, но такой приятный. Однако улыбка с губ этого белобрысого чуда, свалившегося на него буквально как снег на голову, не сходила ни на секунду, а при попадании в помещение кажется стала чуть более лёгкой и расслабленной. Он оглядывался, будто бы почувствовав себя в безопасности, даже не смотря на то что перед ним сейчас стоял и пыхтел Чимин, читая нравоучения. — Вы не ответили на мой вопрос. Вот это действительно невежливо. — губы растягиваются в ещё более придурковатой, но не менее нежной улыбке. Откуда эта нежность парень и сам не понимает. Просто захотелось поцеловать. А он всегда добивается того чего хочет. Наглый, упертый и немного, кажется, глупый — таким его посчитал Чимин. Однако в черных глазах его поблескивали огоньки какой то неясной Чимину печали и.одиночества? Чимину стало не по себе, он отвёл взгляд, дабы не пялится на паренька так откровенно и зашёл за прилавок со множеством разных милых пирожнок и маленьких тортиков, которые одним внешним видом манили к себе. Эта маленькая кофейня была его всем. Его жизнью. Его работой. Его, можно сказать, вторым домом. Она приносила ему доход и в то же время спокойствие, умиротворение. В кафе всегда приходили приятные люди, с которыми Чимин нередко просто так болтал, или выслушивал одиноких людей, которые приходили к нему скоротать время. Но сейчас он впервые, кажется, нахмурился и посмотрел на паренька, переодевая куртку и меняя ее на милый шоколадный фартучек с вышитой в уголке милой жёлтой уточкой. Чимин чуть надул губы, задумавшись и смотря на этого парня и фыркнув, забурчал под нос и после упёрся руками в стойку, чуть щурясь и немного наклоняясь в сторону парня. — Если у тебя нет дел и ты действительно хочешь получить желаемое, то помоги мне в кафе. У меня сегодня очень много людей, а моему другу пришлось уйти раньше.он с семьёй.- Чимин на последних словах как то словно потух, отвёл взгляд и прикусил больно губу. Последнее он вовсе не хотел говорить с этой неподдельной грустью, после мотнул головой и просто показал на второй фартук, висящий на ручке двери в подсобку. Юнги явно заметил это. Заметил эту грусть в глазах, словах, даже в том что из Чимина исчезла вся эта наигранная злость. Ему не куда было идти. Не с кем так же было провести новый год. Он уже несколько дней скитается по городу без цели, без денег и без какого либо желания жить. Но эта рыжая черепушка заставляла его улыбаться так, чтобы кожа на иссушенных губах вновь трескалась, а сердце вновь и вновь заходилось в бешеном ритме танца. Мин без колебаний согласился и снял с себя куртку, оставаясь в одном теплом кремовом свитере и натянул на себя фартук, встав рядышком с Чимином и осторожно спрашивая что ему нужно делать и тот чуть улыбнулся, но после улыбка расплылась на все его лицо, от чего его глаз стало почти не видно. Юнги поручили немного прибраться в зале, так как посетители изрядно наследили, а самому Чимину было лень убираться. Он честно сказал это Юнги, потому что за этот сложный день устал от кучи посетителей и, казалось бы, бесконечных заказов. После Юнги научили управляться с кофемашиной, что далось ему очень даже легко и он приготовил ароматный кофе с лёгкой пенкой не хуже Чимина. Тот остался явно доволен проделанной работой паренька и разрешил ему выпить этот кофе и даже взять какую нибудь пироженку из холодильника и Юнги радостный выбрал одно, ведь не ел достаточно долгое время и этого вполне хватило чтобы взбодриться и набраться немного сил. Перекусив, Юнги продолжил работать наравне с Чимином, стараясь помогать ему больше, видя как тот устал. Однако постепенно заведение пустело, шум стихал, людей с каждым получасом становилось все меньше и меньше. Одно оставалось неизменным: улыбки этих двоих, которые за работой поглядывали друг на друга с нежностью. И снег, который кружил за окном и оседал везде где только позволяли прилепиться законы физики. Людей в кафе не осталось, они остались одни, едва слышная музыка из колонок, которые до этого перекрывал шум и гам людей доносилась теперь даже до самого дальнего угла. Четыре часа пролетели с невероятной скоростью дня них обоих за улыбками и взглядами друг на друга. И сейчас они пили какао в приятной обстановке, сидя друг напротив друг друга за столиком и смотрели в окно, разговаривая ни о чем. Чимин приложился лбом к стеклу окна и прикрыл глаза, смотря на белые волосы парня, скрывавшие его глаза. Пак выдохнул полной грудью. В воздухе веяло морозной мятой, так же как и тогда на улице. Ее не смог перекрыть даже аромат булочек который всегда витал в этой кафешке. — От тебя пахнет мятой. — Голос Чимина звучал приглушённо, так мягко и нежно, что заставило Юнги чуть вздрогнуть и перевести взгляд на сидящего перед ним. Он облизал сухие губы и улыбнулся, решив пошутить. — Упал в мятное зелье, как тот толстячок из мультика.* — хриплый смех раздался в тишине, но быстро стих, из-за того что Юнги решил отпить какао, чтобы не резать, как он думал, слух Чимина своим голосом. Но Чимин не затих. Он продолжил говорить, вгоняя Юнги в краску и улыбаясь все так же нежно и мягко. — А ещё. твой голос приятный. как будто в одеяло укутывают. По телу пробежалась мурашки, в черных глазах Мина снова заблестели огонькии он посмотрел на Пака в упор, не сводил взгляда и в один миг почему то растерял всю свою наглость и упертость. Они исчезли, оставив парня наедине со смущением и, конечно же, с самим владельцем заведения, который внимальным взглядом изучал его черты лица, скользя им по щеке, по губам, которые хотелось целовать, не отпускать, поцеловать каждую трещинку чтобы заживала. Кажется, Чимин поплыл. — Ты.обещал мне кое что, кажется,.ты помнишь? — Юнги уже теперь не был уверен, он ерзал немного на месте и скреб кружку остывающего какао пальцами, опуская взгляд. Чимин глянул на часы, поднялся и пересел к Юнги на диванчик, чтобы не сидеть перед ним и не тянуться через стол. — Можно. — он выдохнул, облизнув губы, которые теперь так соблазнительно блестели на свету и сам не знал куда деть себя от смущения. Все было быстро, непонятно, но так.так хорошо. Он не чувствовал что он одинок, рядом с ним был человек, который пододвинулся к нему и накрыл его губы лёгким, но не менее нежным и таким нужным сейчас поцелуем. Настенные часы пробили 12. Над городом засверкало бесчисленное множество фейерверков, люди поздравляли друг друга. И только два влюбленных идиота сидели на диванчике вдали от всех, находясь разумом где-то точно не на земле, согретые теплом и нежностью друг друга под этот новый год, который, казалось, должны были провести в полном одиночестве. Их свели апельсины, мята и глупая фраза «Можно вас поцеловать?»