- Это было вполне ожидаемо. - Неужели?

- С-Сенку-чан, подожди, - Ген упирает руки в горячий лоб ученого и старается оттолкнуть того хоть немного, но Сенку не просто настойчивый, но и упрямый. Он всего на миг позволяет Гену отодвинуть себя, заглядывает в темные глаза и пьяно улыбается. - Что, дорогой мой болтолог, может быть сейчас важнее? Ген нехотя краснеет – Сенку выглядит невероятно мило, хоть и ведет себя сейчас, как самец в период спаривания. Пить вино в честь своего дня рождения было такой себе идеей. Ген понял это почему-то только тогда, когда Сенку, оставшись с ним наедине, вдруг признался в любви, повалил на кровать и стал развязывать пояс юкаты. Такого раньше не было, и Ген вдруг осознал, отчего ни разу не видел слабо соображающего Ишигами – Сенку просто категорично отказывался пить. Даже каплю. Но Асагири в этот раз решил ради интереса склонить того попробовать. Даже на столь значимое событие сослался. - С-Сенку, ну правда… - Ген с трудом сопротивляется чужим пальцам, что сплетаются с его и с силой сжимают. Внутренний менталист Асагири, что решил провернуть подобное, затягивал петлю на шее, становясь на стул. Страшно представить, что ему завтра учинит Сенку, придя в себя. Да и сможет ли он справиться с таким после. Сенку впивается в губы Гена, когда тот опять хочет что-то сказать, дать заднюю. Он проникает языком в чужой рот и чувствует от парня такой же кисло-сладкий привкус вина, переплетает их языки, касается пальцами бледного лица с глубоким черным шрамом и нежно гладит большим пальцем. Ведет вниз, к шее, опускается к груди и откидывает ткань юкаты, оголяя впалый живот. Он отрывается от Гена всего на секунду, чтобы сделать глубокий вдох и окинуть менталиста жадным взглядом. И от того, насколько явно и открыто читалось желание и возбуждение в вишневых глазах, Гена крыло. Таким голодным взглядом на него еще никто и никогда не смотрел. Сенку облизывается, наклоняется медленно, будто пытается растянуть момент и насладиться всем и сразу. Тем, как выгибается под ним Ген, когда он припадает к его шее, втягивает кожу, оставляя засос. Тем, как прикусывает плечо – сильно, чуть ли не до крови – и зализывает, спускаясь влажными поцелуями к соску. Как скользит рукой по талии, по бледному бедру. - Сенку-чан, боюсь, завтра ты о многом пожалеешь, - с придыханием говорит Ген, из-под полуопущенных ресниц наблюдая, как Сенку цепляет край белья и тянет вниз. - Завтра будет завтра. – Он слизывает выступившую смазку на члене, ведет кончиком языка по кромке головки и неожиданно вбирает всю длину. Асагири буквально давится воздухом, выгибается и ошалело смотрит на Сенку. Это точно тот самый беспристрастный и бесчувственный человек, который не признает ни любви, ни собственного желания интимной близости? Ген попросту не верит. Не хочет верить. Сенку несильно сжимает чужие яички, мнет их, проводит по небольшой ложбинке и размазывает стекающую по ним слюну. Ген не знает, с каких пор перестал чувствовать пожирающую вину и стыд, но он зарывается руками в светло-зеленые волосы и не замечает, как начинает толкаться в рот Сенку. Влажный, горячий, наверное, от алкоголя, но, черт возьми, Ген вот-вот окажется на небе, двинет кони от удовольствия, если Сенку не остановится. Разрядка наступает быстро – Ген считает даже позорно быстро. Он кончает Сенку в рот, дышит глубоко и рвано и только потом понимает, что произошло. Менталист тотчас же подрывается, смотрит на стекающую по подбородку Сенку дорожку спермы и слюны и неловко ее вытирает. Ишигами знакомо ухмыляется, и Ген вдруг понимает, что это не конец – обычно у Сенку такие хитрые глаза, когда в голове созревает какой-то очередной безумный план. Ученый резко притягивает болтолога к себе, завлекает в поцелуй, мягко давит на грудь и заставляет развернуться. Просовывает руку под живот и приподнимает зад. - Э? – Ген непонимающе смотрит на подобие подушки под пальцами, и мозг лихорадочно пытается понять, что происходит. Мысль о том, что в него сейчас войдут, отметается быстро. Членом. Войдет Сенку. – Да нет же… - Нервно смеется Асагири и дергается, но крепкие шершавые пальцы держат, словно зверь добычу – впиваются в кожу короткими когтями и не дают лишний раз пошевелиться. Сенку оставляет засос на ягодице, прикусывает кожу рядом и поднимает взгляд на Гена – он дрожит под ним, возможно, от страха. Сенку сейчас не в том состоянии, чтобы проводить анализ и тщательно разбираться в ситуации, но видеть несколько хрупкие плечи, стройную талию, правильно ложащуюся в ладони, выпирающий зад – такой, сука, аппетитный – было выше его сил. Ученый касается языком ануса, проталкивает его, и Ген приглушенно стонет в подушку. В голове все плывет, тело пылает вновь, заставляя собственный член наливаться кровью и требовать новой разрядки. Сенку обводит тугое кольцо мышц, раздвигает ягодицы сильнее, чтобы проникнуть как можно глубже, чтобы подготовить Гена к главному. И терпения с каждым мгновением, с каждым полухриплым стоном Асагири становится все меньше – собственный член болит и пульсирует, и Сенку несдержанно рычит. Хочется войти прямо сейчас, без подготовки, без всех этих ласк. Насаживать сильнее, глубже. Ему до одури хочется поиметь Гена. - С-Сенку-чан, - выдыхает Ген, и глаза чуть ли не на лоб лезут, когда Сенку проталкивает один палец. Менталист инстинктивно отодвигается, хочет избежать неприятных ощущений, но ученый – такой непривычно нежный и заботливый, аж зубы сводит, - целует каждый позвонок, оставляя засосы, дразня, ведет по члену Гена медленно, старается отвлечь. Ген не понаслышке знает, насколько неприятным и травмирующим может быть первый опыт: так получилось, что один из его близких знакомых был геем. Рассказы его были достаточно впечатляющими и красочными, и легкая волна страха заставила сердце замереть, когда Сенку добавил второй палец. - Потерпи, - менталист впервые слышит такой голос Сенку: хриплый, гортанный, от которого мурашки непроизвольно ползут по всему телу. Это неожиданно, но приятно. Приятнее, чем когда Сенку, теряя последние крупицы терпения, почти сразу же вводит третий палец. Он давит на стенки ануса, пытается нащупать простату и выцеловывает выпирающие лопатки. На спине и шее почти не остается ни одного не искусанного места, и Сенку ухмыляется, явно довольный проделанной работой. Он замечает, как сильно сжимает Ген собственные руки, как стекают капельки пота по вырисовывающимся скулам, как прогибается спина, как шумно и низко он дышит. Все. Не может он больше терпеть. Сенку вытаскивает влажные пальцы, проводит по основанию члена несколько раз и приставляет головку ко входу. Ген еще никогда не чувствовал себя настолько отвратительно, что мог честно ответить – настроение - говно, самочувствие – говно, жизнь – говно. Он приподнимается на локтях, заставляет опухшие от долгих слез глаза открыться и понимает, что в комнате один. Сенку нет. Только на полу рядом стоит глиняная чаша с водой и аккуратно лежит какой-то порошок. Что ж, спасибо и на этом. Поясницу нещадно ломит, как и руки, в которые он вчера впивался, чтобы не стонать на всю деревню. Не дай бог кто-то из жителей их услышал, Ген покинет и Сенку, и деревню, и этот мир. Одеться удается с трудом – еще труднее выйти на улицу и встретиться с Кохаку. Либо Ген действительно стал параноиком, либо девушка и правда смотрела на него с неким прищуром и подозрением. Асагири натягивает привычную улыбку и коротко здоровается, пытаясь найти Сенку. Им надо поговорить. О том, что было. Ген, правда, не знает, о чем именно говорить, но разве после такого не обсуждают отношения и все, что с ними связано? Менталист ни разу не состоял в таковых, лишь знал куски из рассказов своих друзей или коллег, потому надеялся, что Сенку более осведомлен в этом плане. Хотя, о чем он говорит. Это Сенку. Во-первых, он может ничего не помнить. Во-вторых, это мог быть обычный перепихон на одну ночь, и, если уж быть совсем откровенным, Ген не против был бы принять именно такой расклад. Не думается ему, что Сенку особо захочется париться насчет всего случившегося. - О, мистер Менталист. Суйка добродушно и по-детски улыбается парню и протягивает ему несколько небольших корзин с ягодами и какими-то цветами. Ген знает названия лишь половины и уже понимает для чего они: часть снимают головную боль, часть - тошноту. Сенку хочет уменьшить результаты вчерашней массовой попойки. - Можете передать это Сенку? Дедушка Касэки попросил меня ему помочь. Здорово, думает Ген, принимая корзинки, все-таки нужно с ним встречаться. Сенку оказывается в лаборатории, как обычно. Он доставал какие-то бумаги из-под стола, когда Ген, сделав глубокий вдох, поставил корзины на столешницу. От Гена не ускользнуло, как неловко повел плечами ученый и как болезненно шикнул, - к собственному стыду Ген вспомнил, что прошлой ночью решил не изменять стереотипам и расцарапал Сенку всю спину. Кошмар. - Спасибо, Суйка. - Это я. Ишигами молчит всего минуту, так и не повернувшись к Гену, чтобы даже коротко на него глянуть – даже если очень хотелось. - Как ты? - Что именно тебя интересует, Сенку-чан? Моя задница или шея, которая даже не скрывает засосов? – Сенку не видит, но чувствует, как вскипает Ген, как вены на этой самой шее пульсируют от злости, а губы трогает натянутая улыбка. Парень вздыхает. Кладет бумаги на стол, мягко закрывает дверцы шкафчика и разворачивается к Асагири, скрещивая руки на груди. Не хотелось быть, конечно, полным кретином, но вид искусанной шеи явно его заводил. - Чего ты ждешь от меня? Извинений? - Хотя бы элементарных объяснений. Ни с того ни с сего… - Это было вполне ожидаемо. – Обрывает его Сенку и не без удовольствия видит дергающийся глаз менталиста. - Неужели? Ожидаемо для тебя. - Хочешь поцапаться? - Хочу, чтобы моя задница, Сенку-чан, была в порядке. Ты мог обратиться к Кохаку, в крайнем случае к Хрому. – Сенку кривится так, будто облизнул лимон. Ген на это лишь непонимающе вздергивает бровь, и ученый тяжело вздыхает, с самым разочарованным видом подходит к Гену, будто собираясь первоклашке объяснять основы химии. - Когда дело касается тебя, ты становишься хреновым менталистом. – Болтолог на это лишь неоднозначно хмыкает. – Если не понимаешь, скажу прямо. Мне не нужна Кохаку, и уж тем более Хром. - Дай угадаю, нужен только я? – Ген закатывает глаза. Сенку не настолько сентиментальный, чтобы говорить такое. Он же ученый, для которого человеческие чувства не имеют значения. Но вопреки всем ожиданиям, Сенку весело бросает: - Верно. Нужен только ты. А ты не такой глупый, как я думал. – И коротко целует в уголок губ, хватает цветные колбы и скрывается за дверью лаборатории. Ген же неправильно услышал, да? Или это и правда было признание. Нет-нет, он просто еще не отошел от прошлой ночи. Только сердце все равно не слушается, подпрыгивает от радости и громко бьется о ребра. Сладкая истома наполняет все тело, и солнце, раздражавшее с самого утра, кажется уже не таким ужасным. Как и сам Сенку. - А, болтолог, - Сенку переваливается через прорезь окна и ухмыляется, - не переживай, я вечером занесу мазь для твоей задницы. Мы быстро ее вылечим. Нет, он все же та еще скотина.