Фаворит

Свет хрустальных люстр отражался от густой позолоты, которой был отделан банкетный зал королевского дворца, слепил глаза и вызывал непреодолимое желание никуда не смотреть, помимо своей тарелки. Собственно, Цзяо Ян, глава китайской диаспоры в столичном Лондоне, предпочёл так и поступать. Справа от него сидела совершенно глухая старая леди, увешанная бриллиантами, как рождественское дерево игрушками, а слева — лорд Джек Баскервиль, который, несмотря на имя и титул, продолжал руководить группировкой «Бешеные псы», занимающейся подпольными собачьими боями. С ним Яну, по крайней мере, было о чем поговорить — в отличие от всех остальных напыщенных высокородных морд, которые уже несколько лет никак не могли смириться, что выскочка из глубокой провинции посвящен в рыцари Гранбретании. С правом нахождения на таких ответственных мероприятиях, как свадьба её императорского высочества, наследной принцессы Эмилии. Приглашение в китайский квартал привезли официальное — на гербовой бумаге, с огромной королевской печатью. Скучное, безликое, пафосное — как и вся церемония. Ян пришел только потому, что не хотел огорчать славную девушку, с которой они нежно друг друга любили: она его — за внесение хаоса в размеренную жизнь аристократии, он её — как гарант безнаказанности подобных выходок. Сама принцесса сидела подчеркнуто прямо, едва притрагиваясь к еде. Если пристально следить за ней хотя бы минут пять — в целом она прекрасно владела собой — то можно было заметить крайне неприязненный взгляд, предназначенный жениху — дожу Пауло Инганнаморте. Дож не был ни толстым, ни старым, ни страшным — обычный молодой мужчина с умеренно проявившимися южными чертами — просто Эмилии он не нравился. И она, в отличие от папеньки-короля, не видела ни единой причины, по которой должна терпеть его в законных супругах. Само собой, ничего подобного принцесса Яну не говорила, они вообще редко разговаривали — но этого было и не нужно. Они и так слишком хорошо понимали друг друга. Слишком похожи были в пристрастии делать то, что нельзя. В Гранбретании не принято было давать бал после свадебного банкета — попробуйте до упаду танцевать на полный желудок! Но чтобы гости ещё раз полюбовались на платье невесты, не иначе, объявили первый танец молодых. Что ни говори, Эмилия была чертовски хороша — в наряде из струящегося шелка, расшитого созвездиями флердоранжа и жасмина. С плеч ниспадал длинный шлейф из брюссельского кружева, голову венчала тиара с жемчугом и бриллиантами. Длинные рукава и закрытая грудь были олицетворением целомудрия — но тугой корсет, украшенный серебристой нитью, подчеркивал стройную фигуру и давал пищу мужской фантазии. Покружившись по залу под медленную музыку — трудно изобразить что-то фигурное с волочащимся за спиной шлейфом — новоявленные супруги в сопровождении гостей отправились во дворцовый сад смотреть фейерверки. Специально для такого случая над дворцом разогнали промышленный туман — и можно было полюбоваться глубоким синим небом с россыпью сверкающих звезд. Когда к ним добавились звезды рукотворные, даже ко всему привыкшие аристократы засмотрелись на разноцветную красоту, почти не глядя по сторонам. В этот момент вышколенный лакей незаметно вложил в руку Яна записку, для надежности залитую сургучом без печати. Левое крыло, третий этаж, открытое окно, белые с золотом занавески. Постарайся, чтобы тебя никто не видел. М. М — значит Мила. Имя, которым принцесса представилась в день их знакомства, прикинувшись обычной высокородной девицей в беде. Ян оказался несколько озадачен: зачем ей призывать своего «тёмного рыцаря» именно сегодня? Перебрав в уме список своих многочисленных талантов, он пришел к выводу, что нужно будет тихо и изящно убить дожа Пауло Инганнаморте. Мысль Яну понравилась: похоже, Эмилия решила не изменять традиции — и еще разок украсить пышный праздник трупом неугодного ей человека. А потому, стоило гостям начать разъезжаться, Ян досконально выполнил высочайшее повеление — ни одна мышь не заметила, как он проскользнул к принцессиному окну. Спрыгнул на пол с широкого подоконника и задернул тяжелые шторы. Спальня встретила его приглушенным светом магических фонарей и убранством в голубых тонах. На стенах висели многочисленные картины в золотых рамах, золотом отделана светлая мебель, золотыми были и гербы на поистине огромной кровати под полупрозрачным белым балдахином. Хозяйка комнаты сидела спиной к окну у туалетного столика. Она сняла диадему с фатой и сейчас неторопливо вынимала из волос незаметные шпильки, удерживающие пышные локоны. Дож Пауло сидел на кресле голубого бархата с закрытыми глазами. Безмятежный вид на миг заставлял поверить, что он просто спит — но невозможная для живых неподвижность говорила об обратном. Ян на всякий случай приложил к его шее два пальца — абсолютно, благонадежно мёртв. — Подставить меня решили, ваше высочество? — вопрос прозвучал как шутка. В самом деле, что ей мешало разобраться с ним раньше — когда гвардейцы в сорок второй раз били по лицу. За прегрешения, любого другого доведшие бы до каторги. Эмилия медленно обернулась: — Не волнуйтесь, сэр Цзяо, я уже позаботилась о том, кого подставят и кого казнят. Вам нужно будет только утром помочь доставить женишка в розовый сад. Состав моих ядов таков, что даже лучшие лекари подумают, будто он умер не больше часа назад. — Доставить — вот так? — по запястью Яна заструилась темная магическая аура, а мертвец, оторвав руку от подлокотника бодро помахал ей присутствующим. Выглядело с непривычки жутковато, но принцесса даже бровью не повела. — Да, примерно. — Если так, — Ян развеял чары, и труп замер, — то почему утром? Что мы будем делать всю ночь? Она медленно опустила руки на столик. Медленно встала, неловко придерживая длинный шлейф. Сделала три шага и нервно — так не похоже на ее обычный властный голос — спросила: — У тебя закурить не найдется? — Дома забыл, — на самом деле у Яна вообще не было привычки брать опиум с собой на короткие выходы в свет, но не отвечать же «заранее бы предупредила!». Эмилия огорченно вздохнула. Потом пожала плечами: — А может, оно и к лучшему. Будет обидно, если я забуду, как те несколько часов в твоем клубе, тот самый единственный день. — Единственный день? — Ян присел на спинку кровати, начиная подозревать, что принцесса опять задумала что-то безрассудное для девицы ее статуса и положения. В прошлый раз — заставила провести экскурсию по самым опасным и криминальным районам. А сейчас? — Да, — без тени усмешки подтвердила Эмилия. — В жизни принцессы не бывает дней, когда никто не подслушивает, не подглядывает, не идет по пятам. Но есть такой один, когда традиция сильнее, чем предписания — невесту никто не побеспокоит до зари. Не посмеет мешать невинной деве впервые ощутить себя женщиной. Замолчала. Скривила губы. Сделала два резких, напряженных шага — и остановилась совсем рядом. Из-за невысокого роста ее глаза оказались точно напротив глаз сидящего Яна. Принцесса мягко провела ладонью по гладкой щеке: — Вот только я не хочу постигать это с ним, — легкий кивок головы в сторону мертвого жениха. — Я хочу с тобой. В мире Яна понятие «смущение» существовало в какой-то параллельной вселенной. Но тут даже он впал в ступор на пару минут, лишь оторопело моргнул. — Прекрати глазами хлопать, как будто я предлагаю тебе что-то странное! — разгневалась принцесса. — Мы с тобой уже оставили далеко позади все границы «нельзя». Закону империи все равно, держит ли кто-то меня за руку, или проведёт со мной ночь. Наказание в любом случае — смерть. Так зачем мне тратить силы на поиски других кандидатов? — А я думал, что просто тебе нравлюсь. — В каждую из редких встреч с Эмилией Ян говорил ей пикантные двусмысленности, а она мило краснела или сердилась, угрожая четвертованием и виселицей. Но сейчас принцесса не сделала ни того ни другого. Лишь взглянула соколом и высказала накопившееся в душе: — Нравишься. Ладонь скользнула по плечу, сдвигая вниз роскошный смокинг. — Каждый раз, когда ты стоишь так близко, начинает кружиться голова, перехватывает дыхание. И невыносимой сладкой болью сжимается... — она непроизвольно провела свободной рукой по складках юбки чуть ниже корсета, — ...сердце. Ян перехватил её за талию и притянул чуть ближе. — По тебе не скажешь. Эмилия охнула от неожиданности, инстинктивно подалась назад, но замерла на середине движения, покоряясь. — Так нужно — всегда сохранять лицо, — её тон сделался мягким и даже умоляющим. — Но я словно одержима. Ты должен меня исцелить, Цзяо Ян. — Ни слова больше. Что, собственно, изменится на следующее утро? Ничего. Тот самый единственный день канет в небытие. Богоподобная небожительница останется смотреть с высоты своего трона на то, как копошатся у его подножия простые смертные. А рыцарь трущоб вернётся в тень великого города наводить страх на виновных и непричастных. Она слишком расчетлива, чтобы рисковать ради быстротечных удовольствий, он слишком любит свою свободу, чтобы связывать свою жизнь с кем-то, кто стоит так высоко. Но именно Эмилии Ян был обязан огромным количеством привилегий, которые несколько лет назад ему даже не снились. А ему претило быть кому-то должным. Если взамен она просит такую ничтожную мелочь — на одну ночь стать фаворитом будущей королевы — разве есть хоть одна причина отказаться? На вкус её губы были горько-сладкими. Платье хранило аромат экзотических плодов с далекого берега. Эмилия зажмурилась — как перед прыжком в бушующее море, пальцы вцепились в пиджак мертвой хваткой. Ян прервал поцелуй, небрежно стряхнул пиджак с плеч и крепко сжал одеревеневшую руку девушки. — Ты боишься меня? Эмилия затрясла головой и выронила свою добычу. — Эти корсеты ужасно мешают дышать. Позволь я тебе помогу? Он зашел ей за спину, отодвинул в сторону кружевную накидку и стал медленно распутывать шнуровку. Стоило задержаться на одной петле чуть дольше, будто ненароком касаясь спины даже сквозь ткань, Эмилия легонько вздрагивала, но не сопротивлялась. Корсет сполз на пол. Когда за ним последовало тяжелое платье, и девушка осталась в легкой шелковой сорочке и пышной нижней юбке, она развернулась к нему лицом, прикрывая грудь руками. — До сих пор никто... ни один... не видел... Ян подумал, что сейчас не самое лучшее время напоминать, что в куда менее одетом виде её застали террористы, похитившие принцессу прямо из постели. В тот раз количество одежды Эмилию нисколько не волновало. Вместо этого он нежно взял её лицо в свои ладони и наклонился так близко, что их губы едва вновь не соприкоснулись. — Ваше высочество, — прошептал Ян. — Разве мы не договорились сегодня делать то, что нельзя? Она кивнула, с его помощью освободилась от громоздкой юбки, сбросила туфли и забралась на кровать. Посидела там немного, потом возмущенно указала на труп в кресле, о котором Ян уже успел забыть: — Он... как будто смотрит! Убери его! — Вот так? — уточнил Ян и развернул кресло к стене. — Да... — немного успокоилась Эмилия и требовательно постучала ладонью по светлому одеялу. На огромном королевском ложе она выглядела такой маленькой, такой растерянной. Насколько Ян успел изучить культуру Гранбретании, что произойдет в первую брачную ночь своим дочерям в лучшем случае объясняли на уровне «молодые сами разберутся», а в худшем выставляли чем-то запретным, греховным и постыдным. Очевидно, даже наследницу престола и мастерицу многоактовых интриг чаша сия не обошла стороной. Пожалуй, тем интереснее. Он небрежно швырнул на пуф расшитый золотом жилет, туда же полетел шейный платок с драгоценной брошью. Прошелся по спальне, на ходу избавляясь от ботинок, уселся на кровать рядом с Эмилией и осторожно потянул за бретельку сорочки. — Подожди. Она потянулась к пуговицам его рубашки. Первую оторвала, дернув слишком сильно, но потом приноровилась и быстро расстегнула все. Провела пальцами по обнажённой груди... вскрикнула и отдернула руку. Шрам, в общем-то был небольшой, но глубокий — меч прошёл насквозь, едва задев сердце. — Тебя пытались убить, — кажется, её и впрямь расстроила эта мысль. — Но не убили. — Ян давно относился к таким вещам философски. Правой рукой он коснулся лодыжки в тонком чулке, медленно двинулся выше по внутренней стороне бедра, приближаясь к обнажённой промежности. На щеках Эмилии вспыхнул румянец, глаза лихорадочно заблестели. Продолжая ласкать её, Ян повалил её на перину, чувствуя, как она становится влажной под умелыми движениями пальцев. — Расслабься. Он вновь приник к губам Эми и в долгом поцелуе. Она чуть слышно застонала, поддаваясь его напору. Пальцы осторожно скользнули внутрь, нащупывая тонкую слизистую плёнку... — Ай! Принцесса дернулась, лицо скривилось от боли. — Уже всё. Больше больно не будет, обещаю. Ян отстранился и вытер кровь с руки шелковым платком. — Тебе это не нужно. Сорочка полетела прочь, лишая Эмилию последней иллюзии привычности. Но её разгоряченное тело требовало большего. Словно в трансе девушка расстегнула ему ремень, помогая избавиться от брюк. На недостаток размера Ян никогда не жаловался, просто не хотел, чтобы его нагота снова её смутила, поэтому поддержал готовую опуститься голову за подбородок. — Смотри мне в глаза. Эмилия прижалась к нему обнажённой грудью с чётко обозначившимися сосками. — Я хочу... — Я знаю. Ян умел быть нежным — когда хотел. Вместе с ней он опустился на кровать, слушая прерывистое, частое дыхание. Властно раздвинул напряжённые бедра и вошёл, постепенно наращивая темп. Сначала Эмилия просто принимала его, закрыв глаза, потом, словно ломая что-то в себе, подалась навстречу, подстраиваясь под изменчивый ритм. Ян двигался то быстрее, то медленнее. Низ живота горел огнём, приближаясь к пику наслаждения. По венам потекла магия, оттягивая этот момент и сжигая светящиеся бусины на манжетах. Так просто — удовлетворить себя, оставив женщину в странном недоумении, что все закончилось так быстро. Но Яну было мало стать для неё первым — он хотел навсегда остаться самым лучшим. По сути — подсунуть коварную подлянку следующему герцогу или падишаху, который с дозволения хозяйки войдет в эту спальню. — Продолжай! Ещё! Эмилия больше не сдерживалась, она двигала бёдрами все быстрее — и наконец выгнулась дугой, с губ сорвался сладострастный стон, знаменуя, что принцесса получила то, что хотела. В тот же миг Ян подался назад и кончил, пачкая дорогое постельное белье — ещё не хватало, чтобы у будущих наследников престола оказались слишком красивые чёрные глаза. — Господи, — услышал он её сдавленный шепот. — Как же хорошо, Господи! Ян чуть приподнял обмякшую руку и легонько поцеловал тыльную сторону ладони. — Все для вашего удовольствия, моя госпожа. — Дурак! — Эмилия потянула его за плечо, заставляя лечь рядом. — Как бы я хотела, чтобы это происходило каждый день. Но нельзя! Мы оба знаем, что нельзя. Ян крепко прижал её к себе, как маленькую расстроенную девочку, погладил по растрепавшимся волосам. — Сегодня — можно. Ночь еще не кончается. Когда лучи разгорающегося рассвета окрасили вечный лондонский туман в грязно-розовый, а по дворцу забегали лекари и гвардейцы, растревоженные внезапной гибелью крон-принца Пауло, Ян ушел во мрак трущоб, с самодовольной улыбкой вспоминая, как любимица народа, недоступная принцесса Гранбретании отдавалась ему снова и снова, как в последний раз. Впрочем, почему — как?