Оно спрятано в крови

      Помню, будучи еще ребенком, Каору засыпал у меня на коленях после тренировок. Мы сидели летними вечерами в саду, я гладила его по волосам, а сама смотрела на розовеющие от закатного солнца пики гор. Тогда нос щекотал сладкий запах цветов, тишину разгоняли стеклянные колокольчики. А сейчас… сейчас посреди поля боя, окутанного тьмой и запахом крови, опустив голову на мои колени, лежал Риндзин. Уже не демон, и даже не старик, а молодой мужчина, которого обошло время. Но не пожалело. Едва уловимое дыхание только и подсказывало, что он жив.       Как же он похож на Каору…       Земля задрожала, за ней последовал грохот, и из облака пыли неподалеку выросла древесная статуя. Ее размеры ошеломили меня, сердце болезненно дрогнуло от страха. Не ощущая в себе чакры Риндзина, вися в прямом смысле на волоске от смерти, видеть такую мощь оказалось страшно.       – Здесь мы закончили, – констатировал Орочимару и, отвернувшись от эпицентра схватки, добавил: – Не вмешивайся в сражение. Поддерживать тебя я смогу, но на большее я не подписывался. Поняла?       Его взгляд пылал злостью, хоть сам мужчина и казался спокойным. Но благодаря связи через проклятую печать, я ощутила жгучее раздражение и угрозу. Он не желал спасать Риндзина, который представлял для него угрозу, ведь демон не раз пытался его убить.       – Да, поняла, – не глядя на мужчину, намеренно сухо отозвалась я. – Я тебя не побеспокою.       Ревность его что ли захватила? Вот так поворот. Тем не менее расплываться в благодарностях не входило в мои планы, я все еще обижена за последние слова, которые Орочимару сказал мне при нашей прошлой встречи. Да и посадил меня в клетку, как зверя, опасного и бестолкового.       Молча развернувшись, Орочимару увел за собой своих людей. Карин напоследок неловко улыбнулась, я в ответ кивнула – все же она мне импонировала. Но как только они скрылись из виду, внимание вновь вернулось к Риндзину. Печать, пусть и временная, на его чакре моментально отрубила его, мутации тоже исчезли, но следы остались. Два шрама на лбу – след демонических глаз, часть волос потеряла пигмент.       – Ну… что будем делать… с ним? – подойдя ближе, спросил Хаято.       Заботливо убрав прядь волос со лба Риндзина, я грустно нахмурилась.       – Вы – ничего, – и, сложив печати, поскольку запасы предоставленной чакры не позволяли моментальных техник, открыла портал и погрузила в него руку. – На этом ваш бой окончен. Возвращайтесь домой.       – Что? – удивился Хидеки. – Мы? А ты… ты тоже, тебя же здесь ничего не держит.       – И не вздумай оправдываться этим типом, – недовольно добавил Хаято. – Всегда знал, что он мутный, а знакомство с ним укрепило опасения.       – Не в Орочимару дело, а в нем, – опустила я взгляд на Риндзина. – Я не могу оставить его. А еще не могу привести в Белые Горы. Если нам не удастся остановить Учиху, наложившего на нас гендзюцу, и… если мне не удастся разрушить гендзюцу, пробудить Риндзина… он может устроить беспорядок.       – Мы бы справились вместе.       – Хм, – улыбнулась я поддержке Каору, – а еще пострадала бы провинция.       – Я не могу тебя оставить, ты же понимаешь.       – А еще, Хаято, ты не можешь оставить провинцию и свою семью.       – Но ты…       – Да-да, я тоже твоя семья. Ваша семья. А еще, – я осмотрела мужчин и улыбнулась, надеясь, что смогла удержать боль. – А еще я тут старшая. Все что я делала, это пыталась защитить вас. Мне не важно, ненавидите вы меня или любите, главное – чтобы вы были в безопасности. Я совсем об этом позабыла, увлекшись Орочимару и жизнью шиноби, но сейчас… даже демон Кушинада оказался частью нашей семьи. Но ты ведь об этом знал, верно? И ты, Каору?       – М-м? Знали? – в легком недоумении уточнил Хидеки. – Так, а вот сейчас я не понял.       – Поймешь, они тебе расскажут. Ты обязан рассказать, Хаято.       – Прости…       – Не передо мной извиняйся. Хотя, мы много что натворили. Но, думаю, стоит отпустить это, либо помнить… да, это надо помнить, и стараться не совершать ошибок. Поэтому, прошу, уходите с поля боя. Ваша битва окончена, но не моя. Этот портал ведет в убежище, которое мы отстроили. Чакры у меня немного, поэтому, вы либо вырубитесь, либо вам будет очень плохо, как после тяжелого похмелья. Извините, если придется пролежать на холодном камне, но так безопаснее.       – Мэйкум… – он хотел воспротивиться, но сдержал себя, во многом благодаря моему спокойному, но не терпящему возражения взгляду. – Спасибо. Я должен был отблагодарить тебя уже давно. Спасибо… ты… пусть ты и была жестока, но ты спасла жизнь моему сыну. Оборвала этот порочный круг и…       – Хаято, – мягко оборвала я брата, – прошу, я не смогу долго держать портал открытым и стабильным. Для меня лучшая благодарность, если вы выживите.       – Тетя…       – Все будет нормально, Каору, мы еще увидимся. Я не собираюсь помирать, мне это не по душе.       Они не спешили, не хотели уходить, хотя понимали, что я вряд ли оставлю им иной выбор. Хаято ранен, пусть Карин его и подлатала, однако выстоять против нынешнего врага он не в состоянии. Хидеки и Каору, конечно, вполне способны сражаться, но черта с два я допущу это. Эгоистично? Ну и пусть. У меня есть шанс защитить их от смерти, так что воспользуюсь им.       – Мы тебя ждем. И этого тоже, – сказал Хаято, указав на Риндзина, – он же…       – Не думаю, что он согласится, тот еще персонаж, – усмехнулась я. – Идите.       Понимая, что растягивать прощание уже бессмысленно, Хаято первым ступил в разрыв, за ним последовал Хидеки. Каору задержался, но, понимая, что сделать ничего не в силах, только улыбнулся и последовал за братом. Как только его фигура скрылась в золотых искрах, я убрала руку из портала и закрыла его. Осталась одна посреди камня и ночи, на границе поля боя без какой-либо возможности защитить себя. Но чувствовала себя спокойнее, чем когда-либо в жизни.       – Ладно, – опустив взгляд на Риндзина, я положила ему на лоб ладонь и перевела дыхание. – Теперь займемся тобой.       Пусть Орочимару и отрезал его чакру от окружающего мира, однако цепи чакры, которыми нас с Риндзином соединил мой отец, а также цепные печати, все еще на месте. Наши сознания сплетены. Я плохой сенсор по своей натуре, лишь благодаря моему демону могла ощущать чье-то присутствие уже издалека. А сейчас словно оказалась в вакууме.       Сосредоточиться оказалось сложно. После открытия портала чакры Орочимару едва хватило бы, чтобы использовать обычное ниндзюцу. Большего он не давал, упрямился, злился. Использовать те крохи, что имелись в распоряжении, становилось труднее из-за взрывов и грохота, доносящихся с поля боя. Несколько минут назад я сражалась подле Наруто Узумаки… вряд ли на равных, из парня сила валила через край. И тем не менее сейчас я едва ли устою против любой атаки.       Поэтому…       – Давай, Риндизн, без тебя я никуда.       Отстраниться от звуков боя было сложно, но постепенно сознание отдалялось от раздражителей. Я представила, как оно перетекает по цепям, по тонким, истощенным печатью пяти элементов потокам чакры. Их действительно едва хватило бы, чтобы поддерживать мою жизнь. Но я пробивалась, шаг за шагом, опускаясь в опасные глубины, с трепетом надеясь, что отрезанное от окружающего мира сознание Риндзина отпустило влияние гендзюцу.       Тьма. Тишина. Знакомая рябь под ногами и, как показалось поначалу, никого вокруг. Слишком тихо, до мурашек пробивало от гнетущего чувства опасности. Слова застряли в горле, хоть и понимала, что нужно окликнуть Риндзина, но страх заставлял молчать, позволил лишь осмотреться.       Я увидела Риндзина позади. Он сидел, скрестив ноги, опустив голову. Не шевелился, не издавал ни звука. Оставшиеся цепи не лежали по обыкновению на черной переливающейся поверхности, а утопали в ней, словно между нами разлилось глубокое море. Узкое, но глубокое.       Здесь явно что-то не так. Проглотив вязкую слюну, сжала кулаки и тихо окликнула:       – Риндзин.       Мужчина не пошевелился. Я повторила попытку и сделала шаг вперед, цепи звякнули, и это заставило собеседника расправить плечи. Медленно, даже угрожающе, он поднял голову и глянул на меня исподлобья. Взгляд горел огнем, залегшие тени подчеркивали злость, однако я не заметила отражения шарингана. Значит, печать помогла?       Это немного облегчило переживания.       – Риндзин, ты…       Успела сделать только шаг вперед, как звякнули цепи и мужчина бросился на меня, повалив за долю секунды. Его руки сомкнулись на моей шее, он упирался коленом в живот, но несмотря на это, куда большую боль вызвал его взгляд, кипящей злостью и обидой.       – Что… что ты… делаешь? – прохрипела я, тщетно пытаясь разжать его пальцы.       По телу пробежала дрожь, мышцы заболели, а в голове вспыхнула паника. Риндзин душил меня без цели убить, однако с желанием причинить боль. Его взгляд был осознанным, жестким, оскорбленным.       – Значит, вот как ты решила отплатить за доверие, – спокойным, и в то же время наполненным ненавистью голосом произнес мужчина. – Я разделил с тобой свою силу, но как только мы выбрались, ты позволила запечатать.       – Что? – на секунду позабыв о нехватке воздуха, я искренне удивилась.       – И даже не сама, а этот ублюдок. Если думаешь, что я не смогу убить тебя здесь, ошибаешься, я подавлю твое сознание и…       – Подожди!.. – захрипела я. – Ты что, не помнишь?..       – Помню?       – Мы попали под действие иллюзии шарин… шарингана, печать была единственным способом остановить тебя, чтобы не заталкивать в иска… реальность.       Воздух кончался, перед глазами уже все темнело, и я пыталась говорить быстро, путая слова. На мгновение Риндзин стушевался из-за моих слов, хватка ослабла, и тем не менее он еще несколько секунд смотрел на меня с сомнением, прежде чем отпустить. Я закашлялась, хватаясь за горло. Риндзин растерянно посмотрел на свои руки, без сожаления или ужаса, с легким удивлением. А вот его злость явно передалась мне.       – Какого черта?! – откашливаясь, зашипела я. На глаза аж проступили слезы. – Вот поэтому тебя и заперли в искаженном измерении! Нет бы выслушать, а он сначала душить начинает.       – Ну а как мне реагировать еще? – недовольно пробормотал мужчина. – Да… точно, мы попали под иллюзию. Но я еще злюсь. Зная, что я ненавижу этого человека, ты позволила ему такое сделать.       – Вернуться в искаженную реальность, где тебя опять перекосило бы – это лучше? – с раздражением бросила я. – И вообще, слезь с меня.       Он оглядел меня насмешливо довольным взглядом.       – Мне и так удобно.       – Я вообще-то твоя правнучка, имей совесть!       – Ну не дочь же. Так что потерпишь.       – Стыда у тебя нет.       – Лучше я, чем… – он осекся на полуслове, задумался, вероятно, прикинув, что едва не взболтнул глупость. Я только успела сообразить, что стоило бы засмеяться, как он с серьезностью продолжил: – Скажи лучше, что вы со мной сделали? Я ощутил, что меня сдавило чакрой этого змея, отрубило от окружающего мира и энергии.       Не дочь я ему… что за фамильярность?       – Что?       Лицо, скривившееся от недовольства, явно не впечатлило Риндзина, поэтому, выдохнув, сказала:       – Печать пяти элементов. Он применял ее на мне в первый раз, когда я упала со скалы. Тогда она была слабой, но сейчас Орочимару вернул свои техники. И эта печать сильна. Она запечатала твою чакру. На время, конечно, но как минимум на несколько ближайших часов.       Риндзин задумался, молча потупил взгляд, и думал довольно долго, чтобы заставить меня как минимум устать от его веса. Какой же он нахальный, однако.       – Ты разорвешь печать пяти элементов.       – Я? Как? Я даже не знаю, как ее ставить.       – Печать пяти элементов… – Риндзин перебрал несколько печатей, словно пытаясь вспомнить технику. – Что-то похожее использовали в моем клане. Узумаки хороши в печатях, и принцип действия, в общем-то, тот же.       – Ты со мной говоришь?       Выдохнув, мужчина, наконец, удосужился подняться, и что удивило сильнее – он протянул руку. Посмотрев на нее не без растерянности, все же приняла помощь.       – Эта техника должна разрушить печать пяти элементов. Повторяй за мной.       Риндзин принялся медленно складывать печати, чтобы я запомнила последовательность. Всего семь позиций, которые я повторяла за мужчиной. Понадобилось несколько попыток, чтобы запомнить элементы, однако на языке крутился очевидный вопрос:       – Но как я, по-твоему, это сделаю? Даже если сложу печати, мне чакры не хватит, чтобы разрушить печать пяти элементов. Как минимум Орочимару перекроет поток… моментально. Дай бог, если не помру.       – Того, что он дает тебе сейчас, вполне достаточно, чтобы ослабить технику. Влияние гендзюцу исчезло, как только запечатали мою чакру, да и отрезали от окружающего мира.       – Тогда, может, попросить его просто снять печать?       – И он снимет, да?       Нет. Блин, да что ж все так сложно? Орочимару опасался Риндзина, ведь тот, едва освободившись, попытается убить его…       – Ты воспользуешься неожиданностью, ослабишь печать, и пока ублюдок не спохватился, втянешь в себя мою чакру. Тебе придется забрать довольно много, чтобы восстановить и укрепить нашу связь, а потом и снять печать. Скорее всего, будет больно. Но другого выхода я не вижу.       Выход есть – оставить тебя тут. Но если выбирать между двумя… ну и ситуация, конечно. Либо быть зависимой от Риндзина, либо от Орочимару. При всей надменности предка я все же предпочту его. Либо сдохнуть. От мысли стать бессильной марионеткой Орочимару, не способной защититься, холодок пробегал по спине.       Я повторила печати, убедившись, что комбинация верна.       – Ладно. Я тогда пойду.       – Постарайся не ошибиться, второй шанс может не появиться. И… – он глубоко вздохнул и, явно пытаясь пересилить себя, сказал: – Я… учту, что ты предпочла не отправлять меня в искаженное измерение.       Его слова лишь сильнее запутали. Но заметив, что мужчина хмурится сильнее обычного и смотрит куда угодно, но только не на меня, ехидно улыбнулась и спародировала собеседника:       – Спасибо, Мэйкум, ты меня не бросила, я ценю это. Ты стала первой, кто…       – Вали отсюда, пока я не передумал.       – Передумал что? – усмехнулась я. – Стесняться?       Взгляд убийцы, которым одарил меня Риндзин, тем не менее заставил умолкнуть. Но улыбка так и рвалась наружу.       – Ладно, я поняла. Держись, дедуля, внучка тебя спасет!       – Безнадежная женщина…       Темнота унесла меня прочь, вернув в реальность за считанные секунды, где меня встретил грохот разразившейся битвы. Если бы находилась ближе, смело бы давно. Мы с Риндзином являлись легкими мишенями, поэтому необходимо поторопиться. Не хотелось, конечно, думать, что за проблемы обвалятся на меня после этого. В какой-то степени проще действительно помереть в битве, чем думать, что делать с Риндзином дальше, а также выяснять отношения с Орочимару.       – Но об этом позже.       Выдохнув, сложила семь печатей и, приготовившись, опустила ладонь на лоб Риндзина, одновременно зачерпнув максимально возможное количество чакры Орочимару. Мышцы свело от обжигающего спазма, проклятая печать, отреагировав на энергию хозяина, расплылась по плечу черными пятнами. Я ощутила, как ослабла печать пяти элементов, и сквозь нее хлынула чакра Риндзина.       Взять по максимуму.       На все ушло не больше нескольких секунд, как и на то, чтобы прочувствовать последствия. Мои действия наверняка должны были ослабить своей неожиданностью Орочимару, что ему пришлось… пришлось не по душе – ха! – взбесило! На проклятую метку будто упало заточенное лезвие топора. В голове взорвалась вспышка, между позвонков словно раскаленные иглы вонзили. Крик вырвался из горла, слезы ударили по глазам, отчего я едва не забылась.       Едва.       Потому что, сколько бы боли мне не придется вытерпеть, злость пересилит. Не просто злость человека, которого использовали все, кому позволяли силы. А злость человека… двух людей, которых обратили монстрами. Злость и боль, которые стали чем-то большим, нежели обычными чувствами. Самой сутью, скрываемой в их сердцах, в крови.       Не жалея тела и эмоций, я бросилась навстречу боли, вытягивая из Риндзина сквозь ослабленную печать пяти элементов чакру. Направляя ее сквозь трескающиеся кости и дрожащие руки в технику. Сквозь звенящие цепи. Сквозь треск металлического кольца.       – Техника энергетического разрушения: рассейся!       Последним усилием вырвав еще энергии для завершающего штриха, я услышала, как со звоном разрывается цепь. Ощущение развеивающейся печати исчезло за болью, которая, подобно мощному удару, свалила меня на землю. Тело словно опустили в чан с кислотой, высосали жизненные соки. Однако энергия довольно быстро возвращалась, наполняла напряженные мышцы и оглушенный мозг.       Едва понимала, что происходит. Осознавала лишь боль. Что дышу. Холодный камень и крошки под дрожащими руками. Как ветер обдувал мокрое от слез лицо. Как на спину легла теплая ладонь. Это тепло помогло прийти в себя.       А затем теплая ладонь сжалась в кулак.       – Я убью его.       Сухая фраза окончательно привела в чувства, но я только и успела, что поднять взгляд и подавиться пылью. В недоумении хлопая ресницами – откуда у него столько сил? – долгую секунду подбирала к его замечанию подходящее объяснение, будто перебирала пазлы в голове. «А» и «Б» сошлось довольно быстро.       – Черт, Риндзин, стой!       Догнать его нереально, не сделав и двух шагов, запуталась в собственных ногах и упала. Тело ныло от боли, на месте сломанной цепи покраснела кожа, усталость брала свое, и тем не менее вызвала неожиданный всплеск злости. Меча поблизости не оказалось, искать его некогда, придется идти с голыми руками, но этого хватит, чтобы надрать чьи-то непоседливые задницы.       Как же. Вы. Достали. Меня.       Открыв портал и надеясь, что меня не вывернет наизнанку, но если и вывернет, то плеваться буду не желчью, а ругательствами. И выскочила я как раз вовремя, чтобы, использовав покров проклятой печати, перехватить атаку Риндзина.       От удара энергия разошлась волной, поднимая в воздух пыль и мелкую крошку. Я встретила его кулак ладонью, выстояла, но несмотря на вновь открывшийся источник сил, хотела просто подохнуть. Суставы болели, мышцы ныли, перед глазами только-только перестало все кружиться, я стояла лишь благодаря силе воли и адреналину.       – Прекрати, Риндзин.       – Прекратить? – скривился он, бросив взгляд мне за спину. – Прекращу, когда убью этого ублюдка.       – Думаешь, сил хватит?       От самодовольного комментария Орочимару меня передернуло. Я тщетно пытаюсь потушить пожар, в который они все подбрасывают и подбрасывают дрова. Терпеть злость уже не осталось сил: зачерпнув максимальное количество чакры, я схватила Риндзина за запястье и, вцепившись другой рукой за ворот его накидки, швырнула через плечо.       – Как же вы меня бесите!!!       Мужчина позволил мне подобную дерзость лишь из-за неожиданности поступка. Я хотела убить двух зайцев одним выстрелом, но Орочимару все же успел отпрянуть и не попасть под «снаряд». Пусть маневр и оказался неожиданным, Риндзин уже в воздухе сгруппировался и грациозно опустился на землю.       Сил не осталось это терпеть. Не осталось ни на что. Выдохнув и отпустив проклятую печать, свалилась на колени и перевела дыхание.       – Хватит уже. Это ни к чему не приведет… на поле боя.       Однако для поля боя здесь было довольно тихо, основной грохот и шум доносились издалека, лишь осколки валунов и пятна крови не позволяли забыться. Я осмотрелась, увидев помимо Орочимару знакомую компанию в лице Карин и ее спутников. А еще… будь я проклята, это что, Кабуто? Хвост?..       – А что вы тут делаете? – тем не менее напросился очевидный вопрос. – Тут же… никого.       – Мы помогли Саске, – отозвалась Карин, – и он отправился продолжать бой… хотя фактически…       – Благодаря Кабуто с Саске-куном все будет в порядке. А вот насчет тебя я не уверен, – сообщил Орочимару. Он сделал шаг навстречу, но, скосив взгляд в сторону, ощущая, что за ним наблюдает Риндзин, помедлил. Решил не рисковать?       – О чем ты?       – Сколько цепей у тебя осталось?       Опустив взгляд к рукам, будто в этом был хоть какой-то смысл, беспомощно вздохнула. Но из-за тлеющей обиды не смогла промолчать:       – Если бы не ты, их было бы больше.       – Если бы не я, ты бы так и сидела в своей провинции, чего мелочиться?       Если бы не он… хм, с этим как-то и не поспоришь. Человек, принесший наибольшее количество боли, можно сказать, и спас мою жизнь. В буквальном смысле помог открыть правду о секрете моей семьи.       – Что будем делать теперь? – спросила я.       – Я вообще не намеревался вступать в эту битву. А сейчас не вижу причин продолжать ее, мне лишь любопытно понаблюдать со стороны. От нас, тяжело признавать, толку мало.       – Сделали все, что могли, да?       Обидно ощущать себя пассажиром, зрителем. Или лучше сказать игроком, которого в первой половине матча вывели из строя. Бой продолжался, наверное, входил в кульминацию, однако рваться на баррикады не имело смысла. Не потому, что сил не осталось, и не потому, что я слаба. Я уже сделала все, что могла.       Нет, даже не так. Не что могла. Я сделала все, что хотела – защитила свою семью. И это для меня самое важное.