Не похож

Не похож. Цзинь Лин скрестил руки на груди и сильно-сильно нахмурился, так, что лоб заболел. Еще раз вгляделся в свое отражение и разочарованно вздохнул: не похож и все тут. Он не понимал, что делает не так. Цзинь Лин в бессилии топнул ногой и резко отвернулся от зеркала, от чего колокольчик на поясе громко звякнул. И этот еще! Звенит. У дяди не звенит, а у него звенит! Цзинь Лин подошел к распахнутой на улицу двери, в которую, несмотря на раннее утро, уже вливался душный летний зной, и посмотрел на блестевшую вдалеке водную гладь. Хотелось забыть обо всем и нырнуть в прохладное озеро, с разбега, поднимая волну брызг. Они вчера купались с дядей, и тот так надолго ушел под воду, что Цзинь Лину стало страшно — никто не может настолько задерживать дыхание. Никто не может, а дядя мог. Он выплыл на поверхность, когда Цзинь Лин уже был готов звать на помощь, и сразу же заметил его испуг. Раздраженно цокнув языком, дядя велел ему не беспокоиться о таких глупостях. Но больше нырять не стал. Дядя быстрее всех плавал, лучше всех стрелял из лука, был самым сильным, самым высоким, самым красивым, его все боялись и уважали. А Цзинь Лин наверняка его позорил. У него до сих пор не было Золотого ядра, он засыпал на медитациях, совершенно не умел управляться с луком. Он так хотел быть таким же, как дядя, но у него ничего не получалось! Это просто нечестно. Цзинь Лин прикрыл дверь, спасаясь от влажного жара, и вернулся к зеркалу. Пусть он пока не мог стать самым сильным, он хотел хотя бы выглядеть так же внушительно, как дядя. А вместо того, чтобы уверенно и гордо следовать рядом с ним, Цзинь Лин вчера споткнулся и упал в пыль прямо на тренировочном поле. Зеркало отразило его вспыхнувшие от накатившего стыда щеки. Дядя даже тренировку с адептами прервал из-за него. Правда, Цзинь Лин не стал дожидаться, пока он подойдет — сам убежал. Сидел весь вечер под деревом и утирал злые слезы. Дядя его не искал, наверное, ему тоже было стыдно, что у него такой никчемный племянник. И потом на ужине делал вид, что ничего не произошло. Только предложил с утра потренироваться в стрельбе вдвоем, до общих занятий с учениками. Ну и пусть. Пусть дядя его стыдится, зато теперь он сможет провести с ним больше времени. Сильнее всего он не хотел выглядеть нелепо именно перед дядей, что ему до мнения всех остальных. Цзинь Лин решительно распустил волосы. Он не один раз видел, как дядя приводит себя утром в порядок, так что точно знал, как делается его прическа. Это он точно сможет повторить. И тогда он все-таки хоть немножко, но будет похож на него. Первая косичка у него почти получилась, только вышла совсем короткой. Он переплел ее, захватив больше волос, но теперь она выглядела неровной. — Дурацкая косичка, — пробормотал он. Ладно, может потом не так заметно будет. Со второй косичкой выходила просто беда — то слишком толстая, то слишком тонкая, то торчит в сторону. И ни капли не похожа на первую. Цзинь Лин совсем замучился, ему казалось, что у него уже пальцы заплетаются, но он не собирался сдаваться. Решив в конце концов, что косички не главное, он начал собирать волосы. Цзинь Лин не знал, сколько времени у него на это ушло: все рассыпалось, лента путалась и никак не могла удержать тяжелые пряди. — Цзинь Лин! — дверь резко распахнулась, и дядя зашел в комнату. — Сколько я должен тебя еще ждать? Цзинь Лин дернулся от неожиданности и кое-как собранные волосы тут же рассыпались по плечам. Лента, зацепившись за одну из криво торчащих косичек, так и осталась висеть около уха. Дядя удивленно приподнял бровь и окинул его выразительным взглядом. Цзинь Лину захотелось исчезнуть из этой комнаты и никогда больше не возвращаться. — Чем ты занимаешься? — Ничем! — воскликнул Цзинь Лин, резко сорвал ленту и сжал ее в кулаке, будто это могло скрыть его очередную неудачу. Дядя вздохнул и подошел к нему. — Повернись, — он опустился на пол. — Не надо! — упрямо мотнул головой Цзинь Лин, пытаясь отстраниться. — Перестань дергаться, — строго сказал дядя и развернул его лицом к зеркалу. Цзинь Лин насупился, но затих, чувствуя, как дядя осторожно распутывает накрученные им узлы в волосах. — Занимаешься ерундой, — ворчал дядя. — Тратишь и свое, и мое время. Ни одной серьезной мысли в голове, только бы баловаться. Цзинь Лин бросил взгляд в зеркало — дядя хмурился и поджимал губы. Голос его звучал сердито, и надо было бы, наверное, попросить прощения, но Цзинь Лину совершенно не хотелось говорить. Вместо этого он подставлялся под ласковые прикосновения дяди и, полуприкрыв глаза, наблюдал, как ловко его руки исправляют беспорядок на голове. — Сначала напрашиваешься на тренировки, потом опаздываешь на них, — продолжал отчитывать его дядя, быстро заплетая уже вторую косичку. — Я не напрашивался, — не удержался Цзинь Лин. — Ты сам предложил. — Больше не предложу, — пригрозил дядя. — Где лента? Цзинь Лин протянул ему смятую ленточку. — Отвратительно, — дядя небрежно отбросил ее в сторону. — В таком виде я тебя на улицу не выпущу. Он развязал свою ленту и парой быстрых движений скрепил ей прическу Цзинь Лина. — Все, — он последний раз провел рукой по его голове и поднялся. Цзинь Лин разочарованно вздохнул — впервые он пожалел, что дядя умеет все делать так быстро и хорошо, он бы с удовольствием растянул этот момент. — Ты так и собираешься сидеть около зеркала? Что за дурная привычка? Цзинь Лин не стал отвечать, он жадно рассматривал свое отражение — похож? Не похож. Дядя даже ленту ему свою отдал, а он все равно не похож. Теперь, когда дядя стоял рядом, это стало только заметнее. Цзинь Лин опустил голову, чувствуя как опять подступают слезы. Вот еще только расплакаться сейчас не хватало! Он потер глаза, чтобы ни одной слезинки не успело скатиться. — Хвост идет тебе больше, — раздался сзади голос дяди. — Тем более, его ты умеешь делать сам. — Я и косички научусь! — тут же вскинулся Цзинь Лин. — Я всему научусь! И плавать быстрее всех, и стрелять лучше всех, стану самым сильным, меня все будут бояться и уважать! — Если вместо тренировок ты будешь все время проводить перед зеркалом, то вряд ли, — хмыкнул дядя. — Дядя! — Цзинь Лин топнул ногой от возмущения. — Не торопись. Ты еще ребенок… — Я не ребенок! — Ребенок, — дядя подошел и положил руку ему на голову. — Капризный, избалованный, несносный ребенок, у которого все еще впереди. Цзинь Лин прищурился и вскинул подбородок. Он не хотел ждать. — Пошли, — дядя отвернулся, и от резкого движения его волосы рассыпались, а одна из косичек упала на лоб. — Дурацкая косичка, — выругался он, на ходу быстро забирая волосы обратно. А Цзинь Лин хихикнул, смотря ему в спину. Может быть, немножко все же похож.