Плащ

      — Надень плащ, вечером холодно.       — Плащ? — Микаса от неожиданности споткнулась на ровном месте.       — Плащ, — спокойно повторил Эрен.       — Плащ… Ладно: плащ, так плащ. Сейчас.       Микаса бросилась к рюкзаку, валяющемуся в траве. Торопливо вытащила зеленую накидку с эмблемой разведкорпуса и завернулась в нее с таким видом, словно это не ткань, а материнские объятия.       — Что? Ты так просто надела его? — Эрен шагнул ближе, всмотрелся в лицо Микасы, немного радостное, немного испуганное.       — Ты же сказал, вот и надела…       — И все? То есть ты так просто послушала меня? И еще улыбаешься… Подожди, ты что, улыбаешься? Какого черта, Микаса?       — Просто я рада…       — Рада? — Эрен пришел в бешенство. — Чему же? Плащу?       — Твоей заботе…       Эрен встрепенулся и отшагнул от Микасы, как от чумной. Ее поведение просто не укладывалось в голове. План был прост: проучить девушку, сделав то, что обычно делает она. Эти вечные «надень кофту», «ешь больше», «не сбрасывай одеяло, простудишься» здорово выводили из себя. Расчет был на то, что и Микаса вспылит, а он в ответ: «Так-то. Почувствовала себя младшей сестрой? Теперь понимаешь, почему меня это бесит?» Но Микаса не разозлилась, а наоборот обрадовалась. И улыбалась так светло и мечтательно, как будто спасла от гибели целый город…       За ужином Эрен копался в тарелке. Несчастные картофелины были изрублены на кусочки, но ни одна не попала в рот. Саша с Конни, как обычно, спорили из-за еды. Жан отпускал саркастические шуточки, пока не заметил, что Эрен летает в облаках.       — Что стряслось, Йегер? Видок у тебя озадаченный, — Жан придвинулся почти вплотную.       — Все в порядке.       — Я же вижу: сам не свой. Колись!       — Я же сказал: все в порядке. Да даже если бы что-то случилось, это не твое дело.       — Не мое дело? Да ты!.. — Жан вцепился в плечи Эрена и тряхнул его со всей силы.       Металлическая кружка опрокинулась и покатилась на пол.       — Ты совсем обнаглел, Йегер? У тебя больше нет ничего личного. Я, возможно, завтра умру из-за тебя, а ты говоришь, что твои проблемы — не мое дело. Неблагодарный кусок дерьма!       — Завались, лошадиная рожа! — Эрен толкнул Жана и, освободившись от его хватки, крикнул: — Тебя никто не просит за меня умирать. Это только твой выбор.       — Мой?! — лицо Жана побагровело так, словно он сейчас лопнет. — Вижу, ты настолько тупой, что не понимаешь, в какой ситуации оказался. Из-за тебя умерло столько наших товарищей! Из-за тебя одного. Теперь мы должны… нет, мы обязаны защищать тебя до последней капли крови. Как говорит командующий, ты — наша последняя надежда. А ведешь себя так, как будто происходящее с тобой не касается никого, кроме тебя. Не касается нас, солдат, которые жертвуют собой, чтобы ты выжил и спас всех. У тебя вообще есть совесть или ты потерял ее, когда стал титаном? Отвечай, скотина несчастная!       Разведчики за соседними столами переглянулись. Все ожидали драки. Это стало традицией: Эрен с Жаном постоянно вздорили за ужином и сцеплялись, пока их не растащат Армин с Микасой. Но сегодня Эрен не вскочил со скамьи, не занес кулак и даже не крикнул ничего обидного.       — Прости… Ты прав.       — А? — Жан сначала не поверил, что все так просто закончилось. — Йегер, я не ослышался? Ты что, извиняешься?       — Мои слова… В общем, я повел себя, как последняя сволочь. Прости… И вы простите, ребята.       Конни с Сашей сидели с раскрытыми ртами. У Саши даже выпало несколько кусочков картошки.       — Так расскажешь, в чем дело?       — Это не так уж и важно, — Эрен хмуро посмотрел в тарелку. — Решил преподать урок Микасе. Ее опека уже в печёнках сидит. Подошел и велел надеть плащ, потому что на улице холодно. Мне Микаса так постоянно говорит. Думал, разозлится, завопит, что не маленькая и не нужны ей мои указания. Но вместо этого Микаса взяла и достала плащ. Представляете? А потом еще странно улыбнулась. Как-то вот так…       Эрен постарался изобразить, но актер из него был никудышный.       — Давай словами, — скривился Жан.       — Я ее спросил, почему она надела плащ и так улыбается. И Микаса сказала, что рада… моей заботе. Я не могу понять почему. Весь вечер голову ломаю.       — Ты серьезно? — Конни снисходительно улыбнулся.       — Подожди, ты из-за этого был такой хмурый? — Жан снова пришел в ярость. — Совсем идиот, что ли?       — Хватит оскорблять. Лучше скажи, почему Микаса так сделала?       Жан хлопнул себя по лбу. Злиться из-за такого кретинизма он просто не мог. Саша с легким презрением смотрела на Эрена. Конни продолжал ухмыляться.       — Нет, ну если сам не допер, мои слова тут не помогут.       — Это я сам решу.       — Вряд ли. Смирись, Йегер, это выше твоего понимания.       — Ну хоть вы скажите, Саша, Конни, — Эрен с мольбой уставился на друзей. — Ну, пожалуйста, ребята…       — Прости, но Жан прав. Ты непроходимый тупица. Как лезть в драку — первый. Но в таких делах… — Конни замолчал.       — Что? Ну что?!       — Да так, ничего.       Саша уже потеряла всякий интерес к беседе, с огромным аппетитом уплетая картошку, и между тем положила глаз на порцию Эрена, валяющуюся без дела.       Эрен в бешенстве вскочил со скамьи:       — К черту вас! — крикнул что есть мочи и кинулся прочь, не замечая людей, идущих навстречу, а то и сбивая их с пути.       Одной из «жертв» стал Армин. Парнишка только пришел на ужин, но, столкнувшись с Эреном в дверях, мигом бросился за ним.       — Стой! Подожди! Эрен! Что случилось? Эрен!       Армин весь запыхался, пока нагонял друга. Когда Эрен остановился, Армин едва не врезался в него.       — Я еще по дороге… слышал… крики, — Армин присел на корточки, чтобы отдышаться. — Вы опять что-то не поделили с Жаном?       — Неважно. Забудь про него. Ты — тот, кто мне нужен.       Эрен обернулся, и его лицо, вместо того чтобы пылать от гнева, светилось в предвкушении.       — Ты единственный, кому я могу полностью доверять. Скажи: если я спрошу, ответишь честно?       — Да, конечно, — брови Армина в изумлении поползли вверх. — Только я не понимаю…       — Выслушай и сразу поймешь.       Они присели на скамейку. Ночью дубовая аллея казалась не такой, как при свете дня. Ветер шелестел листьями тоже иначе. В темноте было не разглядеть, что происходит среди деревьев, и в спину била мелкая дрожь.       — Не понимаю Микасу. Почему она так возится со мной? Конечно, нас многое связывает, но я все равно не понимаю…       Эрен вздрогнул, как от легкого щелчка по лбу. Голова слегка закружилась.       — Решил проучить ее. Вчера она снова заставила надеть чертов плащ, а я сегодня сказал ей сделать то же самое. Думал, это ее разозлит, как меня, но Микаса… Микаса была рада. Она улыбалась. И сказала, что счастлива. Я думал об этом все время после тренировки и до сих пор в толк не возьму, почему все пошло не по плану.       — Ты правда не понимаешь?       Эрен поднял глаза на Армина, лицо которого было, как никогда, серьезным.       — Ко мне пристал Жан. Я надеялся, что он или Конни с Сашей скажут. Но они лишь посмеялись.       — Хорошо, я просвещу тебя Эрен. Только, — Армин нахмурился, — не спрашивай, почему так случилось. Ответ ты должен знать сам.       «Знать сам…», — шепотом повторил ветер.       — Ты очень дорог Микасе. Она любит тебя не только как члена семьи, друга, товарища, но и как женщина любит мужчи…       Вдруг все вокруг расплылось. Взволнованное лицо Армина начало отдаляться и становиться нечетким, пока губы шептали что-то важное. Но это что-то пронеслось мимо ушей, растворилось в темноте.       Эрен открыл глаза. Подушка была мокрой. Коснулся щеки — щека тоже. Из правого глаза капала слеза. Пахло сыростью. Голова трещала. И тишина голосом Зика сказала: «Дело не в источнике, привычке или неизбежности. Просто ты очень нравишься этой аккермановской девушке. Настолько, что она готова крошить титанов ради тебя».       Эрен вздрогнул. Воспоминания ворохом пронеслись перед глазами. Боль только усилилась. Но что же болело: голова или душа?       — Спасибо, Микаса, и прости… — Эрен медленно поднялся.       Койка под ним скрипнула. Огонек в подсвечнике шелохнулся, но скоро снова наступило спокойствие.       — Надеюсь, моей жертвы хватит, чтобы отплатить тебе за преданность. Этого мало, но это — единственное, что я могу дать. Живите в мире без меня, Микаса, Армин… все вы, кто еще жив.