Точка Бифуркации

Лондон январь 2006 год Постоялец из 314 номера был невероятно тих. Он редко выходил из номера, а если и выходил то часами просиживал в маленьком кафе на первом этаже отеля, где персонал скользил как тени, угадывая малейшую прихоть дорогого гостя. «Хотите кофе?» Кивок головы, скорее по привычке, чем просто выражение желания выпить кофе. Скорее элементарное желание почувствовать аромат зерен и сжать в холодных руках горячую чашку. «Постоялец из 314 номера» (как прозвали его горничные) сидел за столиком у большого окна и смотрел, как снежинки падая на асфальт, медленно тают. Сотни тысяч снежинок падало и таяло, растекаясь лужицами. «Десерт?» Отрицательное покачивание головы. Постоялец из 314 номер не любил сладкое. Нет, когда то он любил съесть пару конфет что называется за компанию, а теперь компании нет и некому совать ему леденцы, жвачки и мармелад. Постоялец из 314 номера невольно улыбнулся, каким то своим воспоминаниям и покрепче сжал чашку. Как это грустно жить только одними воспоминаниями, вспоминать изо дня в день то, что было, когда - то, будто даже не в твоей жизни и происходило не с тобой. Где то остался заразительный смех, те самые конфеты, сияющие глаза. Где то в другой жизни остались изматывающие дни и ночи, утра и вечера. Где - то там, в другой не его жизни осталось все, что было для него если не всей жизнью, то огромной ее частью. Именно все это вспоминал постоялец фешенебельного отеля Лондона из номера 314, сидевший в кафе и въехавший под именем Томоаки Ишизука. Персонал гостиницы любил посплетничать в коротких перерывах, покуривая в маленьких каморках или выходя на обед. Посплетничать о постояльцах – святое дело и никто не упустит такой возможности посидеть в забегаловках, где наскоро перекусывая сэндвичами можно рассказать или послушать о постояльцах. Постояльцы бывали разные. Тихие и вежливые, шумные и сварливые не всегда это были узнаваемые лица, но все твердо знали, что кто бы ни были эти люди, денег у них много, если они могут позволить снять себе номер в этом отеле стоящим в центре Лондона. «Это была Шарлиз Терон, да неужели я свою любимую актрису не узнаю!» - обиделся Майки, один из подсобных рабочих. «Майки, ты даже родную маму не узнаешь, ты же слепой как крот, как тебя вообще на работу взяли!» - потешалась Лизи, горничная с шестого этажа. Майки явно обиделся. «Говори что хочешь, а это была она!» - надулся он. «Ой ладно вам тявкаться! Слушайте, а кто что знает про этого из 314 номера? Он уже тут 3 недели живет! Вот денег то, небось!» - перевел разговор на другую тему швейцар Уилл. «Диана говорит, что он нефтяной магнат, из тех, что никогда не мелькают на туснях а просто делают деньги!» - авторитетно заявила Лизи. «Много твоя Диана знает!» - фыркнул Майки, протирая очки салфеткой. Лизи возмущенно заморгала: «Диана еще сказала, что он Француз. «Дура она твоя Диана! Мужик японец, Райн проверял документы на респшн!» - подал голос доселе молчавший администратор Уэйн. «Японец» - повторила Лизи: «Но денег у него все равно куча!» «Тебе бы только деньги чужие считать!» - Майки никак не мог простить девушку за насмешку. «Он такой странный, грустный какой то, молчит всегда, хотя по-английски говорит, я слышала. Мне даже его жалко!» - Лизи вздохнула. «Он, по-моему, вообще музыкант, мне ребята говорили, что когда он только въехал у него были 3 гитары в чехлах и лицо у него какое- то смутно знакомое!» - сказал Уэйн, допивая кофе. «А может у него трагедия, какая то в жизни, я такого грустного лица не видела!» - продолжала фантазировать Лизи, уже упарившая, куда то далеко. «Пошли работать, хватит чесать языками!» - Уэйн подал девушка пальто. Лизи даже не представляла как она недалеко от истины. Томоаки Ишизука 44 лет от роду будто бы законсервировался в одном возрасте. Дни шли. Года шли, а Томоаки оставался все таким же, как тогда в последний день 1997 года, казалось, время щадит не только его память, но и его самого, а может, наоборот…не щадит. В жизни Томоаки была трагедия и не одна, но всего одна подкосила этого сильного духом человека и оставила много шрамов. Томоаки Ишизука более известный под своим сценическим псевдонимом «Пата», ритм гитарист и в конце концов просто легенда, сидел вот уже 3 недели в этом дурацком Лондоне, глотая кофе и рассматривая лондонскую зиму. Неделю в маленькой студии на окраине Лондона, где записывался его близкий друг и 2 недели тупого безделья в этом кафе… В ожидании только одного человека, который позвонил после стольких лет