Притяжение

Глава 1. Полынья

Когда ты с детства живешь среди боли и насилия — у тебя нет выхода, ты приспосабливаешься, так или иначе. Все приспосабливаются по-своему. Кто-то начинает заботится обо всех пострадавших. таких, обычно, не трогают. Доктора, даже самые паршивые, нужны везде. Кто-то учится убивать, защищать себя и дорогих людей. Такие часто образуют воюющие друг с другом группировки. Их часто истребляют, особенно если те переходят дорогу портовой мафии. Ну или более крупным группировкам. Кто-то сдаётся и умирает на улице, становится расходным материалом для вторых, или заводит своё маленькое дело, становится потребителем продукции и первых и вторых одновременно. А кто-то из тени правит балл. Незаметные люди, которые, тем не менее, одним своим словом могут изменить положение чаши весов в нужном им или их покровителям и нанимателям направлении: Информаторы. Информация правит миром. Если ты что-то знаешь — назначь за это цену. И чем важнее информация, тем выше будет оплата. Кто-то мог бы сказать, что информаторы, это лишь третий вид людей: те, кто открыли свой маленький бизнес и, сами того не зная, зависят и от первых и от вторых, но это не так. Совершенно не так. Хотя новичкам в этой сфере приходится туго и не многие из них выживают игра всегда стоит свеч, ведь хороший, проверенный информатор может сам назначать цену, которую хочет получить за свой продукт. А у таких и информация, чаще всего, уникальная. Как и сами поставщики: Спектр, Фантом, Иса, Змееносец, Рэйвен. Их практически невозможно вычислить, а уж заставить принять заказ и вовсе на грани невозможного. Потому что их покровители совсем не намерены делиться столь ценным человеческим ресурсом. Как бы то ни было, чтобы выжить в этом полном боли и крови мире, информатор должен уметь очень и очень многое. Быть незаметным, но всегда находиться на виду. Заводить друзей и подчиненных, но быть готовым убить вторых… и первых. Быть честным, но уметь лгать абсолютно всем. И, помимо всего этого, обладать всеми навыками, необходимыми для выживания: первая помощь, самооборона, красноречие… Информатор уровня префектуры должен уметь абсолютно всё. Но главный навык — умение отделять чувства от работы, личное от поставленной задачи. Если не сумеешь, то в большой игре тебе делать нечего. Растопчут и не заметят, сыграв на чувствах, ведь внушать доверие в этом мире учатся все, а вот верить никому не стоит. Вера, как показывает практика, абсолютно слепа. Кажется, подобное говорили и про любовь. Что же, все верно. Как никак, они неотделимы друг от друга. Вера, Любовь и Надежда. Три столпа, которые ты рушишь сам, вступая в теневой мир. Потому, что если не порушишь сразу, не научишься жить без них, то их снесет кто-то другой. И весь твой мирок, разбившись на осколки, рухнет в бездну.

***

Лето в Йокогаме жаркое: близость моря в такие моменты становится и преимуществом и недостатком. Особенно это заметно в бедных районах, где нет ничего, что помогло бы справиться с удушающим жаром и куда не доходит даже легкий порыв ветра. В такое, как сейчас, время единственным спасением становятся вороватые вентиляторы, веера, тени от всевозможных домов и пристроек к ним и затхлая, стоячая воды, по ошибке названная питьевой. В таких условия чудом становится найти воду хотя бы полупрозрачную, а не ржаво-мутную, что уж говорить о настоящей питьевой воде в прохладных пластиковых бутылках. Прячась от убивающей жары в разваливающейся на части старой пристройке, Канако ненавидела лето примерно так же, как ненавидела свою нынешнею жизнь. Трущобы не место для семилетнего ребенка. Но назад в приют не хотелось совсем, как не хотелось и в бывшую приемную семью, в которой было не то, чтобы плохо, но эти люди, как бы они не пытались, никогда не смогут заменить ей родителей. Так что пусть ищут себе другую маленькую девочку, о которой захотят заботится, а Канако хочет к своей настоящей маме! И к папе! И не надо было забирать ее в приют, когда у нее есть своя семья! Она просто ушла погулять, нечего было хватать, не разобравшись! Голова болела, в горле пересохло, а одежда превратилась в рваные лохмотья. Было отвратительно, но Канако привыкла. В конце концов ей уже почти восемь! Ну, если девочка не ошиблась, когда считала месяца. Для ребенка её возраста, который уже почти год живет на улице это было бы вполне нормально. Комната, если то, что осталось от старой пристройки к чьему-то давно разрушенному, заброшенному дому можно было так назвать, была темной и лишь через дыру в потолке на засыпанный мусором пол падали лучи палящего солнца. В самом темному углу стояли старые коробки, то там, то здесь можно было заметить притащенные откуда либо вещи. Но все е ничего не указывало на то, что это место могло быть чьим-то постоянным домом. Чья-то фигура заслонила свет, лившийся из одинокой щели в бетонно-деревянной стене и в вскоре в помещение влез мальчик лет одиннадцати. — Эй, ты, — опасливо осматриваясь крикнул он, — Я знаю, что ты здесь, выходи! У меня послание от босса! Сначала ничего не происходило, но вскоре со стороны коробок послышался шорох и в темноте стала различима сначала чья-то небольшая голова с копной грязных, слегка причесанных волос, а затем и весь силуэт человека. Это была маленькая девочка, ростом не выше мера, может даже чуть ниже. У нее были тонкие руки, такие же тонкие от недоедания ноги да и сама малышка выглядела так, будто рассыпется от самого легкого дуновения ветерка. Мальчик смотрел на незнакомку с не скрываемым интересом. Ему было совершенно непонятно как такая козявка выжила здесь, не находясь ни под чьим покровительством. — Зачем пришел? — не размениваясь на приветствия спросила Канако. — Дело есть, — буркнул малолетний бандит, — Хотя я слабо понимаю, что такая козявка как ты может вообще сделать, — еле слышно проворчал мальчик. — А твое дело не понимать, а передавать, — сложив руки на груди бросила пигалица. — Что за дело? — А не слишком ли дерзко, козявка? Я ведь сильнее, — связной демонстративно хрустнул шеей. — А тебе бос не достанется, если ты напортачишь? — фыркнула Канако. — Так что за дело? — Ты же тут везде ходишь, маленькая такая, незаметная. Всех знаешь, — паренек нахально уставился на девочку. — Ну допустим, — насупилась она в ответ. — Что надо то? — Информацию, конечно. — мальчик порылся в кармане поношенной куртки и вынул потрепанную фотографию и протянул Канако. — Вот его — знаешь? — А оплата? — поинтересовалась девочка, рассматривая карточку. — Сначала скажи знаешь или нет, — сурово проговорил переговорщик. Малышка на несколько секунд задумалась, очевидно решая, стоит говорить или нет. — Знаю, — наконец ответила она. — Вот и отлично! — паренёк хлопнул в ладоши, — Где его найти? — Все остальное — только после оплаты, — Канако сложила руки на груди, впиваясь в гостя взглядом. — Вот, — мальчик снял с плеч мешок и бросил в сторону пигалицы. — Тут еда и две бутылки воды. — Это была щедрая награда, особенно для такого жаркого лета. Водой, обычно, не делились ни с кем, кроме своих. Канако опустилась на корточки и заглянула в мешок. Там лежали сухари, несколько пачек, немного условно свежих яблок, чуть-чуть вяленого мяса и две бутылки воды. Значит — пацанчик на фото — важный для местной группировки тип. Обычно, зная цену предоставленной информации, Канако могла вернуть часть награды или наоборот — потребовать больше. Но сейчас и то, и другое выглядело бы как оскорбление, поэтому девочка оставила все так, как есть, вернувшись к работе. — Найти, да? — она снова уставилась на фотографию, а затем подбежала к стоящему у стены неприметному сундучку и открыла его. Небольшой, он был почти до верху набит обрывками газет и журналов, исписанными магазинными чеками, явно подобранными, изрисованными клочками бумаги и потрепанными блокнотиками с записями. — В последний раз его видели за свалкой, около Зимней сливы, но обычно он ошивается неподалеку от входа в кварталы портовых. Карта нужна или разберетесь? — спросила девочка передавая посреднику сложенный несколько раз листок с записями. — Чай не маленькие, сами разберемся, — фыркнул паренек в ответ, направляясь в сторону щели, играющей роль выхода. — Ни здрасьте тебе, ни до свидания, — пробормотала Канако, раскручивая бутылку с водой, когда неожиданный пришелец ушел достаточно далеко. Воду надо было экономить, но отказать себе в удовольствии попить хотя бы чуть чуть девочка не могла. Не смотря на почти год уличной жизни, малышка слишком привыкла к комфортным домашним условиям, которые всегда сопровождали ребенка из обеспеченной семьи. Канако было чуть больше шести лет, когда ее по ошибке забрали в приют, насколько она помнит, и почти шесть с половиной, когда ее решила удочерить другая семья. В таком возрасте она успела уже достаточно много раз побывать на совещаниях, которые проводили родители, чтобы запомнить как надо общаться с людьми. Даже Канако и был всего шесть лет, когда ее разлучили с родителями. Канако всего лишь семь и все, что она может сейчас это бродить по разваливающимся трущобам и собирать те крохи информацию, которые доступны самому незаметному ребенку в округе. И тем ни менее у Канако уже было достаточно много, для худосочной восьмилетки, постоянных «клиентов». Закрывая сундучок, Канако вслушивается в окружающее пространство и прищуривается. На первый взгляд никого вокруг нет, на второй… тоже. В третий раз Канако вслушивается и всматривается в окружающее пространство сразу перед тем, как влезть через дыру на разваливающуюся крышу. Как бы Канако не ненавидела лето, она не может не признать, что вид отсюда открывается потрясающий: заросший зеленью почти полностью, разрушенный квартал трущоб напоминал таинственный сад из сказок (Это не отменяет того, что нежные весенние листья ей нравятся намного больше темных и тяжелых летних. Как и утончённые весенние цветы намного более красивы вычурных летних). Что ни говори, но эти заросли превосходно спасали от возможных противников и прекрасно скрывали все убежища и тануки. Канако ещё раз огляделась. Было все ещё неимоверно жарко, солнце слепило глаза и девочка отошла в тень ветвистого, непонятно каким образом выросшего здесь дерева. С одной стороны безумно хотелось забить на все и отправиться домой. Пусть Дом и был лишь чуть-чуть лучше этого убежища, но не далеко от него как раз протекала речка, давая пусть и небольшую, но прохладу. С другой стороны если Канако хотела выжить в этой среде как информатор, то ей нужно было идти к кварталам мафии и следить за тем человеком с фотографии, попутно ловя слухи и сплетни. Тяжело вздохнув, Канако с тоской посмотрела в густые заросли на, предположительно, северо-востоке трущоб и развернулась в противоположную сторону. Спрятав сундучок на крыше соседнего здания, девочка аккуратно, по веткам, балкам и крышам направилась в сторону начла квартала портовой мафии. Путь предстоял не близкий — где-то полчаса-час, что было бы совсем не просто для маленьких ножек, не привыкни они проходить него по три или четыре раза в день, каждый день, каждую неделю каждого месяца. В маленьком рюкзачке (по факту это был обычный кусок ткани, перевязанный бечёвками) перекатывалась маленькая фляжка с перелитой туда через воронку питьевой водой, пара сухарей, несколько ломтиков мяса и яблоко: почти все из только недавно полученной оплаты, большая часть которой сейчас была основательно перепрятана в зарытом под землю ящике на базе. Дорога протекала достаточно легко, если не брать в расчёт адскую духоту из-за отсутствия ветра, от которой, впрочем, слегка спасали деревья. Чтобы добраться от убежища Канако до базы местной организации у любого уйдёт времени чуть больше, чем полтора часа. У Канако на преодоление этого расстояния уходит всего пол часа, за которые она успевает не только пересечь реку по сваленным в неё камням, но и миновать достаточно хорошо спрятанный за зарослями полуразрушенный дом, в котором, кажется, живут сироты, что в итоге приводит ее прямиком на улицу пьянчуг, где и расположен когда-то шикарный бар с гордым названием «Зимняя слива». Жизнь здесь кипит настолько, насколько это применимо к такому месту. Улица пьянчуг — лишь название довольно крупного района трущоб, где вперемешку стоят бары, подпольные казино и дышащие на ладан здания, часть из которых по ошибке названы отелями. Тут и там на улицах валяются провонявшие перегаром алкоголики и, кончено, никто не обращает внимание на всхлипы, доносящиеся из темных переулков. Здесь если попал в беду, то и выкручивается будешь сам — заступятся только если ты состоишь в какой-нибудь банде, да и то не всегда. А уж если какая-то выросшая в трущобах девушка непонятно каким образом не усвоила элементарные правила осторожности, то это только и исключительно ее проблемы. Канако, как всегда незамеченная никем, шла прямо по центру одной из главных улиц квартала, которая в какой-то момент перерастала в одну из когда-то главных улиц более ли менее целых кварталов, но с недавнего времени являлась набережной у воронки пустыря. Канако высмотрела искомого человека довольно быстро. Мужчина не изменял себе — сидел на разваливающейся лавочке, скрытой в тени домов и редких полу сухих деревьев. Такое положение делало его достаточно незаметным для большинства людей, но не для Канако, спрятавшейся на втором этаже заброшенного дома на углу, в паре сотен метров от которого начиналась территория портовой мафии. Человек был невнимателен, в отличии от него Канако ещё пару минут назад заметила, как некоторые люди аккуратно выстраиваю вокруг него ловушку без права на побег. А мужчина лишь сидел и курил, даже не смотря по сторонам. Канако не знала о нем много, лишь общие сведения, поэтому не могла точно сказать, был ли он справедливо уверен в своих силах или просто был дураком. — Хороший вид, — прозвучало справа и Канако рефлекторно развернулась, намереваясь врезать незнакомому человек настолько сильно, на сколько позволяет ее маленькое слабое тело. — Эй, это просто не прилично, — проговорил черноволосый мальчик, перехватывая кулак девочки в паре сантиметров от своего лица. — Ты кто такой? — яростно зашипела Канако, вырывая свою руку из хватки неожиданного гостя. Мальчик сидел на корточках и с интересом разглядывал лохматую малышку. — Ну ну, зачем так грубо? — надув губы и округлив глаза спросил паренёк, садясь на пол скрестив ноги. — Кто! Ты! Такой?! — прорычала Канако, резко двинувшись вперёд и приставив маленький нож к горлу мальчишки. Ну, попытавшись приставить. Не прилагая особых усилий незнакомец за долю секунды выхватил нож из руки девочки, пряча чего в кармане чёрного плаща, оставляя Канако растерянно хлопать глазами. — Занимательное зрелище, да? — спросил он, поворачиваясь к полу разрушенной стене, бывшей когда-то окном. На улице продолжало вокруг мужчины смыкаться кольцо, а он продолжал этого не замечать. Девочка была почти уверена, что где-то там, невидимые, стоят часовые, готовые в любой момент бросится на помощь своим товарищам. — Хорошо, раз кто ты такой ты мне не скажешь, — рассержено зашипела Канако, подходя к мальчишке, — То говори, что тебе здесь надо! — не смотря на рост, она доставала незнакомцу только до плеча, мешковатую одежду и воронье гнездо на голове, Канако выглядела весьма угрожающе, стоя посреди разрушенной квартиры и грозно смотря на возмутителя привычного ворчлив вещей. Но мальчика, это, кажется, ни сколько не смущало. — Ты такая милая! — восторженно проговорила он, хватая девочку за впалые щеки и начиная их тискать. От этого она сначала смешно округлилась глаза, а затем с громким криком: — А ну пусти! — ударила незнакомца в живот. Он удивленно крякнул, но щеки отпустил. — Эй! Проверьте кто там! — крикнули с улицы. — Нам свидетели ни к чему! — Вот черт! — бросила Канако, понимая, сколько шума они наделали и чем это чревато. Тут даже если спрятаться — не поможет, потому что уже точно слышали, что в доме кто-то есть. — А ну вставай! — она дёрнула всё ещё незнакомого мальчишку за ворот чистой белой рубашки, заставляя встать и непроизвольно задела пару бинтов на его шее. Не дожидаясь какого либо ответа, девочка покрепче ухватил паренька за руку и опрометью бросилась к тайному лазу, стараясь покинуть дом как можно быстрее. По ее прикидкам у них будет минут десять, пока ищейки банды догадаются, что в доме их нет и, упаси боже, в разборки ввязана портовая мафия, тогда ни ей, ни этому приставучему мальчишке точно не скрыться. Канако смутно помнила как они пролетели через набережную пустыря и улицу пьянчуг: она позволила себе чуть сбросить скорость только когда где-то сбоку мелькнули знакомые пейзажи Дома, а спереди послушалось мелодичное журчание ночной речки. Дети карабкались по деревьям: сначала Канако, за ней мальчишка, когда девочка наконец решила заговорить. — За спасение твоей шкуры, — она не обратила внимания на странный кряк своего спутника, — Я требу ответа на вопрос: Что Ты Там Делал? — по слогам проговорила малышка. — Искал того, кто сливает всем информацию о Портовой мафии, — предельно честно ответил сверен, а Канако поняла, что попала. Угораздило же не просто попасться на глаза мафии, с которой и дела то иметь не хотела, но ещё и притащить одного из них почти к себе домой. — Мне до мафии, — холодно проговорила девочка, — никакого дела нету, — она тряхнула головой и это выглядело гордо даже не смотря на то, что из прически выпало несколько листьев и веточек. Мальчик чуть ли не присвистнул от восхищения. Эта коротышка начинала все больше и больше ему нравится. — Зато, — отстранённо проговорила он, — Мафии Есть дело до Тебя, — Канако остановилась и резко развернулась. В ее глазах пылал угрожающий огонёк. — Я в мафию, — четко проговаривая слова начала она, — Ни под каким предлогом вступать не стану. Ни Под Каким. Точка. — развернулась и пошла дольше, петляя по сплетениям бетона, железа и дерева. — Есть предложение, — начал мальчик, смотря Канако прямо в затылок. Девочка ни сделала ничего, чтобы показать, что заинтересована, но он и так это понимал. — Я не сдам тебя в мафию, — заговорщически проговорил он, — А ты за это будешь звать меня страшим братом! — и радостно хлопнул в ладоши. Канако остановилась, задумавшись. С одной стороны: условия были так себе, с другой… у неё и выбора то особого не было. — Ладно, — согласилась девочка. — По рукам. Но! — она вскинула руку в предупреждающем жесте, — Ты будешь приносить мне конфеты. — и поймав хитрый взгляд мальчика добавила: — Нии-сан. — Договорились, иммото! * — Он протянул руку и Канако, помедлив, ответила рукопожатием.

Иммото — младшая сестра, Нии-сан — старший брат

— И скажи уже наконец, как тебя зовут, — буркнула она. — А то не хорошо это, что младшая сестра не знает имени своего старшего брата. — мальчик забавно округлил глаза, пойманый в собственную ловушку. Очевидно, раньше с ним этого не случалось и, очевидно, своего имени он раскрывать не планировал. — Осаму, — ответил он, после секунды раздумий. Канако поняла, что ее новый знакомый скорее всего решал, стоит ли говорить ей своё настоящее имя и решил, что, всё-таки, да. — Просто Осаму? — спросила девочка. — Осаму Дазай, — буркнул он, — восемь лет. — и снова протянул руку, предлагая, кажется, наконец нормально познакомься. — Канако, — ответила девочка. Осаму подумал, что для ребёнка из трущоб это вполне нормально — не иметь фамилии, но, прежде чем протянуть руку, его новоиспеченная иммото заговорилась снова: — Канако Ниси, семь лет,  — закончила она, снова сжимая своими хрупкими пальцами его перебинтованные. — Приятно познакомится, иммото, — проговорила юный мафиози. — Взамино, Нии-сан, — ответила малышка. Дазай подумала, что это будет интереснее, чем игра, которую он запланировал изначально. Канако могла не быть равной ему в интеллектуальных способностях, но она смогла поймать его в ловушку его же слов, а это чего-то да стоил.