Утопленник цветочного сада

      Бегу. Опять. Опять боль. Она снова пережимает моё горло тугими верёвками. Я чувствую, что не могу дышать. Задыхаюсь. Вероятно, крупные цветы снова преградили путь воздуху к лёгким. К моим уже и так слабым, измучившимся лёгким. Ещё неделю назад я и представить не мог, что когда-нибудь почувствую такую режущую боль. Она убивает меня изнутри. Я бегу, но дышать уже не могу. Добежав до ванной, я всеми силами ухватился за раковину обеими руками и сильно сжал её. Так больно. Я кашляю. Из моего рта льётся кровь. Много крови. Я чувствую, как новая волна подходит к горлу и выплёскивает ещё больше багрового. Но также откашливаются и тигровые лилии. Они все покрыты свежей алой кровью и из-за этого не было видно их натурального цвета. Но неважно насколько сильно они были испачканы, я всё равно знал, что цветы белые.       Я точно знал их цвет, потому что ещё пять дней назад, в туалете детективного агенства, я на себе познал первую стадию "цветочной" рвоты. Тогда я просто кашлянул в руку. Но, раскрыв ладонь, мне открылась жуткая картина. Лепестки белых тигровых лилий, заляпанных моей собственной кровью, спокойно лежали на моей ладони. Они были такими свежими, будто их только-только сорвали с распустившегося цветка. Сомневаться было бессмысленно... Это точно ханахаки*. Мне никто не сможет помочь. Я не смогу рассказать никому об этом. Даже друзьям из агенства. У них и так много забот, им не до меня. Даже наш доктор Ёсано не сможет мне помочь. Её способность не сможет вылечить дела сердечные. Из семян лилий во мне прорастали не только завораживающие цветы, что приносят своим присутствием адскую боль в лёгких, но и отчаянье, что впились своими сильными корнями прямо в душу.       С того дня многое изменилось. Я старался всеми силами скрыть свою смертельную болезнь. Слишком уж много хлопот из-за меня будет. Первая рвота не была столь болезненной. Хотя и откашливались целые лепестки, они не приносили мне большого дискомфорта. Они драли горло. Мне было больно. Но сейчас я понимаю, что это был всего лишь писк мелочной крыски, по сравнению с тем, что переживают мои лёгкие сейчас. Они горят, пылают удушающим огнём. Семена цветов, что образовались в моих дыхательных путях из-за не взаимности чувств, прорастают. Мои лёгкие превращаются в цветочный сад. Сегодня, встав с кровати, я ощутил тяжесть на сердце. Семена добрались и туда. Скоро в моём сердце прорастёт величественная белая тигровая лилия. Цветы должны приносить радость, свежесть и лёгкость. А я только и делаю, что страдаю.       Изо рта вырываются целые цветки. Казалось бы нежные цветы. Но как же больно они трутся об гортань. Чем больше я рвал цветами в раковину, тем легче дышать становилось. Через пару минут уже ничего не мешало мне свободно глотать воздух. Я обессиленно опустился вниз. Голова кружится и в глазах темнеет. Очередной приступ закончился. Я протер рукавом пижамы свой рот. Как и ожидалось, на моих сухих губах осталась кровь. Этот вкус железа уже начинает раздражать. Всё моё состояние ужасает. Я лежу и не могу встать. Когда уже это всё закончится?       Самое ужасное, что я не могу всё это исправить. От меня ничего не зависит. После искреннего обещания моего злейшего врага - Акутагавы о том, что он никого не убьёт, чтобы потом сразится со мной, я почувствовал лёгкое тепло на сердце. Я не чувствовал такого никогда. В приюте, где меня каждый день обжигала раскалённая кочерга, где мне в ноги вбивали гвозди, где оставляли меня без корочки хлеба я чувствовал лишь страдания. Надо мной просто издевались. "Лучше бы ты сдох в канаве! Те, кто не спасают жизни - живут зря! Ты омерзителен! Если ты сдохнешь, миру это будет только на благо!" - так мне там всегда твердили. Боль была моим личным спутником всю мою жизнь. А потом меня прогнали оттуда из-за "нехватки" продовольствия. В какой-то момент, я даже вздохнул с облегчением, но потом понял. У меня нет дома. Я должен выживать сам. Хорошо, что детективное агенство меня подобрало. Теперь у меня есть работа, друзья, дом, еда, деньги... Я спасаю жизни! О таком исходе я не мог и мечтать...       Но всё равно одна часть меня отсутствовала. На самом деле, я не сильно задумывался об этом. Ежедневная рутина и приключения подпитывали меня энергией жить. Я был счастлив. Но после обещания Акутагавы в моей душе наступила весна. Новые ощущения и эмоции. Всё было ярким и светлым. Я влюбился в человека из портовой мафии, жестокого и хладнокровного. Он пообещал никого больше не убивать. Акутагава отказался от своей грязной рутины резать и кромсать ради меня. Я постоянно думал об этом. Это были самые дорогие слова, которые я слышал.       Я очень долго хотел признаться в своих чувствах. Мне казалось, что когда он ответит взаимностью я стану счастливым до конца своих дней. Но когда я узнал его адрес и пришёл к нему он отверг меня. Тогда я снова слетел на землю из своих мечтаний, очутившись в реальности, где существует лишь вечные печаль и страдания. Копья вонзились в моё сердце, они проткнули его насквозь. Я думал, что это конец моей жизни. Но на следующий день рутина в агентстве вновь начала зализывать мне раны. Казалось бы всё вернулось на круги своя. Только вот отношение Акутагавы ко мне стали причиной вечных рвотных позывов. Цветы, которые мешают мне жить. Тигровые лилии - его любимые.       Уже пятый день моих страданий. Люди, которые подверглись таким страданиям не живут долго. Скоро и мой черёд придёт. Моё тело такое слабое. Я даже не могу встать. Тело жутко ломит и я ощущаю, что если и смогу подняться на ноги, то развалюсь на части.       Внезапно у меня прихватило сердце. Я чувствую неимоверную боль, будто пила проходит прямо по моим органам. Она режет, пилит и не даёт глотнуть хоть капельку воздуха, чтобы снова продолжать терпеть всё это. Я задыхаюсь. Опять. Я умру, я точно умру. Но для чего я жил? Ах, точно, я уже и забыл как спас целую Йокогаму от падения Моби Дика, хоть это и было меньше месяца назад. Я жил не зря. Интересно, если бы у меня было последнее желание перед смертью, что бы я пожелал? Скорее всего, я бы захотел в последний раз взглянуть на решительное лицо Акутагавы. Увидеть в последний раз его тёмные глаза, готовые убить всех, кто мешает достигнуть цели. Рюноске Акутагава. Я хочу посмотреть на него. Конец близок. Мне ничего не мешает отправится к нему сейчас. Даже через боль я готов сейчас подняться и пойти к нему! Меня уже ничего не спасёт... Нет сомнений, я буду мучатся, но есть шанс, что я дойду. Если в последние свои минуты я буду лежать у себя на диване, то буду сожалеть ещё больше. Я должен быть сильным!       Я пытаюсь правой рукой схватиться за край ванной. Руку не удаётся поднять с первого раза, на ней будто лежит огромный валун. Но приложив максимум усилий я смог сделать это. Левой рукой пытаюсь нащупать в комнате хоть что-нибудь для опоры. Нашёл. Корзина для белья. Со второй рукой дела шли быстрее, я смог достать и опереться на корзину. Осталось тело. Руки невероятно сильно напряглись, но ноги всё равно не слушались меня. Я уже не понимаю, то ли я их не чувствую, то ли они весом со слона. Но вспомнив Акутагаву, я всё таки смог подняться. Я стою на шатающихся на ногах. Резко в глазах темнеет и я без сил сваливаюсь на пол. Надо начинать с начала. Тело стало более подвижным, поэтому в этот раз было легче. Хочу воды.       Постоянно находя точки опоры, я потихоньку добрался на кухни. Дрожащими руками я взял ближайший ко мне стакан и налил туда воду из фильтра. Глоток. Ещё один. Мне стало легче. Тело уже не сковывает дрожь, чувствую бодрость, дыхание полностью возобновилось. Хотя при каждом вдохе у меня и колет в лёгких, ну зато я теперь хоть не овощ.       Пока это облегчённое состояние не отпустило меня, я должен был отправиться в путь. Переодеваться нету смысла - это только отнимет у меня куча драгоценной энергии. Погодные условия позволяют мне бродить по улице в пижаме. Тем более какая разница в каком виде помирать, главное, что б не голым. Единственное, что я возьму с собой, так это бутылка воды. Она мне точно необходима, хоть и будет небольшим грузом.       С бутылкой в руках я подошел к выходу. Даже дверь закрывать не буду. Мне уже всё равно. Да хоть воры обкрадут её, хоть бомжи поселятся в ней - не важно. Счастья им желаю бесконечного, а мне нет никакой разницы. Вижу лифт. Нажимаю на кнопку, которую ещё, бывает, не с первого раза нажмёшь. Двери открываются и я захожу в лифт. Внутри он выглядит чистым и ухоженным, в нём приятно ездить. Хорошо, что он работает, а не как обычно поломанный месяцами стоит. Вот это реально повезло. Спускаясь я бы по лестнице, истратил бы уже все свои силы. Я выхожу из лифта и направляюсь к выходу из дома. Лето. Ночь. Свежий уличный воздух прошёлся по моему телу. Я глубоко вдохнул его и мне немного полегчало. Моё состояние сейчас - лучшее из возможных на такой тяжелой стадии болезни. Радуюсь, что могу идти и не валиться на холодный асфальт, хоть и понимаю, что мне ещё предстоит познать настоящие страдания.       Я иду к своей цели, пока тонкие, но сильные стебли обвивают мои внутренние органы, немного сдавливая их. Я это так чётко чувствую, будто мама своего ребёнка в животе. Мамы чувствуют почти каждое движение родного чада, как он вертится, крутится и снова переворачивается на другой бок. Так и я ощущаю каждый стебель и листик, что прорастает во мне. Бывает, дети пинают мам в животы. Иногда это просто лёгкий пиночек, но иногда это приносит матерям огромную боль. Так и я страдаю от внезапных рвот, которые раздражают глотку.       Я понял, что никогда не обращал внимание на тротуар. Он очень красив. Каменные плиты так аккуратно лежат, словно люди вложили душу в свою работу. Но мы ходим по этим дорогам каждый день и просто не замечаем этого, хотя стоило бы. Люди потрудились, чтобы сделать нас счастливыми, чтобы дать ещё один повод улыбнуться. Но мы умеем только жаловаться. Увидев пару криво постриженных кустов в парке, мы будем думать о них. Может пару минут, может пару часу, а может и целый день. Скорее всего, найдутся люди, которые поведают об этом другим. Они расскажут о криво постриженных кустах. Но при этом не упомянут красивый забор, который был умело покрашен. Хотя они тоже видели его в парке. А почему? Потому что мы его даже и не заметили. Просто не обратили внимания. Такими темпами мы не только себе портим настроение, но и передаём его другим через наши как бы невзначай сказанные жалобы. Жаль, что до меня это дошло слишком поздно.       На улице горят фонари. Они светят не сильно ярко, но достаточно, чтобы видеть дорогу. Свет мягкий, лёгкий, ненавязчивый. Так романтично. Я бы хотел однажды погулять здесь с Акутагавой. Но, к сожалению, это уж никогда не представиться возможным. Все мои мелочные желания сейчас не имею никакого значения. Они бессмысленны. Им просто не суждено сбыться. Единственное, что сейчас имеет значение это человек, который дал мне впервые почувствовать тёплую и нежную весну, пускай и ненадолго.       Кровь. Она подступает к моему рту, чтобы выйти наружу. Внезапно я начал чувствовать, как моё горло раздирают стебли. Их так много. Только не снова. Бутылка с водой выпала из моих рук. Мне больно. Цветы забили всю мою трахею. Мне опять нечем дышать. Я просто падаю на четвереньки. Стою как жалкая псина. Я не могу больше сдерживать рвотные позывы. Сухой кашель бросает моё в тело в дрожь до костей. Кровь вырывается и образует большое багровое пятно на каменной дороге. Я всё ещё не могу дышать. Цветы застряли в горле. Я даже кричать не могу. Пот капает с моей головы маленькими каплями прямо на тротуар, оставляя на нём маленькие кляксы. Всё больше крови отхаркивается, но цветов ещё не видно. Они передавливают мне все пути. Это просто настоящая пытка! Невыносимая резь давит на меня. Стебли трутся об гортань, принося мне адские муки, от каких даже сам Сатана будет готов покончить жизнь самоубийством. Я пытаюсь вырвать эти злосчастные лилии, но ничего не выходит. Мне так плохо. Наконец-то из моего рта вылетают цветы... Я снова могу дышать. Я набираю как можно больше воздуха, чтобы возобновить дыхание и продолжить путь. Немного оклемавшись, я понял, почему цветы выходили с трудом. Это не цветы...       Это уже были целые соцветия.       Какая отвратительная болезнь. Болезнь приносящая мучительные пытки заболевшему. Сначала выкашливаются просто отдельные лепестки. Затем уже полноценные бутоны. А теперь соцветия вместе со стеблями и листьями, которые выходят на пике своей красоты, будто словно распустившиеся.       Мне плохо. Мне так плохо. Пожалуйста, спасите меня кто-нибудь от этой заразы! Я просто хотел быть любимым! Но сейчас я, тяжело дыша, стою на четвереньках перед лужей крови в которой лежали лилии. Я не могу шевельнутся. Всё тело ломит. Мне нужна вода. Пытаюсь нащупать рукой бутылку воды. Я долго её искал. С каждым движением тело немело, но я чётко чувствовал, как сердце с трудом отбивает ритм. Вероятно, сердце сокращалось уже не от перекачки крови, а от перекачки семян. Они разносятся по всему моему организму. Уже не сосуды сжимают сердце, а могущественные стебли. Сильные, крепкие... Передавливают моё и так настрадавшееся сердце, хотя вероятно это уже не оно. Это свежий бутон тигровой лилии.       Я стараюсь аккуратно, чтобы не разлить, открутить крышку. Вода, пожалуйста, избавь меня от этого омерзительного привкуса свежей крови в рту. Я глотаю, глотаю и глотаю. Мои глаза уже и не знают, куда смотреть. Я безумен. Моё состояние сводит меня с ума. Я жадно поглотил половину жидкости, но всё равно хотел ещё. Я готов был выпить целый океан, лишь бы хоть немного приглушить ненасытную боль.       Надо двигаться дальше. Мои попытки встать не обвенчались успехом. Я даже не смог найти хоть одну точку опоры рядом с собой. Ни одной лавочки или мусорного ведра, за которые можно было хоть немного ухватится. Хотя, возможно, в этом даже не было смысла. Ватные ноги вовсе не хотели держать меня. Они дрожали, словно пудинг. Я бы не смог пройти ни единого шага и всё равно упал бы на твёрдый асфальт в свою же кровь. Но надо пробовать другие способы. Я могу ползти. Так передвигать конечностями намного легче. Единственный минус это бутылка с водой в моей правой руке. С ней не очень комфортно. Одна рука лише адекватной опоры. Но ничего не поделать, я и так загнан в угол. Это вода мне жизненно необходима, не могу я просто оставить её здесь. Буду жалеть.       Я ползу. Даже не смотрю вперёд. Я смотрю в пол. Поднимать голову очень тяжело, но мне приходится это периодически это делать, ибо следить за дорогой надо. Уже наплевать мне на дома, на их цвет, на их оригинальный вид. Какая разница. Я всё равно больше не смогу поведать о их красоте. Так безлюдно, что аж страшно. Иногда проезжают здесь машины, но кто бы сомневался, что они не обратят на меня никакого внимания. А почему? Разве люди не отличаются от животных своей человечностью? Хотя. Какой в этом смысл?.. Мне уже должно быть всё равно. Я и так скоро отойду в мир иной. Просто перестану существовать. Пусть люди сами разбираются со своей человечностью. Я то, к сожалению, уже ни на что повлиять не способен. Мне кажется, что если бы у меня и был шанс сказать об этом людям, то я бы не смог. Голосовые связки. Они есть, но их как-будто нету. Даже самый тихий шёпот мне даётся с трудом. Не буду тратить на это свои силы...       Рука. Я посмотрел на свою левую руку. На тыльной стороне ладони, прямо разрывая кожу, красовалась белая лилия. Красивая такая. С коричневыми пятнами ближе к середине. На то она и тигровая. Странно, но боль я ощутил только сейчас. Она отвратительна. Я хочу кричать, но не могу. На глаза накатываются слёзы. Они ручьём льются по моим щекам, словно символизируя мои муки. Я не могу остановить их. Прозрачные, солёные капли стекают с подбородка, капая прямо вниз, образуя неаккуратную кляксу. Но с каждой секундой нелепая, кривая клякса превращалась в маленькое озеро.       Я должен успокоится. Как бы больно мне не было сейчас, как бы не были сильно стиснуты мои зубы, как бы упорно мой язык не пытался издать хоть какой-то либо стон или шипение, лишь бы поведать хотя бы жукам о своей никчёмной жизни. Успокойся. Всё будет хорошо. Выпей воды и продолжай путь... Я не могу открутить крышку. Пальцы не хотят работать, они будто вовсе не знают о мелкой моторике. Всё дрожит. Одно неверное движение и... Да, моя жизнь действительно ужасна. Крышка открыта, но бутылка лежит на полу. Воды почти не осталось. Мой пот, который выделялся всё это время, сыграл большую роль. В итоге, бутылка просто выскользнула у меня из рук. Большое количество воды теперь просто... На земле. Меня опоясывает страх. Мне так холодно. Я с огромной жадностью хватаю и выпиваю последние два глотка, которые, к счастью, там остались. Теперь время реально ограничено. Я должен увидеть Акутагаву.       Явно скоро, в моих штанах на коленях будут дырки. Одежду уже не жалко. Она достаточно мне послужила. Я ползу, а сил всё меньше. Ветер обдувает мокрые следы на моём лице. Мёрзну. Наверно у меня подымается температура. Постепенно, я чувствую всё больше колющих движений. Мой взор направлен в пол, но я понимаю, что со мной происходит. Всё больше зелени появляется на моём теле, всё больше маленьких росточков, из которых расцветут новые бутоны, всё больше крови из открытых ран вытекает из меня. На шее, на ногах, на лице, на спине - везде. С каждой минутой терпеть всё это только тяжелее. Кровь транспортировала семена, которые образовывались в моих лёгких, по всему телу. Из-за этого я теперь сам стаю весной, которую ещё неделю назад ощущал у себя душе. Тогда я цвёл... Теперь я цвету в прямом смысле этого слова. Ноющая распространяется по моему слабому организму. Стебли, что сначала обвивали моё сердце, теперь обхватывают моё тело. Каждой клеточкой я чувствую неистовою боль. Меня бросает в жар. Боль словно схватила и душит меня без устану. Я уже и сам шатаюсь. Мне тяжело двигаться. Но я должен переставлять одну конечность за другой, и только тогда я смогу добраться до своей цели. Я опять чувствую кровь. Она идёт изо рта и носа. Противно. Я не должен останавливаться я должен продолжать. Хотя я даже уже и не знаю, стоило ли мне всё таки отважится на это приключение. Я мог умереть лёжа на мягкой кровати, а не на улице.       Оглушительная и лютая боль. Это единственное, что держит меня в сознании. Поэтому я всё не могу перестать думать о причине моих страданий. Какой-же я сложный человек. Мог бы и не мучатся, а просто лечь на операционный стол. И всё бы это закончилось раз и навсегда... Но я не жалею о своём решении, честно. Если эта операция забрала бы способность чувствовать эмоции, я бы стал жалким роботом. Просто овощем. Я больше бы никогда не засмеялся в компании друзей. Я больше бы никогда не смог познать радость. Я бы умер, как человек, как личность, как индивидуальность. Я бы работал в агентстве только потому, что мне так сказали. Я бы помогал людям не из-за искренней и щедрой души, а потому что так надо. Я утратил бы свою человечность. Другой судьбы людям, выбравшим операцию вместо смерти, увидеть не суждено. Вместе с зарослями цветов из человека неизбежно извлекаются все чувства. Потому что эти цветы напрямую связаны с эмоциями. Потому что эти цветы уже успели пустить свои корни прямо в сердце.       Быстрый рост цветов, который сопровождался нескончаемыми покалываниями, вероятно произошел от большого количества выпитой воды. Вода - основное вещество жизнедеятельности растений. Мне она давала сил и энергии, а им нужные минералы для более быстрого роста. Получается я сам виноват, что болезнь ханахаки достигла своего пика именно сейчас. Я сам всё себе усложнил. Я настоящее убожество.       У меня нет сил уже ни на что, я еле волочу свои ноги. Глупости. Я сам согласился на это. С моего лица продолжает стекать кровь в перемешку с горькими слезами. Пот капал и капал. Мне так жарко. Я сгорю в иссушающем зною. Я не могу перемещать ни руки, ни ноги. Я будто танцую на углях. Я схожу с ума... Крутится голова. Такое ощущение, будто бы весь мир погрузился в кромешную густую. Откуда просто нету выхода, хотя возможно его просто не видно? В моей голове гуляет туман. Здраво мыслить очень тяжело. Я просто хочу увидеть его! В последний момент своей жизни я хочу увидеть лишь одного человека. Неужели это такая трудная просьба? Разве я уже не достаточно натерпелся? На самом деле. Я уже не понимаю холодно мне или жарко. Сердце уже слабо постукивает. Лёгких уже считай не существует. Я - это огромная клумба, покрытая лилиями, где почва для их плодотворного развития и есть я сам. По сути, я могу откинутся прямо сейчас. Мне нужно просто закрыть глаза. И это всё закончится. Боль уйдёт. Я уже не ориентируюсь в пространстве, даже не знаю где я сейчас. Возможно, мне действительно стоит...       Дом. Я увидел дом. Неужели это тот самый? Да... Вижу задний дворик, на котором за кружкой холодного чая признался в любви. Неужели я действительно тут? Не могу поверить. У меня есть шанс.       Глаза закрываются, зубы стучат один об другой, а ноги сдерживают прочные лозы. Я двигаться неимоверно тяжело, но раз уж мне повезло добраться сюда, то я должен отдать всё, что у меня есть.       Я собираю свои последние силы и стараюсь осторожными движениями, отталкиваясь от земли, добраться до порога его дома. Я падаю. Но за всё время я понял, что чем больше ты лежишь, тем сложнее потом встать. Игнорируя огромный поток мыслей о моём нелепом существовании, я снова приподнимаюсь на четвереньки и иду. Ноги не слушаются. Я снова падаю. Я уже готов бросить всё и остаться здесь, за пару метров от входной двери его дома. Мои колени и ладони кровоточат. Асфальт это тебе не ламинат, где младенцы на гладенькой поверхности учатся перемещаться из одной комнаты в другую. По сути, мне достаточно сделать лишь один большой рывок и я уже буду у двери. Я остановился, но потом сразу же пожалел об этом. Всё больше бутонов распускалось на мне. Всё меньше жизни во мне оставалось. Растения пережимают мой желудок и из меня выходит ещё больше крови, что из тела, что изо рта. Не обходится без новых соцветий. Всё моё тело болит настолько невыносимо, что резкие и свирепые покалывания в горле при цветочной рвоте уже кажутся не такими ноющими.       Просто рывок. Один. Я срываюсь с места и, словно пушечное ядро, прибываю в точку назначения. Я лежу. Наконец-то есть мгновение, чтобы отдохнуть. До дверного звонка я, понятное дело, не дотянусь, поэтому буду стучать. Стучать что есть мочи! Прости меня, Акутагава, что прерву твой покой. Ты наверное поздно вернулся с задания и только видишь первый сон. Но я не могу поступить иначе. Пытаюсь собрать руки в кулак, но не получается. Я слишком долго давал опору на ладони и теперь пальцы просто не желают сгибаться. Взяв побольше воздуха с помощью того, что осталось от моих лёгких, я упорно стараюсь сделать кулак. Давлю ещё сильнее и у меня получается. Дело за малым - достучатся. Стучу. Стучу. Стучу. Рука настолько слабая, что буквально кровоточит ещё больше с каждым ударом об дверь. Я даже уже не уверен, узнает ли он меня. Я уже сам на себя не похож. Цветы и кровь слишком изуродовали моё бедное тело. Стучу. Неужели он не прийдёт? Я чувствую, что с каждой минутой становлюсь ближе к смерти. Стучу. Если он не откроет, то это всё было зря? Я зря преодолел девять кругов ада, лишь бы на миг, всего лишь на миг, увидеть его лицо и умереть с мыслями о нём. Стучу... Силы уходят. Я больше не могу. Видимо, этой громкости было недостаточно, ведь у меня действительно слабые руки. Я просто умру здесь, а Акутагава найдёт утром найдёт у себя на пороге дома красивую, аккуратную, ухоженную клумбу. В последний миг он был для меня всем. И именно для него я оставлю здесь маленький кусочек весны, но это всего лишь малая часть той тёплой и свежей весны, что он когда-то подарил мне.       Бум-бум. Бум-бум. Видимо, сердце тоже уже не выдерживает этого всего и уже отбивает ритм настолько тихо, что я еле могу расслышать его. Бум-бум. Сердце стучит всё громче и чётче. Видимо оно уже сошло с ума и может в любой момент остановится. Бум-бум. Что происходит? Это не стук сердца... А стук шагов! Он услышал! Он идёт сюда!       Торчащий из моего уха цветок не мешает мне услышать, как в замочной скважине проворачивается ключ. Двери с небольшим скрипом отрываются прямо передо мной.       - Атсуши! - я смотрю на его лицо. Оно прекрасно. Даже взволнованные и напуганные глаза не портят вид. Теперь можно расслабится. Я сделал то, что хотел. Смерть, забери же меня скорее от этого прогнивающего мира, избавь же меня от тяжких и нескончаемых страданий!       - Прости, мне больше было не к кому идти... - я закрываю глаза, погружаясь в вечный сон. Боль уже не кажется такой острой. Растения, что проросли во мне, больше не беспокоят меня. Я их просто не чувствую. Я уже не чувствую ни запаха белых тигровых лилий, ни привкуса железа во рту. Всё просто потихоньку отдаляется от меня. Моё тело, которое пару минут назад изнывало от высокой температуры, теперь остыло. Оно мёрзнет, но я этого уже тоже не чувствую.       Я словно медленно падаю в бездну в которой ничего не видно. Тут никого нету. Я один. Тьма поглощает меня, словно пьянит сладким ядом. И от этого мне ещё больше хочется полностью отдаться ей. Что я, собственно, и делаю.       Последнее, что я успел отдалённо и приглушённо почувствовать перед тем, как моё сознание полностью покинет меня, это как что-то тёплое, едва различимое, накрыло мои губы, а на щеку сверху упало что-то мокрое, оставив едва ощутимую влагу на раскромсанной коже. Но, к сожалению, было уже поздно...