Это истории начало, когда поезда уезжают по рельсам вдаль.
Мерное покачивание автобуса и гудение, наверное, вполне могло сойти за убаюкивающий стук колес. В центре маленького городка поездов явно не найдешь — вообще много чего не найдешь, так что остается воображать то, что хочется чувствовать. А чувствовать хочется многое. Монотонные звуки погружали если не в сон, то в мысли. Мне это совсем не на руку: они захлестывали волной, переезжали поездом, сбивали на огромной скорости, и я снова летела с обрыва, тонула в черной бездонной реке своих сожалений. Обманчиво теплая вода заливала уши и нос сладкой ложью — если даже это правда, то совсем не такая, которая могла бы меня спасти. В скором времени вода попадет и в рот, и быть может, я, почувствовав на вкус эту мнимую истину, сама в нее поверю, как когда-то глупо поверила в то, что у меня есть шанс быть с тобой.Я так хотел тебя оставить хотя бы в своих стихах! Но не было возможности перевернуть страницу снова, Только в грудной клетке боль, и снова привет, алкоголь…
Алкоголь при всем желании мне бы попросту не продали, но и не надо: не настолько я опустилась, чтобы пить. Уж ты бы точно это не одобрила — вот как минимум одна причина не притрагиваться к нему. Да и ты сама пьянишь похлеще самого крепкого напитка в любых дозах. Может, твои глаза можно было бы сравнить с виски… Да: того же оттенка, так же сияют на свету, так же затягивающие кого-то и, конечно, той же крепости: попробуешь — все. Только виски я не пробовала и не собираюсь, а вот ты сама дала мне понять, какой прекрасной можешь быть. И как сложно потом осознавать, что ты такая прекрасная со всеми, а не только со мной. И я для тебя вовсе не особенная.Я спал в замерзших подъездах, курил по пачке в день и пил, Только пил, забывался от этой любви.
Забыться не так легко, как кажется. Забыться только от тебя невозможно: ты уже часть меня, неотделимая, сросшаяся с моей душой навеки, черт, самая родная. Либо я забуду все, либо ничего не буду забывать. И, конечно, я снова и снова выбираю не забывать. Воспоминания дают мне свет, они — причина, по которой я еще держусь. Но в то же время они болью отдаются в груди, бьются внутри, разбивая все, пуская кровь и пытаясь вырваться наружу, вырваться словами, которые все разрушат. Поэтому мне нужно тебя забыть. Но что, если я не хочу забывать тебя? Что, если мне нужна только ты?Спички, которыми я пытался сжечь железобетонный мост.
Мост не сжечь: он крепко связывает нас очень, очень надолго, если не навсегда. Только вот проблема: ты запросто можешь перейти на мою сторону, но тебе хорошо и на своей. А мне так хочется к тебе, но вот, увы, я не могу перейти на твою сторону. Ворота для меня закрыты, и все, что я могу делать, — стоять у маленького окошка в надежде, что увижу хоть частичку твоей жизни, и с жадностью ловить каждую каплю.Лишь бы ты мне написала, позвонила в день рождения, Пока я лез в мотив твоих растерянных движений.
Твой мотив крепко засел в моей голове, крутится на повторе и никак не сменится на другой. Он красивый, чувственный, чуть растерянный и с ноткой грусти. В нем столько обертонов, он такой загадочный: я не могу разгадать его уже несколько лет. Не могу же я лезть в твой мотив без твоего согласия.И быть может, я прощаюсь с тобой снова, уже в который раз, (скоро вернусь,) Бросив напоследок набор заученных и очевидных фраз.
Я не смею даже обнять тебя на прощание — про что-то большее вообще молчу — и ухожу, всего лишь сказав: «До завтра». По-моему, ты меня даже не услышала. И ладно. Это не испортит тебе настроение, а мои чувства, честно, не стоят твоего времени. Они ведь тебе не нужны. И из всего, что я хотела сказать, я скажу только «До встречи» и уйду. Если ты этого хочешь. Но раз за разом я буду возвращаться и будто невзначай проходить мимо, лишь бы тебя увидеть.И пока нас разделяют километры бесконечных трасс, Я скучаю по космосу твоих безобидных глаз.
Я бы сказала, что буду скучать, что встану утром ради тебя одной, что думать буду о тебе каждую минуту и идти по улицам только затем, чтобы, может, встретить тебя. Но я иду, а тебя нет, в толпе не мелькает знакомый силуэт, и только перед моим внутренним взором - твои прекрасные глаза.Но я беру тебя с собой, куда бы ни отправлялся: В каждой песне, в каждой ебаной строчке, В каждой блядской точке ты рядом.
Блокнот с глупыми текстами о тебе всегда лежит рядом. В первую очередь, чтобы никто, кроме меня, его не трогал, иначе это обернется огромными проблемами для нас обеих. А еще потому, что в любой момент я могу открыть чистую страницу, и на нее потекут слова. Я, наверное, могу говорить о тебе вечно. Могу вспомнить или хотя бы найти в записях, что было в любой день, в котором мы были рядом хотя бы несколько секунд. Так и выработалась привычка писать ежедневно: когда-то я видела тебя каждый день и ловила в строки каждое твое движение.Это начало конца, это конец всему.
Я люблю тебя. И это начало конца. Начало долгих ночей и долгих дней, в которых мне никогда не хватит воздуха. И если повезет, ты мимолетом пройдешь рядом, улыбнешься, а я смогу вдохнуть полную грудь чистого кислорода. Но если ты узнаешь об этом — это конец всему. Всему, всем капелькам счастья, которые доставались мне.Я бегаю рядом, смотрю с опасеньем. Не понимаю, что это — Проклятье или везение? Оглядываюсь и захлебываюсь бездействием.
Захлебываюсь бездействием — никогда не могу ничего сделать. Теряюсь, боюсь и упускаю шанс за шансом. На сколько сотен листов увеличились бы мои записи, если я была смелее? Но я, как и ты, такая трусишка. Только ты боишься страшных фильмов, а я — оступиться и потерять тебя. И почти все встречи, которые мне подарила судьба — просто везение.Ты меня оживила, разбудила, разбив на мириад осколков, Ты колом пробила привычки, все мертвое воскресив.
Ты научила меня просыпаться и ждать чего-то хорошего в этом дне. Искать дорогу, идя по которой я буду счастлива. Хорошенько думать, прежде чем верить. И не упускать. Не упускать шансы, возможности и людей. Но я не знаю, что мне сделать, чтобы не упустить тебя. И, боюсь, в этом я не могу посоветоваться с тобой.Ты будешь рядом, даже если я сгину в окраинах Твери. В каждой песне, в каждом знаке, в каждой ебаной строчке Остаешься внутри до самой последней точки.
До самого последнего вдоха я буду помнить все стихи в тетрадях, на мятых клочках бумаг, полях посторонних тетрадей, обратных сторонах счетов — все о тебе и для тебя. Все эти глупые строки о мыслях в голове, о твоих глазах, руках и голосе, о наших снах и о том, что я хочу, чтобы ты была счастливее меня. Ты будешь внутри до самой последней черты. Навсегда.Ты, крича: «Эй, вы! Пустите меня внутрь!» Выбиваешь в очередной раз все двери.
Всегда добиваешься своего, да? Уж я-то знаю, как ты работаешь, когда хочешь. И, я помню, когда мне плохо, ты всегда подбадриваешь и помогаешь подняться. Бросаешь вроде очевидные, но такие особенные для меня фразы: «Переживаем за тебя и ждем!», «Солнышко, береги себя», «Переживаю, ты хоть немного отдохнула?», «Ты такая молодец!» И я снова могу улыбаться. Могу подняться и идти вперед. Ты учишь меня упорству, вставать, идти и не сдаваться. Но в этом случае я не могу идти до конца, иначе потеряю тебя. Навсегда.Заходишь в тыл отрядам моего безразличия, Моей вечной апатии. Добыча твоего обличия.
И вообще ты столькому меня научила. Не сдаваться. Радоваться мелочам. Видеть добро. Не поддаваться злу. Я стала добрее, участливее, трудолюбивее, я стала лучше. И только потому, что на каждое мое хорошее дело ты отвечала лучезарной улыбкой — ради такого стоило постараться. А еще ты сказала, чтобы я всегда была счастливой. И, честно, я стараюсь… Но сердце предательски сжимается от боли.Ничего не будет.
Никогда.У меня больше нет слез, чтобы рыдать навзрыд,
Слезы просто куда-то исчезли. И ночью, засыпая, я не чувствую под щекой уже ставшей привычной влагу. Причины реветь были. И сейчас есть. Но со временем все чувства притупляются. Вот только почему-то моя любовь к тебе не исчезает, не тухнет, а с каждым днем становится все ярче и необходимее. И слезы не помогут мне. Лучше я буду сильной в твоих глазах, и быть может, когда-нибудь ты влюбишься в мою улыбку.А помнишь, как все начиналось? На крышах отбивал дробь осенний дождь…
Да, и стекающие сейчас по стеклу капли, затянутое серыми тучами небо напоминает тот день, когда все началось. Осень, холод, листья, и ты без шапки. А потом еще ругаешь меня, когда видишь в ветер без капюшона. Почему я не могу так же шутливо поругаться, слыша твой смех, а потом обнять и набросить на тебя свой теплый платок?С тех пор в сердце блокпост, целое скопление чертовых борозд.
Сердце располосовано, как тигриная шкура, темными полосами шрамов и склеек, кое-где даже кровь течет, и раны не зажили. Блокпост — двигаться вперед не желаю, только с тобой смогу шагнуть дальше. А если и зашагаю без тебя, то выберу не ту дорогу, какой ты меня учила.Ах, как прекрасны стены родного дома, где меня изнутри съедали загоны О том, что меня спасут лишь вагоны уходящих вдаль поездов…
Автобус покачивался и гудел, а я сидела и смотрела в окно. Мимо мелькали дома, магазины, улицы, люди… Я безучастно смотрела на них, но вдруг что-то внутри щелкнуло. Автобус остановился, взгляд скользнул по знакомой фигуре, и дыхание сперло. Это же ты. Я дернулась к окну: ошибки быть не может, точно ты! Черное пальто, платье тоже черное, ниже колен, и распущенные волосы. Как всегда, без шапки. Но в этот момент автобус тронулся, увозя меня от тебя все дальше и дальше. А когда я выскочила из него и бросилась обратно, конечно же, тебя уже не было.…но они не спасают.
Это истории начало, и поезда уезжают вдаль, Поэтому останься хотя бы в моих стихах!
Может, когда-нибудь и правда будет начало истории — нашей истории. А может и конец. Но так хочется верить, что ты останешься хотя бы в моих стихах. И лишь бы ты мне написала, позвонила в мой день рождения.