Просто закрой глаза

             У Драко была лишь секунда на то, чтобы решить: остаться рядом с Грейнджер или броситься за ним. Возможно, смотреть на то, что он натворил, было выше его сил и Драко попросту струсил — у него не было времени, чтобы осознать, что послужило катализатором для этой реакции. Но присутствие Поттера, с которым она теперь была в безопасности и страшная, ослепляющая ярость, вспыхнувшая жаждой мести в груди, определили его выбор.       — Позаботься о ней, — сказал он, хватая палочку и вскакивая на ноги.       Поттер что-то крикнул ему, но Драко уже не слышал.       Он помчался следом за Грейвсом, прорываясь сквозь колючие ветви, что цеплялись за одежду и били по лицу. Злоба застилала глаза, а горло сжималось от жажды выкрикнуть проклятие. Драко каким-то чудом сумел пробормотать “Гоменум ревелио”, чтобы не упустить его след. Палочка вибрировала в руках, указывая нужное направление и словно в ожидании, когда ее пустят в ход.       Драко помнил, как шел к башне Когтеврана несколько часов назад, но все остальное представлялось ему туманным сном. С того момента и до той минуты, как с его губ сорвалось это ужасающее проклятие, ударившее Грейнджер, в памяти зиял огромный, необъяснимый провал. Единственное, в чем он был твердо уверен сейчас, так только в том, что появление Грейвса в Лесу просто не могло быть ебаным совпадением.       — Остолбеней!       Когтевранец отпрыгнул за дерево, и заклинание угодило в дуб.       — Вердимиллиус!       Драко едва успел выставить перед собой щитовые чары, и заклинание Грейвса рассыпалось на тысячу зеленых огней прямо перед его носом. Воспользовавшись его заминкой, он опять побежал, нарочно петляя, чтобы не попасть под удар. Возможно, Малфой был слишком дезориентирован, но ему показалось, что Грейвс рванул не напрямую к замку, а намного южнее, как будто двигался в сторону Черного Озера.       Каждый вдох и выдох раздирал легкие, но Драко, подгоняемый слепым гневом, и не думал остановиться. Грейвс бросил через плечо еще одно заклинание, но промазал, и припустил быстрее, чем раньше.       Непроглядная стена из деревьев все редела, и Малфой, запнувшись о скрытую в траве сухую корягу, чуть не упал. В полной темноте он не мог как следует прицелиться, но расстояние между ним и Грейвсом сокращалось — еще немного, и они выйдут на лужайку под открытым небом, и тогда уж он не сможет сбежать или спрятаться. Драко видел мельтешащую впереди фигуру, слышал хруст веток и топот, и снова попытался оглушить его, но Грейвс ловко увернулся.       Откуда-то издалека, как ему показалось, донесся чей-то крик, и Драко замер, прислушиваясь. Он не смог различить, принадлежал ли он женщине или мужчине, или, может быть, кричала лишь птица или какое-то существо, живущее в лесной чаще. Кроны деревьев вдруг осветились красным — судя по всему, Поттер тоже выпустил в небо сноп сигнальных искр, и Драко надеялся, что это признак того, что помощь близка.       Палочка снова загудела, показывая направление, и Малфой, опомнившись, продолжил пробираться сквозь кустарники, поваленные на землю стволы и ветки. Он слышал отдаленный звук шагов, и был уверен, что Грейвс по-прежнему где-то рядом.       Драко врезался в дерево, внезапно вставшее на пути, и, отскочив от него, бросил в воздух “Люмос Максима”. Тусклого света огонька, взлетевшего к самым верхушкам, оказалось достаточно, чтобы он вновь увидел того, кого преследовал.       Наконец, они оба выбежали на каменистый берег озера — отсюда в холодном свете звезд можно было различить очертания белой каменной гробницы Дамблдора, стоящей по ту сторону водной глади, скрытой за туманом, и высокие шпили замка вдали. Очередная вспышка осветила окрестности, и Драко снова отразил заклинание, пущенное в него Грейвсом.       Краем глаза он заметил серебристый всполох, — Грейвс бросился в ту сторону, и Драко последовал за ним. Он различил призрачную птицу, стремглав несущуюся по воздуху к лесу, и две фигуры — одна так и продолжила свой путь через лужайку, ведомая Патронусом, а другая свернула с пути, направляясь к ним.       Галька трещала под ногами, сердце в груди отчаянно колотилось, подавая импульсы в руку, крепко сжимающую древко.       — Импедимента!       Наконец, его заклинание нашло свою цель, и Грейвс запнулся и покатился по сырой земле, коротко вскрикнув. Драко не сбавил шага и выставил палочку перед собой, готовый атаковать.       — На помощь! — крикнул Грейвс, обращаясь, видимо, к фигуре, что со всех ног бежала к ним. Затем, когда действие сглаза прошло, он быстро вскочил на ноги и стрельнул в Малфоя заклинанием, которое тот не сумел определить, но промахнулся. Лиловая вспышка пронеслась в дюйме от его головы, и Драко отшатнулся, почувствовав, как щеку опалило нестерпимым жаром. Он больше не бежал, но шел быстро и решительно, рассчитывая добраться до когтевранца быстрее, чем их нагонит тот человек, что мчался со стороны замка.       — Петрификус Тоталус!       — Протего! Стой, сукин ты сын…       — Экспульсо!       Драко едва успел отскочить — раздался оглушительный взрыв, взметнувший вверх почву вперемешку с травой и камнями в том самом месте, где он стоял мгновение назад.       — Фризелиус Минорио!       — Протего!       Грейвс быстро отбежал в сторону, отбив заклинание простыми щитовыми чарами, и снова направил палочку на Драко. Между ними оставалось не более двадцати футов — они стояли лицом к лицу, оба распаленные погоней и готовые драться. На лице Грейвса играла торжествующая улыбка, отчего Драко взбесился еще сильнее.       — Я же говорил, Малфой, что тебе следует держаться от нее подальше. Какая ирония, что Грейнджер так рьяно выгораживала тебя, не так ли?       — Что…       Его насмешка, презрение в голосе, ликующая гримаса, которую в слабом свете звезд едва можно было разглядеть, но ее дорисовало воображение Малфоя — все говорило о том, что Грейвс не удивлен увиденным. Более того…       — Теперь тебе прямая дорога в Азкабан, — продолжал глумиться Грейвс, решивший, видимо, что Драко уже не нападет и он в полной безопасности, раз подмога рядом. — А я принесу ей букет белых роз и помогу избавиться от…       Тот самый механизм, что до сих пор каким-то чудом сдерживал Драко, вдруг сломался. Кровь ударила в голову, как только он понял, что речь идет о Грейнджер. И смутное подозрение, или, может быть, воспоминание о том, что он все-таки видел когтевранца, когда пошел к нему прямиком из подземелий, шевельнулось внутри.       — Это ты сделал? Ты?!       — Вовсе нет, это только твоя вина, — самодовольно сказал Грейвс, взмахивая палочкой, и Драко снова отбил эту жалкую попытку оглушить его. — И ты сгниешь в тюрьме… А вот Грейнджер…       Это была последняя капля.       Один стук сердца, и решение принято.       — Круцио!       Его тихий вкрадчивый голос утонул в оглушительном крике, что пронесся над всей лужайкой и достиг, наверное, даже замка и отдаленных уголков Запретного Леса. Грейвс повалился наземь, корчась и вопя в мучительной агонии, царапая землю пальцами, и Драко, глядя на это, ощущал неистовый прилив удовлетворения.       — Малфой! Не смей!       Он поднял голову и теперь понял, что к ним бежала Уилкс. Ее гневный крик эхом отдавался в ушах, заставляя Малфоя подойти ближе к лежащему на земле Грейвсу, чтобы отомстить ему, пока еще был шанс.       — Ах ты уебок…       Теперь он все понял. Драко едва занес палочку, чтобы повторить пыточное проклятие, как мощная волна магии отбросила его назад. Палочка выскользнула из рук, а весь кислород мигом выбило из легких от столкновения с землей, но злоба переполняла каждую клеточку его тела, наделяя его такой силой, на которую он вряд ли был бы способен в обычное время.       Он снова поднялся на ноги и бросился к Грейвсу, — все его тело сотрясалось от пережитой боли, но Драко нисколько это не волновало. Со стороны Уилкс к нему неслась красная вспышка, и он отбил ее взмахом руки. То ли охранное зелье все еще распространялось по его венам, то ли желание заставить ебаного когтевранца страдать было столь сильным, но беспалочковая магия далась ему в этот раз без малейшего труда.       — Я убью тебя, — прохрипел он.       Схватив Грейвса за шиворот, он перевернул его на спину и, как следует размахнувшись, всадил кулаком в его лицо, напрочь сбивая костяшки, черные от засохшей крови Грейнджер. Раздался хруст, от пальцев и вверх по плечу пронесся импульс боли, и Драко повторил удар, со злорадным наслаждением ощущая, как что-то брызнуло ему в лицо. Грейвс поднял руки, вцепился Малфою в горло, и они покатились по земле в отчаянной борьбе, готовые убить друг друга.       — Малфой! — снова взревела Уилкс.       Драко занес кулак для очередного удара, но не успел. Невидимая сила оторвала его от Грейвса, отшвыривая на землю, и заклинание был таким мощным, что больше он не смог шевельнуться.       Лежа на траве, уперевшись невидящим взглядом в безоблачное ночное небо, Драко чувствовал, как подрагивает земля от топота бегущей во весь опор Уилкс. Он все еще был переполнен смесью из яростной жажды возмездия, боли и сожаления, что не успел довести дело до конца.       Красная вспышка ослепила его, и, уже теряя сознание, он равнодушно подумал, что это было оглушающее.       С трудом разлепив глаза, Драко понял три вещи: во-первых, он находится в кабинете директора (перед ним, у стола, стояла растрепанная и встревоженная Макгонагалл), во-вторых, он связан и лишен возможности говорить, и, в-третьих, Грейвс сидит рядом и что-то тараторит взволнованным и крайне жалобным голосом.       Голова раскалывалась от тупой боли, и первым желанием Драко было заткнуть Грейвса. Но несколько мучительных секунд спустя он смог сосредоточиться на словах и с неким отстраненным равнодушием слушал, о чем тот толкует.       — … Вы можете спросить у Луны Лавгуд, она подтвердит мои слова. Он пришел вечером к башне Когтеврана, я, разумеется вышел в коридор, чтобы узнать, в чем же дело… Оказалось, это все из-за Гермионы...       Гермиона.       Я чуть не убил ее.       Чуть не убил Грейнджер.       Дышать вдруг стало невыносимо тяжело, словно на грудь Драко, и без того сдавленную веревками, опустили тысячетонную каменную глыбу.       А что, если Поттер не смог?..       Драко ощутил, что ему не хватает воздуха. Страх за Грейнджер, ужасное чувство вины и неопределенности пронзили сердце ледяными шипами. Он хотел что-то сказать, но язык словно прирос к небу.       Ее ведь успели спасти, так ведь?       Он сделал это своими собственными руками. Поднял палочку и произнес заклинание, которое — о, он прекрасно знал это по собственному опыту, — было создано для изощренной пытки. Чтобы жертва оставалась в сознании, пока жизнь покидает ее с каждой пролитой каплей крови, чтобы сотня глубоких порезов превратила тело в одно сплошное мучительное бремя. Грейнджер, наверное, отчасти тоже знала это чувство — у нее на руке уже был один шрам, нанесенный острием ножа. Теперь их будут десятки по всему телу. Благодаря ему.       Макгонагалл не смотрела на него; взгляд ее был устремлен на Грейвса. Драко попытался повернуть голову, и у него это получилось, хотя по шейным позвонкам пробежал болезненный импульс. Он заметил краем глаза оплывшее лицо когтевранца и Уилкс, что стояла напротив него, сложив руки на груди и внимательно слушая его рассказ.       — ..Малфой с ума сошел от ревности; я слышал недавно, как он орал на нее в коридоре, и, признаюсь, сразу заподозрил неладное. Довел бедняжку до слез, можете спросить у Гарри, он, наверное, в курсе этого… Так вот…       — Что вы делали в Лесу, мистер Грейвс? — нетерпеливо перебила его Макгонагалл, и в голосе ее звучало сочувствие, а не подозрение, хотя все должно было быть очевидно. Драко впервые задумался, почему здесь все еще нет авроров.       Ему, впрочем, было все равно — холодное равнодушие, может быть, было естественной защитной реакцией, без которой он сошел бы с ума. Он чуть не убил Грейнджер. Он видел ее испуганные глаза, слышал ее вскрик, когда заклинание угодило — Салазар, по ее самому слабому месту, о котором он прекрасно знал, — по щиколоткам, он чувствовал ее кровь на своих руках… Он должен был держаться от нее подальше, он знал, что этим все кончится...       — Мы повздорили, и я… Может быть, это шестое чувство, не знаю, но Малфой сказал, что он сам разберется с Грейнджер. Да, так и сказал… Я решил проследить за ним…       — Профессор Макгонагалл! Профессор Макгонагалл!       Все обернулись к портрету одного из бывших директоров. Запыхавшийся худосочный мужчина с черными волосами и густыми бакенбардами влетел в позолоченную раму, размахивая нарисованными руками.       — Да, Эдвард? Вы передали ему послание?       — Нет, мадам, Бруствера нет на месте.       — Дома его тоже нет, — в раме, висящей прямо за директорским столом, появилось лицо Дамблдора. Драко поймал на себе его пристальный взгляд из-под очков-половинок, когда волшебник устраивался на своем полотне, и опустил глаза, чтобы не смотреть на него.       Очевидно, больше он не увидит кошмаров, связанных с Астрономической башней. Теперь это всегда будет Запретный Лес…       — В таком случае, отправлю Патронуса, у совы это займет слишком много времени…       — Позвольте мне, — быстро сказала Доротея, взмахивая волшебной палочкой прежде, чем Макгонагалл возьмется за это дело сама. Перед ней материализовался огромный серебристый пес. — Кингсли, произошло нападение на ученицу. Это он, как мы и предполагали. Пришли своих людей в Хогвартс, живо!       Пес в два прыжка пересек комнату и растворился в противоположной стене; Макгонагалл смерила Уилкс недовольным взглядом, подразумевающим, видимо, ее протест к такому обращению с ее другом и по совместительству министром магии.       — Если бы не ваш Патронус, мистер Грейвс — кстати, феникс, насколько мне известно, редчайшее его телесное проявление, — мы, возможно, не успели бы...       — О, нет, Минерва. Патронус, судя по всему, принадлежал Малфою, — Уилкс кивнула в его сторону, и Макгонагалл впервые обернулась к нему. На лице ее читалась смесь презрения и недоверия. Она поджала губы так, будто едва сдерживалась, чтобы не плюнуть ему в лицо.       — Но как же…       — Позвольте высказать предположение, профессор, — голос Грейвса прозвучал почти приторно, — Малфой, судя по всему, нашел способ избавиться от Черной Метки Пожирателя, чтобы творить свои преступления, оставаясь вне подозрений и… кхм… кхе…       Грейвс вдруг запнулся и закашлялся. Драко не мог повернуться к нему настолько, чтобы полностью рассмотреть его лицо, но, судя по хрипам и странным булькающим звукам, тот попросту поперхнулся собственной ложью. Возможно, это были отголоски Круциатуса, которым наградил его Драко, хотя по бойкому тону можно было сказать, что заклинание не удалось в полной мере.       К великому огорчению Драко, Грейвс не умер от удушья, хотя все еще кашлял, сотрясаясь всем телом.       Уилкс бросилась к стеклянному шкафу, стоящему у стены, и, на секунду повернувшись ко всем присутствующим спиной, достала оттуда хрустальный бокал. Драко услышал плеск воды.       — Простите, Минерва, что хозяйничаю тут у вас… Кажется, мистеру Грейвсу не помешает промочить горло.       — Да, конечно, конечно, — Макгонагалл устало опустилась в кресло и потерла переносицу, сняв очки. Она была одета в запахнутый на талии бархатный халат и домашние тапочки — судя по всему, уже спала, когда ее подняли с постели. Драко снова попытался что-нибудь сказать (он должен был удостовериться, что с Грейнджер все в порядке), но губы по-прежнему словно онемели и не смогли воспроизвести ни звука.       — Вот, возьмите, — необычайно дружелюбным тоном сказала Уилкс, протянув Грейвсу бокал. Тот, судя по звукам, выпил до дна.       Затем Уилкс обернулась через плечо, видимо, чтобы свериться с настенными часами, что показывали уже второй час ночи. При этом она сунула руку в карман, — как показалось Драко, в кулаке она сжимала какую-то мелкую золотую безделушку.       — Профессор, прошу вас, сохраняйте спокойствие, — произнесла Уилкс, и Макгонагалл непонимающе посмотрела на нее.       — Думаю, мне нужна помощь. Он сломал мне нос и использовал пыточное проклятие… — сказал Грейвс и вдруг замолчал на полуслове.       — Да, разумеется, но давайте дождемся авроров и вашего отца, Леонард. И… — Макгонагалл нахмурилась, словно до нее только сейчас дошел смысл его слов. — Погодите, что вы сказали? Проклятие?       — Да, мэм, Круциатус.       — Уверена, мистер Грейвс что-то напутал, — сказала Уилкс миролюбиво, и Драко поднял на нее глаза одновременно с Макгонагалл: оба они были удивлены этими словами.       Ему казалось, что дело решено и его отправят прямым рейсом в Азкабан. Возможно, Уилкс пыталась помочь скостить срок, предполагая, будто на него повлияла Темная магия, оставшаяся в теле после сведения Метки — он не мог ее в этом винить. В конце концов, ничего не случилось бы, послушай он ее и останься в спальне. И Грейнджер бы не пострадала…       Мысль о Грейнджер снова сдавила горло в мучительном спазме. Драко сглотнул, чувствуя, как сухо стало во рту.        — Нет, — запротестовал было когтевранец, но снова заткнулся. — Я…       — Итак, вы стали свидетелем ссоры Малфоя и Грейнджер, — оборвала его жалкие попытки высказаться Уилкс, — Что вы сделали после этого?       Дружелюбный тон вдруг стал ледяным. Даже Макгонагалл, открывшая было рот, чтобы что-то сказать, замолкла.       — Я стер ему память, — проговорил когтевранец таким голосом, словно не верил, что делает это.       — Зачем?       — Он бы набросился на меня… И я не хотел, чтобы они знали, что я там был.       — А что вы там делали?       — Брал кое-какие ингредиенты у Слизнорта. Надеялся пробраться в кабинет, чтобы найти Омут Памяти…       — Мой Омут Памяти?       — Я знал, что вы помогаете ему, но у меня не было доказательств…       Минерва всплеснула руками, потеряв всякое терпение:       — О чем это вы? Доказательства чего?       — Того, что она помогала ему избежать наказания, что она Пожирательница…       Голос его с каждым словом становился все тише. В конце концов, в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь перешептываниями портетов да треском огня в камине. Уилкс прошлась взад-вперед, поигрывая палочкой в руках. Драко догадался, что она заколдовала Грейвса, чтобы тот не смог воспользоваться своей.       — Что вы делали в Запретном Лесу, мистер Грейвс?       — Я должен был убедиться, что все пройдет по плану, — ответил Грейвс. Драко услышал, как громко и со свистом он втягивает воздух сквозь сжатые челюсти. — И помочь Грейнджер.       — Помочь? Вы были уверены, что ей понадобится ваша помощь?       — Да.       — И что же это за план?       Вместо ответа Грейвс вдруг вскочил на ноги, каким-то образом преодолев чары недвижимости, если они и имели место быть, словно намереваясь броситься на Уилкс. Но она лишь выставила перед собой руку, и его припечатало обратно к стулу, а веревки, вылетевшие из ее волшебной палочки, опутали его руки и ноги, надежно пригвождая Грейвса к месту.       — Отвечайте.       — Дора, что происходит? — в голосе Макгонагалл зазвучала реальная угроза.       — Он должен был ранить ее, а я — помочь.       Грейвс выпалил это как будто против собственной воли. Испугавшись своих слов, он закричал:       — Отпустите меня сейчас же! Если узнает отец...       Драко затаил дыхание.       — Что…       — Сыворотка правды, профессор, — ответила Уилкс. — Я случайно, видимо, обронила пару капель в бокал…       — Это незаконно…       — И откуда вам было знать, что он ранит ее? — перебила Уилкс возмущенную директрису. Та замерла в ожидании ответа.       Тишина, повисшая в кабинете, длилась несколько секунд — судя по всему, Грейвс отчаянно пытался противиться действию Веритасерума.       — Я сказал ему сделать это.       — Сказали?       — Я использовал Империус, — рявкнул Грейвс.       Со всех сторон послышались возмущенные и испуганные вскрики — портреты зашептались между собой, изумленные неожиданным признанием. Только Дамблдор хранил молчание, взирая на них со своего полотна с задумчивым и серьезным видом.       Сердце Драко пропустило удар. Значит, это был не прощальный привет от Метки, а Империус. Впрочем, это не имело значения — он не смог противиться ему, не смог остановиться. Он едва не убил Грейнджер.       Макгонагалл прикрыла рукой рот, как будто пытаясь сдержать беззвучный крик, что готов был вырваться из груди. Глаза ее, влажно поблескивающие под стеклами крупных квадратных очков, широко распахнулись.       Драко перевел взгляд на Уилкс — она победно улыбалась, словно давно уже знала, как все это было.       Сам он не помнил Империуса, но догадался, что Грейвс снова стер ему память. Новая волна злобы накрыла Драко с головой; он напряг все мышцы в ослабшем от погонь теле, но веревки не поддались. Если бы Уилкс хоть на мгновение упустила контроль, он разорвал бы Грейвса на куски голыми руками.       — Империус? Вы пошли на этот возмутительный, подлый шаг… Из ревности? Мести?       Голос Макгонагалл дрожал от с трудом сдерживаемой ярости. Грейвс издал странный гортанный звук, очевидно, прилагая все усилия воли на то, чтобы молчать, но действие сыворотки было сильнее него.       — Мне нужно было заручиться поддержкой Поттера, — зашипел он сквозь стиснутые зубы, — эта идиотка должна была помочь мне засадить их всех за решетку, но она предпочла водиться с Пожирателями. Поттер мог помочь, но и он принял его сторону; мне ничего не оставалось… Ничего больше не оставалось…       — Но мистера Малфоя оправдал суд… Вы отдаете себе отчет в том, что натворили?       — Его папаша, — выплюнул Грейвс, кивая в сторону Драко, — Виновен в смерти моей матери. Он и его люди убили ее, как и сотню-другую невинных людей, а все потому, что она отказалась присоединиться к ним. Малфои и прочие шавки Волдеморта оправдались тем, что их заставили, подвергли Империусу, и что? Продажный суд ничего не доказывает, они виновны…       Раздался громкий хлопок, и из камина, сопровождаемый зелеными искрами и клубами дыма, в кабинет шагнул Кингсли Бруствер. За ним следовали двое мужчин в черных мантиях.       — Кингсли, слава Мерлину…       — Берите мальчишку, — сказал министр своим спутникам, указывая на Леонарда.       — Вы не посмеете…       — Персиваль сказал ровно то же самое, — усмехнулся Бруствер, но в голосе его не было веселья. — Минерва, мы нашли Макнейра. Он мертв, но его палочку обнаружили при обыске в доме Грейвсов.       — Чудесно, Леонард как раз рассказывал нам, что применил Непростительное в отношении мистера Малфоя, следуя своим корыстным целям, — на лице Уилкс расцвела улыбка. Судя по всему, не считая самого Драко, одну лишь Макгонагалл заботило то, что пострадала ее ученица.       — Чистосердечное признание? — удивленно вскинул брови Кингсли.       — Почти, — кивнула Доротея.       Один из авроров отлевитировал Грейвса вместе со стулом к камину. Теперь Драко смог как следует рассмотреть его лицо — нос его покраснел и опух, и, очевидно, был вправлен заклинанием совсем недавно. На подбородке темнела запекшаяся кровь, а с правой стороны красовался лиловый синяк, расплывшийся от виска до самой челюсти, и один глаз превратился узкую щелку, наполненную кровью из-за лопнувших капилляров.       — Ты скользкий уебок, Малфой! — заорал он, что есть мочи. — Ты, сука, думаешь, мы одни? Тебе и твоему папаше…       — Силенцио, — Бруствер поднял палочку, и поток ругательств стих.       Аврор пихнул Грейвса в камин и вошел следом, и в следующую секунду они оба исчезли в вихре изумрудного пламени.       — Как же так… Как же так… — забормотала Макгонагалл, обессиленно опускаясь в кресло.                    — Мы давно подозревали Грейвса-старшего, — сказал Бруствер, опуская ладонь на плечо директрисы, — я и предположить не мог, что его отпрыск тоже замешан…       — Уверена, поджог в Хогсмиде — его рук дело, — отчеканила Уилкс. — Итак…       — Поверить не могу...       — Друзья мои, — голос Дамблдора прозвучал ровно и мягко, но все сразу замолчали и подняли головы к его портрету. — Полагаю, нет больше нужды в том, чтобы держать Драко связанным.       — Ну да, — проворчала Уилкс, и, обернувшись к Драко, взмахнула палочкой с таким лицом, словно делала ему одолжение.       Только теперь он ощутил, насколько был напряжен все это время, пытаясь вырваться. Тело его обмякло, а язык обрел способность двигаться. Он огляделся в поисках своей волшебной палочки, но нигде ее не увидел.       — Грейнджер… Как она?!       — Нападение было на Грейнджер?! — изумился Бруствер.       — Она под надзором мадам Помфри, — откликнулась Макгонагалл. Голос ее звучал теперь гораздо мягче, а в глазах не было той суровости, что раньше. — С ней все будет в порядке. Я получила вашу просьбу о помощи, мистер Малфой.       Он почувствовал невероятное облегчение от этих слов. Грейнджер, конечно, и смотреть на него теперь не захочет, но она в безопасности… В безопасности…       А сможет ли он взглянуть ей в глаза после того, что сделал?..       — Патронус-феникс, — задумчиво проговорил Дамблдор. — Как любопытно.       Его улыбка затерялась в серебряной бороде. И что это, блять, значит?       — Леонард, видимо, выманил мисс Грейнджер из башни Гриффиндора запиской… — удрученно произнесла Макгонагалл, словно вина за произошедшее целиком и полностью лежала на ее плечах. — Поверить не могу, такой способный мальчик… Я и подумать не могла...       — Дайте мне записку, — попросил Бруствер.       Директриса встала, похлопывая себя по карманам, и извлекла на свет смятый клочок бумаги. Она протянула его министру, и тот коротко взглянул на него, а затем подошел к Драко.       — Это ты писал?       Малфой опустил голову, вчитываясь в три строчки. Записка была грязная, наполовину пропитанная чем-то бурым (от мысли о том, что это была кровь Грейнджер, ему стало плохо), но сомнений у него не оставалось. Драко узнал свой собственный почерк. Это он написал ей, и написал, судя по всему, еще в пятницу… И она пошла к нему на встречу, ничего не подозревая…       Отправил ли он ее под внушением, действием Метки или собственной воле? Может быть, он и сам хотел выманить ее из замка, да просто забыл об этом?       — Я этого не помню… Но да. Почерк мой.       — Я отдам ее специалистам, проверим вариант подлога. Если Грейвс все это спланировал заранее…       — Я поработаю с памятью Драко, — сказала Уилкс. — Добуду для тебя необходимые доказательства.       Бруствер коротко кивнул, и, спрятав записку в складках фиолетовой материи, из которой была соткана его длинная мантия, кивнул оставшемуся в кабинете аврору. Тот, ни с кем не прощаясь, отошел к камину и вскоре исчез.       — Я должна подать в отставку, — сказала вдруг Макгонагалл. — Это недопустимо. Как я могла не заметить...       — Ну, Минерва, сохраняйте хладнокровие. Кто мог знать, что так выйдет? Если бы не выходка Леонарда, мы бы не имели достаточно веских оснований для ареста. Я полагал, в деле замешан лишь Персиваль, но, видно, они работали сообща.       — Теперь ты должен мне место в Министерстве, — сказала Уилкс, и Бруствер лишь поморщился, всем своим видом говоря “Сейчас неподходящее время”.       — Мистер Малфой, вас мы пригласим для дачи показаний отдельным порядком, — сказал министр. — Возможно, потребуется присутствие на суде.       Драко ничего ему не ответил; все его мысли были заняты другими вещами.       Попрощавшись с профессорами, Бруствер тоже был таков.       — Я провожу Малфоя в подземелья, — сказала Уилкс. — Если вы не возражаете.       — Конечно… — казалось, все силы Макгонагалл, что заставляли ее держаться, иссякли. Она вдруг словно постарела еще сильнее, по лицу пробежала тень усталости и тоски. — Доброй ночи.       Они вдвоем вышли за дверь и спустились по винтовой лестнице к статуе горгульи. Коридор был освещен факелами, и их пламя мерно подрагивало, когда Драко и Уилкс проходили мимо. Он был погружен в свои мысли и ждал, когда она начнет отчитывать его за нарушение приказа, но Доротея хранила молчание.       В следующий раз представь, что будет, если она умрет из-за тебя.       Эта фраза, которую бросила ему Уилкс, по ощущениям, тысячу лет назад, гремела в ушах так, словно ему выкрикивали ее раз за разом в лицо прямо сейчас.       Грейнджер могла умереть из-за него. Он ненавидел Грейвса и желал ему всего наихудшего, но винил в произошедшем лишь себя. Поттеру ведь удавалось, по слухам, противостоять Империусу. А он не смог.       Желание бежать в больничное крыло прямо сейчас боролось в нем с мыслью, что ему больше никогда не стоит приближаться к Грейнджер. Не выдержав этих внутренних терзаний, Драко произнес почти со злобой и вызовом:       — Ничего не скажете?       Уилкс вопросительно покосилась на него, но шаг не сбавила.       — Мне жаль, что так вышло.       Лучше бы она обвиняла, ругалась и проклинала его. Драко ощутил жгучее разочарование, как будто, избежав наказания, был обречен на вечные муки из-за чувства вины. Что ему теперь делать?       — Давно вы поняли, что это они?       Кошка смотрителя Филча выскочила из-за рыцарских доспехов и зашипела на них, злобно сверкая желтыми глазами.       — Брысь!       Возмущенно мяукнув, миссис Норрис отскочила в сторону. Она распушила хвост и засеменила в обратную сторону, делая вид, что оскорблена до глубины души.       Драко рассеянно проводил ее взглядом, совсем позабыв о том, что спрашивал у Уилкс. Она, немного помедлив, все же ответила:       — Когда поймала Леонарда за кражей ингредиентов для Оборотного. Мы и раньше подозревали, что Пожирателям помогает кто-то из Министерства, и тут все сошлось. Правда, я предполагала, что еще жив Макнейр и они работают вместе… Судя по всему, они нашли способ оборачиваться даже в уже умерших людей. Но откуда им удалось взять частицы их волос или кожи, я и думать не хочу...       — Вы не поверили мне, — его ноги словно приросли к полу. Уилкс тоже остановилась. — Я ведь говорил, что он пытается меня подставить, когда он заявил, что не видел меня в Хогсмиде. Я говорил, что он…       — У нас тогда не было доказательств, — терпеливо ответила Уилкс. — Они здорово заметали за собой следы. Даже записку с угрозой Люциусу отправили, обвиняя якобы в предательстве, водили за нос авроров, разыграв спектакль с Оборотным зельем, подчинили всех оставшихся на свободе Пожирателей. Думаю, они начали с Макнейра, и через его Метку призывали остальных, и подчиняли и их тоже, и так далее. Не знаю всех деталей, но, уверена, их быстро выбьют на допросе. Грейвс-младший совершил ошибку, решив отыграться на тебе через Грейнджер. Видимо, испугался, что ты избавишься от Метки и они не смогут выдвинуть новое обвинение. Поэтому…       — Ошибку? Он просто психопат, если решил вовлечь в это и ее тоже, — Драко сжимал кулаки в бессильной злобе. — Я не убивал его мать, я ничего не делал…       — Ну, у них иное мнение на этот счет. Решили добраться до Люциуса через тебя, видимо, или отомстить ему таким нетривиальным способом. К тому же, если они возомнили себя творцами возмездия, ничего удивительного, что в первую очередь взялись за тех сторонников Темного Лорда, кого оправдал Визенгамот.       — Почему сейчас?       — Откуда мне знать? — Уилкс подошла вплотную к нему и подтолкнула в спину. — Идем. Я дам тебе вторую порцию зелья, и мы выясним, какие еще воспоминания он тебе стер.       Воспоминания.       — После того, как вы избавились от Метки, провалы в памяти все равно случались? Вы говорили, это из-за того, что было несколько вмешательств. Вы забывали что-нибудь еще?       — Слушай сюда, — Уилкс вплотную подошла к нему и взяла за плечи, встряхнув так, словно намеревалась привести в чувство. От нее исходил слабый аромат алкоголя, скрытый за горьковатым шлейфом духов. — У меня другая ситуация. Я не свела Метку до конца. Я уже трижды говорила об этом, ты опять забыл?...       — И все же?       — И все же: да, я растеряла все свои воспоминания о том, что мне дорого. Двадцать лет назад я узнала нечто, способное поставить под удар бессмертие Темного Лорда, и мой близкий друг стер мне память, хотел обезопасить меня. Думаю, он понимал, что не выживет, и хотел избавить меня от страданий или, может от войны. Он не учел одного — мне еще было, ради чего оставаться.       Я уехала из страны через два года, сразу после падения Волдеморта, так и не узнав, что с ним случилось. А потом меня по наводке Дамблдора нашел Северус, и мы заключили сделку — воспоминание о крестраже в обмен на избавление от Метки. Он приготовил для меня зелье, восстанавливающее память, но тогда мы еще не знали, что Темная магия тоже влияет на нее. Он заполучил воспоминания, и стер мне память снова, чтобы никто не узнал о случившемся и чтобы я не лезла в стычки с Пожирателями. Но зелье кончилось, Северус умер, а я продолжала забывать. Ты дал мне рецепт, и я восстановила все, что могла, но Обливиэйт в сочетании с легилименцией требует иного подхода. Мне нужны какие-то зацепки, вещи, разговоры, нечто, что поможет вспомнить. А все те люди, о которых я хотела бы вернуть воспоминания, мертвы, и нет никаких зацепок. Зелье почти не действует, в голове происходят необратимые процессы, и амнезия теперь мой вечный спутник. Но ты… Я не думаю, что тебе грозят те же последствия. Метки нет, она больше ничего не заберет…       Уилкс закончила свою тираду и отпустила его плечи. На глазах ее, как показалось Драко, блеснули слезы.       — Но я ведь забыл… Сразу после сведения Метки…       — Это ничего. Это влияние Темной магии, это временно.       Голос ее не звучал уверенно. Глаза Уилкс бегали по лицу Драко, и выглядела она крайне взбудораженной, словно тот факт, что с ним могло случиться то же, что и с ней, был бы для нее личным поражением.       — Вы теперь тоже избавитесь от нее? Пожирателей ведь больше нет. Может, это поможет вернуть вам память...       — О, я истратила на тебя тот самый последний ингредиент для ритуала, — она горько усмехнулась. — Но это и не важно, клейма ведь нет. И вряд ли кто-нибудь когда-либо решит еще собраться с ее помощью, они все в тюрьме.       — Зачем вы это сделали?       — Мы ведь заключили сделку, — пожала она плечами. — Зелье для меня было важнее, и ты дал мне его. А теперь идем, я бы хотела успеть поучаствовать в допросе Грейвсов.       Их шаги эхом отдавались от стен спящего замка. Стоило им спуститься по парадной лестнице в вестибюль, Драко замедлился. Ему нестерпимо хотелось свернуть в коридор, ведущий к больничному крылу, но вряд ли он был готов встретиться сейчас с Грейнджер. Что он ей скажет? Прости, что чуть не убил тебя?       — Как она?       — Насколько я знаю, не очень, — очередная пощечина прямолинейностью Уилкс, — Поттер не ахти какой целитель, но, как и сказала Макгонагалл, Грейнджер жива и поправится.       — Она могла умереть из-за меня, — озвучил он свою ужасную, не дающую покоя мысль, и от нее по позвоночнику пробежал разряд тока.       — Из-за Грейвса, — поправила она. — Империусу практически невозможно сопротивляться.       — А я, кажется, даже не пытался.       Остаток пути до кабинета Снейпа они провели в молчании. Драко вдруг вспомнил слова, которые он сказал Поттеру не так давно: “Я никогда не причиню ей вреда”. Как наивно и самоуверенно они звучали тогда и какими глупыми казались теперь. Что ж, Поттер теперь обязан сдержать свое обещание и убить его. Драко не возражал и не стал бы сопротивляться.       Уилкс вошла в кабинет и взмахом палочки разожгла огонь в камине, указывая ему на кресло, стоящее перед столом.       Он сжал кулаки, и ногти до боли впились в кожу. Руки его по-прежнему были в запекшейся крови, но он и не подумал избавиться от них с помощью магии, так что просто сунул их в карманы пиджака, чтобы не видеть больше этих бурых пятен. Что-то тихо звякнуло под пальцами.       Монета с наложенными на нее Протеевыми чарами, которую дал ему Блейз, и маленький бутылек с темным зельем. То самое зелье, которое нужно носить с собой, чтобы оно “напиталось” силой волшебника, по объяснениям Слизнорта. То самое, которое он не сдал на проверку и получил день отработок. Зелье быстрой регенерации все время было в кармане, а он про него и забыл.       Склянка с лекарством полетела в камин, и, разбившись о каменную стенку, с шипением исчезла в языках пламени.       Слишком много бесполезных зелий в его жизни.       Уилкс обернулась на звук, но ничего не сказала.       — Регулус стер вам память?       — Да, он самый.       — Вы возненавидели его за это, когда узнали?       Она неопределенно пожала плечами.       — Пожалела, что не додумалась сделать это сама.       Гермиона металась в полубреду, не понимая, где находится и сколько прошло времени. Последнее, что она помнила, прежде чем отключилась — серебристая птица, что воспарила в небо, и голос Гарри.       Нестерпимая боль никак не хотела утихать — казалось, невидимая рука снова и снова проводит острым лезвием по коже, оставляя на ней отметки. Они были глубоки и бесконечно ныли при каждом движении, но оставаться неподвижной ей никак не удавалось — во сне она по-прежнему бежала сквозь Запретный Лес, пытаясь скрыться от этих мучений. Эти пустые, ничего не выражающие глаза преследовали ее, но отдаленной, не затронутой страданиями частью сознания она понимала, что это был не Драко. Кто угодно, только не он.       Воображение рисовало Беллатрису — это она была той, кто снова и снова вырезала на ее теле буквы. От щиколоток к икрам, оттуда к бедрам, на живот и спину, на грудь и шею, на плечи и запястья, и не осталось ни единого живого, не тронутого отравленным клинком места.       Ей хотелось позвать Драко, хотелось убедиться, что с ним все в порядке. Может быть, она и кричала его имя, но не слышала собственного голоса. Эта агония продолжалась целую вечность, прежде чем что-то прохладное побежало по венам, усмиряя боль от порезов, и что-то мокрое охладило израненную кожу, и ей удалось провалиться в забытье, где не было страданий, злорадного хохота, отрешенного взгляда.       Лишь однажды, как ей показалось, она смогла различить реальные голоса — женский, высокий и чем-то недовольный, и два мужских, наперебой спорящих с ней. Она узнала Гарри и Рона, и что-то пыталась сказать им, но не смогла. Ей нужно было только узнать, что с Драко все в порядке, что он не пострадал, что они знают, что это был не он...       Очнувшись, она увидела перед собой Гарри. Он выглядел ужасно уставшим — глаза воспалены после долгой бессонной ночи, волосы взъерошены пуще обычного, рубашка измята, а лицо такое бледное, что шрам в виде молнии на лбу выделялся красным пятном.       — Гермиона! — он подскочил со стула и бросился к ней, очевидно, намереваясь взять ее за руку, но не решился и остался стоять у койки. — Как же я переживал… Подожди, я позову Рона, он здесь, только отошел ненадолго…       — Нет! — она почти закричала, пытаясь приподняться на подушках, но тут же упала обратно, чувствуя головокружительную слабость. Гарри замер, ошеломленный. — Подожди, Гарри. Где Драко?       Поттер нахмурился.       — Он в Министерстве…       — Что?! Нет, послушай, это был не он… Это все из-за Метки…       — Это был он, — произнес Гарри, и на его лице отразились боль и сочувствие. — Гермиона…       — Нет, я точно знаю… Как же так? Ты можешь позвать Макгонагалл? Или лучше Уилкс, она знает…       Гермиона судорожно пыталась сообразить, что ей делать. Она даже попыталась встать, но голова снова закружилась, а порезы угрожающе заныли. Гермиона успела забыть о них от волнения — видимо, мадам Помфри здорово постаралась над тем, чтобы залечить их. Опустив голову, девушка обнаружила, что ее руки и грудь перебинтованы сильно пахнущей бадьяном марлей, поэтому визуально оценить ущерб, нанесенный проклятием, было невозможно.       — Гермиона, это был Леонард. Он заставил его сделать это, наложил Империус. Они с отцом сейчас под стражей в Министерстве, а Малфой дает показания...       — Что?       Ей показалось, что он шутит, хотя в этой ситуации это была бы самая странная шутка из всех возможных. Но Гарри смотрел на нее со всей серьезностью, и в его зеленых глазах Гермиона читалось огромное и непонятное ей чувство вины.       — Они с Грейвсом-старшим давно пытались подставить его, — сокрушенно продолжил Поттер, — поймали тех Пожирателей, пичкали их Оборотным зельем, держали под Империусом все это время. Напали на дядю Джен Левинсон, пытали хранителя архивов Визенгамота, чтобы получить доступ к данным по оправданным волшебникам. Они организовали те нападения на волшебные деревни… Похитили мадам Розмерту…       Голос его сорвался.       — Но… — Гермиона сглотнула. Масштабы сотворенного не укладывались в голове. От мысли о том, что она когда-то симпатизировала Лео, к горлу подступила тошнота. — Если они боролись с Пожирателями…       — Они решили, наверное, что, если создать видимость того, что приспешники Волдеморта снова набирают силы, то к ним присоединятся те, кто затаился после войны. Отчасти это удалось, насколько я понял… Гермиона, прости меня. Мне так жаль…       Гарри закрыл лицо руками.       — О чем ты? Ты ведь не виноват…       — Я не верил тебе. Леонард так долго рассказывал мне обо всех злодеяниях Пожирателей и Малфоев в частности, что я готов был поддержать его, ввязаться в это. Он убедил меня, что они действуют в рамках закона, я даже помогал ему… Показал тайный проход в Хогсмид, давал Карту, и он мог беспрепятственно покидать замок… Он пытался использовать нас, а я повелся на это, как идиот… Я ведь знал, что у него есть доступ к кладовой Слизнорта и тот порт-ключ...       — Прекрати, ты не виноват, — от осознания, как хитро сыграл Леонард на чувстве вины Гарри, в душе ее заклокотала ярость. Мерлин, он ведь пытался и ее настроить против Драко. Все это, очевидно, было лишь ради того, чтобы добраться до Поттера, воспользоваться его влиянием, чтобы снова открыть охоту на тех, кто когда-то выбрал неправильную сторону, пусть даже не по собственной воле. Наверное, Грейвсы продумали это давным-давно. Выходит, Леонард и ухаживал за ней, лишь бы сдружиться с Гарри…       — Мистер Поттер! — мадам Помфри влетела за ширму, отделяющую койку Гермионы от всей палаты, и коршуном набросилась на Гарри, — я ведь предупреждала, никаких потрясений…       — Нет-нет, мадам Пофри, пожалуйста, — запротестовала было Гермиона, — Дайте нам минутку…       — Я позову Рона, — сказал Гарри, отступая. — Мы будем ждать за дверью.       — Мисс Грейнджер нужно побыть в тишине и покое, — возразила целительница, однако уже гораздо более мягким тоном, чем раньше. Видимо, думала, что Гарри будет сопротивляться ее предписаниям. — Зайдете через пару часов, а пока…       Гермиона с грустью смотрела вслед удаляющемуся из больничного крыла Гарри. Новости насчет Грейвсов настолько огорошили ее, что она теперь понятия не имела, что и думать. Выходит, те поджоги с помощью Адского пламени — их рук дело? Но сколько же ни в чем неповинных волшебников и маглов погибло… И ради чего, мести?       — Примите-ка это, — мадам Пофри протянула ей бутылек с темно-красным зельем, — Вы потеряли так много крови… Просто ужас какой-то…       Гермиона послушно выпила предложенное зелье. Целительница, тем временем, принялась размахивать палочкой, меняя бинты.       — Я сделала все, что в моих силах, но некоторые шрамы останутся, к сожалению. Вам придется провести в постели еще несколько дней, прежде чем мы избавимся от последствий этого проклятия… Видите ли, несколько порезов оказались чрезвычайно глубокими и еще могут кровоточить.       — Несколько дней? — ужаснулась Грейнджер. Она готова была покинуть больничное крыло хоть прямо сейчас. — Я чувствую себя весьма…       — Мисс Грейнджер, — строго прервала ее Помфри, — Я дала вам укрепляющий силы эликсир, чтобы была возможность принять крововосполняющее зелье, но его эффект скоро кончится. Вам необходим постельный режим. И только попробуйте мне сбежать!       — Но… У меня завтра собрание старост…       Под строгим взором целительницы она стихла. Когда свежие бинты, пропитанные настойкой бадьяна, снова легли на ее раны, она зашипела сквозь стиснутые зубы. Гермиона подняла руки, чтобы рассмотреть степень поражения кожи (на запястьях и предплечьях порезы ощущались сильнее всего) — но из-за застилавших глаза слез боли едва ли различила хоть одну бледную полоску шрамов. На указательном пальце правой руки она с удивлением обнаружила серебряное кольцо-змею, и не смогла припомнить, откуда оно у нее взялось.       — Пожалуйста, позвольте мне увидеться с Гарри и Роном, — умоляюще проговорила она, сделав самое жалобное выражение лица, на которое была способна. — Клянусь не нервничать, не шевелиться и не сбегать.       — Так и быть, — проворчала Помфри, аккуратно приподнимая голову Гермионы, чтобы взбить ей подушки. От этого легкого движения по плечам и ниже побежали импульсы боли, и девушка прикусила губу, чтобы сдержать очередной стон, а то и крик. Она боялась, что Поппи передумает. — Не более десяти минут.       — Спасибо.       Вместе с Гарри и Роном в палату ворвались Джинни, Невилл и Луна; к удивлению Гермионы, последние двое держались рядом друг с другом вполне доброжелательно. Рон бросился было обнимать ее, но, к счастью, был остановлен ребятами.       — Мне сразу этот Грейвс не понравился, как только Гарри про него впервые написал, — сказал он убитым голосом, и, чтобы чем-то занять руки, запустил их в коробку сладостей на стоящей рядом тумбочке. Судя по всему, весть о случившемся ночью быстро распространилась за пределы замка. — Вот же урод…       — Ужасный способ мести он избрал, — качнула белокурой головой Луна. — Драко ведь не виноват в том, что случилось с его матерью, а ты тем более.       Меньше всего Гермионе хотелось обсуждать сейчас Леонарда и его отца. Она попыталась подбодрить друзей и перевести тему разговора, но Рон и Джинни были слишком злы на Грейвсов, чтобы обратить на это внимание.       — Они ведь не принимали участия в войне, верно? Сбежали, когда Волдеморт возродился? — шоколад в руках Рона затрещал, — Хороши герои…       — Персиваль боялся потерять сына, — сказала Гермиона, и ей подумалось, не звучит ли это, как его оправдание. — Ведь его жена была из семьи маглов, поэтому…       — Нет, она была чистокровная, — возразила вдруг Луна. — Он рассказывал, что его родителей вербовали Пожиратели Смерти, но они отказались, и за это были наказаны.       — Готов поспорить, Малфой вербовал, — кивнул Рон.       Гермиона бросила короткий взгляд на Гарри, и по его виду поняла, что он тоже знал эту версию событий. Значит, Леонард солгал ей тогда, при первом их знакомстве, насчет матери — зачем? Неужели чтобы вызвать сочувствие за счет того, что она сама была маглорожденной?       — Жаль, я истратил почти весь свой флосентус, — удрученно сказал Невилл. — У него большой потенциал по части залечивания различных магических травм, в особенности психических…       — Нет у Гермионы никакой психической травмы, — оборвала его Джинни, и, смерив Гермиону сочувствующим взглядом, спросила: — как ты себя чувствуешь?       — Так, будто в меня угодило режущее проклятие, — усмехнулась она, но на лицах друзей не было ни намека на улыбку.       Единственное, чего боялась Гермиона, так это того, что в разговоре может всплыть роль Драко во всем этом злоключении. Действительно, Рон было заикнулся об этом, но был осажден Гарри и Джинни, а вскоре и пришедшей выгонять их мадам Помфри.       Она провела в бессознательном состоянии почти весь день, и сквозь стекла высоких витражных окон в больничное крыло теперь проникали лучи заходящего солнца. Вечером посещения были запрещены, а значит, возможность увидеть Драко сегодня была невелика.       Гермиона и представить не могла, что он чувствует сейчас, но надеялась, что не винит себя. Ведь Империусу практически невозможно сопротивляться, и Гарри был едва ли не единственным известным случаем, кому это удавалось…       Но она глубоко ошибалась.