То, что исправить нельзя

В резиденции клана подготавливали комнату для новобрачных. Принимали участие в этом принимали только женатые члены семьи, имевшие детей, живых родителей и не являющиеся вдовцами или вдовами. Ложе обкладывали талисманами. Оно не должно было быть пустым хоть какое-то время, поэтому на нём спали близкие родственники. Накануне свадьбы. Цзян Чэн устраивался праздник с угощениями. Там были его друзья и родители. Одно из обязательных блюд было просо с мясом. Совершались прощальные с прошлой жизнью обряды. Цзян Чэн кланялся перед семейным алтарём. Отец надевал своему сыну на голову шапку, как символ взрослого женатого мужчины. На следующей день уже Вэй Ин устраивал праздник. Также созывались гости и подавались угощение. Помимо проса с мясом готовилось мясо свиньи и петуха в дань традиции. И Вэй Усянь должен был обязательно отведать эти блюда. Как и жених он совершал полное омовение и поклон перед семейным алтарём. Помимо всего это менялась ещё и причёска. А именно его распущенные волосы заплетались в тугой пучок, как символ замужнего омеги. И вот этот знаменательный день настал, а именно церемония трёх поклонов. Как не странно, но Вэй Ин ни капельки не волновался в отличие от самого Цзян Чэна. Альфа очень хотел этого, поэтому очень стал нервным в последние дни перед мероприятием. Так как можно было всё что угодно ожидать. И если брать во внимание то, что эта церемония два раза срывалась, поэтому он был на нервах. Вэй Ину пришлось встать рано. Также ему нельзя было есть. Он, конечно, немного офигел. — Как это нельзя есть? — возмутился омега. — Вы там, что все пооболдевали? А вдруг я умру от истощения молодого организма, а? Вот что потом будет делать, а? — стал ныть Вэй Усянь в надежде, что ему разрешат поесть, но госпожа Юй была не преклонная. — Не выдумывай. Ничего с тобой не произойдёт. Потерпишь. А если уж и умрёшь, то тоже ничего. Похороним. А так хоть поедим на твоих похоронах и тем более немного продукты будут целей. — Ну и ладно. Вот так значит заговорили. Хорошо, я запомню. — Вот и отлично, зато память потренируешь, — тонко подметила госпожа Юй. Вэй Ин фыркнул: — Ну и пожалуйста. — А теперь начнём приготовления. Вообще по традиции невесте нужно удалить все волосы с лица. — В каком смысле все волосы? — не понимающе спросил юноша, глядя при этом на женщину, сообщившую данный факт. — В прямом. Удаляются брови и ресницы. — Да ну нафиг, — первое, что выдал Вэй Усянь, когда услышал это. — Я, тут, это, передумал замуж выходить. Отменяйте церемонию. Я, конечно, испытываю чувства к Цзян Чэну, но ни на столько. Правда. — Отступать уже некуда, — заключила госпожа Юй. — Но зная тебя и мне бы не хотелось огорчать моего сын, поэтому мы не будем тебе это делать. — Правда? — задал волнующий для себя вопрос Вэй Ин. — Да, — коротко ответила женщина. Вэй Усянь резко выдохнул. — Но мы нанесём много пудры. — Пудры? Госпожа Юй кивнула. — Таков обычай, — просто объяснила она. — Ну ладно, — согласился он. — Пусть лучше будет пудра, много пудры. По крайней мере, это намного лучше, чем удалять брови и ресницы. — Помимо пудры ещё будут румяна, — добавила она. — Ладно. Слушайте, а Цзян Чэну тоже нужно такие вот странные традиции соблюдать? И только попробуйте сказать, что нет. В отличие от Вэй Ина, Цзян Ваньину повезло больше. Ему полагалось съесть полную порцию мяса для жизни в достатке. После это Цзян Чэна тоже начали наряжать. Спустя час Цзян Ваньинь и Вэй Усянь шли вместе по ковру к сооружённому алтарю для проведения свадебной церемонии. Старший муж зажигал благовония и свечи для обряда поклонения небу и земли. Вэй Ин стоял справа от Цзян Чэна и они кланялись вместе. Затем они кланялись родителям. В конце обряда молодожёны четыре раза кланялись друг другу. С этого момента будет считаться, что они оформили брак и стали друг для друга старшим и младшим мужем перед небом и землёй, а также родителями. Была, конечно, одна маленькая деталь, которая Вэй Ину сразу не понравилась, а именно он должен был молчать всё свадьбу. «Вот чёрт! Когда эта церемония уже закончится, я уже устал молчать. Если бы я знал, что такое будет, то никогда бы не согласился. Но они, наверное, специально всё это скрывали до последнего. Эти дурацкие традиции. Наверное знали, что, зная я об этом, то низа что бы не согласился. А наоборот отказался. И никакие бы чувства, которые я испытываю к Цзян Чэну не смогли бы этому помешать. Просто бы жили вместе, в принципе, как и обычно. И совсем не важно, что бы там говорили бы другие люди. А поводу детей. Это уже немного сложно. Почему? Ну, во-первых, это большая ответственность. А оно мне надо? Кто бы за меня взял ответственность. А то мне брать за кого-то ещё ответственность. А, во-вторых, это конечно же, ночная охота. Это просто моя жизнь. И как я смогу от этого отказаться и избавиться, а?» — поток вопросов просто сыпался на голову Вэй Ина в его мыслях и при чём же от него самого. На следующей день после церемонии трёх поклонов Вэй Ин стал полноправным владельцем Пристани Лотосов. Он стал по идее вторые по значению человеком в ордене. Но этому не суждено было долго продлиться, так как днём прибыла любовница Вэнь Чао с следующими требованиями, а именно, во-первых, наказать Вэй Усяня, а, во-вторых, сделать Пристань Лотоса надзирательным пунктом. Глава ордена согласился с первым требованием, а именно наказание для Вэй Ина. — И какое же наказание вы бы хотели видеть? — спросил Цзян Чэн. — Отрубленной руки вполне было бы достаточно, — заявила дева Ван. — Что? — воскликнул удивлённо Вэй Усянь. — Я не согласен на такое вот самодурство, — возмущённо запротестовал юноша. — Замолчи, — приказал ему Цзян Чэн. — Цзян Чэн, — начал было он, но его остановил взгляд, которого Вэй Усянь никогда не видел до этого не видел, взгляд ненависти. — Я думаю это очень жестокое наказание. И тем более, если он лишится руки, то не сможет быть заклинателем. А орден Цзян не может потерять весьма сильного заклинателя, — выдал Цзян Ваньинь. Вэй Усянь фыркнул, но ничего не сказал по крайней мере в слух, зато про себя. «Весьма сильного! Да, я сильнее вас всех вместе взятых», — возмутился про себя Вэй Ин. — Ну ладно, — согласилась любовница Вэнь Чао. — Тогда пусть его накажут дисциплинарным кнутом. Чтобы в будущем не повадно было. — Это наказание весьма приемлемо. Я одобряю. И также я лично накажу его дисциплинарным кнутом, — сказал Цзян Чэн покручивая своё кольцо на пальце, которое в ответ заискрилось фиолетовыми искрами. — Охрана схватить его и поставить на колени, дабы он мог принять своё наказание подобающим образом. Охрана сработала быстро и вот уже Вэй Ин стоял на коленях удерживаемый заклинателями ордена. — А теперь приступим к наказанию, — сказал Цзян Чэн и нанёс первый удар Цзыдянем по спине Вэй Усяня. — Ай, — воскликнул Вэй Ин от внезапного удара, которого не ожидал и к которому просто не был готов морально. После первого удара Цзян Чэн вошёл во вкус и нанёс ещё, как минимум пятнадцать. Он бил и бил, вкладывая по максимум своей силы. Чтобы Вэй Ин запомнил на всю жизнь это наказание и впредь думал прежде, чем что-то сделать. Цзян Чэн надеялся, что после этой экзекуции омега будет покладистым. У Вэй Ин за всё то время пока было название рот не закрывался ни на минуту, он вопил и скулил, кричал и просил Цзян Чэна перестать. Но альфа, как будто и не слышал слова омеги. И вот, когда был последний нанесён удар Цзыдянем он призвал его обратно, а после хотел помочь Вэй Усяню подняться, но юноша оттолкнул его. — Не нужно мне помогать, — рявкнул он. — Я и сам мог встать. «Зря я, наверное, согласился на ту церемонию. Ой как зря. Знал бы, что Цзян Чэн так мне накажет Цзыдянем, ни за что бы не согласился. Но время уже ушло и его, к сожалению, не вернуть», — сожалел про себя омега в то время пока пытался подняться, что выходило у него с трудом. — «Вечно меня наказывают. И причём кнутом. Это мне в край надоело». — Теперь вы довольны? — спросил Цзян Ваньинь. — Мой супруг понёс своё наказание. На слове супруг Вэй Ина аж передёрнуло. «Супруг, ага. Только разве, что на словах. В действительности этому никогда не бывать», — горько подметил Вэй Усянь. — Это ваш супруг? — немного удивлённо спросила любовница Вэнь Чао. — Да, а что? Что-то не так? — грубо спросил Цзян Чэн при этом пристально смотря, на женщину, стоявшую перед ним. — Просто, как-то странно, — сказала девушка. — Странно? — переспросил глава ордена Цзян. — Ага, — согласилась она. — Вы вроде бы женаты, а такое ощущение, что он твой слуга, а не муж. — Почему это? — спросил Цзян Чэн. — Потому что вы с такой силой и ненавистью его били, что можно было только так и подумать. — Я это делал не потому, что ненавижу его, а для того, чтобы он этот урок запомнил на всю жизнь, — пояснил глава ордена Цзян. — Ладно, в принципе это ваше дело. А теперь поговорим о самом главном, а именно по поводу того, что глава ордена Вэнь хочет сделать здесь смотровой пункт. — А больше он ничего не хочет? Какой ещё надзирательный пункт?! Ваш жалкий клан возомнил о себе без веси что, — саркастично проговорил Цзян Чэн. — Как ты смеешь так говорить? — завизжала Ван Линцзяо и ударила его по лицу. Цзян Ваньинь дотронулся до места удара и немного помедлив что-то обдумывая, а затем со всей силы ударил в ответ. — Как ты посмела меня ударить?— гневно спросил Цзян Чэн, пытаясь вернуть контроль над своим гневом. Казалось, что от звона и силы, вложенной в удар, всё вокруг содрогнулось, а Ван Линцзяо, сделав несколько оборотов вокруг своей оси, свалилась на пол; из её носа хлынула кровь, а прекрасные глаза сделались совершенно круглыми. Несколько адептов клана Вэнь в Главном зале ошарашено вскочили и обнажили мечи, но хватило одного лишь взмаха руки Цзян Ваньина, чтобы Цзыдянь ослепительной вспышкой описал круг и повалил адептов на пол. Цзян Чэн с достоинством прошествовал к Ван Линцзяо, взглянул на неё сверху вниз, затем склонился и, притянув чертовку за волосы, отвесил ей ещё одну пощёчину. В его голосе полыхал гнев: — Как смеешь ты, рабыня! Он терпел слишком долго. Увидев совсем близко лицо главы ордена, искажённое гневом, Ван Линцзяо, схватившись за опухшую половину лица, истошно завопила. Цзян Ваньинь бесцеремонно отвесил ещё одну оплеуху, прервав её мерзкий визг, и угрожающе произнёс: Он брезгливо отбросил голову Ван Линцзяо в сторону, достал платок и вытирал им руки. На лицах Иньчжу и Цзиньчжу за её спиной играли такие же презрительные улыбки. Ван Линцзяо дрожащими руками закрыла опухшее лицо и сквозь слёзы пролепетала: — Ты… Как ты смеешь… Ордены Цишань Вэнь и Инчуань Ван ни за что не простят тебе этого! Цзян Ваньинь бросил платок на землю, пинком отпихнул её прочь и гневно выругался: — Закрой свой рот, жалкая рабыня! Мой Орден Юн Мень Цзян сотни лет занимает почётное место среди кланов заклинателей, и ни о каком Ордене Инчуань Ван я никогда не слышал! Из какой такой поганой дыры выполз ваш клан подлых выродков? У вас там все такие же тошнотворные, как ты? Так я напомню тебе, кто здесь сверху, а кто снизу! Я — сверху, ты — снизу! Цзян Чэн сделал знак Иньчжу и Цзиньчжу позади себя, сёстры мгновенно отозвались, каждая из них достала из ножен по длинному мечу и прошлась по Главному залу. Их движения были молниеносными и жестокими, в считанные секунды девушки закололи мечами всех до единого адептов клана Вэнь, несколько десятков человек. Ван Линцзяо, понимая, что скоро очередь дойдёт и до неё, отчаянно сопротивляясь, начала сыпать угрозами: — Ты… думаешь, сможешь убрать всех свидетелей? Думаешь, молодому господину Вэню неизвестно, куда я сегодня отправилась? Ты думаешь, он спустит вам это с рук, когда обо всём узнает? Иньчжу холодно усмехнулась и ответила: — А выглядит так, словно он уже спустил нам это с рук! Ван Линцзяо взвизгнула: — Я — приближенная молодого господина Вэня, его самый близкий человек! Если вы посмеете хоть пальцем меня тронуть, он вас… Цзян Ваньинь замахнулся в очередной раз и, влепив ей пощёчину, едким тоном произнёс: — Что он сделает? Отрубит руки или ноги? Или сожжёт нашу резиденцию? А может, отправит целую армию, чтобы сравнять Пристань Лотоса с землёй? И построить надзирательный пункт? Цзиньчжу, сжимая в руках длинный меч, приблизилась к Ван Линцзяо; в глазах той отразился ужас, она засучила ногами, отползая прочь, и изо всех сил завопила: — Кто-нибудь! На помощь! Вэнь Чжулю! Спаси меня! Внезапно лезвие меча, уже готовое опуститься, с громким звоном отлетело в сторону. Вэй Усянь и Цзян Чэн резко повернули головы и увидели, как створки дверей Главного зала, выломанные высоким и крепким мужчиной, разлетаются в стороны. С ног до головы одетый в чёрное, с мрачной тенью на лице, то был личный телохранитель Вэнь Чао, Вэнь Чжулю, славящийся как могучий заклинатель. Госпожа Юй, стоявшая всё это время в стороне, решив не вмешиваться и позволить Цзян Чэну самому справиться с этой ситуацией, но, когда появился Вэнь Чжулю она уже не могла оставаться в стороне, так как это слишком серьёзный противник и что Цзян Ваньину с ним не справиться даже с помощью Цзыдяня и Вэй Ина. — Сжигающий Ядра? Вэнь Чжулю холодно произнёс: — Пурпурная Паучиха? Ван Линцзяо, рука которой всё ещё была прижата к полу ногой Цзян Чэна, скривилась от боли и, заливаясь слезами, закричала: — Вэнь Чжулю! Вэнь Чжулю! Немедленно спасай меня, ну же, спасай! Госпожа Юй насмешливо фыркнула: — Вэнь Чжулю? Сжигающий Ядра, разве твоё настоящее имя не Чжао Чжулю? Ясно же, что ты не урожденный Вэнь; что, решил разбиться в лепёшку, но взять эту фамилию? Неужели фамильный знак псов из клана Вэнь настолько драгоценен? Что ж вы все летите на него, как мухи на мёд? Предаёте свои кланы, забываете кровных предков, смехотворно! Вэнь Чжулю равнодушно ответил: — Каждый сам выбирает, кому служить. Они лишь перекинулись парой слов, а Ван Линцзяо уже завизжала, не в силах стерпеть боль: — Вэнь Чжулю! Ты что, не видишь, в каком я состоянии?! Вместо того чтобы убить его, стоишь и беседуешь о какой-то ерунде с непонятно с кем! Молодой господин Вэнь приказал тебе защищать меня, вот как ты выполняешь его приказы?! Погоди, я нажалуюсь ему, тогда тебе не поздоровится! Цзян Ваньинь ещё сильнее надавил ногой на её запястье, так что Ван Линцзяо громко взвыла. Вэнь Чжулю недовольно нахмурил брови. Он недолюбливал характер Вэнь Чао, однако его приставили защищать наследника главы ордена по приказу Вэнь Жоханя. Вот только оказалось, что и это не худший вариант — ведь теперь ему приходилось быть телохранителем Ван Линцзяо. Эта женщина, будучи жеманной, но при этом невежественной пустышкой, да к тому же злой и жестокой, вызывала неприязнь Вэнь Чжулю. Но из-за личной антипатии он не мог ослушаться приказа Вэнь Жоханя и Вэнь Чао, в противном случае Вэнь Чжулю бы давно раздавил её как надоедливое насекомое. Хорошо ещё, что Ван Линцзяо не выносила его присутствия, поэтому приказывала держаться на расстоянии и не мелькать перед её носом без надобности. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Но сейчас жизнь Ван Линцзяо оказалась в опасности, и если он останется в стороне и ничего не предпримет, Вэнь Чао наверняка впадёт в ярость и не успокоится, пока не накажет всех причастных. А если Вэнь Чао впадёт в ярость, то и от Вэнь Жоханя добра не жди. Вэнь Чжулю произнёс: — Прошу меня извинить. — Перестань строить из себя праведника! — крикнула госпожа Юй. Воспользовавшись замешательством Цзян Ваньина, любовница Вэнь Чао выдернула руку из-под ноги альфы и поднявшись быстро на ноги, она кинулась к выходу, дабы подать сигнал о помощи. — А-Чэн, — окликнул его Вэй Ин и тем самым помог Ван Линцзяо. — Что? — спросил он. — Вот чёрт! — выругался Цзян Ваньинь. Девушка вынула из-за пазухи сигнальный фейерверк и резко его встряхнула. Из сигнальной трубки вырвалась огненная вспышка, которая с оглушительным свистом проломила деревянные ставни и разорвалась в небе над Главным залом. Следом Ван Линцзяо вынула ещё фейерверк, и ещё; сотрясая взлохмаченной головой, она как в бреду повторяла: — Сюда… сюда… все сюда… все немедленно направляйтесь сюда! Вэй Усянь, превозмогая боль, оттолкнул Цзян Чэна с криком: — Не давай ей посылать сигналы! — Да не ори ты, я знаю. Но что поделать, если уже сигналы были пущены. Поэтому он решил помочь своей матери, но когда Цзян Чэн бросился на Вэнь Чжуля, но тот оталкнул его при этом сказав: — Мелковат! Удар угодил Цзян Чэну в плечо, но даже его хватило, чтобы изо рта Цзян Чэна немедленно выплеснулась подступившая к горлу кровь. Тем временем Ван Линцзяо истратила все сигнальные огни, и теперь серо-голубое вечернее небо огласилось резким свистом и озарилось сверкающими вспышками. При виде раненного Цзян Чэна Госпожа Юй в гневе зарычала. Внезапным взрывом света Вэнь Чжулю отбросило к противоположной стене. Иньчжу и Цзиньчжу сняли с пояса по длинному кнуту, которые также засверкали и затрещали от вспышек молний, и вступили в бой с Вэнь Чжулю. Две служанки Госпожи Юй с детства находились при ней, понимая её с полуслова, от их совместной атаки нельзя было просто отмахнуться. А Госпожа Юй, воспользовавшись представившимся шансом, схватила не смеющих пошевелиться Цзян Чэна и Вэй Усяня, по одному в каждую руку, и молнией вылетела из Главного зала. На тренировочной площадке уже собралось немало адептов, которым Госпожа Юй отдала приказ: — К оружию, немедленно! Схватив свою двойную ношу за шиворот, она двинулась к причалу Пристани Лотоса, где всегда можно было найти несколько маленьких лодочек, привязанных к берегу, на которых младшие шиди Цзян Чэна плавали за лотосами. Госпожа Юй бросила их в одну из лодок, сама прыгнула следом и схватила Цзян Чэна за руку, духовной силой помогая тому восстановить дыхание. Цзян Чэн лишь отхаркнул сгусток крови, скорее всего, рана была не слишком серьёзной. Он спросил: — Матушка, что ты делаешь? Я же глава ордена, я не могу вот так бросить свой клан. Что я буду за таким главой, который спасается бегством с поля боя, а? Госпожам Юй сердито ответила: — Неважно. Скоро сюда прибудет целая свора псов из клана Вэнь. Уходите! Вэй Усянь обеспокоенно проговорил: — Но как же дядюшка? Госпожа Юй со злостью прервала его: — А ты закрой свой рот! Всё из-за тебя, мелкого… вредителя! Вэй Усяню ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Цзян Чэн всё ещё не понимал. — Матушка, вы не отправитесь с нами? Госпожа Юй вгляделась в его лицо и вдруг обняла Цзян Чэна, оставив на его макушке пару поцелуев. Прижимая его к себе, она проговорила: — Мой мальчик. Она обняла его с такой силой, словно ужасно жалела, что нельзя снова превратить Цзян Чэна в младенца и вернуть в утробу, чтобы никто не смог причинить ему вред, чтобы никто не смог их разлучить. Мать ещё ни разу так не обнимала Цзян Чэна, ни разу так не целовала. Прижатый к её груди, он широко распахнул глаза, обескураженный и растерянный. Одной рукой обнимая Цзян Чэна, Госпожа Юй схватила другой рукой Вэй Усяня за ворот, словно желала придушить его живьём. Сквозь сжатые зубы она прошипела: — А ты... чёртов негодник! Ненавижу! Всей душой ненавижу! Посмотри, какую беду ты навлёк на нас! В груди Вэй Усяня бушевали эмоции, но возразить он не мог. Он вовсе не заставлял себя стерпеть её слова, не скрывал внутреннее недовольство, ему действительно нечего было на это сказать. Цзян Чэн взволнованно переспросил: — Матушка, вы не отправитесь с нами? Госпожа Юй отпустила его и отпихнула к Вэй Усяню.