Винил и Октавия помогают музыкантам

“Очередной солнечный день в Санкт-Петерсхуфе! Наша радиостанция приветствует всех  слушающих и поздравляет всех граждан Сталлионградской Советской Республики с днём рождения вождя, Стила Сталлиона! В честь дня рождения вождя на улицах всей Республики пройдут митинги и шествия…” Радиоприёмник на кухне маленькой квартирки вещал, когда единорожка вошла. Оранжевая кобылка поставила футляр со скрипкой в углу прихожей и отправилась в свою комнатку. - Надя, есть будешь? – Тихий голос пожилой земной пони, несмотря на голосящее радио, прозвучал на всю квартиру. - Нет, я в столовой поела, - войдя в комнату, единорожка окинула её взглядом. Простая железная кровать у окна напротив двери была заправлена. Коричневый шкаф для одежды слева от двери, занимавший половину стены, был протёрт от пыли. Тумбочка за ним была нетронута, но книги на и в ней были поставлены по порядку. Стол справа от двери также был прибран. – Мам, ты опять прибирала мою комнату? – Единорожке пришлось напрячь свой звонкий голосок, чтобы перекричать радио. - Да, там было очень грязно. - Я собиралась прибрать после работы. Письма были? – Спросила кобылка после того, как обыскала стол. - Да, было письмо из комсомола и письмо от Октавии. Лежат на кухне. Единорожке пришлось идти на кухню. Запах свежего борща взял верх над прагматизмом, и следующие четверть часа неполная семья провела за обедом. Отобедав, скрипачка взяла скрипку и отправилась к себе в комнату. Первое письмо из комсомола призывало Надежду Бранч отправиться сегодня на митинг в честь дня рождения Сталлиона. Оранжевая кобылка с радостью бы не шла, но это грозило проблемами в ВСКСМ, а это влекло проблемы на работе и в жизни. Поэтому очень скоро она, вместе с ещё тысячами пони, выйдет на митинги и шествия. Второе письмо заинтересовало Надежду больше. Она переписывалась с виолончелисткой из Эквестрии почти десять лет в рамках программы по улучшению отношений со странами “капиталистического юга”. Подружившись ещё в школе, две кобылки обменивались письмами раз в неделю. «Дорогая Надя! У меня всё хорошо. Как у тебя дела? Винил совсем распоясалась. Приводит своих музыкантов, чуть ли не каждую неделю. Из-за этого жду тебя в гости ещё больше. Купила себе новую виолончель. Маркус совсем выдохся, да и колки начали часто ломаться. Чуть позже запишу её звук и пришлю тебе пластинку. Кстати, назвала её Кирконелла. В целом у нас спокойно. Сёстры правят, шестёрка побеждает злодеев и обеспечивает наш мир. В общем, ничего нового. Спасибо за рекомендацию «Псиного сердца». Очень интересная повесть. Напоследок хочу попросить тебя записать твою игру на скрипке и прислать мне. Буду очень благодарна. И ещё. Когда ты сможешь приехать к нам, в Понивилль. Жду ответа, Октавия» Надежда уже хотела было сесть и написать ответ, как мама с кухне сказала ей: - Если не хочешь вылететь из комсомола, то тебе лучше поторопиться на шествие. *** Разношёрстная толпа шла по улице к Дворцовой площади, центру Санкт-Петерсхуфа, выкрикивая различные революционные лозунги. Сталлион жил! Сталлион жив! Сталлион будет жить! Лучше меньше, да лучше! Кто не работает, тот не ест! Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Подобные лозунги сопровождали толпу, в которую влилась Надя. Каким образом её тут заметят или наоборот, не заметят её присутствия, она не знала, но лучше с партией не конфликтовать. Кто-то включил проигрыватель и поставил знакомую всем революционную мелодию.

Вставай, проклятьем заклеймённый, Весь мир голодных и рабов! Кипит наш разум возмущённый И в смертный бой вести готов. Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем Мы наш, мы новый мир построим, — Кто был ничем, тот станет всем. Это есть наш последний И решительный бой; С Интернационалом Воспрянет род понской! Никто не даст нам избавленья: Ни бог, ни царь и ни герой. Добьёмся мы освобожденья Своею собственной ногой. Чтоб свергнуть гнёт ногой умелой, Отвоевать своё добро, — Вздувайте горн и куйте смело, Пока железо горячо! Это есть наш последний И решительный бой; С Интернационалом Воспрянет род понской! Лишь мы, работники всемирной Великой армии труда, Владеть землёй имеем право, Но паразиты — никогда! И если гром великий грянет Над сворой псов и палачей, — Для нас всё так же солнце станет Сиять огнём своих лучей. Это есть наш последний И решительный бой; С Интернационалом Воспрянет род понской!

Незаметно толпа приблизилась к Дворцовой площади и слилась с другими колоннами в одну большую толпу. Круглая площадь с большой стелой, Александровской колонной, в центре. Продолжая выкрикивать лозунги, толпа просто стояла в ожидании чего-то. И это что-то настало. Какой-то чейнджлинг из толпы взлетел на Александровскую колонну в центре площади. Вся толпа неожиданно замолкла. Стало тихо как на кладбище. И чейнджлинг начал речь. - Вы, рабы системы! Угнетённые пони! Новая власть почти ничем не отличается от капиталистов! Остановившись в своём развитии, новая советская власть отреклась от своих принципов! Всемирная революция была не за горами, но теперь это лишь мечта! Василий Пантюшенко!  Ты и твои подсобники! Вы, предатели идеалов сталлионской идеологии, зажравшиеся, капиталистические свиньи! Вы предали революционные настроения! И именно сегодня мы, простой пролетариат, восстановим справедливость и приведём мир к социалистической революции! Вперёд, понибратья и пегасёстры! Бах! Неожиданный выстрел со стороны погрузил площадь в тишину. Мгновение, разделявшее выстрел и падение чейнджлинга с колонны, показалось присутствующим вечностью. И только тогда, когда тело чейнджлинга стукнулось об землю, толпа начала движение, но не тут то было. За время выступления революционера милиция и спецназ оцепили площадь. Расстреливая самых резвых, пытающихся выбраться с площади, милицейские вместе с военными не выпускали с площади никого, из-за чего возникла давка. Надя, вместе с другими кобылками, быстро оказались либо под копытами у более мощных пони, либо – прижатыми к зданиям. *** “Расстрел митингующих в Санкт-Петерсхуфе. В ходе возникшей давки были затоптаны несколько десятков пони. Ещё около сотни пони оказались в больницах. Продолжение и список погибших на следующем развороте” – гласил заголовок ежедневной газеты, которую читала Октавия. - Только бы Надя не пострадала. - Октавия перелистнула страницу.