Спектакль, который пошёл не так

      Поэт отложил перо и взглянул на стопку листов, лежавших на столе. Наконец-то работа была завершена! Смурфик написал сценарий нового спектакля, который, по его мнению, должен был быть просто незабываемым.       Но чтобы спектакль состоялся, нужен Благоразумник. Именно на нём лежит ответственность за декорации, актёров и организацию постановки. Поэтому Поэт, не теряя времени, собрал листы пергамента и поспешил к смурфику в очках.       Первое, что сделал Благоразумник после того, как открыл гостю дверь, это пожаловался на поздний визит. Как-никак, почти вся деревня уже спит, а этот, которому, видите ли, вдохновение пришло, бесцеремонно беспокоит мирных жителей. Просто немыслимо! Но услышав, что Поэт решил поставить спектакль и нуждается в помощи Благоразумника, как умелого организатора, смурфик в очках оставил свои претензии. Благоразумник, обожавший быть важным, согласился устроить всё так, чтобы спектакль был готов как можно раньше и прошёл как можно лучше, и заверил Поэта, мол, можешь на меня положиться.       Когда Поэт, передав Благоразумнику текст, с чистой душой возвращался к себе, Благоразумник ворочался в кровати, не в силах дождаться завтрашнего дня. Так уж сильно ему хотелось приступить к командованию подготовкой спектакля. Поняв, что просто так он всё равно не уснёт, смурфик поднялся и, зажгя свечку, принялся просматривать текст, принесённый Поэтом, изучая основные события, локации и действующих лиц. Работа была, как заметил Благоразумник, написана в стиле Поэта: в некотором царстве-государстве жил рыцарь, слишком сильный и храбрый, чтобы всю жизнь сидеть в замке и бить баклуши; этот самый рыцарь отправился в путешествие по всему миру и обнаружил в одном из соседних государств принцессу, которую её злой отец запер в заколдованной башне, и которую спасти можно было лишь одним способом: найти в лесу единорога, который сумел бы снять заклятие с башни и тем самым спасти бедную принцессу. История заканчивалась тем, что рыцарь спас пленницу, женился на ней и жили они долго и счастливо. Дочитав до конца, Благоразумник погасил свечу и заснул, едва добравшись до кровати.       С утра организатор составил список дел, чуть ли ни такой же длины, как сам текст сценария, и принялся его выполнять. Во-первых, он заглянул к Мастеру и целых полчаса объяснял ему, как должен выглядеть единорог. Мастер был единственным, кто мог бы смастерить сие волшебное животное, но, к величайшему сожалению Благоразумника, смурфик развёл руками, говоря, что лучше уж он вместе с Художником займётся декорациями. Делать нечего, придётся просить Портного сшить костюм единорога для пары смурфиков. Много у Портного дел будет!       После этого неудачного визита Благоразумник пошёл к Художнику и попросил его заняться с Мастером декорациями: замком, башней, лесом, улицами и прочими необходимыми локациями, без которых никак не обойтись. Вручив живописцу целый лист, организатор спектакля направился к Портному, где заказал костюм единорога, прекрасной принцессы, злого короля, доспехи рыцаря и пару костюмов шутов. Наряды классических деревенских и городских жителей, которые должны были появляться тут и там, но не играть значительной роли, а также костюм священника оставались с предыдущих спектаклей и могли быть без проблем использованы. Покончив с этим и оставив Портного разбираться с этим огромным объёмом работы, Благоразумник отправился искать актёров, перечень которых он уже прикинул. Хохмач и Растяпа сразу же согласились на эпизодические роли шутов, и актёров лучше было не найти. Фермер принял роль священника, Сластёна сам попросил быть злодеем-королём. Ещё нескольких смурфиков, не слишком хороших в актёрском мастерстве, Благоразумник уговорил быть массовкой. Следопыт и Ворчун должны были переодеться в единорога, даже если один отрицает их существование, а другой их ненавидит.       Благоразумник дошёл, наконец, до дома Смурфетты, которая, как и всегда, будет играть прекрасную принцессу. Она прекрасно справляется с этой ролью и, кроме того, единственный кандидат на неё.       — Не буду я играть принцессу! — отрезала она, выслушав приглашение Благоразумника, — не буду! Мне это надоело!       Благоразумник, совсем не ожидавший такого ответа, опешил.       — В-в смысле? Как не будешь?       — А вот так! Я не хочу играть принцессу!       — Но кого же тогда ты хочешь играть? — спросил Благоразумник, недоумевая.       — Есть там какой-нибудь мушкетёр или что-то в этом роде?       — Ну… Рыцарь есть.       — Значит, я буду рыцарем! — решительно сказала Смурфетта.       Этого ещё не хватало!       — К-к-как? — только и смог выдавить из себя Благоразумник, — а кто же тогда будет играть принцессу?       — Этого я не знаю! Но я буду играть рыцаря и точка!       — Я всё ещё не понимаю. Почему?       — Да потому что каждый раз я только и делаю, что играю прекрасную принцессу, которой нужна помощь и на которой потом женятся, — объяснила девушка, — я так больше не могу!       Как ни пытался Благоразумник переубедить её, всё без толку. Смурфик вынужден был сдаться, когда Смурфетта поставила ультиматум: или рыцарь, или никто. Терять такого хорошего актёра, а Смурфетта и вправду играла очень и очень хорошо, и ругаться с девушкой Благоразумник не хотел, поэтому пришлось согласиться.       Силач, который по изначальной задумке Благоразумника должен был быть рыцарем, даже не стал дослушивать. Впрочем, не стоило даже надеяться на то, что Силач согласиться на роль принцессы. Вот Смурфетта даёт — и где же они другую принцессу-то возьмут?       Благоразумник, пребывавший в замешательстве, брёл к сцене, по пути спрашивая у каждого встречного, не хочет ли он играть роль принцессы в новом спектакле. Все в ответ лишь крутили у виска.       У сцены собрались все, кого Благоразумник сегодня привлёк к делу, кроме Портного, который, очевидно, сидел дома и шил костюмы. В центре стоял Поэт, раздававший роли актёрам и что-то объяснявший им. Мастер и Художник уже копошились за кулисами.       — О, Поэт, ты уже здесь? — удивлённо спросил Благоразумник, только сейчас заметивший автора.       — Привет, Благоразумник, — отозвался тот, — я решил помочь, чтобы не доставлять тебе так много неудобств. Держи, Сластёна, вот твои слова.       Благоразумник пытался собраться с мыслями, чтобы объяснить ничего не подозревавшему Поэту проблему.       — М-м-м… Поэт, — обратился организатор наконец.       — Да?       Поэт подошёл к Благоразумнику и всем своим видом показал, что внимательно слушает.       — Кхм, так вышло, что… Смурфетта не будет принцессой.       — Что?! — шокированно спросил Поэт.       — Да. Она хочет быть рыцарем.       Поэт, казалось, потерял дар речи, что было крайне необычно для смурфика с таким большим словарным запасом.       — Это правда? — прохрипел он, заметив рядом Смурфетту.       — Да, — ответила та, вынимая из онемевших пальцев Поэта лист с репликами главного героя, — я — рыцарь, и это не обсуждается.       Девушка развернулась, взмахнув своими светлыми волосами, и ушла.       Поэт шокированно посмотрел на Благоразумника.       — И кто тогда будет принцессой?       — Понятия не имею. Никто не хочет.       Литератор хлопал глазами, неспособный сказать что-либо.       — У меня просто слов нет, — пробормотал он.       Благоразумник нервно усмехнулся.       — Это у тебя-то?       Поэт почему-то выглядел оскорблённым до глубины души.       — Это потому что я говорю исключительно литературным языком и не вставляю ругательства через два слова, как, например, Художник!       Тут им обоим пришла в голову одна и та же мысль.       — Думаешь, он согласится? — сказал Благоразумник.       — Сомневаюсь. Но попробовать стоит.       Они подошли к Художнику, занимавшемуся сейчас раскрашиванием деревянного дерева (как хорошо звучит).       — Художник, — позвал Благоразумник.       — А?       — У нас нехватка актёров, — объяснил Поэт.       — Поздг’авляю.       В любой другой момент литератор ответил бы наглецу каким-нибудь колким комментарием, но сейчас ему было не до этого.       — Ладно, ближе к делу: ты будешь играть принцессу?       Художник обернулся и уставился Поэту прямо в глаза. Вид у живописца был такой, словно это была самая необыкновенная вещь, которую ему когда-либо говорили. Впрочем, это наверняка так и было.       — Нет, — твёрдо ответил Художник.       Благоразумник и Поэт обменялись мрачными взглядами.       — И что нам теперь делать? — недоумевал смурфик в очках.       — Я не знаю… Ты точно не будешь играть принцессу? У тебя бы неплохо вышло.       — Нет! Сам и игг’ай, г’аз такой умный, — грубо сказал Художник и вернулся к разукрашиванию дерева.       — Что?! — вспыхнул Поэт, — ты с ума сошёл?! Чтобы я играл принцессу?!       Художник снова посмотрел на него. Несколько секунд он сверлил его взглядом, потом его лицо осветила лёгкая самодовольная улыбка. Ничего хорошего это не предвещало.       — Пг’изнайся, ты пг’осто не достаточно хог’ош, чтобы игг’ать пг’инцессу.       — «Игг’ать пг’инцессу» — передразнил Поэт, игнорируя остаток фразы.       — Боишься, — дразнил его Художник, улыбаясь ещё шире, — тебе не по силам эта г’оль, mon ami.       — Это с какой ещё стати?! Ошибаешься!       — Ну так докажи!       Благоразумник, с одной стороны, хотел прекратить эту перебранку, а с другой — понимал, что если Поэт всё-таки согласится, у смурфика в очках будет меньше забот.       — Ну так докажу!       — Отлично! Тогда сыгг’ай пг’инцессу, и мы узнаем, хог’оший из тебя актёг' или нет!       Поэт, тяжело дышавший от злости, топнул ногой и, резко развернувшись, зашагал прочь. Благоразумник, просто на всякий случай, поспешил за ним.       — Так ты будешь принцессой или как? — спросил Благоразумник через несколько минут, наблюдая за тем, как Поэт наматывает круги по сцене.       — Нет! — крикнул тот, ещё не успокоившись. Ему не хотелось играть эту роль, но также не хотелось, чтобы спектакль сорвался, и ещё больше не хотелось, чтобы Художник смеялся над ним. Но он в любом случае будет смеяться: и если Поэт не осмелится стать принцессой, и если увидит Поэта в платье и с бутафорной короной на голове.       Поэт шумно выдохнул.       — Пожалуйста, попроси всех. Прошу.       Благоразумник кивнул и тотчас пошёл прочь. Он совсем не был уверен в успехе, но Поэту это говорить не хотел.       Как и следовало этого ожидать, никто во всей деревне не согласился, и Благоразумник вернулся ни с чем.       — Должно быть, слишком экстравагантная роль, — предположил смурфик в очках, пока Поэт мерил шагами сцену.       — Это просто немыслимо! Что нам теперь делать?       — Похоже, играть придётся тебе.       — Как?! Почему мне?!       — Ну, это ты, как-никак, написал сценарий.       Аргумент был весомым. Если Поэт откажется, то всё пойдёт насмарку, а ведь успех спектакля был в его интересах.       — Да не переживай, — попытался успокоить литератора Благоразумник, — подумаешь, роль принцессы…       У Поэта не было выбора.       Благоразумник порылся в одном из сундуков с костюмами и обнаружил там неплохой парик. Поэт, стоявший перед зеркалом, вслух отметил, что с длинными чёрными кудрями он выглядит как клоун. Кроме того, смурфику невероятно мешал «этот абсолютный кошмар», поэтому парик был укорочен вполовину.       Когда на следующий день все смурфики-актёры получили свои костюмы, а они и впрямь были потрясающими, потому что Портной был настоящим мастером своего дела, Поэт вынужден был нарядиться в блестящее белое платье почти до пола, тонкие полупрозрачные перчатки, встать на каблуки и надеть корону поверх чёрного парика. Увидев себя в зеркале, Поэт окрасился в розовый.       — Господи Боже мой… — прошептал он чуть слышно.       — Да всё не так уж и плохо, — сказал Благоразумник, не глядя на него и сдерживая улыбку.       Весь актёрский состав покатился со смеху, лишь только Поэт появился перед ним.       — Прекратите! — возмутилась Смурфетта, одетая в картонные доспехи, из которых выглядывали её светлые пряди, — чего вы гогочете? Это всего лишь костюм! Я, например, постоянно одеваюсь в подобное, но никто почему-то не смеётся!       Отчасти Смурфетта была, конечно, права, но смотреть на Поэта без улыбки никто не мог. Хохмач вообще не замолкал ни на минуту.       Благоразумник и Поэт, чуть не упавший из-за проклятых каблуков пять раз, подошёл к Мастеру и Художнику, которые устанавливали декорации для предстоящей репетиции.       — Отличная работа, — похвалил Благоразумник.       — Спасибо, — сказал Мастер.       Художник продолжал возиться с большой картонкой с изображением комнаты рыцарского замка, не оборачиваясь, будто к ним никто не подошёл.       — Мастер, — робко произнёс Поэт с по-прежнему розовыми щеками, — насколько всё плохо?       Мастер промычал в ответ что-то нечленораздельное, избегая взгляда Поэта.       — Художник, твоё мнение?       Названный повернулся и тут же прыснул.       — Mon Dieu! Tu t'es vu dans le miroir? C'est ridicule! — сказал Художник в перерывах между смешками.       — Это вообще-то твоя идея была, — напомнил Поэт, оскорблённый.       — Это не отменяет твой клоунский вид!       — Клоунский вид — твоя вина!       — Нет, не моя. Если бы в твоих пг’оизведениях не было столько несчастных пг’инцесс, котог’ым нужна помощь хг’абг’ого ге’гоя, то Смуг’фетта не отказалась бы от г’оли!       Где-то в глубине души Поэт понимал, что его собеседник прав, но признавать этого не собирался.       — Пора на репетицию! — объявил Благоразумник.       Организатор сидел на скамье перед сценой, говоря слова рассказчика, созерцая игру актёров и поправляя их. Поэт, казалось, попривык к своему наряду и уже не был похож на спелый помидор, но продолжал спотыкаться каждый раз, когда появлялся на сцене. Смурфетта, напротив, чувствовала себя крайне уверенно и всё делала на отлично, будто она была создана для роли рыцаря.       — Мне кажется, — задумчиво сказал Благоразумник, — что у нас что-то не так. Вместо принцессы и рыцаря у нас подобие принцессы и рыцарка… рыцариха… рыцариня… рыцаретта, короче. Мы точно не можем заменить рыцаря на рыцаретту, а принцессу на принца? А то как-то нелепо выглядит…       — У нас нет костюма принца! — отрезал Портной, и так убивший на платье Поэта кучу времени. На том и порешили.       Две половины единорога выражали явное несогласие с действиями друг друга, но выглядели на сцене вполне убедительно. Крестьяне и горожане смотрели на рыцаря, то есть рыцаретту, с чрезмерным вниманием.       Во время репетиции сцены бракосочетания, финальной в спектакле, Фермер не удержался и добавил к реплике «Объявляю вас мужем и женой» фразу «Правда, непонятно, кто из вас муж, а кто жена, но всё же…»       — Этого нет в сценарии! — крикнул Благоразумник.       — У нас и неуклюжей принцессы в сценарии нет! — отозвался Фермер.       Поэт, будто в подтверждение его слов, запнулся и едва не уронил с собой Смурфетту.       — Чтоб ещё раз я писал сценарий!.. — сквозь зубы прорычал он, лёжа на полу.

***

      На следующий день, всем на радость, состоялся спектакль. Перед его началом, как всегда, рассаживающиеся по скамьям смурфики гадали, что же их ждёт. Сценки всегда пользовались у смурфиков популярностью, и каждый, даже Лентяй, обязательно приходил.       Началось по классике: Благоразумник объявил автора и главного, а затем сказал обыкновенное «В некотором царстве, в некотором государстве жили-были». Когда рыцарем оказалась Смурфетта, вполне различимая даже в костюме, зал зааплодировал без всякой на то причины. Наверное, само существование в этом мире Смурфетты было, по мнению смурфиков, достойно аплодисментов.       Рыцарю, вернее Рыцаретте, было очень скучно торчать в замке, когда все окрестные злодеи и бандиты были повержены. Даже шуты не могли поднять настроение. Даже когда шут, которого играл Растяпа, сломал стол. На многострадальный стол, сломавшийся уже в десятитысячный раз, внимания не обратили.       Тогда отважная Рыцаретта отправилась в путешествие. Ей приходилось спать под открытым небом и питаться в кабаках. Через три дня она добралась до другого государства и спросила у первых попавшихся крестьян, кто и как здесь правит и нет ли тут злодеев. Тогда крестьяне, стремясь каждый сказать как можно больше, сообщили Рыцаретте, что правит здесь злодей-король, который обложил население высокими налогами и заточил прекрасную принцессу, свою собственную дочь, в заколдованной башне. Рыцаретта, воодушевлённая, поскакала в столицу, спрашивая путь у прохожих.       В столице она увидела ту самую башню, из окна которой печально смотрела принцесса. В принцессе зрители без труда узнали Поэта и разразились смехом, таким же громким, как аплодисменты вначале. Благоразумнику пришлось постараться, чтобы угомонить «невежд, непонимающих искусство», как он сам их назвал.       Один гражданин сообщил Рыцаретте, что знает, как спасти несчастную принцессу: нужно найти в тёмном лесу волшебного единорога, который снимет заклятие с башни и освободит принцессу. Рыцаретта крикнула принцессе, что непременно вытащит её, и отправилась в лес.       В лесу ей совсем не было страшно, чем она, очевидно, заслужила дополнительную порцию аплодисментов. Поймать и оседлать быстрого (по сценарию; в реальности он был, скорее, неуклюжим) единорога было делом не из лёгких, но наша героиня преуспела в этом. Она вернулась в столицу вместе с единорогом, который расколдовал башню. Но не всё так просто: король вздумал драться с Рыцареттой, используя магию. Рыцаретта, с одной только шпагой, бесстрашно отбивалась и сумела отразить одно из заклинаний короля так, что он упал без чувств.       Рыцаретта с принцессой на руках убежала из башни. Как Смурфетте удалось держать Поэта на руках — та ещё загадка, потому что Смурфетта не была очень сильной, а Поэт не был очень лёгким. Хотя, возможно, никто просто этого не знал. Рыцаретта сделала принцессе, щёки которой были розовыми уже полпредставления, предложение, та согласилась, и обе отправились в родную страну Рыцаретты, где должны были сыграть свадьбу.       Все, кто попадался им на пути, радовались Рыцаретте, а на принцессу почему-то толком не обращали внимания. Свадьба была не слишком пышная, но очень красивая. А вот священник немного запутался.       — Властью, данной мной… э… с небес? Я объявляю вас мужем и женой… Или… Женой и мужем? Женой и женой?.. Мужем и… мужем??? Вы какого пола вообще?       Под смех зрителей и возглас Благоразумника «Этого нет в сценарии!» занавес опустился.       — Браво, Смурфетта! — раздалось со всех сторон, и девушку, едва успевшую сойти со сцены, со всех сторон обступили смурфики с букетами цветов в руках, — ты была просто великолепна!       Смурфетта была даже несколько удивлена такому вниманию, ведь обычно, как бы хорошо она не играла, к ней не сбегался весь зал. Быть может, дело в роли? Самой Смурфетте очень понравилось быть рыцарем.       Поэт, к счастью для него, оставленный без внимания, спускался по ступенькам, надеясь поскорее снять ужасно неудобные туфли на каблуках и длинное платье. И перчатки. И парик с короной. Но в первую очередь — туфли.       Добравшись до предпоследней ступеньки, Поэт оступился и, ударившись о края ступенек спиной, шлёпнулся на землю.       — Отлично. Просто отлично, — пробормотал он и глянул в сторону толпы покруг Смурфетты, — хоть бы кто внимание обратил… чисто для приличия…       Рядом, откуда не возьмись, появился Художник. Ещё до того, как он сказал хоть слово, Поэт подумал, что со своими желаниями надо быть аккуратнее.       — Bravo, Поэт, — сказал тот, передразнивая остальных, но с ударением на последний слог, — ты была пг’осто великолепна!       — Ха-ха, очень смешно, — скептически ответил Поэт, — лучше бы помог мне подняться.       — Г’азуйся и всё тут.       Поэт попытался снять туфлю наощупь, потому что из-за платья ног видно не было. Смурфик наконец разделался с одной, затем — со второй и поднялся. Ощутить под собой твёрдую землю было приятно.       — Смуг’фетта сказала, что ей больше по душе г’оль г’ыцаг’я, — как бы вскользь упомянул Художник, — учти.       — Учту. Благоразумник! Благоразумник!       Поэт принялся искать глазами Благоразумника и, найдя его, побежал навстречу. Платье было слишком длинное, поэтому он был вынужден придерживать его руками. Бегать таким образом было вдвойне тяжело, особенно если учесть, что Поэт вообще не бегун.       — Благоразумник!       — О, Поэт, — ответил тот, — как прошло? Я не видел, только слышал, потому что не был в зале.       — Нормально, — сказал Поэт, останавливаясь и восстанавливая дыхание, — это… Должен признать, не очень… В любом случае, прошу, послушай и напоминай мне, если вдруг выскочит из головы.       — Ну?       — Никогда… Никогда больше я не буду использовать образ дамы, нуждающейся в помощи. Даже так: никогда больше я не буду использовать образ дамы. Мне хватило.       — Может, не стоит так радикально? — спросил Благоразумник, — ты перебарщиваешь.       Поэт задумался.       — Может. В любом случае, я в отпуск.       — В отпуск? Это как?       — Вот так. Vale, как говорится.       С этими словами литератор ушёл, оставив Благоразумника недоумевать.       — Вот так всегда! — возмутился он, — все создают какие-то проблемы, заваливают делами, запутывают всё, что можно и нельзя, а потом уходят вот так — отказываются от роли или, ещё хуже, — в отпуск. А то, что они натворили, всегда ложится на мои плечи. В итоге всю эту ерунду должен расхлёбывать я. Благоразумник, сделай то… Благоразумник, сделай это… Никакой ответственности! Не ценят они настоящих гениев, ох как не ценят…