Спутники

Голову будто переехало бульдозером. Дважды. Ожидая, пока подействует обезбол, Нарочинская бездумно разглядывала потолок. Точнее, пыталась бездумно, но получалось откровенно хреново. К сожалению, причина собственного недомогания была Марине прекрасно известна. И это, увы, было не похмелье. Хотя алкоголь и стал катализатором. На дне рождения Дубровской нейрохирург знатно набралась, поэтому и не сдержалась — наговорила лишнего. Еще и тому, кому не надо. Если коротко — призналась в любви главному бабнику института имени Склифосовского и обосрала его нынешнюю пассию, по совместительству — свою бывшую подругу. Ситуация и без того была патовой, так еще и Брагин, черт бы его побрал, отреагировал так, что захотелось застрелиться. А поскольку Марина давно не делилась переживаниями с окружающими, то и в этот раз страдала молча: гоняла мысли по кругу, не могла спать и есть. В общем, мигрень стала закономерным исходом. Положение усугублялось тяжело больным отцом, у которого этой ночью снова случился приступ. А Брагин после злополучного разговора даже не позвонил, хотя пошли уже вторые сутки. В глубине души рациональная Нарочинская понимала, что это, скорее всего, конец. Но так хотелось надеяться на лучшее.

***

Когда Марина подъезжала к работе, головная боль, притихшая всего пару часов назад, начала возвращаться. Но пока была терпимой. А потом Нарочинской стало вообще не до нее. В коридоре стоял лыбящийся во все тридцать два Брагин. На нем, не стесняясь коллег и немногочисленных пока пациентов, висела Михалева. От увиденного стало так больно, будто Марина проглотила килограмм стекловаты и та застряла по пути к пищеводу. — Ты не бойся, я тебя все время вызывать не буду. — Да ты вызывай. — Твое предложение-то в силе еще? — Пароль «всегда». — Маленькая моя, хорошая моя, успокойся. Зачем тогда это все… Надежда на лучшее, и без того небольшая, категорически приказала долго жить, то есть не следовать ее примеру. Упрямо встряхнув головой и проигнорировав приветствия Олега и Лены, нейрохирург двинулась к стойке регистрации. А в шаге от нее поняла, что в глазах стремительно темнеет. — Марина! — от одновременного возгласа этой приторной парочки стало еще хуже. Но, одновременно с тем, появилась и злость, благодаря которой слабость отступила. А Брагин уже подхватил Нарочинскую и собирался куда-то ее потащить. Марина попыталась вырваться, но тщетно. Тогда она нашла глазами Михалеву: — Лена, держи своего мужика при себе, пожалуйста. От неожиданности высказывания хирург ослабил хватку. Нейрохирург не замедлила этим воспользоваться: выскользнула из знакомых до боли рук и метнулась к изумленной Дубровской. — Нин, давай распишусь. Привет. — Марин, че с тобой? — наконец, обрела речь Нина. Но ответа не получила, потому что снова активизировался Олег: — Нарочинская, ты офигела? — мужчина опять схватил Марину и развернул к себе. К счастью, в коридоре появилась главврач: — Что случилось? — Марина чуть в обморок не упала! — стремительно доложилась Михалева. Картина, развернувшаяся перед глазами медсестры, категорически ей не нравилась. Поэтому Лена надеялась, что Вера Георгиевна отцепит хирурга от нейрохирурга и отправит последнюю куда подальше. О том, что Брагин может помчаться за Нарочинской, Михалева старалась не думать. — Олег Михалыч, отпустите меня, уже все нормально, — равнодушным тоном припечатала Марина и умоляюще посмотрела на Зименскую. — Вера Георгиевна, спасите меня от него, а то Брагин кого угодно в гроб загонит своей заботой. От Нарочинской, несмотря на спокойствие в голосе, веяло таким холодом, что Олег невольно поежился. А уж выразительный взгляд руководства проигнорировать вовсе не мог. — Не переживай, Олежек, — пытаясь казаться самой милой на свете, прощебетала Михалева, когда Марина ушла вслед за Зименской. — Не обижайся на нее, она просто несчастная женщина. Брагин не ответил, погрузившись в свои мысли. Зато не смолчала Дубровская, которая всегда славилась прямолинейностью: — Не несчастнее тебя, Лен. — Что? — попыталась возмутиться медсестра, но ее проигнорировали.

***

Зименская умела удивлять. Вот и сейчас, измерив бывшей студентке давление и увидев неутешительные результаты, Вера Георгиевна дала Марине два отгула. И это несмотря на то, что Нарочинская только вышла после выходных. Клятвенно пообещав, что если завтра не станет лучше, то она пройдет обследование, Марина выскользнула из кабинета главврача. Дело оставалось за малым — покинуть больницу так, чтобы ее не увидел Брагин. Ей повезло — тот был уже на операции. Поэтому, предупредив Нину, Нарочинская вышла на улицу. На душе было погано. Понимая, что в таком состоянии отцу она вряд ли поможет, Марина позвонила сиделке и попросила остаться у них на сегодня и завтра. А сама, ничтоже сумняшеся, отключила телефон и хотела уже направиться в знакомый отель. Но в последний момент передумала и поехала в другой. Как чувствовала, что Олег сразу после смены метнется к ней домой, а потом решит искать ее в их гостинице. Но сейчас Марину беспокоило одно — она зверски хотела спать. И даже мысль о том, что с Брагиным теперь точно все кончено, будто бы пугала не так сильно, как раньше.