Васильковый венок

Перетерпев сутки томительного ожидания, в условленное время Соня спешила к озеру, уже на тропинке заметив, что берег пуст. Она немного расстроилась, тут же подумав о плохом, но одёрнула себя и решила, что просто пришла очень рано. Солнце было ещё высоко и ярко освещало пространство, путаясь лучами в деревьях. Волосы Софьи ярко горели, а васильковый венок будто становился ещё насыщеннее. Она любила такое время и всегда невольно улыбалась, даже если было грустно. Девушка села туда, где вчера познакомилась с Алиной, и стала ждать. Время текло быстро, но внезапно замедлялось, когда мысли Сони переключались с размышлений об окружающей обстановке на новую знакомую. Колдунья боялась, что её обманут. Или уже обманули. Но всё равно продолжала надеяться на лучшее. Наконец, послышались тихие, торопливые шаги, тревожащие притоптанную траву. Софья не стала оборачиваться: уж слишком счастливой ей казалась собственная улыбка. Алина подошла к ней сзади и закрыла ладонями глаза. — Угадай кто, — озорно сказала она. — Маленькое счастье, — ответила Соня и, накрыв кисти смеющейся девушки ладонями, повернулась к ней. — Я очень ждала встречи, — призналась Алина, присаживаясь рядом. — Правда? — Софья посмотрела на Олешеву с надеждой. — Конечно! — воскликнула та. — Мне не терпится узнать о тебе побольше. — И с чего же мне начать? — Расскажи, почему тебя все так не любят. — Потому что я ведьма, ты же и сама это знаешь, — по-доброму улыбнулась Соня. — Люди думают, что я виновата абсолютно во всех их бедах: в неурожае, смертях, болезнях, плохой погоде, погубившей посадки, отсутствии молока у коровы и прочем. — А разве ты ни в чём из этого не виновна? — удивилась Алина, вспомнив о рассказах родителей и соседей. — Я в жизни плохо сделала только двум людям, и получили они за дело, — призналась Соня. — За что? — поинтересовалась Олешева. — Один оскорбил мою бабушку, она потом три дня с постели встать не могла, вот и поплатился. Заставила его видеть то, чего нет, и свела с ума. — А второй? — А второй… — Соня опустила глаза. — А второй сделал плохо мне. Хворь на него наслала, мучился он долго. — Олешева с сочувствие смотрела на красивую колдунью и внимательно изучала каждый миллиметр её лица, открытых частей тела. — Люди такие злые, — продолжила рыжеволосая. — Сначала говорят про меня за спиной, а чуть что — бегут за помощью. Никому ведь не отказываю, а они… — Говорят, порчи ты наводишь. — Нет. — Софья снова улыбнулась и внимательно посмотрела на Алину, которая не могла оторвать от неё глаз. — Матушка моя этим промышляла, а я хоть и умею, но никогда не делаю. Мне гораздо больше нравится пользу приносить, вот только не хочет никто этого видеть. — А зачем к тебе приходят? — От болезни, сглаза избавиться, ребёнка крикливого спокойным сделать, силу мужскую увеличить, отвары разные взять, о суженом узнать. — А ты будущее видишь? — удивилась Алина. — И это могу. — А на моё посмотришь? — Нет, прости, — отказалась Софья. — Почему? — расстроилась та. — Я боюсь увидеть твою смерть. — Соня заметно помрачнела. — Пойдём лучше в лес погуляем? — Пойдём, — неуверенно ответила Олешева. — Боишься, что заведу тебя в чащу и продам чертям? — засмеялась Софья, сразу же расслабив этим собеседницу. — Нет, я верю, что ты добрая и не сделаешь мне ничего дурного. — Тогда пойдём скорее. Девушки поднялись и, продолжая тихий разговор, отправились к лесу. Угасающее солнце всё ещё заставляло цветы на голове Сони и её волосы гореть ярче. Алина находила поводы, чтобы смотреть на новую знакомую чаще, и не могла понять, почему именно она кажется ей такой красивой, а не те соседки, за которыми стоят очереди из женихов. Софья замечала эти осторожные взгляды и в ответ дарила Алине лучезарную улыбку. Девушки вышли на поляну, окружённую стеной деревьев. Олешева восторженно осмотрелась с громким смехом упала в траву, полностью скрывшись в ней. Соня улыбнулась такой детской наивности и принялась собирать какие-то травы. Солнце медленно скрылось за горизонт. Софья присела рядом с Алиной и улыбнулась ей. — Нам пора возвращаться, скоро стемнеет, — сказала колдунья и протянула девушке руку, помогая встать. Поднявшись, Олешева задержалась взглядом на скреплённых руках. Её сердце забилось сильнее, было так комфортно держать нежную кисть. Не сговариваясь, они шли так до самого села и почти не обменивались словами: было достаточно тактильного контакта. Уже у самого озера Алина вдруг споткнулась и упала, поранив ногу корягой. Соня присела рядом и стала обеспокоенно осматривать рану. — У меня дома есть отвар тысячелистника, он очень хорошо помогает от таких повреждений, — сказала Софья. — Возьмёшь? — Уже почти стемнело, мне нужно быстрее домой, — с сожалением ответила та. — А если я оставлю его у забора? — Буду очень благодарна, — улыбнулась Алина. — Тогда беги скорее домой и через четверть часа забери отвар, я его со стороны бани оставлю. Девушки разошлись. Ровно через двадцать минут, оглядываясь и стараясь остаться незамеченной, Соня оставила у забора Алины небольшую бутылочку с целебным отваром и так же тихо ушла. Она чувствовала себя некомфортно, будто за ней наблюдают, но село почти погрузилось в ночную тьму и разглядеть хоть что-то издалека было сложно. Предчувствие не обмануло: её осторожные действия видела соседка, зло хмурившая брови. Видела женщина и то, как через пару минут на этом же месте появилась Алина. — Испортит девчонку, — прошептала старуха и юркнула к себе во двор.