Странствия Бирх

      Гредмонт — небольшой городок у моря — уже проснулся. Некоторые спешили на работу, некоторые на базар, покупать или продавать еду, одежду, сувениры, а оставшиеся же или шли на прогулку, любуясь солнечными золотыми крышами домов, или подолгу стояли и болтали со своими старыми знакомыми. Словом, весь город ожил, никто в нем не спал — кроме Литиши и еще некоторых жителей, работавших в ночную смену накануне. — Доброе утро, милая. — темноволосая женщина, держа в руках корзину с чистым, свежим, как воздух после дождя, бельем, подошла к кровати молодой девушки, своей дочери — Литиши. Литиша спала, прикрывшись одеялом не полностью, и теперь по ее ногам лениво бегали солнечные зайчики. — Солнышко, вставай скорее! Иначе ты опоздаешь на занятия. — Мама тихо сопящей Литиши, Рамона, медленно подкралась к дочке, протянула руку к одеялу. — Попалась! — одеяло мгновенно отлетело в другую сторону, и черноволосая Литиша осталась в одной лишь ночной сорочке. Кажется, отсутствие одеяла все же немного повлияло на сон девушки, и она осторожно открыла один глаз, глядя на маму. Рамона стояла в темно-зеленом, легком платье без длинных рукавов, но с небольшими буфами на плечах; платье под солнечным светом казалось бархатным. Ее кудрявые, пышные черные волосы с редкими седыми волосками обрамляли худое, все еще свежее и молодое на вид лицо. Фиолетовые глаза с тонкой синей каемочкой вокруг зрачка были украшены длинными ресницами. Красные, как ягоды в пору жаркого июля, губы вытянулись в нежную улыбку. Уставив руки в бока, Рамона смотрела прямо в один-единственный открытый глаз Литиши, чуть прищурившись, словно мыслями пытаясь поднять с кровати ленивую после сладкого сна девушку. — Вставай, совенок. — Ласковое обращение матушки заставило улыбнуться Литишу. Затем она спрятала голову в подушку, сонно промычав: — Еще минуту, мамочка. Рамона ухмыльнулась, вздохнула и начала аккуратно складывать лежавшее на полу одеяло. — Ну, раз ты не хочешь поторопиться и зайти за новой книгой к мистеру Эрнеллу… — Новой книгой? — Литиша прислушалась и слегка подняла голову, весьма заинтересовавшись новостью. — Да, он с утра проходил мимо, когда я складывала высушенное белье. Он сказал, что появилась новая книга — как там её… «Эльфийский путеводитель»? — Нарочито равнодушно проворковала женщина. — Почему ты не сказала мне об этом раньше?! — Литиша словно взлетела с кровати, как можно быстрее одеваясь и причесываясь. «Эльфийский путеводитель» — лучшее, по мнению Литиши, произведение всех времен и веков. Это не только повествования о путешествии прекрасной эльфийки Драи, но и полезные сведения о том, как выжить в путешествии вдали от городских поселений. Честно говоря, Литиша всегда хотела быть эльфийкой — такой же быстрой, сильной и красивой. Нельзя сказать, что сама она была некрасивой — наоборот, она была очень привлекательна: черные, как смоль, волосы, почти неотличимые от материнских, серо-голубые глаза с извечно весёлым блеском, нос с небольшой горбинкой, средней полноты губы нежно-розового цвета, мягкие, как лепестки розы. Тонкая шея, обрамленная серебряной цепочкой, руки со слегка шероховатой кожей — результатом ежедневной работы по дому. Литиша не была слишком стройна, но и не была полна. Она была что-то среднее, и от этого ей казалось, что она не идеальна. Быстро натянув брюки и первую попавшуюся чистую блузку, Литиша схватила со стола сумку с учебниками, поцеловала мать в щеку на прощание и выскочила из комнаты. Как можно скорее преодолев коридор, она взяла с тарелки на кухне бутерброд с мясом, свой завтрак, и побежала надевать ботинки. — Опять спешишь в библиотеку? — милый детский голос младшего брата заставил девушку обернуться. Он стоял около дверного косяка. — Возьми мне тоже какую-нибудь книгу! — А чего сам не сходишь? — запыхавшись, спросила почти собравшаяся сестра. — Да мне надо пораньше в школу — я никак не успеваю! Сегодня мистер Эндрю собирался с самого утра отвести нас в соседний лес, чтобы изучить Пряновик! — Ювер, брат Литиши, явно был взволнован предстоящим путешествием. Несмотря на то, что в лес ходить всем детям было запрещено, учитель их школы регулярно подводил ребят к самому началу леса и показывал Пряновики — светящиеся маленькие грибочки, словно общинами расселенные тут и там на деревьях и траве. — Ладно, Юв, — ласково обратилась Литиша, вспомнив, как она сама несколько лет назад взволнованно бежала в школу, дабы отправиться в такое увлекательное путешествие. — Я возьму тебе что-нибудь новое, идет? А теперь я должна идти, иначе я опоздаю в школу, или кто-нибудь заберет новую книгу! Наконец выйдя из дома, девушка легко и быстро зашагала по вымощенной булыжником дороге. Вокруг ходили знакомые лица, то и дело здоровающиеся с Литишей, спрашивая, как поживает мама, или приглашая зайти как-нибудь в гости. Вдохнув свежий утренний воздух, Литиша остановилась, прикрыв глаза и наслаждаясь осенней теплотой, что, возможно, скоро покинет Гредмонт. Она шла около шумного базара, вдыхая приятный аромат только что испеченного хлеба и различных специй. Подойдя к библиотеке, она быстро постучала и отворила дверь любимого здания. Библиотека была небольшая, что нормально для малого работающего городка, но невероятно светлая и уютная. Стеллажи с книгами занимали почти все пространство, кроме двух-трёх кресел для читателей и стола библиотекаря, мистера Эрнелла, на котором были выложены кучами разные бумаги и лежали несколько книг, только что сданные жителями и еще не успевшие вернуться на полки. Подойдя к столу, Литиша взволнованно поздоровалась с библиотекарем: — Здравствуйте, мистер Эрнелл! — А-а, здравствуй, Литиша. — хрипло и по-старчески нежно откликнулся мистер Эрнелл. — Пришла за новой книгой? Сейчас принесу. — Спасибо большое! Я как только узнала, что вышел новый «Эльфийский путеводитель», сразу побежала сюда! — с придыханием проговорила девушка. Мистер Эрнелл подошел к ближайшему стеллажу, ища пресловутую книгу, что-то напевая себе под нос. — Ага, вот она! — положив книгу на стол, библиотекарь стал записывать ее на имя Литиши. — Ко мне ведь тут приходил какой-то парень, хотел взять эту книгу. Я сказал, что она уже забронирована, хотя по сути так и было. Жаль его разочаровывать, но, думаю, через неделю ты уже сдашь ее, прочитанную по несколько раз, не так ли? — сипло посмеявшись, старик отдал книгу Литише. — Вы… не отдали её? Ради меня? — рот Литиши сам по себе сначала раскрылся в удивлении, а потом вытянулся в благодарную улыбку. Литиша была так благодарна, что обняла мистера Эрнелла, еле устоявшего от такого внезапного движения на ногах. — Спасибо! — Ну-ну, я же знаю, как ты любишь «Эльфийский путеводитель». — Всё ещё хрипло смеясь, старик похлопал девушку по плечу. Разорвав объятия и положив книгу в сумку, Литиша уже было собралась уходить, как вдруг вспомнила о просьбе Ювера. — Мистер Эрнелл, не могли бы вы дать мне какую-нибудь книгу для Ювера? Он не смог сегодня зайти, спешил в школу. — О, да, конечно, Литиша! Небось снова мистер Эндрю ведет их к Пряновику? — усмехнувшись, библиотекарь стал бродить вокруг стеллажей в поиске подходящей книги. Наконец, найдя, видимо, что искал, он быстро выписал книгу на имя младшего брата Литиши и отдал ее девушке. Увидев знакомую обложку, Литиша вспомнила, как впервые прочла эту книгу лет десять назад, когда была в первом классе. Сердце разлилось теплыми воспоминаниями. Попрощавшись с мистером Эрнеллом, Литиша вышла из библиотеки, и, шумно вздохнув полной грудью, направилась прямиком в школу. В школе царил полнейший хаос: миссис Кинд, учительница Литиши, еще не пришла, и поэтому ученики позволили себе нарушить некоторые правила. Часть учеников пускала бумажные самолетики, другая — бегали и смеялись, как маленькие дети, а некоторые громко кричали и сплетничали обо всех мелких, несущественных для Литиши, но весьма значимых для других событиях, накануне произошедших в городе. В основном они обсуждали, кто и с кем после школы шел домой, кого видели в пабе жутко пьяным и в объятиях незнакомой девушки, и все в таком духе. Литиша же сплетни не особо любила, поэтому к этой шумной компании никогда не присоединялась. Литиша вообще не особенно вписывалась в школу, не примыкая ни к одной из так называемых «групп»: она не любила болтать сутки напролет о других, у нее не было времени для шумных вечеринок, но и с головой погружаться в учебу, забывая о небольших развлечениях, она не хотела; вот и получалось, что она была опять-таки нечто среднее, не совсем подходящее под строгие рамки социальной структуры их класса. Ее это не сказать, чтобы волновало, однако же иногда она чувствовала себя немного одиноко. Чаще всего она сидела или одна, или с девочкой Одеттой. С Одеттой у Литиши были более теплые и дружеские отношения, чем с остальными, но сама Одетта довольно редко появлялась в школе. Эта девочка была из бедной семьи, детей у них было много, и она часто оставалась смотреть за ними. Судьбе Одетты Литиша искренне сочувствовала, ведь такая жизнь была сродни заточению. Однако же и у Литиши все не было так гладко, как кажется на первый взгляд. Пусть с матерью и братом у девушки отношения были прекрасные, с отцом она часто не ладила. Эгон — так звали её отца — часто бил ее, любая оплошность дочери выводила его из себя, а уж страсть к чтению он просто ненавидел, считая это абсолютно бесполезной тратой времени. Он готов был сжечь абсолютно каждую книгу, прочитанную Литишей, если бы они не были из библиотеки — платить штраф ему уж точно не хотелось. Литиша никогда не понимала такого особенного отношения, контрастирующего с любовью отца к Юверу. Обычно она списывала это на часто встречающуюся проблему старших и младших детей, когда родители отдают больше любви и нежности младшим детям. Она все убеждала и убеждала себя в этом, но одна загвоздка не давала ей покоя: такое отношение отца к ней было еще задолго до рождения Ювера, разница с которым у Литиши семь лет. Однако она просто старалась забыть об этом, пытаясь не попадаться лишний раз отцу на глаза. Из раздумий об Одетте и отсутствии общности с одноклассниками Литишу вывел громкий голос одной девушки, Шарлотты, принадлежащей к группе сплетников: — Литиша, а это правда, что тебя выдадут замуж по обычаю Ситви? — Шарлотта улыбалась всеми белоснежными зубами, а в зеленых, болотных глаза бегали чертики насмешки и издевки. Литиша сначала не знала, что ответить, а потом громко рассмеялась, чем вызвала недоумение как у самой Шарлотты, так и у ее свиты и других ребят в классе. — Я? Замуж? Шарлотта, ты… — из-за слишком сильного смеха и внезапно охрипшего голоса девушка закашлялась, все еще смеясь. — Я не выхожу замуж! Какую же глупость ты иногда болтаешь, Шарлотта… — все еще посмеиваясь, Литиша взяла сумку и поставила на стол, чтобы достать некоторые школьные принадлежности. Шарлотта, на обыденно бледном лице которой показался яркий розовый румянец из-за ответа Литиши, сначала молчала, а потом опять воскликнула: — Я не говорю глупости! Мой отец разговаривал об этом с твоим отцом: все уже решено, и скоро ты выйдешь замуж по обычаю! Ты что, не знала? — Шарлотта в удивлении вскинула брови, так как реакция собеседницы была по меньшей мере испуганной. Ухмыльнувшись, вновь бледнолицая, девушка елейным голосом проговорила, негромко, но в тишине, воцарившейся среди учеников после криков двух одноклассниц, было прекрасно слышно: — Тебя, наверное, обрадуют этим сегодня, невеста. В горле Литиши словно прошла пустынная буря, не оставив ни одного влажного местечка. Моргая такими же сухими, горящими глазами, она пыталась прийти в себя. Казалось, одна часть Литиши всё ещё не до конца понимает, что же ей такое сказала Шарлотта, а другая — оцепенела в ужасе от осознания, на что обречена девушка, если сказанное зеленоглазой правда. Схватив свою сумку, половина содержимого которой в беспорядке лежала на столе, Литиша с каменным лицом выбежала из класса. Ей нужно было объяснение от отца, поэтому она побежала домой, твердя самой себе: «Это неправда! Шарлотта просто стерва, которой нравится смеяться над другими! Отец ни за что бы так не поступил!» Но чем больше девушка пыталась убедить себя в этом, тем меньше верила в собственные слова. То, что так напугало Литишу — обычай Ситви — одно из древних, необычных и страшных явлений. При таком обычае отец, старший брат, словом, любой главенствующий мужчина семьи может продать незамужнюю женщину, а чаще девочку из своей семьи. Этот обряд пугал любую девушку со времен создания пресловутого ритуала, ведь чаще всего девушек выдавали или за неженатых старых мужчин, имеющих хоть какое-то влияние в обществе, или отдавали в качестве служанки какому-либо богатенькому дворянину, а иногда даже королю. Так с женщинами могло произойти все, что угодно, и никакой ответственности за это на тех мужчинах не лежало. Когда на трон управления страной пришла первая королева — Оллисейн — обычай был отменен. Конечно, было много недовольных, так как мужчинам, а они, как известно, главные приверженцы старых традиций, не нравился запрет на распоряжение судьбами женщин. После смерти Оллисейн на трон взошел ее брат, вернувший законность этого обычая, но рекомендовал к нему не прибегать. С тех пор Ситви потихоньку начал приобретать негативное отношение, хотя полное его исчезновение из культуры займет еще, наверняка, много веков. Однако само возвращение обычая не так пугало Литишу, как та участь, на которую ее обрек собственный отец, если все же слова Шарлотты оказались правдой. Добежав до дома, девушка пыталась отдышаться — так быстро она, наверное, никогда в жизни не бегала. Набрав в грудь колючего воздуха, Литиша тихонько вошла в дом. Еще только приоткрывая дверь, она услышала какие-то крики, узнав родительские голоса: — Ты сделал что?! — Мама явно была шокирована, в ее интонации был слышен даже страх. — Да, я сделал это! Литиша выйдет замуж — за очень уважаемого человека, между прочим! И ни ты, ни она не посмеете перечить мне — я не делаю абсолютно ничего противозаконного! — отец кричал так громко, что ноги у Литиши подкашивались от страха, и даже пол немного дрожал. — Но ведь она совсем еще ребенок, Эгон! — Рамона отчаянно боролась за судьбу дочери, стоявшей у двери и оцепеневшей от страха и осознания, что все это правда. — Нет! Она не ребенок. Она взрослая девушка, дни и ночи проводящая за книгами, которые у меня уже вот где! — несмотря на то, что Литиша не видела отца, она представила, как он подносит ладонь вверх, пальцами касаясь кадыка. По телу девушки пробежали мурашки, и она шумно втянула воздух сквозь зубы. — Эгон, прошу тебя! Пожалуйста, не делай этого! Она же твоя дочь… — мама Литиши плакала, ее голос срывался. Слышны были звуки не то борьбы, не то еще чего-то: видимо, Рамона пыталась удержать Эгона на месте. — Нет, я все решил, и сейчас я пойду подписывать договор! Не пытайся удержать меня, Рамона, ты знаешь, тебе же хуже! От… Отойди от меня! — Литиша услышала крик матери и сильный удар. Теперь страх за жизнь матери пересилил страх за саму себя и страх перед отцом, поэтому Литиша вбежала в дом, а затем в гостиную, еще с кухни увидев силуэт отца. Наконец Литише предстало: ее отец стоит над ее матерью, презрительно глядя на тело женщины, лежащей около камина. Глаза Рамоны открыты, грудь тихо и с хрипами вздымается, вокруг головы медленно растекается кровь. Эгон посмотрел на дочь, тяжело дыша. Оглядев ее с ног до головы, совершенно не волнуясь о лежащей в крови жене, он сказал: — Скоро ты выйдешь замуж. Возражения не принимаются. А если ты посмеешь мне перечить… — Эгон подошел к дочери, резко схватил ее за запястье, так сильно, что послышался хруст. — Тебе же будет хуже. Литиша почти не дышала, слыша собственное хрупкое сердце, отчаянно бьющееся в груди. На полу лежало бездыханное тело матери. Эгон отпустил ее и ушел, хлопнув входной дверью дома. Литиша опустилась к матери и горько зарыдала, моля небо и землю о том, чтобы ее мать была жива. Такой боли Литиша еще никогда не испытывала — сердце разрывалось на маленькие-маленькие частицы, и каждая из этих частиц словно взрывалась в груди девушки, дыхание сбивалось от рыданий, запястье все еще саднило. Но, не обращая внимания на всю боль в теле и в душе, Литиша понимала: нужно бежать.