ира.
три буквы ложатся ровно на язык. в них смысла много, воображение услужливо подкидывает нужный образ.
ира.
всё хорошо, пока антон может раз за разом повторять эти три буквы, не пряча глаза; всё хорошо, пока в окна их дома светит солнце.
всё хорошо, пока антон хранит в сердце верность.
признаться честно, антон в соулмейтов не верил никогда; с самого детства думал, что все это — брехня для тех, кто хочет найти оправдание своим чувствам, найти «своего» человека в пустой серой массе. смех да и только, правда? антон из этих сопливых сказок вырос. он знает точно одно —
любящему сердцу оправдание не нужно.
антону с
ирой комфортно. антон
иру, наверное, любит очень.
ира для антона — соулмейт. ведь не может чувство врать, не так ли?
что, если просто в это слепо верить, как делают все? что, если жить так, как удобнее всего?
но чего антон в своей жизни не ожидал — так это споткнуться о свою ложь. споткнуться, упасть и разбить локти в кровь; закусить губу до шумящей в ушах боли, натягивая на лицо улыбку; тянуть разодранные ладони к тому, что было когда-то
правдой. отводить взгляд, чтобы не потонуть; отгонять назойливые мысли, обжигать язык о слишком горячий кофе, не спать ночами — чушь, чушь, чушь.
антон целует
иру, чтобы не думать об
арсении.
в их коллективе
арсений весь необычный, сложный; искрящийся весь-весь, как колючая на языке шипучка; его рук и касаться больно всегда, но не так чтобы очень — приятно даже. они не больше чем друзья — не меньше чем товарищи. с
арсением антону уютно; с
арсением антону больше чем
просто прикольно. они вместе зависают чаще, чем того хотелось бы
ире; в компании
арсения антон почти что о ней забывает.
антону даже немножечко стыдно.
может, перед собой, может, перед ней тоже; какая теперь разница? какая разница, что его губы почти забыли вкус
её поцелуев; какая разница, что
её прикосновения отчего-то стали на пару десятков градусов холоднее?
антон от этой беготни, вообще-то, устал. у антона предательски слипаются глаза.
на часах двенадцать — полночь; белоснежное свечение экрана выжигает глаза в непроглядной тьме.
на часах два — антону отчего-то всё не спится; ловит свои же по-кошачьему довольные улыбки, обращенные к экрану, и осекается; отчего-то ему кажется, что, если
ира его увидит, случится что-то очень плохое. будто бесстыдное преступление должно быть замечено — а на деле никакого преступления и нет.
отчего
просто друзья не могут наслаждаться общением под покровом глубокой ночи?
в десятый раз антон ловит себя на мысли, что ни разу не называл
арсения по имени
вслух.
это антону почему-то странным
ещё не кажется.
утром они оба чувствуют себя устало — организм, очевидно, посылает грозные сигналы; утром им обоим почему-то спать почти не хочется, будто внутривенно влили двойную порцию адреналина. антон признаётся, что потерял счет времени; арсений согласно кивает, улыбаясь одними только глазами (и как он только это делает?).
снова необычно тёплые прикосновения, дурацкие фразы,
абсолютно дружеские подколы — эта часть работы, впрочем, вызубрена отлично. будто это всё, — намёки, взгляды (смеющихся синих глаз) — это всё где-то там уже давным-давно прописано мелким шрифтом под условиями.
играть в жизнь на сцене просто, ещё проще — импровизировать, плыть по бурному течению, (цепляясь за чужое запястье). антон думает, что они с
арсением, в общем-то, друг на друга не похожи даже слишком.
когда антона от очередного прикосновения
арсения бьёт электрическим разрядом, он списывает всё на сработавший шокер.
глупо улыбается, затыкая испуганное сердцебиение. ничего
пока не произошло. ничего, пока они под прицелом камер.
и всё-таки, почему это глупое имя
не слетает с губ?
уже дома антон предпочитает не думать о том, что
снова произошло; прижимает к себе тёплую
иру, оставляя невесомый поцелуй на её щеке; беззаботно предаётся с
ней утехам в
их спальне, когда в мысли снова без приглашения влезает
арсений.
о нем думать неприятно — конкретно сейчас, конкретно здесь антону это кажется… неправильным? конечно, дурак, кто в своём уме станет представлять
просто друга на месте
любимой девушки? антону смешно — да, именно смешно! к горлу подступает липкий ком, теряясь в безбожном стоне; кажется, ира что-то говорит, кажется, он снова всё испортил.
как оставаться спокойным, когда
её прикосновения отчего-то кажутся
не такими?
Арс
[01:23]
Я знаю, что ты не спишь.
Арс
[01:24]
У меня один вопрос. Почему ты ни разу не звал меня по имени?
антон тупо пялится в телефон — да, сейчас буквы растекутся мерзкой патокой черным по белому, теряя первоначальный смысл; выдавятся из памяти эти слова-не-вовремя, и антону не придется признаваться, что в сердце иголка всё-таки кольнула. антону хочется говорить, что во всем
арсений виноват — во всём,
дурак, виноват: что такой странный, внезапный, занимающий слишком много пространства в шастуновской жизни; что именно
арсений, а не кто-то другой, вот так ни с того ни с сего напоминает о себе глупым — ошарашивающим — вопросом.
что только
арсению так делать и позволено.
а, впрочем, об этом антон подумает утром.
может, тупая боль в сердце пройдет.
может.
×××
арсению почему-то даже немного обидно видеть свои сообщения непрочитанными.
арсений думает, что вечно
антон от этого вопроса бегать не будет; хочет поговорить лично, как всегда пуская из глаз задорные искры.
антон когда-нибудь сдастся — парадокс: арсений тайны других раскрыть скорее хочет, свои пряча поспешно на самое дно. не спит ночами, разглядывая покрытый трещинками потолок — дикая альтернатива звёздному небу; представляет, как бы его собственное имя звучало из
его уст.
—
антон.
дёргается; упирается взглядом, выдавливая улыбку — дурак. арсению кажется, что
антону совсем не стыдно. ему кажется, что он затеял всё это зря. что грызёт его паранойя попусту; фантазёр арсений попов — мысленное прозвище. но дилемма — вот она: арсений
может, а у антона язык
прилипает к нёбу.
— чего?
— разговор есть.
— говори уже давай, ар… — чертыхается, вытараща красивые глазёнки, — короче, ты понял.
поправка: арсений, увы,
совсем ничего не понимает. точнее, догадывается — и только. в догадках этих теряется, они хлещут упругими прутьями по лицу; ему бы скорее разобраться, ему бы в мысленном тумане не утонуть насовсем. не задохнуться. не глотать пыльную ложь.
отпустить это всё.
— нет,
антошенька, — лисья улыбка, шаг навстречу, — объясни мне, дураку!
— да ладно, — смеётся, — тебе реально так неймётся из-за моего игнора?
а арсению
реально неймётся;
реально интересно — и ничуть не стыдно. должны же
друзья разговаривать, когда их что-то беспокоит, правда?
— скажи мое имя.
— прекращай.
— просто назови меня по имени. это же так просто, а?
— ар… — вязкий клей на языке, — арс…
задыхается.
утопает.
антону бы сейчас к
ире.
с
ирой всегда
не так.
губы арсения перекрывают мысленный поток — и поток воздуха тоже: они жадные, но мягкие-мягкие, со вкусом мятной жвачки (и вишневого чего-то — совсем чуть-чуть). антон об этом моменте и не думал никогда — так только, вскользь и в шутку говорил, как о чем-то невероятном. но
арсений прямо сейчас — космическая реальность;
арсения можно потрогать (протяни руку), почувствовать,
поцеловать.
в себя антон приходит не сразу: долго-долго губы тыльной стороной ладони трёт, до сих пор ощущая на них призрачное тепло. по-тупому смотрит на
арсения — а тот довольный-довольный, светится, как начищенная медаль; смотрит хитро, словно все это он придумывал до мельчайших деталей — и вот оно, так, как и планировалось.
антону хочется верить, что ему все приснилось.
— ну ты и придурок, — дрожь в руках прошла, осталась напускная весёлость. — а
ире я что скажу?
— повтори-ка, — арсений цепляется за ниточку с хищным оскалом.
— что я
ире скажу… — а до антона наконец доходит.
и в голову ударяет бешеная молния; антона мутит, ему резко становится дурно. будто его жизнь
до кто-то вот так взял — и перечеркнул сплошной чёрной; будто теперь у него в ладонях осталось студенистое
после. он прокручивает эти три буквы у себя в мыслях, но даже там они теряются; даже там он не может никак заставить себя поверить.
— так ты всё знал?
— из нас двоих умнее оказался я.
он прав. безусловно. по всем пунктам.
а вот антон жестоко п р о е б а л с я.
— скотина вы,
арсений сергеевич, — абсолютно, безусловно, совершенно точно; эти буквы вытесняют прежние, и антону впервые почему-то это
нравится.
— любить вас по-другому и нельзя,
антон андреевич.
этот момент арсений поставит на репит.
до конца дней.
ведь из них двоих хитрее оказался
он.
