Новолунье не придёт никогда

Гет
R
Завершён
79
автор
Размер:
248 страниц, 45 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
79 Нравится 9 Отзывы 49 В сборник Скачать

10.

Настройки текста

Страшная вещь — слово. Пока оно не сказано, все может быть так или иначе; но после того, как оно прозвучало, никакого «иначе» быть не может… Елена Толстая Ад — это расставание с ней. Фредерик Бегбедер. Идеаль

Ступеньки, ступеньки, ступеньки… Никогда ещё лестница в доме Калленов не казалась мне такой длинной, как сейчас, когда мы стремительно поднимались вверх, рука об руку с Эдвардом. Навстречу нам спускались Розали и Эммет. Они тоже держались за руки, и это вызвало у меня странную мысль о многообразии любви в этом доме. Здесь все любили друг друга, и только мы двое вот уже почти неделю метались, как неприкаянные. Впрочем, что касается светлых чувств… У меня их сейчас было с избытком — впервые в жизни, наверное. Даже сказав Эдварду «да», я не знала, чем это для меня закончится. Мне самой не было понятно, хорошо это или плохо. Как я уже говорила, влюбляться мне ещё не доводилось, и я решительно не знала, что теперь будет. Я нарушила все табу, я вломилась в его жизнь неожиданно и неотвратимо. Я не могла не ранить его, как молния, ударившая в дерево, не может не обжечь… Могла ли я теперь, когда он почти простил меня всё это страшное вероломство, рассчитывать ещё и на то, что я ранила его достаточно глубоко? Мои мысли лихорадочно метались, к ним примешивалось гнетущее чувство голода, которое то накатывало, то снова отпускало, предвкушение первой охоты и предчувствие… Предчувствие чего-то неотвратимого, как сама судьба. — Эдвард, что-то случилось? Бедная девочка… — Розали, смеясь, отступила за плечо своего парня, чтобы пропустить нас. — Ты же тащишь её как… как добычу! — Пока ничего. В любом случае, это тебя не касается. Если понадобится помощь — узнаешь первой, — в голосе Эдварда переливался гнев. Эммет только усмехнулся. Кажется, ему одному было понятно происходящее. — Завтра охота, Эдвард… Соберись, — проговорил он сквозь зубы. Их взгляды я чувствовала затылком, когда мы, наконец, разминулись. Девочка. Добыча. Эммет. Эти три слова сложились в весьма неприятную логическую цепочку, но времени на обдумывание у меня не было — через минуту за мной закрылась дверь комнаты Эдварда. Комнаты, в которой я неоднократно бывала мыслями, но порог которой ни разу не переступала. Сюрприз… Наши с ним комнаты оказались похожи, как близнецы. Разве что… окно у Эдварда в полный рост… Та же низкая кушетка, только заваленная книгами и компактами, стеллажи — всё это сейчас было залито алыми лучами заката. Солнце окончательно прорвало завесу облаков, обещая ветреную, но хорошую погоду на завтра. Багрово-алые отблески танцевали на стёклах распахнутого окна, окрашивая всё, доступное глазу, в тревожный и такой двусмысленный сейчас цвет… Цвет крови… Я буквально почувствовала её пряный запах, её солоновато-терпкий вкус на своих губах. Эдвард и сам замер, то ли залюбовавшись зрелищем, то ли, как и я, оторопев от подступающей жажды. Однако он справился с собой намного быстрее. Не отпуская моей ладони, он смёл всё с кушетки на пол, а потом буквально швырнул меня на неё. Судя по ярким осколкам, коробка одного из компактов разбилась, но Каллену не было до этого никакого дела. Он буквально навис надо мной, переводя тяжёлый взгляд с глаз на губы и обратно. Смотреть в его лицо было просто невыносимо… «Эдвард, ну что ты творишь?! Эдвард…» — взмолилась я мысленно, потому что под этим взглядом даже губы меня не слушались, то и дело вздрагивая. — А ты… Что ты со мной сделала?! — его бесцветный шёпот был больше похож на крик. Я была готова на всё, только бы прекратить эту пытку. — С тех пор, как ты впустила меня в свои мысли, я не знаю, куда мне деться, чтобы не думать о тебе… — Эдвард… — теперь уже я взяла его за руку. — Неужели ты хочешь, чтобы я уехала? Одна мысль о возможности уехать теперь была для меня равносильно смерти. Уж лучше головой вниз с обрыва. Хотя… моё бессмертие — моё проклятие… Эдвард ошарашено посмотрел на меня, кусая губы. — Ты рехнулась?! Белла, ты действительно думаешь, что я могу этого хотеть?! Я не хотел этого даже тогда, когда предложил тебе свалить в вечер твоего появления здесь. Если ты уедешь… Что ж. Придётся и мне паковать чемоданы… Я же таскаюсь за тобой повсюду, ну чего тебе ещё от меня надо?! — Я… Я не знаю, что сказать, Эдвард. Я просто не знаю… — А тебе и не надо ничего говорить. Ты уже всё сказала. Теперь можешь выслушать меня, если тебе интересно… Я не особенно хороший рассказчик, но всё же… Его лицо и узкий треугольник груди, виднеющийся в расстёгнутой рубашке, мягко отсвечивали в лучах заходящего солнца.  — Говори, Эдвард. — Ты уверена в том, что хочешь… слышать? — Я хочу тебя слышать, даже если ты собрался ругать меня последними словами… Я просто не знала, как ещё объяснить ему, что он мне дорог. Насколько он мне дорог… Пристально посмотрев на меня, Эдвард Каллен сел на дальний край кушетки, повернувшись спиной ко мне и к солнцу. Сейчас оно играло в его волосах, заставляя их искриться медными отблесками. Мне снова захотелось коснуться их, почувствовать их запах, запомнить, какие они на ощупь. Мне хотелось обнять его прежде, чем он заговорит. Потому что где-то в глубине души я боялась того, что он может сказать мне сейчас. — Ты всегда наступаешь на горло собственной песне… Зачем ты так, Белла? Так не честно… Он слышит всё, а я… Я в полном неведении. Впрочем, Эдвард был прав. Сев чуть позади, я обхватила его за пояс, прижимаясь грудью к его спине и зарываясь лицом в яркие сполохи его волос. Замерев, я прислушивалась к нему… Накрыв мои ладони своими, он выдохнул. — Белла, я… Я никуда от тебя не денусь… Теперь. От этих его слов мне стало жарко: в них было столько безысходности, что звучало это совершенно обречённо. Будто он устал бороться с собой и сдался. — Эдвард, почему я не слышу тебя? Я не видела его лица, но слышала, как он фыркнул. Значит, усмехнулся. — Потому что я хочу рассказать всё сам. А потом ты решишь, хочешь ли слышать мою говорилку там, внутри… Если позволить тебе слышать меня сейчас, она выболтает тебе все мои секреты. Даже те, о которых я сам пока что только догадываюсь. Его голос звучал немного спокойнее. Сейчас каждое его движение было для меня дорого: этого Эдварда я видела впервые. Ещё чуть-чуть, и я сама бы придумала его таким… — Я знаю, Белла… У меня было множество способов сделать тебя счастливее в эти дни, но я не пользовался ими. Зато я много думал… — его низкий голос отдавался в моей груди. Это ощущение медленно, но верно сводило с ума, накладываясь на тонкий запах его волос и общую нереальность происходящего. — Я решил рассказать, как есть. То есть, с самого начала. Не стоит слишком очаровываться мной. Иначе разочарование… оно может стать убийственным. Перспективу длиной в вечность разбитое сердце порядочно отравляет, наверное… Я не люблю пафосных фраз, но за все сто с лишним лет своей жизни так и не смог от них отучиться… Он рассмеялся, заставляя меня ещё больше проникнуться его обречённо-пораженческим настроением. — Знаешь… Когда ты вот так обнимаешь меня, это вселяет надежду. Например, на то, что у меня хватит наглости посмотреть тебе в глаза после всех этих излияний. Душевный стриптиз — не мой конёк, да и не было у меня никогда настоящего слушателя. Ты же, Белла… Ты слушаешь меня так, будто от этого зависит вся твоя жизнь. Это придаёт мне значимости, хотя я, в сущности, всего лишь смазливый убийца… — его пальцы ласкающим движением коснулись моих, будто проверяя реальность моего существования, и снова замерли. — Во мне нет ничего такого, за что меня можно было бы полюбить. Интеллект? Имея столь длинную и беззаботную жизнь, любой стал бы интеллектуалом, да и не отличаюсь я особенной утончённостью. Вкусов, жизненной философии… Да, я люблю классическую музыку, но это просто одна из моих дурацких привязанностей. Случись всё со мной теперь, я бы вечно любил каких-нибудь… «U2», — гадливая интонация, мелькнувшая в его голосе, от меня не укрылась. — Да, я хренов эстет! — Эдвард нервно рассмеялся. — Потому большая часть современной музыки режет мне уши! У меня сохранились кое-какие повадки диплодока, по странной иронии судьбы умудрившегося пережить свой собственный род и вид. Банально. Я скучный тип, в некоторой степени социопат. Я решительно не знаю, что во мне может привлекать так, чтобы день и ночь думать обо мне одном… — Эдвард… Я просто забываю, что ты меня слышишь. Я не умею прятаться от тебя. — Только лишь? — Нет… — я на мгновение прижалась губами к его затылку, — не только. — Знаю. Тем не менее, я заставил тебя сказать это вслух достаточно громко, — к напевности бархатистого голоса Эдварда Каллена примешалась нотка злорадства. — Как видишь, иногда я бываю жестоким не только к самому себе, хотя… Да, ты точно подметила. Мазохизма во мне достаточно. Чего мне стоило смотреть на то, как ты сходишь с ума и не делать ровным счётом ничего, чтобы… Чтобы предостеречь тебя от этого. — Это был бы напрасный труд, Эдвард. — Возможно. Впрочем, я не хотел бы, чтобы было иначе. Я сам вляпался в эту историю с разбегу… может, только благодаря моим выдающимся мыслительным способностям ты не догадалась, НАСКОЛЬКО я вляпался… Последние лучи заката уже не могли осветить комнату целиком, и мы медленно погружались в сумерки. Сумерки — моё самое любимое время, когда день уже умер, а ночь ещё не родилась. Когда можно быть собой, никого не шокируя — краски смазаны, а очертания скрадывает густеющий на ветру воздух. Когда хочется быть рядом с тем, кто тебя понимает, кто тебе дороже всех… — Я отчётливо помню тот момент, когда услышал тебя впервые. Это были хреновые новости, Белла. В том числе и потому, что раньше только я умел копаться в головах окружающих, и мне меньше всего хотелось, чтобы кто-то с такой же лёгкостью начал копаться в моей. Я отчётливо помню… …помню тот момент, когда увидел тебя там, в кабинете отца. Я ожидал застать там какого-то зверя, который без сожаления убил девушку, имевшую неосторожность понравиться мне чуть больше, чем… — он запнулся, и я поняла, что ему нелегко говорить об этом. — А ты не была зверем. Более того, тебе было меня жаль. И жаль её. Был момент, когда я понял, как легко сойти с ума. Так чувствовала себя Джульетта, проснувшаяся в склепе, окружённая могильным безмолвием. Так же, как она искала яд на губах Ромео, так вероломно оставившего её одну на этом свете, так же точно мне хотелось поцеловать тебя, чтобы почувствовать вкус крови, которую я так хотел для себя. Поверь, я тогда сам не знал, что дело не только в этом… «Ты дороже всех для меня, Эдвард» Даже мысленно мне было страшно произнести это. Мне не хотелось разрушать ту хрупкую гармонию, которая сейчас была между нами. Мне хотелось обнимать его всегда, слушать его всегда… Я только недавно научилась различать оттенки его голоса, понимать его настроение. Вкупе с остальными ощущениями это было так ново для меня, так остро… Всё отошло на второй план, всё померкло перед дивным чувством того, что он рядом. Наконец-то рядом. И пусть он по-прежнему старательно отгораживал от меня свои мысли, мне не хотелось ничего знать, ничего слышать, кроме того, что вот-вот сорвётся с кончиков его губ. Он осторожно отлепил мои руки от своего торса, переплетая свои пальцы с моими. — В ту ночь ко мне пришла Розали. Она не рассказывала мне о том, как вы встретились в лесу, но я сам полез в эти её воспоминания. Белла… Мне впервые захотелось запустить пальцы в её светлые волосы… но только затем, чтобы намотать их на руку и приложить сестрицу Розали лицом о стену. Потому что я увидел, как она обошлась с тобой там… Знаешь, а она тогда испугалась выражения моего лица… Да что там, в первые дни я сам себе казался сумасшедшим! Он задал мне всего один вопрос, ответ на который и без того знал, а теперь выворачивается наизнанку… — Белла… Ты вполне можешь спросить, что мешало мне выбрать любую девушку из тех, которые смотрят мне в след с плохо скрываемым обожанием. Я выбрал. Но даже к ней я не мог относиться только как к девушке… Её кровь будила во мне далеко не самые светлые чувства. Когда ты разрываешься между желанием просто побыть рядом и мыслью о том, куда потом спрятать тело… Это всё равно что смотреть на человека и видеть кусок колбасы. Мне никогда не отделаться от этих ощущений… Я не знаю, что у меня было к ней и что могло бы быть. Я не люблю сослагательного наклонения с тех самых пор, как стал тем, кем я стал. — Я не хотела бы тебя спрашивать об этом, Эдвард. Даже то, что ты закрываешься от меня сейчас, не мешает мне чувствовать ту боль, которая всё ещё живёт в тебе. — Боюсь, Белла, я вляпался так, что места для этой боли почти не осталось… Не думай об этом. Оставь это мне… Было бы неплохо мне разобраться в самом себе. — Ты… В чём-то сомневаешься? — Во многом. Но не в том, что я чувствую к тебе. Нет… Мне хотелось задать ему кучу вопросов, но я сдерживалась, стараясь даже не думать об этом. — Белла… Твои мысли обо мне… Даже твои ощущения, когда я взял тебя за руку… То, что ты думала там, на кладбище… За эти дни я столько открытий сделал! Никто и никогда не рассказывал мне столько нового обо мне самом. Сперва мне казалось, что я не могу причинить тебе зло только потому, что за твою жизнь заплатила жизнью она. Но к тебе пришёл голод, запах той крови исчез, а мои ощущения остались прежними. Потом… Потом — что я не могу не простить тебя потому, что ты дочь Карлайла. Но сейчас… Я понимаю, что дело во мне самом. Прости, с моей стороны было крайне нетактично приходить тогда в твою комнату, но… Я не мог отказать себе в удовольствии видеть тебя в тот вечер. Тем более, ты слишком очевидно хотела видеть меня. — Я и сейчас хочу тебя видеть… — Я не должен был задавать тебе вопросов до этого разговора, но… Твои мысли там, в гостиной… Ты была так откровенна… — Да пойми ты… Не в твоей красоте дело, Эдвард! Хотя более красивого парня мне не доводилось встречать. Не в твоём уме и не в твоих поразительных музыкальных способностях. В тебе есть что-то, без чего моя жизнь кажется пустой. Мягко освободившись от моих рук, он обернулся. В сумеречном полумраке его лицо было похоже на светлый лунный абрис: брови сведены к переносице, глаза горят, как угли. Эдвард кусал губы, и это казалось мне странным. Я впервые видела его таким. — И ты не жалеешь о том, что это так? — Я жалею только о том, что позволила тебе уйти в тот вечер. — Это не последний вечер, когда я рядом, Белла… Не жалей об этом. От меня сложно избавиться… Он улыбался, хотя на дне его чёрных глаз лежала печаль. — А я и не хочу избавляться от тебя, Эдвард Каллен. Не хочу… «А вы одного поля ягоды» — вспомнились мне слова Розали. «Хорошо, когда рядом есть кто-то из своих», — вспомнились мне слова Элис. «Присмотрись к Эдварду, кажется, он не на шутку взволнован» — вспомнились мне слова Эммета. — Я ещё не решил, хорошо это или плохо, но… Я влюблён, Белла. В тебя влюблён. Он сказал. И теперь ни одного из наших слов нельзя взять обратно. Ничего уже не изменить, не переиграть, не вернуть, как раньше… «Прости, что я сразу не сказал тебе этого» Мне хотелось плакать от счастья снова слышать его. Но ещё больше мне хотелось снова коснуться его лица. Чтобы он снова оказался так близко… Эдвард цепко взял меня за подбородок. От одной мысли, что его изящные пальцы коснулись моего лица, мне стало тепло. Даже несмотря на то, что эти пальцы были холодны, как лёд. Чего уж… у меня были такие же точно. В дверь постучали…
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.