Тот самый день

Арсений резко сел в кровати - будильник надрывался уже минуты две. 6:30 - новый день хмуро заглядывал в окна, пряча остатки снега под дырявым льдом. Попов выключил режущую слух мелодию, повернулся на другую сторону постели и, улыбаясь, запустил пальцы в русые волосы Антона; его ладонь опустилась ниже, поглаживая торс парня, но внезапно остановилась, наткнувшись на судорожно сжимавшие одеяло руки Шастуна. Арсений обеспокоенно перегнулся через его фигуру - воспаленные глаза смотрели в пустоту, а искусанные губы были плотно сжаты. "Кажется, он не спал всю ночь, " - Попов осторожно встал и прошел на маленькую кухню, где в одном из ящиков хранил маленький календарь. Взглянув на обведенные числа, вздохнул: сегодня - тот самый день. На самом деле Антон проснулся ровно в полночь - тяжело дыша, выбрался из очередного кошмара. Снотворные уже вызывали тошноту, тем более именно в эти сутки Шастун совсем не хотел смыкать глаз. 10 лет назад произошло событие, сломавшее, унизившее его, заставляющее каждый год в этот день заново переживать этот ужас. Сегодняшним утром прикосновения Арса жгли Шаста словно огнем, но Антон не смел убрать руки любимого, хоть внутренне и сжимался, подобно тугой пружине. В коридоре хлопнула входная дверь - Арсений уже откуда-то вернулся. Шастун медленно поднялся навстречу парню; Попов держался спокойно, исподлобья глядя на Антона, протянул стаканчик горячего кофе и, осторожно улыбаясь, достал из-за спины хрустящий сверток. "Посмотри," - бархатистый голос заставил Антона вздрогнуть, он взял пакет, разорвал крафтовую бумагу... В его руках беспечно улыбался плюшевый черный кот с красным галстуком на шее. Вдруг мягкая игрушка полетела на пол, к ногам удивленного Арса. Красный галстук... Шастун сжал пальцами виски, стараясь не представлять властные руки, вальяжно развязывающие его. Антон устремился прочь, но Арсений загородил ему дорогу. "Пожалуйста, убери," - умоляюще прошептал парень, склонив голову на плечо брюнета, и в ту же секунду исчез в ванной. Умываясь, Шастун постарался привести мысли в порядок. "Арс же ничего не знает, это абсолютно нормально," - вздохнув, успокоил себя Антон. Он с жалкой усмешкой посмотрел в зеркало, оценивая отекшее лицо с испуганными глазами. - Шаст, я убрал кота, - прозвучал неуверенный голос Арсения из-за двери, - можешь выходить… Кофе будешь? Сделать бутерброды? - Спасибо, только кофе, - еле ворочая языком, ответил Шастун, потянулся было за гелевой маской против отеков, лежащей в большой корзине средств для ухода, но вместо этого лишь присел на край ванной, водя пальцем по плетеному узору. Арсений, постучав, зашел в ванную, оперся на косяк, оценивающе разглядывая парня. "На работу сегодня не пойдешь," - Антон поднял голову, встретившись с серьезными голубыми глазами. Он не хотел сопротивляться - чувствовал, что ближайшие восемь часов, проведенные в офисе старшим менеджером, ухудшат и без того подавленное состояние. "Я напишу твоему шефу. Кофе на кухне," - Попов, оглядываясь, покинул комнату. Шастун понимал, как парень хотел обнять его, но после утренней сцены не решался. После того, как Антон без удовольствия допил остывший кофе, Арсений, предварительно закутав Шастуна в несколько теплых одежек, повел партнера гулять. Парни часто ходили в вещах друг друга, но сегодня Арсений осмелился лишь завязать на Тоше свой зеленый шарф. Привычно вцепившись Арсу в локоть, как всегда бывало при гололеде, Антон почувствовал легкое покалывание на кончиках пальцев и тяжело задышал. Арсений остановился с немым вопросом во взгляде. Шастун только помотал головой, покачиваясь от легкого головокружения. Когда пара достигла ворот городского парка, Попов, вспомнив что-то, вытащил телефон и приложил гаджет к уху. - Ставим "Игроков", я в роли Ихарева, - ответил он на тусклый вопросительный блеск в глазах Антона. - Не могу тебя сегодня оставить одного, поэтому сейчас набираю режиссеру - откажусь, пока не поздно найти мне замену. - Арс, не стóит, - Шастун спрятал руки в карманы; он как никто другой знал, что Арсений буквально жил службой в театре, каждой сыгранной ролью. Сквозь горечь, подступившую к горлу, Антон уже молча принял решение, - я хочу побыть один. Езжай вечером в театр. - Обещай, что будешь дома и ничего с собой не сделаешь, - строго произнес Арс, но его глаза ласково смотрели на парня. Попов осторожно коснулся рукава Шастуна - сегодня Арсений как никогда боялся разрушить что-то хрупкое внутри Антона, вздымающее плечи, сжимающее пальцы, лишающее сна, делающее кожу такой уязвимой. В 18:00 Попов уехал на спектакль. Шастун остался дома - Арсений обложил его всеми пледами и подушками, что были в квартире, заказал любимую пиццу, но Антон к ней даже не притронулся. Само помещение будто давило на него, стискивая легкие, теперь комната казалась парню уменьшающейся, стремившейся поглотить Шаста. Антон вскочил, пытаясь дрожащими пальцами расстегнуть рубашку, оторвал несколько пуговиц. Он жаждал вырваться, расправить плечи, раздвинуть плывущие перед глазами стены, но одновременно - исчезнуть, стать незаметным. Когда Антон приехал в театр, антракт уже закончился. Здесь Шастуну стало немного легче. Перед выходом он оделся в свободную футболку и джинсы - кажется, сейчас ничего не давило на парня. Это здание, в котором Антон бывал не раз, являлось для него неким олицетворением огромного, необыкновенного внутреннего мира Арсения, в котором Шастун всегда мечтал оказаться. Через некоторое время Антон тихо заглянул в зал. "…Теперь вот я обеспечен. Теперь время у меня свободно. Могу заняться тем, что споспешествует к образованью. Захочу поехать в Петербург - поеду и в Петербург. Посмотрю театр, Монетный двор, пройдусь мимо дворца, по Аглицкой набережной, в Летнем саду. Поеду в Москву, пообедаю у Яра. Могу одеться по столичному образцу, могу стать наравне с другими, исполнить долг просвещенного человека. А что всему причина? чему обязан? Именно тому, что называют плутовством. И вздор, вовсе не плутовство!..." - звучал в полутьме зала знакомый голос. Но Шастун, смотря на сцену, не видел Арсения - это было совершенно чужое лицо, новая гамма эмоций, так ярко сменяющих друг друга, незнакомые движения родного тела, которое Антон познал до мелочей долгими ночами. Попов был поистине талантливым актером! Арсений, улыбаясь, выбежал из гримерки. Антон поднялся и быстрым шагом подошел к парню. Попытался выдавить улыбку, высказать свое восхищение, броситься на шею любимого, но его сил хватило лишь на короткое "Арс!" и склоненную на родное плечо голову. Попов аккуратно погладил Шастуна по спине, достал из кармана белый конверт и потряс им в воздухе. "Хороший гонорар дали. Сходим в магазин?" - устало спросил Арсений. Антон кивнул. Шастун остался курить в переулке у ярко освещенной витрины, а Попов отправился в сам супермаркет, взяв корзину и быстро начав закидывать в нее продукты питания и гигиены. Сегодня Арсений как никогда переживал за своего бойфренда. Стоя на кассе, Попов по привычке потянулся за тюбиком смазки, но вовремя ударил себя по кисти. "Стыдно! Как ты можешь?! В этот день?!" - Арсений смущенно опустил голову, потянувшись за картой для оплаты покупок. Попов вышел из магазина с двумя увесистыми пакетами. Не обнаружив парня на месте, заметался, ища глазами знакомую фигуру. "Только не в этот день!" - Арса бросило в дрожь. Однако, зайдя за мусорные баки в ближайшем переулке, Арсений с облегчением заметил русый чубчик, выглядывающий из-за ржавого бортика. Сидя на корточках, Шастун гладил очень худого и грязного щенка неясной породы. Попов остановился - ему показалось, что в зеленых глазах первый раз за день появился огонек. Тепло улыбнувшись обоим, Арсений вздохнул: "Ну, молоко я купил, а лежанку можно сделать из старой подушки". Антон повернулся, благодарно кивнув, и подхватил на руки почти невесомое тельце. В квартире было прохладно - периодически отключаемое отопление давало о себе знать. Антон искупал щенка в раковине, а Арсений обустроил на кухне маленький уголок с лежанкой и двумя мисками. Попов тайно радовался, что парень немного оживает. "Этот пушистый малыш, может быть, поможет ему?" - думал Арсений, в задумчивости открывая холодильник. Через полчаса, сытый куриным мясом из супа и теплым молоком новый жилец уютным комочком посапывал в старой подушке. Шастун, закрывшись в ванной, мыл раковину. В зеркале отражалось его умиротворенное лицо. Вдруг перед глазами вспыхнул мужской силуэт - ненавистный, огромный, но такой знакомый. Шастун ударил по стеклу со всей силы, испуганно попятившись на другой конец комнаты, потом, подбежав, стал бить еще и еще, пока не увидел текущую по пальцам кровь. Арсений дергал ручку с той стороны, почуяв что-то неладное. Антон опустился на пол, размазывая кровь с костяшек по лицу, пытаясь унять дрожь в ногах, успокоить бешено стучащее сердце. "Открой, Шаст! Пожалуйста, открой!"- кричал с той стороны Попов, толкая дверь все сильнее. Шастун вдруг попятился к щели между стиральной машиной и ванной - испугался, что Арсений найдет его вот так. Но щель была слишком мала для его почти двухметровой фигуры, поэтому когда парень, открыв дверь запасным ключом, вбежал в комнату, Антон прижался лицом к чугунной поверхности, до боли вдавливая в нее нос. Попов аккуратно сцепил руки кольцом вокруг Антона, шепча "Давай, Антоша, давай!", практически взял нá руки ослабевшее тело и потащил к кровати. Арсений сразу же принес бинты, покрывая ранки легкими поцелуями, стал накладывать повязку. Он, уже не сдерживаясь, порывисто обнял Шастуна. Обмякший на покрывале Антон со стыдом отвернулся. Закончив бинтовать, Арс нашел пульт и включил спортивный канал, сбегал на кухню и вернулся с двумя банками пива. Антону, кажется, стало все равно: залпом выпил всю предложенную ему жидкость, чувствуя во рту шипящую кислятину, и с безразличием уставился на яркий экран. Даже футбол теперь не вызывал интереса. Попов тем временем опустился на колени, сосредоточил взгляд на таком родном, любимом лице, замечая каждую изменившуюся в течении дня черточку. Антон тяжело страдал, но Арсений не понимал, что именно сводит парня с ума. Попов безумно хотел поцеловать эти сжатые в тонкую полоску губы, но не мог - Шастун оттолкнул бы его, точнее не сам Антон, а оскверненное тело, жаждущее пропасть, сжаться в незаметный для человеческого глаза сгусток боли. Спустя полчаса Попов ушел и стал чем-то греметь в ванной. Шастун нервно заерзал на постели - вставать не было сил, но действия Арсения волновали его. Однако скоро вопрос переживаний решился сам собой - поддерживая парня под руки, Попов привел Антона к наполненной горячей водой ванной. "Раздевайся и залезай, я скоро принесу еще пива," - Арс нежно поцеловал ушко Шаста и отправился к холодильнику. Антон быстро скинул с себя футболку и джинсы, немного помедлив с резинкой трусов. Боясь взглянуть в зеркало на обнаженное тело, торопливо скрыл его под водой, на поверхности которой плавала белая пена. В комнату заглянул Арсений, у раковины перелил напиток из банки в стакан и подал парню. Антон опять было собрался выпить все залпом, но Попов мягко остановил его руку, перехватил запястье, большим пальцем поглаживая бинт. Шастун почувствовал испытующий взгляд Арса на себе. Он должен был давно все рассказать... - Антоша Андреич, - Арсений, скрестив ноги, устроился на полу рядом с ванной, - я знаю, что 10 лет назад произошло что-то ужасное, непоправимое, разделившее твою жизнь на "до" и "после", но я даже не представляю произошедшее. Предполагаю, но не знаю. Вижу, как это медленно разрушает тебя изнутри. Мы вместе 6-ой год, - он придвинулся ближе, - я люблю тебя, Шаст, хочу помочь. Я не уверен, что смогу, но ты не думал, что если с кем-то поделиться этой историей, станет легче? Мне страшно смотреть, как ты мучаешь себя. Пожалуйста, дай понять, что произошло, - Арсений прижал к губам пальцы любимого. - Обещаю, что буду рядом, здесь и сейчас! - Лучше бы ты ничего не обещал, - глухо произнес Антон и закрыл глаза, позволяя запретным воспоминаниям хлынуть в измученное годами молчания сознание, распуститься на языке ядовитым цветком ужасной истории... …Тогда, в 11 классе, в свои почти 18 лет, Шастун играл в школьном КВН. И одноклассники, и учителя не раз отмечали харизму и чувство юмора высокого, худого, с оттопыренными ушами юноши. Сам Антон довольно критически относился к своим шуткам, но не пропускал ни одной репетиции, из-за чего часто прогуливал уроки. Заведующая учебной частью часто журила ученика, но параллельно выдвигала команду юмористов на различные конкурсы и фестивали. "У тебя большое будущее," - внушала она Шастуну. Примерно в середине года ее предсказания начали сбываться. На одном из городских мероприятий юркий ведущий схватил Антона за рукав и попросил подождать после концерта кое-кого за сценой. Шастун, разумеется, остался. Когда последние артисты закончили выступать, юноша отправился в условленное место. За кулисами сидел огромный лысый мужчина с ухоженной черной бородой. Когда он встал, чтобы поприветствовать Антона, Шастун удивленно заметил, что незнакомец выше его на полголовы - в Воронеже людей выше 197 см практически не было. - Здравствуйте, - с легким акцентом произнес мужчина, - я из малоизвестного штата Америки, нахожусь здесь проездом - навещаю бывшую жену. Мое имя - Эдуард Прист. Я продюсирую молодых звезд, а у вас, безусловно, есть потенциал. Скоро мы открываем юмористическое шоу на одном канале. Если вы хорошо владеете английским языком, я был бы очень рад пригласить вас на собеседование. Как ваше имя? - Меня зовут Антон, - юноша, кажется, находился в шоке, пожимая руку Эдуарду. - Английский я знаю на достаточном уровне благодаря иностранным фильмам. Их слишком медленно переводят на мой язык! Очень интересно поучаствовать в вашем шоу. Собеседование было назначено на поздний вечер в частном доме. Шастун немного удивился, когда заметил в больших окнах танцующие фигуры. У главного входа его ждал мистер Прист. "Вливайся в свой будущий коллектив," - подмигнул мужчина. И Антон окунулся в атмосферу развязной вечеринки. Шастун танцевал так себе, но здорово поддерживал веселую атмосферу (на английском, разумеется). Порой он замечал белый порошок, передаваемый в вывернутых ладонях, отказывался от алкоголя, которого здесь было огромное количество. Ему хотелось с ясной головой предстать перед работодателем. Через час Эдуард пригласил Антона в свой кабинет, находящийся на втором этаже. Юноша сразу поспешил туда. Прист уже был достаточно пьян, но твердо стоял на ногах. - Ты нам подходишь, - стукнул он рукой по столу, - ты веселый, харизматичный, в общем, просто классный чувак! Правда, имидж мы тебе немного поменяем, - его глаза сверкнули в свете настольной лампы; мужчина наклонился к юноше, - хотя ты и так очень симпатичный... - Спасибо, - почему-то Шастуну стало некомфортно. - Остался лишь маленький пункт, - Эдуард поднял палец, - надо подписать договор, но прежде, - он вдруг схватил Антона за талию и притянул к себе, - я должен, просто обязан узнать тебя целиком! Уже в первую минуту Шастун понял, что силы неравны. Его тонкие ноги и руки безрезультатно молотили засосавшего его продюсера, громкие крики и мольбы о помощи, просьбы прекратить растворялись в гуле музыки с первого этажа. Когда Прист резко вошел в Шастуна, юноша громко вскрикнул от боли, однако мужчина лишь ускорил темп, довольно пыхтя. Антону хотелось умереть, лишиться чувств, лишь бы не ощущать чужого пениса, с каждой секундой будто заталкивающего кишки в мочевой пузырь, не слышать это мерзкое кряхтение за спиной... "Наконец-то!" - чуть не плача, Шастун уронил голову на стол и отключился. Очухался Антон на полу кабинета. Застонав, изогнул шею, и Эдуард, лежащий между его ног, тоже приподнял голову. Прист погладил юношу по бедру и снова занялся тем, что, как ему казалось, доставляло Антону удовольствие. Но Шастун ничего не чувствовал - он был готов опять потерять сознание. Спустя несколько минут юноша жалобно застонал - продюсер навис над ним, напряг бедра, и, с бешеной силой схватив Антона за волосы, принялся удовлетворять себя с помощью оральных ласк. Шастун чувствовал, как рот наполняется кровью (кажется, порвалась уздечка), его тошнило, юноша задыхался, но сказать ничего не мог. Солнечным утром он очнулся в кресле в том же помещении, что и ночью. Между ягодицами нестерпимо болело, во рту стоял ужасный запах спермы, рядом засохла лужица кровавой блевотины. Продюсер, повернувшись лицом к окну, неторопливо одевался - черная рубашка, красный галстук, обтягивающие брюки с высокой талией, белые кеды. Одежда Антона была разбросана по кабинету. - Доброе утро, - улыбнулся Прист, услышав слабое движение за спиной, - у меня через час видео-конференция с коллегами, так что будь добр побыстрее убраться отсюда. Я расскажу им о твоём трудоустройстве. А сейчас запомни мой номер и обязательно позвони вечером, - Эдуард продиктовал несколько цифр, которые для Шастуна прозвучали как будто через толстое одеяло. Быстро собрав одежду, Антон бросился прочь... …Шастун спустился в воду практически по трясущиеся губы, пальцы нервно сжимались в руке Попова. Горячая вода в ванной будто стала обжигающе холодной. Впервые за эти 10 лет парень плакал - навзрыд, с огромным количеством слез, поскуливая, морща нос, чувствуя, как в сердце что-то рвалось, перехватывая дыхание. Всегда аристократически бледная кожа Арсения совсем побелела. Голубые глаза сузились до опасных щелочек - Попов был в страшном гневе. Он вскочил, порываясь, наверное, взять телефон, но Антон удержал его запястье, поднялся из воды, прильнул к парню всем мокрым телом: - Не надо полицию... Другое имя... Он богат... Я не хочу его видеть... Знать... Помнить... Арс? - всхлипнул Шастун. - Не могу, - выдохнул Попов, взял полотенце, завернул в него парня и, выпустив из рук его фигуру, вышел из комнаты. Шастун нашел Попова на балконе. Арсений, в отличие от Антона, практически не курил, но сейчас в его пальцах тлела, кажется, уже третья сигарета. Шаст видел - Попов хочет задать вопрос. Он повернул к себе лицо Арса. - Думаешь, - Арсений выдохнул парню в лицо клуб дыма, - думаешь, ты полюбил меня из-за того случая? Я читал, что на сексуальное и романтическое влечение влияют вот такие... психологические травмы. Антон молчал, глядя на холодные звезды на небе. Попов потушил сигарету, на миг прижался к плечу парня и, вздохнув, оставил Шастуна одного. Через час окончательно замерзший Антон закрыл дверь на балкон и лег в кровать, где уже спал утомленный сегодняшним днем Арсений. Шастун взглянул на часы - через пять минут начнутся новые сутки, где только один человек имеет право к нему прикасаться. - Дебил, - Антон поцеловал спящего в губы, - я тебя просто очень сильно люблю.