Синий лес с карими глазами

Шарк-шарк, шарк-шарк… Ему грезился лес. Дымно-туманный, колюче-сосенный… Шарк-шарк … Он никогда не видел леса, но слышал о нём. С нити на нить шёпотно скользили слухи о лесе. Ему грезился лес. Лес глядел на него большими карими глазами… Не звал и не манил, просто смотрел глухо, смотрел векоустало, монолитно. Шарк-шарк, шарк-шарк… Они двигались. Серо-сутулые фигуры сверху и снизу, слева и справа. У каждого свой путь, своя нить. Шарк-шарк, шарк-шарк… Не отрывая ног, вперёд и вперёд. Шарк-шарк … — Эй! — вдруг вырвалось из его горла странное. — Эй! Горло, непривычное к звукам, запело песочной красной болью и резью. Но он только на миг скрючился. Новое не бывает без боли. Он скрючился на своей нити, закашлялся сипло. Ещё несколько мгновений только шарк-шарк. Люди медленно шли вокруг него насколько хватало глазовзгляда, уткнувшись каждый в подногую нить. Шарк-шарк, шарк-шарк… Он грезил о кареглазом лесе, он грезил о друге… Надо что-то менять… Надо… И эта надость опять заставила работать сжавшееся горло: — Я один на своей нити, мне пустогрустно! Возьмите меня на свой путь! Эй! Эй! Кто-нибудь! Серый-справа остановился. Поглядел думагадливо: — Аргументируй. — Что? Серый-справа усмехнулся, снял очки, потёр переносицу: — Аргументируй мне причину, по которой мне срочнонадобно брать тебя на свою нить? Зачем? Что это нам даст? — Нам просто не будет так одиноко, мы можем идти вместе. — Сколько времядолго ты хочешь идти со мной по моей нити? — Серый-справа приподнял вопросительно брови, задумчиво выпятил нижнюю губу. — Сколько получится… Не понравится — разойдемся… Мы свободные люди… — А зачем вообще затевать, если всё равно разойдемся, а? Странные слабо-тонкие у тебя аргументы, — Серый-справа нацепил очки, вздохнул и побрёл дальше. Шарк-шарк, шарк-шарк… — Эй-эй! Кто-нибудь! Слышите?! — Что тебе? Что ты кричишь? — Серый-сверху глядел раздражением. — Что за неуёмность такая дурацкая? Что ты кричишь? — Возьми меня к себе, пожалуйста. Давай грусть разгоним вместе, заслоним друг друга от тусклой льдагорести … Серый-сверху пожал плечами и протянул руку. Несколько бесплодных прыжков на нити не помогли добраться до руки Серого-сверху. — Ты можешь немного наклониться ко мне? Я не могу допрыгнуть до твоей руки… — Что?! Наклониться?!!! — Серый-сверху возмущённо всплеснул руками. — Наклониться! Ну что за люди! Им протягиваешь руку… Рукапомощи им мало, им нужно чтобы наклонились! Может ещё на шее моей поедешь? Хам! Огромный плевок, чуть не сногосбил. Пролетел мимо вниз. Шарк-шарк, шарк-шарк… Серый-сверху пошёл дальше. — Эй… кто-нибудь… Никто не хочет взять меня на свою нить? — белосутулая фигурка села на своей нити, обхватила колени руками. — Я никуда не пойду! Я не хочу идти один! Он посмотрел налево. — Даже не смотри в мою сторону, дружище… — Тусклоглазый-серый-слева грустно отворачивался. — Ко мне нельзя. Я просто не могу кого-то пустить на свою нить. Извини. Мы и так идём рядом. — На одной нити мы будем ближе. — Да… будем, — согласился тусклоглазый. — Но для меня такая близость, как разломанная коленная чашечка. Это страшно. Я не вытерплю, дружище… Давай просто идти рядом, но каждый по своей нити. Мне грустно и стыдно, дружище… Если ты найдёшь к кому перебраться, я буду так светлосолнечно рад за тебя, друг… Извини, но ко мне запретно… Извини… Я просто не умею идти с кем-то по одной нити…  И Серый-слева побрел дальше, роняя мутнослёзы на тонкую нить. Шарк-шарк, шарк-шарк… — Да что же такое? А к тебе можно? — Было бы здорово, — Серый-снизу, улыбнувшись, задрал голову вверх. — Но представь, что будет, если ты спрыгнешь ко мне. Если вдруг нить не выдержит такого прыжка и лопанёт да рассыпется подножно? Ты представил? И мы полетим с тобой вместе, порвём нити под нами, и обвалом посыпятся все-все люди со своих нитей вниз-вниз-вниз. А там чернотнострашно, там проупасть. Людской водопад среди разорванных нитей. Экая страшная картина, дорогой мой! Не отказывайся от синицы на ладонях, иди своей дорогой… Нам ещё столько надо пройти. У тебя есть нить, есть свой путь. — Но тут О-ДИ-НО-КО! Я постараюсь аккуратно спуститься к тебе, Серый-снизу. — Значит такой у нас пусть, мой дорогой, значит такой нашепуть, нашанить… Это одиноко, но всё же лучше, чем проупасть. Шарк-шарк, шарк-шарк… На нити сидит маленькая серая фигурка, грустнослух ловит только шарк-шарк-шарк. Она встаёт медленно. И правда, лучше идти. А может когда-нибудь кто-то тебя догонит, а может ты догонишь? Шарк-шарк, шарк-шарк… Может прибавить шагу? Горло опять облегчённо расцветало уснулостью. Он грезил, что не один на нити, что рядом друг, они идут вместе… Он грезил, но всё реже и реже. Шарк-шарк… И всё чаще грезил о дымно-туманном синем лесе с карими глазами. А вокруг шли люди, нити тянулись из темноты и убегали в темноту. По каждой брёл бледносутулый человек и о чём-то грезил… Шарк-шарк, шарк-шарк… Октябрь третьегодого, Москва