Nevermore

Снова стоит у дверей его кабинета. Она никогда не торопилась туда заходить. Сначала нужно всё хорошенько обдумать. Именно здесь, у его дверей, точка невозврата. Зайдёшь, и назад дороги уже не будет. По крайней мере, Фиона была твёрдо в этом убеждена. Или ей просто никогда не хватало сил воспротивиться воли и повернуть назад. Она уже не знает, который по счёту раз это происходит. Считать не хочется, да и незачем. Уже почти год они неизменно действуют по одному и тому же сценарию. Артисты погорелого театра. Фиона находит достаточно вескую причину (а иногда и нет), чтобы с ноги заявиться в кабинет Риза, они ругаются, а потом… Ну, взрослые люди. Все всё понимают. Время близится к полуночи. Риз любил засидеться на работе допоздна. Если сидишь допоздна — выше шанс пересечься с одной очень важной особой.. Как сейчас, например. И, разумеется, он ни в коем случае не делал это только ради Фионы. У него что, дел мало? Сидеть допоздна и ждать её… Хотя кого он пытается обмануть? Раз в неделю она да наведается, причём никогда не знаешь - в какой день именно. Приходится сторожить. И ведь всегда дожидался. Дверь открывается. Тишина. Фиона осторожно входит и осматривает кабинет будто в первый раз. Внутри очень темно и тускло, из-за чего разум медленно затуманивался. Стук её каблуков холодно отскакивает от серых металлических стен, где через геометрические абстрактные узоры просачивался оранжевый свет. Риз очень любил архитектуру Гипериона, поэтому не сразу привык к местами мрачненькому стилю Атласа. Риз сидел, повернувшись спиной к дверям, и смотрел в панорамное окно. Ночная Прометея светится разноцветными огнями и сияет, словно драгоценный камень. Со стороны его кабинет поразительно напоминает кабинет Джека. Фионе сначала было от этого тошно, потом привыкла. Каждый имеет право на своих тараканов в голове. Стол с креслом находятся выше стола, к нему надо подниматься по небольшой лестнице, как у Джека. Панорамные окна во всю стену прямо за креслом, как у Джека. До статуй пока что дела не дошло. И Фиона надеялась, что не дойдёт. Фионе же видна лишь спинка кресла, да его шевелюра. Всё такая же густая, но уже выцветшая, с проблесками седых волос. Время летит беспощадно. — Нахрена ты это сделал? Её голос окутал весь кабинет вдоль и поперёк. — Сделал что именно? Фиона видела это своими глазами. Острая лощина теперь груда камней. Не без помощи Искателей, разумеется. Пообещай им денег или ещё чего-нибудь, и они выполнят любую работу. А та, что со взрывами — хоть за бесплатно. Вот Риз им и платит за то, чтобы они пару раз там глотки перерезали, пару раз здесь чего-нибудь взорвали. Там украли, здесь подложили, тут подслушали, там подстрелили. Иногда и Маливан пользуется у них аналогичными услугами. Страшно представить: сколько денег Искатели уже заработали на двух грызущихся корпах. Риз с Фионой в шутку называли их «Искателями на побегушках». — Острые Пещеры. От них ни черта не осталось. Смею предположить, что это твоя работа. Риз раздражённо вздохнул и встал из кресла. Спокойно поправил рукава рубашки, потом повернулся к Фионе. — Не знал, что мне за каждое действие нужно перед тобой отчитываться. Фиона сделала пару напористых шагов навстречу к нему. Она и не заметила за собой, когда именно переманила его привычку говорить лицемерно-вежливо. Научилась у него, сидя рядом на важных заседаниях. Раньше бы она выпалила что-нибудь из разряда: «Хватит увиливать, урод! Отвечай, пока я твой вертлявый язык в задницу не засунула!». А сейчас что? Аж самой иногда противно себя слышать. — Правда хочешь знать? — осторожно спросил Риз подойдя ближе. — Да. — Маливан. Подкинули туда пару своих гадов и агитировали людей против нас. И делали это очень успешно. А совсем недавно туда нагрянули довольно важные шишки. Не мог упустить возможность. В какой-то момент ему всё это настолько осточертело, что он перестал церемониться. Фионе это надоедало не меньше. Она понимала его больше всех, поэтому раз за разом прощала. Они опомниться не успели, как в какой-то момент они стали позволять друг другу много. Слишком много. — Ты хоть добился, чего хотел? — На удивление, всё прошло даже лучше, чем я предполагал. — Не сомневаюсь, — раздражённо выпалила она. — Если тебе станет спокойнее я принял это решение не за секунду. Хотел с тобой посоветоваться. Но я тогда подумал, что ты бы сама сказала мне разнести это место к чертям собачьим. Вот… решил сделать тебе сюрприз. Ты не довольна? — Не знаю… Нам ведь за это от них сильно достанется, да? — Да… Но это нужно было сделать. Взял её за подбородок, большой палец надавил на ямочку под губой. Она уже закрыла глаза. В предвкушении. Словно только этого и вымаливает. Ведь за этим же сюда и пришла, конспираторша. Думала, Риз не знал почему она приходит. Да всё он прекрасно понимал. Не дурак. Понял ещё когда увидел, как его работница, которая чуть с ним пофлиртовала, пришла в какой-то момент запуганная и стала его сторониться. На Фиону смотрела с ужасом, а на Риза взгляд не смела поднимать. Показала место, называется. Ризу даже страшно было предположить, что Фиона ей сказала или, не дай Бог, сделала. Он продолжал ей подыгрывать, не говорил, что раскусил её, иначе — стала бы она приходить к нему потом, после того как всё вскрылось? Навряд ли. А Ризу Фиона была нужна не меньше, чем он ей. Она отныне единственная, кому можно доверять. Очередная потеря будет невыносимой. Они поддерживали друг друга на плаву, сами того не подозревая. Еле-еле, но справлялись. Поцеловал. Словно нечаянно. А у них всё нечаянно. Хранилище обнаружили нечаянно. Сделку сорвали нечаянно. Первый раз поцеловались у машины под дождем тоже нечаянно. И, разумеется, секс в ещё недостроенном на тот момент кабинете также случился нечаянно. Целуются медленно, торопиться им некуда. Его живая рука, худая и тёплая, коснулась шеи, задела мочку уха. Риз высокий — приходится сильно задирать голову. Так же медленно идут дальше. Нет, они не давали тем самым друг другу время на «подумать». Когда Фиона зашла в кабинет — всё уже заранее было решено. Им просто так нравилось. Растворяться в моменте, покинуть реальность настолько долго, насколько возможно. Фиона, не отрываясь от Риза, потихоньку пятясь назад рукой, нащупала стол и уж привычно села на него. Из личного опыта — в его кабинете на нём было удобнее всего. Схватила его за ремень брюк и, раздвинув ноги, резко притянула к себе вплотную. Не всегда всё удавалось делать медленно — иногда можно себе позволить. Вынула тёмно-серую рубашку, так подчёркивающую его бледность и синяки под глазами, и стала не торопясь расстёгивать. Риз тоже времени зря не терял, — сначала Фиона оказалась без пиджака, потом без сапог. Когда рубашка была полностью расстёгнута, Фиона попыталась её снять, но Риз схватил её за руку и прервал поцелуй: — Не снимай. Фиона немного расстроилась, ей так нравилось смотреть на его оголённый торс. Да, в мускулатуре он уступал очень многим. Худой, даже слишком. Но Фионе его тело доставляло странное эстетическое удовольствие. Выпирающие ключицы — она всегда так на них засматривалась — острые плечи. Точнее одно плечо. Которое живое. Синяя татуировка на груди слева. Сперва она казалась Фионе слегка инородной, после её помада всегда оставляла на ней дополнительные узоры. Со временем они с ней подружились. Длинная шея и выпирающий кадык. Как же она злилась, когда видела, что Риз застёгивал рубашку до последней пуговицы и затягивал галстук. Нельзя скрывать такую красоту. При ней — тем более. Риз это правило к её удивлению обнаружил и выучил. При встрече, специально под её внимательным надзором, всегда так эротично ослаблял галстук и расстегивал верхние пуговицы. А Фиона всегда с таким голодным взглядом на это смотрела. Как такое не заметить? Её кожа такая мягкая и нежная, пахнет розой. В такие моменты Риз очень жалко, что у него всего одна живая рука. Он хотел чувствовать её всем телом. Схватив её за бёдра, он расправил плечи и выпрямился в полный рост. Острый кончик её носа случайно упёрся в ключицу, стало щекотно. Потом их взгляды на секунду встретились. Они выглядели такими беззаботными и счастливыми. Так редко им доводилось выглядеть такими. Они были рады и благодарны друг другу, что помогают забыться, исчезнуть на время, перестать думать о произошедшем, о том, какая чертовщина происходит сейчас и уж тем более думать о том, что их ждёт. Ничего хорошего точно… Обхватив его шею, Фиона открыла глаза и посмотрела на потолок. Зеркальный. Его переделали совсем недавно, после крупного инцидента… Они легко отделались. Хорошо, что хоть живы остались. Она видит своё отражение. Отражение Риза. Не вовремя в голову влетела куча воспоминаний. О том, какой она была раньше, каким раньше был Риз. О Саше. И дальше она не могла остановиться думать. Резко поплохело, дыхание сбилось. — Всё. Хватит. — Ты чего? Риз. Грёбанный Риз — единственное, что напоминает ей о хороших временах. Когда они были лишь воровкой и уволенным шестёркой Гипериона. Когда они азартно ходили по тонкому льду, пытаясь найти непонятное сокровище. Когда ещё они не впутывались в войны. Когда Саша была жива. Когда Вон с детьми Гелиоса не исчезли. Когда в их глазах ещё сиял дух приключений. Жизнь очень любит шутить. Только юмор у неё порой слишком черноватый. Риз немного растеряно посмотрел её в глаза, та мигом опустила взгляд. Протиснув локоть к его груди, оттолкнула. Достаточно сильно, чтобы он её больше не касался. Даже перестаралась от накатившей злости. И ведь злилась не на него. На себя. Как она так долго могла под него ложиться? И ведь сама порой лезла. Стыдно. Стыдно настолько, что хочется в ту же секунду исчезнуть и больше никогда здесь не появляться. Не видеть этот чёртов кабинет с дорогущими стульями, столом, картинами. И в особенности не видеть его. Но она не может. Не может от него отцепиться. От единственной ниточки, связывающей её с оставшимися ей воспоминаниями. Которая у неё была, когда они искали Хранилище. Почему у неё остался только он? Хотя нет, вопрос не верный. За что? Где она так нагрешила? Почему наказание настолько жестоко? И ведь Риз уже совсем не тот, что из её воспоминаний о лучших временах. Хотя было бы странно, если бы они за всё это время не изменились. Слишком много всего произошло. Слишком много плохого. Его рубашка горячая и влажная, прилипла к телу. Он похудел. Лицо, раньше эмоциональное, теперь было сухим, измученным. И Фиона не могла с этим смириться. Вот же он — Риз. Перед ней. Но словно не он. Лицо его, голос его, а всё равно что-то не то. С ними обоими. Слезла со стола. Пот на теле начал остывать, резко стало холодно. Фиона быстро схватила пиджак, оделась по пути. Ушла так, словно никогда больше не намерена возвращаться. Риз, застёгивая пуговицы, спокойно смотрел ей вслед, на её быструю походку. Уж не впервой наблюдать, как ей хочется бежать отсюда со всех ног и сдерживается не дать полный ход. Но Риз знает — она ещё вернётся. И не раз.