Я приду снова

Всё, в чем нуждался Найл, небольшая летняя подработка, никак не тот фарс, в который его втянул Лиам. Во-первых, он поклялся себе, что больше по своей воле не будет заниматься военным делом. Ему этого хватило и в армии. Во-вторых, ему не хотелось торчать у Букингемского дворца в смешной шапке с утра до вечера и притворяться статуей. В-третьих, деньги ему были нужны для посещения кабака, а с такой работой о развлечениях можно было забыть. В-четвертых, да с чего вообще Лиам решил, что может предлагать ему такое? Найл знал Лиама давно, ещё со школы, а точнее с подгруппы, куда они ходили вместе, чуть ли не за ручку. Они были лучшими друзьями — ни больше, ни меньше. Сперва ели вместе пластилин, потом списывали друг у друга контрольные, вместе сбегали с уроков в окно и чинили всякие беспокойства. После того, как они окончили школу, многие учителя выдохнули с облегчением. Когда Лиам сказал, что хочет стать охранником Букингемского дворца, Найл честно посмеялся, но поддержал, как и положено лучшему другу. Сам он отправился служить в армию — по наивности решил, что военное дело ему подходит. Ошибся. Честно нес службу, обучался сражаться и обороняться, а сам тосковал по свободе — по дому, по джинсам и рубашкам и вкусным кексам. И теперь, когда ему нужна была подработка, Лиам решил за него взяться. – Пожалуйста, – умоляюще произнес Лиам, придвигая ему бутылку прохладного пива. – Вы со Стивом очень похожи. Никто из начальства не догадается, что ты — не он. А сам Стив быстро смотается на Сейшельские острова, вернет свою жену и снова займет свое место. А ты еще и деньги получишь! – Я не верю, что Стив вот так просто вернется с Сейшельских островов. Вдруг он захочет отдохнуть... – Я клянусь, он вернется за две недели, – пообещал Лиам, и глаза у него вновь стали умоляющими. Ну, как такому отказать? За две недели Стив, разумеется, не вернулся. То ли он так и не отыскал свою жену, то ли наоборот, нашел её, но решил повременить с возвращением, однако Стив серьезно задержался. Если бы Найл не знал, что это за человек, то начал бы беспокоиться, однако тревожился он только за себя. Мало того, что ему пришлось перекроить всю свою жизнь, чтобы соответствовать требованиям Букингемского дворца, так начальство ещё и в какой-то момент даже заметило подмену. Лиам, к счастью, всё уладил — объяснил причину, может, даже снова пустил в ход очаровательные щенячьи глазки... Хоран об этом не думал. Просто ждал вердикта, и всё в конченом итоге закончилось хорошо. Правда, ему пришлось провести целый час в комнате для допроса и даже подписать бумагу, что он не будет трепаться направо и налево обо всем, что увидит, но Хоран и так не собирался болтать на всю округу про все тонкости работы. Ему вообще не очень хотелось, чтобы друзья знали, чем он занимается. Несмотря на то, что Найл теперь мог не скрывать свою личность, он всё равно обозлился на летнюю подработку. Конечно, это была очень ответственная должность, но Найл снова оказался в неволе, и это очень его тяготило. Постепенно он привык к тому, что у него затекают суставы, привык к тому, что в шапке жарко и к тому, что туристы слишком шумные. Невозможно было привыкнуть только к скуке. И тут случилось ОНО. На самом деле это был он. Симпатичный юноша, что каждый день подходил к Букингемскому дворцу и устраивал балаган. В один день он встал прямо перед Найлом и принялся жонглировать. Хоран не знал, как ему реагировать — он стоял, как каменный идол, хотя на самом деле ему очень хотелось смеяться. Юноша отвлекал его целый день, а потом исчез, прямо перед тем, как Хоран сдал караул. Перед сном Найл всё пытался понять, что такое произошло в его скучной жизни. Зачем пришел этот юноша, почему вдруг стал жонглировать, для чего встал именно перед ним? Ответы на эти вопросы так и не нашлись, зато Хоран, знатно вымотавшись за день, вскоре уснул крепко и спокойно, видя лишь разноцветные круги во сне. Кажется, на самом деле это были мячики для жонглирования. На следующий день юноша снова появился. Он уже не жонглировал, просто устроился рядом с ним и стал рисовать. Хоран, не имея возможности сдвинуться с места, всё пытался подсмотреть, что он там рисует, однако юноша закрывал рисунок с собой и — вот наглец — даже не попытался показать ему, когда уходил. Правда, он послал ему воздушный поцелуй и довольно задиристо улыбнулся. Найл сразу понял, что это был шутливый поцелуй, но всё равно не смог выкинуть его из головы. Ему понравился юноша. И глаза цвета осенней травы, и легкая небрежность в одеянии, и улыбка, напоминающая изгиб гитары, и волосы, пушистые, как перья лесных птиц, и прыгучие ноги — очень длинные и очень тонкие. Через день он принес собой кота. Большого и очень довольного собой. – Это Мистер Мягкие Лапки, – сказал юноша, поднося кота прямо к лицо Хорану. Найл выдохнул прямо в кошачью морду. – Мистер Мягкие Лапки живет в приюте, но мечтает найти себе дом. А меня, кстати, зовут мистер Стайлс. Но можно и просто Гарри, мистер охранник. Найл перевел взгляд с кошачьей морды на довольное лицо Стайлса. Зеленые глаза напоминали ему кошачьи. – Мистеру Мягкие Лапки очень одиноко в кошачьем приюте, особенно по вечерам, когда гасят свет, – пожаловался Гарри, почесывая кота за ушком. Он не выглядел, как страдалец, и был очень даже хорошо окормлен. – Мне тоже бывает очень одиноко. – Можете составить друг другу компанию, – сказал Найл. Лицо Гарри буквально засветилось. – Так значит, говорить мы всё-таки умеем? – поинтересовался он дружелюбно. – А то я всё жду, жду какой-то реакции... и никак не могу дождаться. Вот, – Гарри вытащил из внутреннего кармана визитку двумя пальцами и ловко вложил её в карман Найла. – Позвони, как освободишься и будешь в хорошем настроении. Найл удивленно кивнул. – Учти, если ты не позвонишь, я приду снова. И со мной будет не хорошо воспитанный кот, а злая и очень кусачая собака, – предупредил Стайлс и, помахав ему рукой, направился восвояси. Нет. Это была не самая ужасная подработка в жизни.