Любви не прикажешь

Никто не знал настоящей причины расставания Кагеямы Тобио и Хинаты Шоё. Единственно сам Король Площадки, приходя домой, испускал томный выдох. Выдох искреннего облегчения. Он всегда знал, что иные отношения ему не помогут. Ему нужен только один мальчик. Его личный мальчик. К сожалению, кого назвать мальчиком не смог бы повернуться язык другого. Это являлось последним, что волновало связующего. Дом встречал приятной тишиной. Первый пункт их отношений заключался в полном понимании. Что в игре в волейбол, когда он с точностью летел лицом в пол, или чётко падал в руки доигровщика. Что в домашней сфере. Кагеяме требовалось умиротворение после нескольких часов тренировки. И тот получал его. Его мальчик только с нежностью ожидал в одной из комнат мрачного помещения. То было похоже на некую загадочную игру в сумрачные прятки. Найти своего мальчика сквозь тишь и пустошь. Тобио особенно улыбнулся. Так, как улыбался, когда думал только о нём. Они олицетворяли идеал. Каждая уважающая себя девушка позавидовала бы этим безупречным персонам, что понимали друг друга, как никто другой. Полностью, без единого слова. Тобио неслышно отправился в одну из ветвей коридора. Краем глаза тот заглядывает в каждую приоткрытую дверь, аккуратно обходя обувь в прихожей. Не включает свет, дабы достичь полной меры доверия. Между ними оно было совершенно. Кагеяма никогда не считал это странным. Любви не прикажешь. Никто не знал об их отношениях в тайне. Нет, волейболист не боялся осуждения. Опасался, что не поймут. А они точно это сделают. Дверь сменялась другой. Улыбка постепенно спадала с лица Кагеямы. Где он? Почему комнаты стали столь серыми? Неужто… Кагеяма Тобио выдохнул. — Нашёл, — Тобио ухмыльнулся, словно счёт матча достиг победного, и игроки команды Карасуно загорелись звёздами счастья. — Теперь водишь ты, мой мальчик. Сегодня в особенном настроении, чтобы так прятаться от папочки. Взгляд пал на помятую постель. С утра он чересчур спешил, чтобы поправлять своё ложе. Чем, видимо, и воспользовалась личность, крылато разлёгшаяся поверх простыни. Мяч, безукоризненно обитый восемнадцатью кожаными панелями. Потрясающий. Впрочем, как и всегда. Тобио чувствовал, как к мозгам приливает мелкий восторг. Да, он нашёл. Всегда находил. Личный мяч никуда от него не убежит, как Колобок. Или, вернее сказать, не укатится? Связующий подошёл ближе. — Сегодня порвал с Хинатой. Ради тебя, — Тобио с нежностью обвёл кожаный покров ладонью. — Что? Это я должен тебя ревновать, когда кидаю в руки доигровщика, малыш. Он осторожно подобрал его с постели, сам садясь на то место, где был мяч. Последний с необъяснимой нежностью ютился в крепких руках связующего. Мышцы его горели. Тренировка выдалась потной. Хорошо, что его мальчик не мог чувствовать запахи. Тобио упал головой на мягкую подушку, тяжело прикрыв веки. Он крепко обхватывал кожаного, прижимая так, будто это единственное, что у него осталось. Пара минут прошла в гробовой тиши. После, Кагеяма размашисто перекатился на спину, поднимая мяч ввысь. Легко, словно Симбу. А он — Король Лев. — Устал сегодня, — Тобио глубоко затянул грудью воздух. — Поможешь расслабиться, малой? Губы коснулись гладкой поверхности мячика, когда локти согнулись. Тобио с наслаждением смаковал уста по коже. Поцелуй вышел недолгим, лишь на прощание парень провёл язычком по любимому предмету. Нет, он не был предметом. Тобио всегда знал, что он живой. Только не может кому-то сказать об этом. Сплошь отдаётся в чужие руки, чтобы падать, летать, приносить проигрыш и победу. А главное — эмоции. И Кагеяма надеялся, что сильнее, чем он, Мяч полюбить не сможет никто более. И этот самый Мяч всегда приносит ему отдачу. Верно? «Верно» — всем своим видом заверял мяч. Кагеяма расплылся в предвкушённой улыбке. Атмосфера расправила свои сломанные крылья, опуская расслабленность в самую дальнюю темницу. Кагеяма смотрел на партнёра из-под полуприкрытых век. Пальцы резче сжали стенки игрового атрибута. Мяч был упруг. Чувства Кагеямы уверяли, что это знак явного возбуждения и согласия. Когда мяч сдут, у двух весельчаков начинаются особенные ролевые игры. В жертву и голодного Льва. Тобио чуть покраснел, вспоминая все их совместные игрищи. Ему не было свойственно краснеть, но когда дело доходило до собственного мальчика… Тобио сжал губы, пока мяч перекатился к штанам, к победной зоне паха. Сдержать мелкий стон не получилось, особенно когда игривая тёрка меж членом под тканью и кожаным упруго продолжалась ещё какой-то момент. Тогда волейболист приступил к действию. Сильная ладонь спустилась ниже, забираясь под самую каёмку тренировочных шорт. Он зажмурил глаза, сжимая бугорок сквозь ткань трусов. Мяч холодно касался рук. Вызывал мурашки. Но он не смог держать глаза закрытыми. Ему было жизненно необходимо наблюдать за своим мальчиком. Приоткрыв очи, Кагеяма мерно разглядывал тёмный круглый силуэт на постели перед собой. С пряной любовью. Тобио ещё никто не хотел настолько мощно, сколько желал его мяч. — Хочу тебя, — Кагеяма шептал, зная, что мячу не принципиально иметь слух, чтобы понимать и принимать это. Резинка шорт потянулась ниже, лениво останавливаясь в районе колен. Тобио уже не мог ждать. Полоса его терпения достигла передела ещё во время «пряток» по коридорным развилкам. Трусы спустились следом. Кожаный гладко коснулся твёрдого органа. Кагеяма смято простонал. Столь чувствительным и аккуратным парень желал быть только с ним. С самым лучшим на свете. Плечи напряглись. — Потрясающий, — чувственное прилагательное растворяется в горячем воздухе. Отверстие для насоса воздуха шершаво проезжается по половому члену, и Тобио съёживается в позу эмбриона. Зажимает мяч меж бёдер, паха и нижней части живота. Внутри уже во всю устраивают альянс игривые бабочки, подогревая азарт. Перед глазами кололи сотни звёзд, когда руки стали бродить мячом по члену. Скользко объезжает, будто в полёте по волейбольной площадке. От подобных метафор у Тобио плыло сознание, а эмоции разжигали катастрофический пожар, несравнимый с его соревнованием меж Ойкавой. Такт ускорялся. Тобио тяжело дышал. С трудом удавалось сделать очередной вдох. Он горел. Его чувства сливались в единый ручей. Ручей, бьющий активным ключом. А истоком той реки являлся его мальчик. Идеальный, кожаный любовник. Ручей окрашивался цветом, прозванным любовью. Любовью, которую поймут немногие. Любовью, что имеет право на существование, несмотря на все свои нюансы. И Тобио пускай оттолкнёт всех, оставшись в кромешном одиночестве. Его ручей не пересохнет. Пружины словно задребезжали. Кагеяма подступил к самому верху своего возбуждения, а нижняя часть наконец пришла ко своей разрядке. Тобио глубоко выдохнул. Постель, конечно, испачкалась, зато сейчас губ касалось родное тельце. Этот Мальчик никогда его не бросит. Этот Мячик никогда его не бросит. Их любовь не поймёт даже шизофреник, но они уже являются всем друг для друга. — Я люблю тебя, мой.