De-or trece anii...

В замке стало холодней. Не то чтобы Влад Дракула, когда-либо чувствовал холод физически, вовсе нет. Чувство холода осталось где-то в далёких воспоминаниях, покрытых толстым слоем пыли, запахом краски с полотен, ароматных цветов и благоуханий; где-то там, на задворках памяти, когда он будучи человеком, считал себя самым несчастным на всём белом свете, а сейчас вспоминая то время с грустной улыбкой на понуром лице и единственной мыслью, что отдавала в сердце тупой болью — "Пожалуй самым счастливым на свете"; где-то в заброшенном летнем домике, в котором он прижимал к себе её хрупкое тело в попытках согреть и успокоить, хаотично оставляя поцелуи на любимом лице. Он не знает точного места, но где-то там он в последний раз ощущал хоть что-то. Где-то там Влад оставил самого себя. Со дня отъезда Лайи прошла уже неделя. Дождь не прекращал литься с небес на землю, словно олицетворяя то, что происходило внутри хозяина замка, а виски в его стакан. Крепко сжимая его в длинных пальцах, он запрокидывает голову и не щурясь выпивает напиток до дна, стирая остатки жидкости рукавом дорогого костюма. — Ничего, первое время самое сложное, — успокаивает он себя, внутри зная, что эта боль с ним навечно; она в центре его сердца, пустила корни, впилась в кожи острым клинком, царапая и измываясь. Владу отчаянно плохо. Он бредит. Он бьётся, воет от боли, как раненая птица, только-только познавшая полёт и сбитая в самом начале своего пути. Дракула винит себя. Он виноват в том, что снова впутал её в свои проблемы, сделал частью своей судьбы уже Лайю, а не Лале. Лучше бы ей было не знать всей той боли, не вспоминать их истории, а познать нечто лучшее с кем-то, кто мог ей это лучшее дать. Хоть Лео! — Чёртов Лео!, — выплёвывает с ненавистью Дракула, отшвыривая со стеклянного стола бутылку в виски. И даже сейчас он понимает, что Лео ни в чём не виноват. Он просто также любил Лале, а теперь Лайю. Лео также хочет заботиться, всегда быть рядом и да, у него это получается гораздо лучше. Рыжеволосый всегда был хорошим другом, человеком, отважным парнем, сражавшимся за справедливость. Ох, Влад знает это и от своих чувств ненавидит себя ещё больше! Ревность затмила его разум. Стоило им только появиться вместе и посмотреть друг на друга, как Влад начинал сходить с ума. Внешне этого не показывая, внутри у мужчины поднимался ураган, шторм, которому под силу было сбить кого и что угодно. Но успокоившись, он думал о другом: он думал о том, что может ей дать Лео, сравнивая с тем, что есть у него. Ведь главное не то, что чувствует он, нет. Главное — Лайя и её благополучие. Раз за разом эти мысли появлялись в голове мужчины, вертелись в нём буйным вихрем и каждый раз он проигрывал в этой неравной схватке. Его беда была в том, что он её любил. Любил так, как никого и никогда. Без неё всё вокруг не имело смысла. Он не хотел больше жить среди людей, оставаться потерянным среди толпы, в которой больше никогда не увидит её лица. Уйдя, как ему тогда казалось навсегда и сменив наружность приятного, молодого мужчины на монстра, Влад и не предполагал, что через шесть веков любовь всей его жизни появится здесь, в его краях. Разве можно было винить в его в этом порыве? Он так рисковал, обращаясь в человека лишь только, чтобы увидеть Лайю, снова услышать её голос, почувствовать её мягкую, атласную кожу. Нет, нельзя и Лайя не винила. Вот только он этого не знал... В его разыгравшейся фантазии, Лайя благодарила небеса за своё спасение из логова зверя и проклинала самого зверя за его эгоизм. Встав с антикварного дивана, Влад подходит к окну, подошвой туфель превращая то, что осталось от бутылки в стеклянный порошок. Вокруг замка всё застелено плотным туманом, сквозь который даже совершив усилия ничего не удаётся разглядеть. Он делает глубокий вздох, испуская воздух из лёгких и закрывает тяжёлые веки, чтобы утонуть в воспоминаниях, ставших для мужчины единственной отдушиной.

***

Османская империя, 1446 год

Влад открывает глаза, оказываясь уже в совершенно другой локации: его окружает прекрасный сад. Ох, каких цветов и деревьев тут только нет! От ромашек и гвоздик до статных дубов и сосен. От душистых роз и пионов до цветов, названия которых юноша и не знал. Впрочем привлекали они его своей красотой, изящностью. А при любовании цветком знать его названия совсем не обязательно. И тут он слышит смех, такой родной, заводной, от которого в сердце разливается тягучее тепло. Юный Дракула оглядывается по сторонам, зовёт её по имени, но не видит, хотя голос девушки отчётливо слышен поблизости. И тут, он замечает подол лёгкого, атласного, голубого платья за одним из деревьев впереди себя. На лице Влада расцветает торжествующая улыбка. Срываясь с места, он бежит в том направлении, пробегая мимо ажурных беседок, фонтанов, в самую глубь сада, настигая девушку на тенистой поляне. Она лежит на изумрудной траве, которая так и манит пройтись по ней босиком, шёлковые тёмные волосы разбросаны в разные стороны, а на лице застыла умиротворённая улыбка. Влад молча стоит любуясь ею, пока она не переводит свой взгляд на него, хлопая по месту рядом, приглашая его прилечь. Валахский принц медленно переставляет ноги, которые за несколько секунд успели стать ватными при виде её красоты и ложится рядом, неловко устраиваясь в траве. — Ты только взгляни как тут красиво, Влад. Это моё любимое место, — глаза девушки внимательно проходятся по царским имениям. — То есть вы специально заманили меня сюда, Лале-хатун?, — игриво спрашивает Влад, в ответ слыша её смех. И тут Дракула замечает на плече девушки небольшого, коричневого жучка. Зная страх Лале перед насекомыми, он медленно тянется к её плечу, делая вид, что хочет поправить волосы, но глаза шатенки падают на то самое место и из её рта в ту же секунду доносится страшный вопль. Лале приподнимается на коленках, стараясь стрясти жука, который никак не хочет сползать, от страха даже не слыша слова Влада, трясётся, переворачивается, встаёт, сама не замечая, как неудачно поставив ногу, падает прямо в руки Дракулы. Оба молодых людей одновременно солдатиками падают в густую траву. Жилистые руки Влада сжимают талию Лале, которая лежит на его груди, упираясь в неё руками и растерянно смотрит своими кругленькими, как пуговки глазами на него. Время в саду остановилось. Девушка, словно потеряв самообладание, тонкой рукой проводит по лицу парня, скользя по бледной коже всё ниже и ниже, доходя до острых ключиц, виднеющих из под белой рубашки. Больше не в силах сопротивляться своим желаниям, юноша берёт в руки лицо Лайи, опускается и уводит её в мягкий, тёплый поцелуй. Такой робкий и детский, он набирает обороты, когда руки Лайи оказываются на его плечах, залезая под рубашку и лаская мощную спину, а язык Влада раздвигает пухлые губы девушки, на вкус напоминающие молочный шоколад. Они тонут друг в друге, тонут в той ласке и нежности, которой так недостаёт обоим в жизни и не могут насытиться. Сердца обоих стучат в унисон, дыхания сбиваются, сознания спутываются. Им удаётся оторваться друг от друга только когда воздуха в лёгких совсем не остаётся. Влад медленно открывает глаза, отстраняясь от любимой и любуясь ею: губы всё ещё приоткрыты, пушистые ресницы дрожат, руки сжимают его напряжённые плечи. На них неторопливо обрушивается реальность. Они уже слышат шуршание листвы под своими ногами и пение птиц, чьи голоса сегодня были такими чистыми и звонкими как никогда. Казалось, они всё понимали и радовались за новоиспечённую пару. Но Владу было всё равно. В этом саду полном божественных красот природы, единственным божеством в его глазах оставалась она.

***

Разлепив веки, Влад находит себя всё также стоящим у окна. Погода совсем не изменилась, если не стала хуже. Он опускает взгляд в мраморный пол, делает полуоборот и проходит вглубь зала, пока за его спиной раздаются раскаты грома и молнии, на мгновенье озаряющие помещение. Отпустить — единственный выход, который видит дракула. Он удовлетворит всех, абсолютно каждого сделает счастливым и спокойным, кроме него самого, но кому какое дело, если даже самого владельца замка собственное счастье больше не беспокоит? Оно улетело, упорхнуло от него, едва задев пёстрым крылом, даря безграничное наслаждение, но ведь всё рано или поздно заканчивается. Вот и временная радость Влада пришла к своему логическому завершению.

Хлопок двери

Мужчина вздрагивает. Валентина в замке нет: он был отпущен в отпуск в тот же самый день, что Лайя уехала. Кто бы это мог быть? Мужчина заметно напрягся, на его лице заиграли каменные желваки, челюсть сжалась, так что проявились незаметные прежде морщинки у рта. Он уверенно направляется в угол залы, где ещё неделю назад после ожесточённой битвы был брошен фамильный меч семьи Цепеш. Взяв его за рукоять, он пару секунд разглядывает изображение дракона. В голове появляются картины каждой из схваток, в которых он сражался, используя этот меч и тот самый день, когда отец ему его передал.

***

Румыния, 1444 год. День отправки Влада и Раду в Османскую империю

— Ещё один чемодан! — Нет, их было больше! С раннего утра челядь кружила в доме Цепешей, собирая королевских отпрысков на чужбину. Раду, будучи ещё совсем ребёнком и не до конца понимая всего того, что происходит, носился вокруг старшего брата, сидящего в читальне с опущенной на стол головой и совсем не понимал его печали. Влад же был подавлен. Он понимал, что выхода нет, бежать некуда, но стоило только представить всё то, что ему предстоит пережить там, в чужой стране врагов-завоевателей, как в душе поднимался бессильный гнев отчаяния. Слыша тяжёлые шаги у входа, он нехотя поднимает голову, видя перед собой отца, держащего что-то за пазухой. — Раду, будь добр, оставь нас на пару минут. Выполнив наказ отца, младший Дракула оставляет брата наедине с королём Валахии. — Влад, — отец медленными шагами направляется к стулу, за которым он сидит, с каждым шагом сокращая расстояние всё больше, — Я знаю, что события развернулись не так как мы все этого хотели и к сожалению мальчик мой, ты взрослеешь слишком рано. Я не знаю когда мы увидимся в следующий раз, но хочу, чтобы там, далеко от родного дома с тобой было то, что будет всегда напоминать тебе о нас. Мужчина протянул сыну меч. Тот самый, фамильный меч королевской семьи Цепеш, что хранился в кабинете у отца. Тот самый меч, которым Влад будет прочищать себе дорогу в бегах из империи, в борьбе с нечистью и в спасении любимой. Но пока Владу это неизвестно. Он неловко берёт меч из отцовских рук, его холод обжигает парня огнём. В этот день Влад окончательно попрощался с домом и прежней жизнью. Вчера — мальчишка, сегодня — мужчина. Отложив меч в сторону, он крепко обнимает отца, а сухие губы шепчут "Спасибо". В полдень Влад и Раду покинут Сигишоару, ещё через пару часов Румынию. Через четыре года он вернётся в родные края другим человеком и никто уже не будет его ждать.

***

Вырвавшись из мыслей, Влад резко берёт в руки меч спускается вниз по крутой, винтовой лестнице. По ощущениям звуки исходили откуда-то с первого этажа. Клацанья низких каблуков его туфель отражались о стены замка. Достигнув нужного места, мужчина переводит взгляд на двери замка около которых застаёт лужу дождевой воды и следы туфель, ведущие в библиотеку. — Нечисть пробралась в замок, чтобы почитать? Что за вздор?, — раздражённо бубнит Дракула. Стремительным шагом Цепиш направляется в библиотеку и раскрывая дверь обнаруживает сидящей на маленьком, парчовом диване Лайю с книгой в руках. Первые пару минут они просто молчат, наблюдая друг за другом. Казалось, нет таких слов, которые могли бы описать всё то, что они ощущали, когда снова увидели друг друга. Они говорили глазами, всегда: высказывали свои желания, предупреждали об опасности, смеялись и грустили невербально. Из чего бы не были сотворены их души, его душа и её — одно*. В глазах у мужчины собираются слёзы, по щекам Лайи они уже вовсю бегут, оставляя солёные дорожки и умирая на розовых губах, согнувшихся в измученной улыбки. — Наконец-то ты пришёл, а то некому мне почитать на румынском, — девушка поспешно вытирает слёзы со своего лица, приглашая его сесть рядом. Мужчина на негнущихся ногах, со слезами на глазах, что он отчаянно пытается сдержать садится рядом с любимой настолько близко, насколько только он может себе позволить. Взяв из её рук книгу с румынскими стихами, он открывает содержание что-то ища. Через пару минут его чарующий, басистый голос раздался в стенах библиотеки.

Она с годами всё сильней загадку строит мне, зато мне всё любезней рядом с ней, в которой есть не знаю что. Меня пленило чар искренье, когда мы свиделись впервой? Она особа, вне сомненья, но что особо в ней одной? В её молчанье и в беседе один мне тайный лад звучит, какой не знаю, но соседен он с тем и этим, слит почти. Клейма невидимого каин, я битым кругом как дурак хожу, обязан чудной тайне не знаю чем, не знаю как.**

С последними словами, Лайя накрывает своими губами губы Влада, что прикрывает веки от двойственности этого поцелуя, словно борясь с той болью, что он ему причиняет и принимая неземное удовольствие. Лайя не знает, что будет дальше и удастся ли ей его спасти, но одно она знает наверняка, — её место здесь и она никуда не уйдёт.