Глубоководные

Мера лучисто улыбалась ликующей толпе сухопутных, церемонно подняла руку, приветствуя людей, которые одобрительно взревели, размахивая плакатами, флажками и дурацкими поролоновыми руками. Кто-то еще подкидывал в воздух игрушки, мягких дельфинов, акул и осьминогов — их продавали на месте, как и бумажные короны, имитировавшие тиару Меры, пластмассовые трезубцы и игрушечных морских коньков, у которых горели глаза. Одну из таких Мера держала в руках; покрывавшие конька зеленые блестки осыпались, пачкая ладонь девушки, кожа неприятно чесалась, и царевна перебирала пальцами по ребристой, изогнутой шее конька, на которого пятилетняя девчушка в короне, искрящейся дешевыми стразами, смотрела с восторгом. У маленькой сухопутной волосы были собраны в забавные хвостики на макушке и перевиты красными ленточками, голубые глаза округлились, когда Мера, перегнувшись через металлическое ограждение, протянула ей игрушку. Девочка нерешительно оглянулась на отца, рослого и бородатого, в белой футболке, туго обтянувшей грузный живот; мужчина, прихлебывая напиток из алюминиевой банки, подмигнул дочери и слегка подтолкнул ее к Мере. Девочка несмело шагнула вперед, смущаясь и царевны, и притихшей толпы, которая вновь ликующе завопила, когда Мера погладила маленькую сухопутную по голове. Девочка покраснела, прижимая к груди игрушечного конька, и протянула ладошку к царевне; крохотные пальчики коснулись пламенеющего локона Меры. — Ты такая красивая, — прошептала она, распахнув невинно-лазурные глаза, и улыбнулась, — я хочу быть такой же красивой, когда вырасту. — Обязательно будешь, — посулила Мера; она выпрямилась, отстраняясь от девочки, и едва увернулась от нескольких пар рук, норовящих не то обнять ее, не то ухватить за волосы. Она успела пожать тонкую девичью кисть, потные пальцы какого-то юноши, на котором подобие ее костюма было нарисовано прямо на голой груди, и удариться ладонью о широкую, лопатообразную ладонь мужчины, на голове которого красовалась пластмассовая тиара, сползшая на бок. Мера всем улыбалась, испытывая, однако, легкую брезгливость перед сухопутными; они были всего лишь людьми, не ровней царевне Ксебела и даже не атлантами, однако считали себя вправе коснуться ее, хотя в родном царстве за подобную выходку наглец мог лишиться руки. Но она не дома, не в Ксебеле, поэтому приходится играть совсем по другим правилам. Слепое обожание сухопутных все же было Мере приятно; в Атлантиде и Ксебеле любовь народа надо было заслужить, а люди восхищались ею потому, что она была не похожа на них, была лучше, сильнее, умела то, что не под силу было обычному смертному, и это наполняло сердце ксебельской царевны радостью, хмельной, будто вино. Наверное, так и должно было быть; атланты всегда стояли на ступень выше сухопутных, не удивительно, что царевну начали почитать на суше, словно богиню; хотя нет — какой безумец осмелился бы коснуться божества без позволения? Это было так странно, однако весьма интригующе, поэтому девушка решила не высказывать Эшли за грубость и бесцеремонность некоторых сухопутных, хотя, будь на ее месте царь Нерей, море, разбуженное его гневом, давно бы вышло из берегов. Но Мера всегда была добрее отца и считала, что люди заслуживают шанса; пусть и не всем им идут обтягивающие одежды вроде тех, что предпочитала носить Дева Ксебела. Девушка шла по ковровой дорожке, красной, как и ее волосы, чешуйчатая ткань костюма переливалась изумрудным крошевом, солнце играло на зубцах золотой тиары, а от вспышек фотокамер рябило в глазах. Мера махала рукой и улыбалась, думая, что Артуру бы здесь понравилось. А вот Орму — нет; сын Орвакса был слишком гордым и чопорным, не потерпел бы к себе столь панибратского отношения со стороны сухопутных, но зато его сводный брат мог запросто распивать вместе с фанатами пиво. Мера глубоко вздохнула, прикрыв глаза; не слишком достойное царя поведение, но простому люду нравилось; даже горделивых атлантов располагала простота и прямолинейность Аквамена. Для героя это хорошо, а вот для правителя — не очень. Но ничего, у Меры еще было время, чтобы научить Артура быть достойным трона Атлантиды. — Я тебя люблю! — взвыл какой-то чудак, размахивая огромным изображением царевны Ксебела, выходящей из воды; он рванулся вперед, налетел животом на ограждение, задохнулся от удара, но продолжал тянуться к Мере. — Выходи за меня! Я готов уйти за тобой на дно и перестать есть рыбу! — Одними кораллами сыт не будешь, — рассмеялась девушка, жеманно взмахнув волосами; столь глупое, но пылкое признание ее развеселило, однако Эшли с кривой, будто приклеенной к мучнисто-белому лицу улыбкой, по-крабьи боком подобралась к царевне и, подцепив ее под локоть, постаралась увести подальше от парня, которого уже удерживали секьюрити. Он вырывался и звал Меру, едва не плача, точно царевна оставила его на острове посреди океана или обрекла на падение в Бездну. Дева Ксебела беспокойно обернулась, но Эшли тянула ее прочь с упорством бычьей акулы, и девушка вынужденно подчинилась. Это был ее первый выход на публику на суше, и Мера хотела, чтобы все прошло как можно лучше; сегодня она представляла Ксебел и не могла опозориться, поэтому решила довериться Эшли, которая была куда лучше знакома с людскими порядками. — Постарайтесь держать дистанцию, — просипела Эшли Баррет, вцепившись в руку Меры, ее пальцы обвивали локоть царевны подобно ползучим водорослям. — Вы же не просто супергерой, вы — царевна, и об этом не должны забывать. — Царевна должна быть близка со своим народом, — мягко возразила Мера, продолжая расточать солнечные улыбки, за что заслужила мрачный взгляд женщины. — Это не ваш народ, не вам ими править, для этого у нас есть свое правительство. Политике Ксебела в Штатах не место, имейте в виду. Мера нахмурилась, недовольная резкостью Эшли; что эта сухопутная себе позволяла?! Перед ней была дочь царя, а она говорила с ней как со своей подданной, нерасторопной служанкой! То, что она знала обычаи суши, еще не давало Эшли право так обращаться с Мерой Ксебелла Чала, но на глазах у тысячи людей царевна не решилась открыто пререкаться со служащей «Vought International». Это было бы не достойно дочери Нерея, но Мера не собиралась оставить это просто так; она пошла навстречу людям, согласилась принять участие в их компании, выторговав у них расширение заповедных вод и открытые нескольких мусороперерабатывающих фабрик; так же планировалась масштабная акция в поддержку чистого океана, что вызвало теплый отклик даже у вдовствующей царицы Атланны. Царь Нерей немного поворчал, но все же отпустил дочь; новой войны никто не хотел, а если появление Меры перед сухопутными сможет заставить их бережнее обращаться с океаном, то это явно того стоило. Однако у Девы Ксебела была гордость, которую очень задел надменный покровительственный тон мисс Баррет, раскрасневшейся на солнце, с ржаво-рыжими отблесками в волосах. — Впредь потрудитесь посоветоваться со мной касательно поведения на публике. Это касается не только фанатов, но и репортеров, и других суперов. Не хочу, чтобы вся кампания пошла крахом из-за одного вашего неосторожного слова, — гнусаво продолжала Эшли, и Мера не вытерпела: сбросив пальцы женщины со своего локтя, она ожгла Эшли гневным взглядом. Вода в огромных резервуарах с водой, где изгибались обычные сухопутные, но одетые в блестящую чешую, словно атланты, заволновалась, переплескиваясь через края. — Я вправе вести себя так, как сочту нужным, — отчеканила царевна достаточно тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания; Эшли сварливо поджала губы, сузив глаза, подведенные темно-синим карандашом. — Вы подписали контракт, значит, у вас есть определенные обязательства перед «Vought International». Придется соблюдать ряд определенных правил… — Сомневаетесь в моих манерах? — поинтересовалась Мера, грозно сверкнув глазами; вода в резервуарах забурлила, словно закипая. — Напрасно: двор Ксебела славится своей утонченностью. Я не посрамлю ни его, ни вашу компанию. А вам впредь лучше относиться ко мне в соответствии с моим статусом. Я не одна из ваших… суперов. Я единственная дочь царя Нерея, и хоть я почтительно отношусь к суше, но не потерплю неуважения. Вам ясно, мисс Баррет? Девушка старалась говорить сдержанно, хотя раздражение клокотало в груди; слишком уж люди спесивы, всегда думали о себе слишком много, однако Мера знала, на что шла, и не могла сдаться. От возвращения в океан ее останавливал отнюдь не контракт, эти жалкие бумажки не имели силы ни в одном из семи морей; просто Артур изведет ее своими насмешками, если царевна Ксебела не справится с такой малостью. Она смогла пройти земли Падших и добраться до Впадины, неужели сдастся из-за какой-то сухопутной, деловой, словно краб-мусорщик? — Да, конечно, ваше высочество. Простите, — Эшли подобострастно улыбнулась, однако взгляд оставался колким и холодным; она опасливо покосилась на бушующую в резервуарах воду, где актеры беспомощно бултыхались, пытаясь вынырнуть, но вода не пускала, закручивалась воронкой, утягивая их вниз. Мере пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться; она не хотела никому навредить, просто очень уж разозлилась. Набрав полную грудь воздуха, девушка выдохнула, прикрыв глаза, и злость в ее крови унялась вместе с водой, где уже задыхались люди. Актеры вынырнули, оглушенные и напуганные, царевна виновато обернулась на них и с удивлением поняла, что никто не заметил происшествия; все сочли волнение воды частью представления, никто и не понял, что влага отзывалась так на настроение Меры. Это хорошо. Наверное. — Но все же постарайтесь прислушаться ко мне, хорошо? У нас ведь взаимовыгодное сотрудничество, — елейно пропела Эшли, заглядывая в лицо царевны, которой вдруг стало неприятно здесь находиться. Может, зря она в это ввязалась? Сухопутным опасно доверять, однако разве посмеют они навредить царевне Ксебела? Нет, это всего лишь напрасная тревога, волнение, отсутствие всего знакомого и привычного; ничего, Мера справится. Девушка постаралась вновь улыбнуться, однако уже без прежней теплоты, и мисс Баррет радостно осклабилась в ответ. — В целом можно сказать, что все прошло просто блестяще, но расслабляться еще рано. Впереди еще несколько интервью, фотосессия и прямой эфир вечером, всем просто не терпится с вами познакомиться! — Да, мне тоже, — пробормотала Мера, чье лучезарное настроение успело несколько поблекнуть; будь рядом Артур, было бы легче, «Vought International» очень настаивали, чтобы Дева Ксебела и Аквамен пришли вместе, но царя Атлантиды не отпустили Вулко и Атланна — трон океана не должен пустовать, а Мера пока только невеста Артура и вполне вольна изучать сушу. Девушка предпочла бы съемкам путешествия и прогулки, но как будущая царица старалась думать в первую очередь о благе своего народа. Вынудив себя улыбнуться, она пошла вслед за Эшли, которая то и дело оборачивалась на погрустневшую царевну. — Если рейтинги до конца недели будут оставаться такими же высокими, то можно будет запустить и производство комиксов. Камео в сериале тоже не повредит, но для самостоятельного проекта пока рановато. — Я здесь не ради съемок, — напомнила Мера. — Конечно-конечно, ваше высочество, но, чтобы к вам привыкли, нужно появляться на публике как можно чаще. Не волнуйтесь, от вас уже все без ума, а дальше будет только лучше, — открытая улыбка Эшли Баррет не развеяла сомнений царевны; она провела девушку за ширму, отделяющую рабочую зону от глаз толпы, проводила до шезлонга под широким зонтом и вручила Мере планшет — весьма примитивное устройство по сравнению с гаджетами Атлантиды. — Ознакомьтесь пока с расписанием. Через пару минут придет стилист, — Эшли неловко взмахнула рукой, словно хотела потрепать царевну по плечу, но не рискнула прикасаться к девушке и спешно отошла, через пару мгновений затерявшись среди снующих сухопутных. Люди суетливо мелькали из стороны в сторону, похожие на косяк нервных сардин, и это немного отвлекало и раздражало; сухопутные двигались слишком резко и порывисто, волнуя воздух, разговаривали слишком громко, Мера чувствовала дрожь земли под сотнями пар ног и колесами проезжавших машин. Это было так странно, не неприятно, однако царевна чувствовала себя неуютно, словно моллюск в тесной для него раковине. Все-таки суша — не место для царевны Ксебела, но отступать поздно; судя по всему, вся неделя Меры будет расписана буквально по минутам. С утомленным вздохом отложив планшет, девушка чуть сползла по спинке шезлонга, вытянув ноги; солнце припекало, слепило глаза, несмотря на тень от зонта, и девушка заслонилась рукой. Она не сразу почувствовала чужое присутствие рядом; отведя ладонь от лица и повернувшись, Мера увидела мужчину, привольно расположившегося в соседнем шезлонге: он сидел, закинув ногу на ногу и подперев кулаком подбородок, игриво поглядывал на царевну, облизывая губы, что Мера сочла, по меньшей мере, оскорбительным. Невинное обожание фаната льстило и забавляло, а масленый взгляд мужчины, одетого в коричнево-зеленый костюм из эластичной чешуйчатой ткани, вызвал у девушки возмущение. Она выпрямилась, расправила плечи, всей позой демонстрируя ему свое неодобрение, однако мужчина продолжал похабно блестеть глазами, рассматривая царевну почти с неприличным интересом. — Так, значит, ты царевна, — заметил он, — типа принцесса, да? Настоящая или просто такой пиар-ход, чтобы на тебя побольше западали? А то, знаешь ли, был у нас один принц. И королева даже есть, только от королевы одно название, даже короны нет. А у тебя, я смотрю, есть. Дашь примерить? Он улыбнулся до лучиков морщинок в уголках глаз, но Мера не ответила на его улыбку. — Мера Ксебелла Чала, дочь царя Нерея, — сухо ответила девушка, бросив на мужчину быстрый косой взгляд; тот присвистнул, потирая затянутыми в перчатку пальцами поросший щетиной подбородок, темной, как у Артура, но не такой длинной. — Ну, надо же, и в самом деле дочь царя? Тогда прости, что я без поклона, мы тут люди простые, с особами королевской крови знаться не приучены. Хотя я и не думал, что все это всерьез, думал так, очередная гениальная идея отдела маркетинга. Не зря же они тебя похожей на Ариэль сделали. — На кого? — хмуро переспросила Мера. — Русалочка, Ариэль. Из старого мультика. Она рыжая прямо как ты, только вместо ног — рыбий хвост, — мужчина одобрительно прищелкнул языком, опуская глаза, — а ножки у тебя, конечно, ничего. Хвост тоже неплохо бы смотрелся, но ноги — в самый раз. — Да, спасибо. Мне тоже нравится, — Мера не стала рассказывать мужчине о народе рыболюдов, в которых от моря было куда больше, чем в обычных атлантах, не желая поддерживать беседу. Это было невежливо, однако царевна считала, что могла позволить себе быть немного грубой с этим нахалом. — Знаешь, в чем плюс ног? Их можно раздвигать, — ухмыльнулся мужчина, и Мера поперхнулась от подобной бестактности. Она невольно огляделась по сторонам, надеясь, что эти слова относились не к ней, однако парень смотрел прямо на нее, продолжая ухмыляться, и под его взглядом царевна вдруг почувствовала себя голой. — Знаешь, а твои ножки я бы точно раздвинул. Сделал бы так, что между ними стало влажно, — его язык мелькнул меж приоткрывшихся губ; Мера почувствовала, что у нее горит лицо. — Прошу прощения?.. — выдавила она, приподняв брови. Должно быть, ей послышалось. Не мог этот человек вести себя подобным образом с царевной Ксебела! — Трахнул бы я тебя, говорю. Только не делай вид, что ты меня не хочешь, — мужчина провел ладонью по груди, опустив вторую руку себе на пах, — показать тебе мой поплавок? А ты мне взамен оголишь свою пещерку. — Мою… что?.. — от возмущения царевна не успевала за ходом его мыслей; девушка сомневалась, что у сухопутных так принято, однако мужчина вел себя так, словно все было в порядке вещей. Да как он смел?! Мера была обручена! Если бы Артур услышал, как этот наглец говорил с его невестой, насадил бы его на трезубец будто кальмара! — Дырку свою. Вагину. Ты же не целка? Нет? Супер, тогда можем сейчас быстренько перепихнуться. — Я не собираюсь с вами перепихиваться, — выпалила разъяренная Мера, — я вас вообще не знаю! Мужчина расхохотался, запрокинув голову; в его глазах искрилась издевка. — Шутишь что ли? Меня — и не знать? Детка, ну, ты совсем дремучая! Перед тобой Глубина, настоящий лидер Семерки! Не говори, что ты обо мне не слышала. Мы же с тобой оба близки к воде, настоящие глубоководные. Кстати, ты знала, что чем глубже, тем лучше? Так что сразу предупреждаю, вставлять тебе буду по самые яйца. Но тебе понравится, вот увидишь. — Вы в своем уме?! — взвилась царевна, вскакивая; с бутылок, выстроившихся на соседнем столике, слетели пробки под напором воды, взвившейся вверх и обдавшей стоявших рядом людей тучей брызг. Мера стояла перед Глубиной, дрожа от сдерживаемой ярости; если она сейчас устроит сцену, это может плохо закончиться, но не собиралась и дальше выслушивать всю эту грязь. — В Ксебеле за такие слова вам могли вырвать язык! — Зачем вырывать? — искренне удивился Глубина. — Я им могу такое вытворять… — Лучше прикусите его. И так сказали слишком много, — сердито посоветовала Мера; она не привыкла к подобному отношению. Орм всегда обращался со своей невестой почтительно, Артур, хоть и был грубоват, но никогда не позволял себе гнусностей по отношению к Деве Ксебела, а Глубина… девушка негодующе передернула плечами. Отвратительно! Просто… просто омерзительно! — Да ладно тебе. Ты что, стесняешься? — Глубина досадливо поморщился. — И чего новенькие всегда такие робкие? Разве не хочешь узнать меня получше? Многие на твоем месте были бы в восторге от перспективы посмотреть на мои жабры. О, а у тебя жабры есть? А где? Надеюсь, возле киски. Ну, если на сиськах, то тоже неплохо. На это Мера даже не нашлась, что сказать; царевна не думала, что на суше найдется что-то такое, что обескуражит ее настолько сильно. Как правильно реагировать на такое на суше девушка не знала; в родном Ксебеле она могла бы потребовать сатисфакции за подобные высказывания, но среди людей такое, видимо, не принято, да и у Глубины был такой вид, словно Мера должна была быть польщенной подобным вниманием. Неужели людским женщинам это нравится? Но… почему? Это же гадко! — Так что, покажем жабры друг другу? — вдохновленно продолжал Глубина, похоже, уверенный в согласии девушки. Царевна в ответ гневно раздула ноздри. — Не имею ни малейшего желания смотреть на ваши жабры, — отчеканила она, вскинув подбородок, — и я обручена. С царем Атлантиды. — На групповушку намекаешь? — понимающе ухмыльнулся Глубина. — Я только «за». Только без жениха давай, лучше подружку какую-нибудь позови. В который раз потеряв дар речи, Мера сочла за лучшее удалиться; счастье Глубины, что он предпочитал жить на суше, в океане за такое поведение его бы непременно приговорили если не к позорному изгнанию, то к Впадине, и, стыдно признаться, царевне было даже не жалко Глубину. Если он так говорил с Девой Ксебела, то как вел себя с другими женщинами? Гадливо содрогнувшись, Мера уходила все дальше от шезлонга, чувствуя прикованный к себе мужской взгляд, навязчивый, словно рыба-прилипала. Захотелось прикрыться, спрятаться или влепить пощечину этому хаму, еще более несносному, чем Артур, однако любопытство, шипом засевшее в сознании, вынудило царевну коротко оглянуться через плечо: о каких еще жабрах он говорил? Не все атланты были так близки к океану, чтобы их тело начало изменяться; девушка одернула себя, напомнив, что Глубина — не атлант и не ровня ей. В следующий раз Дева Ксебела не позволит застать себя врасплох глупой, бесстыдной болтовней, а сразу же как следует прополощет Глубине рот и мозги, чтобы неповадно было так вести себя с женщинами.