Снежный принц для Владыки

от автора Кто хотел бонус-приквел про родителей Темного Владыки? Получайте. Предупреждение: Это ПОВествование от первого лица. В тексте присутствуют упоминания пыток и принудительной кастрации, но без графических описаний. Добавлять предупреждения в шапку не стала, поскольку к основному тексту это не относится. Так же напоминаю, тут упоминается мужская беременность магического характера, но опять-таки без особой конкретики. А еще эти герои универсалы в постельных отношениях, так что учтите это, начиная читать. Спасибо за внимание, приятного чтения. Ах, да, ПБ вам в помощь, поскольку бета до этого текста еще не добралась. Или загляните чуть позже, когда все будет подправлено. Спасибо за понимание!)))) Герой для Владыки Так бывает: ты самый молодой капитан корпуса паладинов, обласканный судьбой, доверенное лицо самого короля, хотя королевство ваше небольшое, можно даже сказать, самое маленькое из шести человеческих королевств на светлых землях, но зато оно самое приближенное к Великому Лесу, вотчине светлых эльфов. Так бывает: ты попадаешь в плен, но захватили тебя не враги, а те, кого ты еще вчера считал, если не друзьями, так хотя бы союзниками. Так бывает: ты так устал от боли, что кажется, сейчас расскажешь все, только бы она прекратилась, но палач задает свой вопрос и ты, сцепив зубы, молчишь. Потому что сказать, значит предать и себя и тех, кто тебе доверился. Ты молчишь и надеешься на то, что тебя спасут, вот-вот подоспеет помощь, ведь не могут же тебя бросить, потому что… Просто не могут и все. Так бывает: отворяется дверь и в камеру заходит тот, кому ты отдал свое сердце и душу, и готов был отдать тело, нарушая принятые обеты и клятвы, потому что без него жизнь казалась пустой и никчемной. Ты изо всех сил рвешься из пут к нему, взглядом вопрошая: Как? Почему? Ведь ты сделал все, чтобы он спасся, пожертвовал ради него собой, а он… Он улыбается твоим пленителям, а после обращается к тебе и просит рассказать то, о чем ты должен молчать. И руки его скользят по твоей груди, и улыбается он тебе так нежно, что хочется плакать от сознания собственной глупости. Хочется спросить «за что?», но ты снова молчишь, понимая, теперь никто не придет к тебе на помощь. Ведь тот, кто должен был привести подмогу, оказался предателем. Осталось только умереть достойно, насколько это возможно в пыточной камере. Так бывает: ты молчишь, и тогда к дыбе привязывают его, кричащего, проклинающего тебя и умоляющего сказать, куда ты спрятал королевскую сокровищницу, чтобы спасти его, еще вчера любимого, но ты лишь смотришь на него, чувствуя, как по капле, вместе с его кровью, вытекающей из ран, умирает твое сердце. Смотришь и молчишь, и даже радуешься тому, что его мучения оттягивают твой мучительный конец, а потом и он замолкает. Навсегда. Тебе стыдно за твое чувство, но ты сожалеешь, что все так быстро закончилось. Его мертвое тело убирают из камеры, и палач вновь возвращается к тебе. Так бывает: устав от твоего упрямства, пленитель дает приказ, самый ужасный для любого мужчины, и палач исполняет его, методично убивая не только твое тело, но и душу. И ты кричишь, срывая голос. А потом тебя, все еще упрямящегося, почти потерявшего всякий человеческий разум, но не отвечающего на вопрос, едва не отдают на растерзание жаждущим развлечения солдатам, ведь больше от тебя нет никакого толка, но что-то происходит, и ты не сразу понимаешь, что свободен. Так бывает: тебя освобождают те, кого еще вчера ты считал врагами, но не добивают, хотя ты просишь об этом едва ли не со слезами на глазах, невразумительно сипя. Тебя бережно выносят из пыточной, и отправляют к светлым целителям. Так бывает: твое тело немного залечили, как смогли, но даже светлые эльфы отказываются помочь тебе дальше, потому что нельзя вернуть то, чего больше нет. Многие раны твои можно было бы исцелить сразу, а не по истечении времени. Ты смотришься в зеркало и видишь себя, ставшего мужчиной лишь наполовину. Седые волосы, хотя еще недавно тебя называли солнечно-рыжим. Ужасный шрам коверкает всю правую сторону лица, не говоря уже о теле, покрытом шрамами, и напрочь сорванном голосе. А еще ты больше не воин, потому что трудно сражаться, если у тебя нет правой руки ниже локтя. Так бывает: ты научился пользоваться левой рукой, потратив на это несколько лет. Ты даже меч можешь поднять, отражая атаку, а благодарный правитель, по достоинству оценив твои заслуги перед короной, дает тебе не жалкую пенсию как калеке, а назначает начальником школы при корпусе паладинов. Так бывает: ты живешь, но радости в твоем существовании нет, и не будет. Люди отворачиваются от тебя, потому что ты калека, а от их жалостливых взглядов временами становится так тошно, что удавиться хочется, и только понимание того, что самоубийство — грех, останавливает тебя. Так бывает: от Темного Владыки приходит послание в Совет Светлых Земель. Мировая грань истончилась раньше срока, поскольку войны между Светлыми и Темными не проходят даром для нашего общего мира. Темным требуется Светлая жертва на алтарь и совет должен решить, кто это будет. Так бывает: Совет уже не первый час обсуждает кандидатуры, и все уже не один раз переругались между собой, не желая отдавать кого-либо достойного на заклание Темным, а недостойная, вернее недостаточно Светлая жертва просто не сможет укрепить мировую грань, и ты вдруг понимаешь, что это твой шанс. Шанс покончить разом со всем, и со своим жалким существованием, и с жалостливо-стыдливыми взглядами, преследующими тебя везде и всюду. Ты делаешь шаг вперед, и твой хриплый голос едва слышно сипит под сводами зала Совета Светлых Земель: — Я поеду. Бывает… Поначалу в зале воцарилась мертвая тишина, а потом все разом заговорили, признавая, что нет более достойной кандидатуры. В один день меня собрали и отрядили в Темные земли в сопровождении малого отряда паладинов. Десять дней верхом отделяет столицу Светлых земель от замка Темного Владыки, но еще никогда эти дни не тянулись для меня так мучительно медленно. На границе Темных земель к нашему отряду присоединился небольшой отряд темных, но они не заговаривали с нами, а только следовали немного позади, то ли охраняя, то ли конвоируя. Когда же мы приблизились к замку настолько, что стали видны его шпили и ало-черные вымпела, от отряда Темных отдалился всадник с золотыми эполетами и приказал отряду паладинов возвращаться назад. — Дальше Избранного сопроводим мы. Перечить им никто не стал. Я быстро простился с товарищами по оружию, при этом все они стыдливо отводили взгляд, и отправился навстречу своей смерти в окружении темных. Замок Темного Владыки был столь велик, что, казалось, подпирал само небо. Шагая по ступеням, я чувствовал себя муравьем, пытающимся взобраться на тысячелетний дуб, но все же шагал вперед, гордо вскинув голову, чтобы никто не мог заподозрить Светлого паладина в малодушии, хотя внутри все дрожало то ли от страха, то ли от нетерпения. Темный владыка встретил меня в парадном зале, куда меня препроводил все тот же темный воин с золотыми эполетами. Когда он снял шлем, входя в зал, я едва не споткнулся о порог. Судя по бледной коже и вишнево-красным глазам, это был вампир, что казалось невероятным, ведь он передвигался под солнечными лучами несколько дней так свободно, словно был человеком или темным эльфом. Хотя, помнится мне, для темных эльфов дневной свет тоже был мучителен. По крайней мере, именно так нам преподавали и в школах, и в академии. И все же я не опозорился, проявив выдержку и сохранив невозмутимое выражение лица. Остановившись перед троном из черного мрамора, на котором восседал Владыка, я поклонился, пробормотав положенные приветствия. Владыка же глядел на меня как-то странно, можно даже сказать удивленно. Впрочем, это не удивительно, ведь он, наверняка, ждал эльфа, а прибыл воин в парадных белоснежных доспехах. — И где же Избранный? — голос Темного Владыки прогремел по залу, заставляя вздрогнуть немногих приближенных, стоявших вокруг трона, только меня уже давно нельзя было напугать голосом. — Я Избранный, — ответствовал я, не отводя взгляда от лица Владыки. Мне хотелось видеть каким оно станет, когда он поймет, что вместо утонченного эльфа на заклание прислали калеку, фактически обманув его. — Капитан корпуса паладинов Эрин Дрейк, к вашим услугам, Владыка. Темный Владыка и в самом деле сначала удивленно вскинул брови, словно не веря моим словам, а потом… счастливо улыбнулся. Тут уж я растерялся, не понимая его радости. И вообще Темный Владыка оказался не таким, каким я его ожидал увидеть. Никакой бледной кожи и алых губ с огромными клыками, каким рисовали его во всех книгах о Темных, хотя волосы у него оказались чернее ночи, как и глаза. Если бы мы встретились с ним на дороге, я принял бы его за выходца с далекого юга, таким смуглым он был. Впрочем, одеяния соответствовали титулу Темного Владыки. Черный бархат, расшитый золотом, драгоценные камни и меха, корона с огромным черным бриллиантом в налобной части и множеством кроваво-красных рубинов вокруг него. — Что же, добро пожаловать, Избранный, — Владыка встал, все так же улыбаясь мне. — Слуга проводит тебя в приготовленную комнату, чтобы ты мог отдохнуть с дороги и переодеться. Мы встретимся за ужином, где и поговорим обо всем. Владыка величественно кивнул кому-то и рядом тут же оказался слуга: — Прошу за мной, господин. Пошел. Немного удивился, что от меня не потребовали сдать оружие, или они посчитали, что калека не может быть серьезным противником? Вот это зря. За десять лет я стал неплохим леворуким мечником. Комнату мне выделили большую, но разглядывать ее особо не стал, разделся с помощью слуги, чего уже прятаться и стесняться, и полез в горячую ванну, чуть ли не постанывая от удовольствия, все же за десять дней пути в походных лагерях нормально не помоешься, а тут такой сервис. Мыло выбрал с запахом чего-то древесного, именно так должен пахнуть мужчина, а всеми этими цветочно-ароматными отдушками пусть дамочки благоухают. Слуга вымыл мне голову и потер спину, а когда я отказался от его услуг, послушно исчез, забрав мою пропахшую дорогой и лошадьми одежду. В горячей воде я едва не задремал, пришлось быстро домываться и выбираться. Сменной одежды, как и моего вещевого мешка, в комнате не наблюдалось. Только темно-синий халат с серебряной вышивкой по вороту и подолу лежал на расстеленной кровати. Повертев чужую вещицу в руках, я отложил его в сторону и залез в кровать как был, голышом. Мне для сна ночнушки не нужны, не барышня, так спать привык, а что касается изуродованного тела… Устал я его прятать. Да и что там осталось от моей жизни? Несколько часов? Так чего прятаться? Уснул быстро. Сквозь сон слышал, как меня кто-то звал, но только отмахнулся от назойливого голоса, проваливаясь в сонное марево еще глубже. А вот от прикосновения руки к плечу проснулся мгновенно и тут же сел, моргая, чтобы привыкнуть к приглушенному свету магического светлячка, парящего над моей головой. Будил меня Темный Владыка собственной персоной. — Пора, — сказал он, подавая мне халат, от которого я недавно отказался. Я заколебался, выискивая более привычную для меня одежду, но Владыка был настойчив. — Другая одежда тебе не пригодится. Я одет так же. На нем и в самом деле был надет темный халат, так что я без стеснения выбрался из-под одеяла, демонстрируя себя во всей «красе», но Владыка даже бровью не повел, помог надеть халат, хорошо хоть тот был без пуговиц, сам запахнул его и завязал пояс. А дальше я слов лишился, потому что Владыка встал передо мной на одно колено, чтобы надеть на меня носки и домашние войлочные туфли. — Там, куда мы идем, будет холодно, — пояснил он. Шли мы долго, плутая по коридорам, потом еще дольше спускались вниз в сопровождении нескольких стражников, несших факелы. — Здесь антимагическая сигнализация, — пояснил мне Владыка, хотя я его ни о чем не спрашивал, — поэтому светлячок зажигать нельзя. Так мы охраняем алтарный зал, очень уж много недоумков, желающих получить власть над миром, только они не понимают, ворвись потусторонние твари в наш мир, и бороться за власть будет некому и не с кем. Они просто уничтожат нас и наш мир, и плевать им Темный ты или Светлый. Хотя нет, Светлыми твари питались с большим удовольствием, видимо, вы вкуснее. Как только мы спустились вниз, стражники оставили нам факел и удалились, а под потолком начали зажигаться магические огни. — А здесь что, сигнализации нет? — тут же поинтересовался я, щурясь от яркого света. — Есть. Если сюда войдет кто-нибудь без сопровождения Владыки или того в ком течет наша кровь, гореть ему алым пламенем, — Владыка кивнул на потолок и смело зашагал вперед, показывая мне на украшающие стену портреты, рассказывая о своих предках. Сказать, что я был ошарашен — значит, ничего не сказать. Все Темные Владыки имели мужей, а не жен, причем практически все мужья были Светлыми эльфами. Я шагал за Владыкой, вертя головой по сторонам, но вопросов не задавал. У этих Темных все не как у людей, о чем еще спрашивать. Между тем, мы оказались у огромных двустворчатых дверей, обитых полосами из светлого металла, скорее всего серебра. — Жаль, ты проспал ужин, так что поговорить мы не успели, — Владыка толкнул двери, шагая в зал, и я последовал за ним. Мы оказались в огромном зале, посреди которого стояла огромная серая каменная глыба, размером полтора на два. К ней мы и подошли. От алтаря шел мертвенный холод, так что я порадовался теплым носкам и пожалел, что халат теплым не был. Холод начал пробираться под кожу, словно живой. Владыка указал мне, где встать, сам обошел алтарь, чтобы встать напротив меня, вскинув руки. Несколько непонятных слов и в правой руке Владыки оказался кинжал, гарда которого была искусно создана в виде крыльев дракона, а навершие представляло собой голову дракона с разинутой пастью. Еще несколько слов и Владыка чиркает кинжалом по левому запястью, так что его кровь начинает капать на алтарь. Тут же Владыка кивает мне, и я протягиваю ему свою руку ладонью вверх, чтобы получить такой же порез. Дальше мы соединяем руки так, чтобы кровь наша смешалась, окропляя алтарь, и он начинает бледно светиться. — Первый этап завершен. Мы напитали алтарь кровью, осталось напитать его жизнью, — Владыка скинул с себя халат, оказавшись перед алтарем обнаженным, и глянул на меня, проведя ладонью по каменному ложу. — Тебе нужно лечь на него и попытаться расслабиться. Больно не будет, клянусь. — Я не боюсь боли, — буркнул я, воюя с поясом, но проклятый кусок тряпки затянулся, и я никак не мог развязать узел одной рукой. Владыка шагнул было в сторону, видимо, собираясь помочь, но эта попытка только взбесила меня. Желая доказать, что я не беспомощная жертва, я рванул проклятый пояс и он треснул, разрываясь. Халат тут же слетел на пол, освобождая меня. Алтарь, на который я лег спиной, оказался странно теплым. Это ощущалось, словно кто-то обнял меня со спины, делясь теплом и… надеждой? Холод будто отступал от нас, трусливо сбегая с поля боя. — Все будет хорошо, — прошептал Владыка, ложась рядом со мной так близко, что я всем телом ощущал его жар. — Не противься мне. Прими. Позволь показать тебе, как бывает, когда все в жизни делится на двоих. Дальше… Не смотря на то, что у меня когда-то был любимый человек, я не позволял себе чего-то большего, помня о клятвах ордена. Были только поцелуи, ласки руками и слова, иногда ласкающие жарче любых прикосновений. На алтарь я лег девственником, потому что тогда, в пыточной, враги не успели… А потом я уже не мог. Не хотел. Стыдился того, что больше не мужчина. Не мог никому не только сказать, но и показать, а тут… Владыке плевать было на то, что я калека. Он целовал и ласкал меня, словно я нормальный, здоровый, а мне рыдать хотелось оттого, что я не мог ответить ему. Больше не мог. — Не мучай, — взмолился я, с трудом переводя дыхание, — не мучай… — Ш-ш-ш, все будет хорошо. Перевернись, я помогу. Владыка помог мне лечь на живот, а затем и приподняться, становясь на локти и колени. — Потерпи еще немного, — прошептал Владыка, прикасаясь влажными пальцами там, где никто и никогда меня не касался. Когда в меня проник палец, я напрягся, но боли не было, только деликатное проникновение под шепот о том, какой я… красивый. — Зачем ты врешь? — дернулся я всем телом, едва не соскользнув с алтаря. — Не вру, — так же шепотом ответил Владыка, описывая круги у ануса, прежде чем вновь проникнуть туда на одну фалангу, две, и снова двинувшись обратно, чтобы описать еще раз пару кругов. — Здесь невозможно солгать. Я боялся, что пришлют какого-нибудь утонченного эльфика, слезливого и вечно падающего в обморок. Не люблю я этих утонченных и возвышенных любителей природы. То ли дело воин, способный встать плечом к плечу не только в мирное время, но и в бою. Именно это для меня истинная красота. Твоя сила завораживает. Вынести все, что вынес ты, выжить, не сломаться — это истинная сила, пред которой я склоняю голову. Слушая его, я даже не сразу понял, что пальцев внутри меня стало явно больше, а потом их заменил… язык. Владыка, лаская так странно, пробудил во мне что-то такое, о чем я раньше и не подозревал. Тело мое содрогалось под настойчивыми ласками Владыки, а разум отказывался принимать все происходящее как данность. Это казалось мне сном, диким, невероятным сном, который не хотелось прерывать. А потом… Я вскрикнул, прогибаясь, когда он проник в мое тело, но ускользнуть мне не дали его руки. Он обнял меня, так сильно, уверенно, заставляя выпрямиться, чтобы прижаться спиной к его груди, пока он проникал глубже, кажется, касаясь самого сердца, а еще был голос: — Самор. Мое имя Самор. Не знаю, сколько это продолжалось, я потерялся во времени и пространстве, а потом растворился в ярком сиянии, опалившем мое тело и разум. Помню, в тот момент подумал, что если смерть такая, то я зря избегал ее столько лет, а потом… умер. Просыпаться было легко. Тело пело, словно после хорошей физической нагрузки, так что я потянулся, ощущая за своей спиной кого-то теплого, даже горячего, дышащего мне в затылок и… Резко сел, вскрикивая, потому что вспомнил все, что было. Вспомнил и ужаснулся своей… развязности. Я, светлый паладин, дававший в свое время клятву блюсти целибат, возлег с другим мужчиной, с Темным Владыкой, еще и получил от этого такое удовольствие, что сейчас, когда вспоминал об этом, все во мне возрождалось и желало повторить. Со стоном я закрыл лицо ладонями, пытаясь хоть немного прийти в себя, и испуганно замер, даже дыхание затаил, боясь поверить себе. Медленно, словно боясь спугнуть навеянный морок, я убрал ладони от лица, впившись в них взглядом. Руки было две. Пальцы шевелились. Я чувствовал их. Видел. Даже маленькая родинка у мизинца темнела. Родинка, которую я не видел десять лет. И лицо… Я не почувствовал корявого шрама, что уродовал лицо. Провел пальцами еще раз, но ощутил только гладкую кожу. А ниже?.. Мне было так страшно проверить, а вдруг там… Нет, я не выдержу, если там все осталось по-прежнему. Дрожь охватила мое тело, и я, зажмурившись, обхватил себя руками, а поверх них тут же легли теплые руки Владыки, согревая, как недавно, когда мы были так близки. Его пальцы заскользили по моей груди, опускаясь все ниже и ниже, пока не коснулись самого сокровенного для каждого мужчины, лаская, нежа. Я кончил в его ладонь, чувствуя, как по лицу текут горячие слезы. Я не хотел плакать, я хотел смеяться, радуясь тому, что получил новое, здоровое тело, но они сами текли и текли из глаз, пока меня не развернули, обцеловывая лицо, глаза, щеки, губы, и я не начал отвечать. — Нам нужно уходить отсюда, — произнес Влады… Самор, когда я успокоился. Он обвел пальцами мое лицо и помог мне встать на ноги, накинув на плечи свой халат, поскольку мой оказался очень далеко. Алтарь уже не был серым камнем, он напоминал черное небо с миллиардами блестящих, золотых звезд. Однако полюбоваться на это чудо долго мне не довелось, Самор вывел меня из зала за руку, словно ребенка, а я вдруг понял, что он, хоть и был высоким и сильным мужчиной, оказался на голову ниже меня. Почему-то это показалось мне смешным, так что я невольно рассмеялся, проходя мимо портретов предков Владыки. Самор оглянулся на меня, тоже улыбаясь: — Это хорошо, что ты успокоился, супруг мой. — Кто?! — я резко затормозил, вырывая у него свою руку. — Что?! — Ну да, я не успел тебя предупредить, поскольку времени не осталось, а ужин ты проспал. Алтарь не только запечатал мировую грань, добавив ей сил на ближайшие триста, а то и пятьсот лет, смотря сколько мы со Светлыми сможем прожить без войны, но и связал нас узами брака, так что покинуть Темные земли ты уже никогда не сможешь. Сама жизнь связала нас. Некоторое время мы простояли в коридоре с портретами, пока я старался смириться со всем произошедшим. — Значит, супруги? Вот почему ты мне рассказывал о моей… красоте? — Да. Я не говорил тебе раньше, но десять лет назад я был во главе отряда, освободившего тебя из приграничной крепости. Стараясь выторговать себе жизнь, тот барончик, которого следовало бы утопить в навозе, а не повесить, рассказал, что ты знаешь секрет клада с королевскими драгоценностями и предложил поделить все найденное между нами. Я не сразу узнал тебя, когда ты появился в моем зале, но очень рад, что ты выжил. — Значит, ты видел… — выдохнул я, невольно прикрывая ладонями пах, а он кивнул в ответ и шагнул ко мне, прижимаясь так плотно, как только мог. — Видел, и был очень зол оттого, что один мерзавец посмел такую красоту изуродовать. А теперь я хотел бы удостовериться, что там, — его ладонь накрыла мое мужское достоинство, — все работает как должно. Не хочешь попробовать себя в ведущей роли? Конечно, я хотел. И попробовал. А когда мы отдыхали, вдруг подумал: — А все ли ты мне рассказал, супруг мой? Темный Владыка вдруг как-то смутился, покраснел и, запинаясь, признался в том, что он… — Дракон? — я не мог поверить в то, что стал причастен еще к одному чуду. — Настоящий дракон? Покатаешь? Самор тут же утвердительно закивал, улыбаясь мне во все сорок два (или сколько там у него) зуба, а я в предвкушении даже зажмурился, представляя себе, как это будет, полет на драконе. Кто ж знал, что этот хитрый… Владыка, рассказал мне не все! Вместо эпилога Стражники Темного Владыки, посмеиваясь, наблюдали за тем, как Светлый паладин гоняет их господина по замку, пытаясь изловить верткого супруга. Всего месяц прошел после проведенного Владыкой ритуала, и вот первая ссора супругов, свидетелями которой стали все жители замка. — Беременный?! — кричал разозленный паладин. — Беременный! — Милый, тебе же вредно волноваться. — Вредно?! Ах ты гад чешуйчатый! — Милый, ну, что ты? Я просто не хотел тебя сразу волновать. Ты и так был не в себе после ритуала, так что я решил сообщить тебе об этом попозже. Тем более, рожать тебе не придется. Через месяц энергетический кокон отделится от твоей ауры, сформирует яйцо, в котором и будет развиваться наш сын положенное время. Все очень просто! Паладин сделал последний рывок, а Владыка чуть приостановился, позволяя себя схватить и… Дальше стражники подглядывать не решились, стыдливо отводя взгляды, пока супруги целовались, стоя на крепостной стене.