«Даже засыпая в своей постели, я представлял, как он спит. Где-то там, далеко от меня. Я представлял, и мне хотелось поправить ему одеяло. Или его мир, если он не в порядке».
— Ты просто... выслушай меня, ладно? — взбудораженно просит Сокджин. — Понимать необязательно. Тэхён равнодушно смотрит на мужчину, который носится по лаборатории от одного стола к другому, укомплектованный, в защитных очках и белом халате. В нём самом сегодня семь чашек эспрессо и ноль желания жить, и Сокджина он не понял бы даже находясь в более адекватном состоянии. Адекватном – это когда ты движешься за счёт энергии в твоём организме, а не её жалкой имитации в виде растворимого кофе, энергетиков и других прелестей студенческой жизни. Тэхён на последнем этапе повышения квалификации, вот-вот станет самым молодым преподавателем в своём собственном университете, и его не шибко-то волнует то, о чём говорит Сокджин. Что-то о чёрных дырах, магнитных бурях на Солнце, волнах. Тэхён медленно моргает, изо всех сил борясь со сном. Не о тех волнах, которые бывают на морях, океанах, а о других, каких-то электромагнитных. У него, сумасшедшего учёного тире лучшего выпускника физико-математического университета, своя собственная лаборатория и куча свободного времени, если судить по тем моментам, когда он вызывает Тэхёна к себе, чтобы продемонстрировать что-то новенькое. И максимально бесполезное. Но, может, сегодня повезёт больше? — Ты знаешь, что свет обладает волновыми свойствами, — возбужденно говорит он, колдуя над каким-то странным устройством, которое Тэхён даже не удостоил своим вниманием. — Это долгая история, нужно открывать физику для чайников, но, в общем, чтобы объяснить переход света от волнового к корпускулярному, копенгагенская интерпретация ввела процесс так называемого коллапса. Пока всё понятно? — Ни слова, — хрипит Тэхён и трёт глаза, делая пару глотков остывшего кофе. — Ну, это не главное. Ты просто слушай, — Сокджину энергии не занимать. Перед ним на столе лежит чёрное стекло, вокруг которого стоят такие же чёрные панели. — Согласно этой интерпретации квантовая механика описывает не микрообъекты, а только их свойства, проявляющиеся лишь в макроусловиях. Но я подумал, а потом просто взял и не согласился с этим, потому что в моём деле, в принципе, нельзя быть уверенным в чём-то на все сто. В общем, — улыбается он, — я пришёл к выводу, что уменьшив объект до кванта, теоретически, мы можем помочь ему вторгнуться в квантовый мир под воздействием волн света, — он складывает руки вместе и активно жестикулирует, показывая, куда что может вторгнуться. — И, опять же, чисто теоретически, перенести объект в совершенно другой мир. Не наш. Сокджин выжидающе смотрит на него, а Тэхён задумчиво хмурится и кивает. — Квант. Я слышал что-то об этом, — с умным видом говорит он. — В школе. Лет пятнадцать назад. Сокджин тяжело вздыхает. — Хорошо, я вижу, ты совсем не пытаешься меня понять и даже ради приличия не хочешь сделать вид, что заинтересован, — злобно говорит Сокджин, без лишних вопросов хватает телефон Тэхёна и помещает на панель в самой середине. — Но сейчас я сломаю тебе мозг. — Ты уже. — Опыт номер тридцать четыре, — по привычке озвучивает Сокджин, подключая провода к стоящим панелям. Сама конструкция Тэхёну напоминает стрип-площадку, только её мини-версию. — Так как, к моему большому сожалению, ещё никто не придумал уменьшительную пушку, мы не можем вот так просто поместить объект в квантовый мир. Но, — он с задором в глазах смотрит на Тэхёна, щёлкая выключателем и проводя ток к конструкции. Становится неспокойно. — Мы можем попытаться поймать заряженный квант из чужого мира, в котором люди, теоретически, уже научились уменьшать объекты. У Тэхёна даже пробежали мурашки по спине от его голоса. Стол задребезжал, на пол упала пустая колба, разбиваясь вдребезги, но Сокджин с восхищением смотрит на мобильный Тэхёна, который, под воздействием тока и каких-то внеземных сил, чуть поднялся над панелью. Но телефон тут же падает обратно, стекло перестает дребезжать, свет больше не мерцает. В лаборатории наступает гробовая тишина, а Сокджин смотрит на Тэхёна такими светящимися глазами, как будто только что сотворил настоящую магию. — Я поражён, — безэмоционально говорит Тэхён, подпирая кулаком подбородок. — Твой телефон благодаря электромагнитным волнам притянул и пропустил через себя заряженные частицы из квантового мира! — Джин ярко улыбается и, кажется, сейчас лопнет от переизбытка эмоций. — Ты видел, как на секунду он поднялся в воздух? Его прошибло сумасшедшим зарядом! На целую секунду, теоретически, он был связан с другой вселенной. Я уверен в этом на семьдесят пять и девять десятых процента, — его глаза ярко мерцают, отражая свет ламп, от которых Тэхён щурится. — Это было... — он тяжело дышит, трогая себя за грудь. — Невероятно. — Да, незабываемо. Телефон отдашь? Сокджин меняется в лице, взгляд становится скептическим. — Ты ведь ни черта не понял, что только что произошло, да? — Тэхён честно качает головой – вообще не понял. Джин возмущается: — За этим опытом, возможно, наше будущее, но... Почему я вообще продолжаю показывать тебе это всё? — Я единственный, кто может выслушать весь этот бред, который ты несёшь, и не свихнуться. — На твоих глазах только что произошло невероятное, а ты... Хватит пить столько кофе! — он хватает свернутые в трубку бумаги и бьёт Тэхёна по голове. Тот даже не пытается увернуться, равнодушно проглатывает остатки напитка, забирает телефон, сетуя, что тот разрядился аж на пять процентов, и накидывает пальто. — Просто откажись от пары занятий и выспись наконец. Мне уже надоела твоя сонная и ничего не понимающая морда. — Мне нужно больше языковой практики, — зевает Тэхён. — И здоровый сон. — И меньше времени в твоей компании, — морщит нос. — Ты влияешь на меня своими отрицательными атомами. — Речь шла о квантах, неуч, — он снова замахивается на него бумагами. — Да, я в восторге от этих ребят, — Тэхён успевает увернуться от удара и сверяется со временем на наручных часах, — но мне пора бежать. Ёнджун наверняка меня заждался. — Да кому ты вообще сдался, гуманитарий недоделанный? — Таким же недоделанным гуманитариям и сдался, — дверь за ним почти закрывается, но Тэхён останавливает ту и окликает друга, серьезно сообщает: — И, бога ради, ты только не показывай этот эксперимент никому. Не позорься. В уже закрытую дверь прилетает упакованный шоколадный маффин, слышится шквал не самых ласковых слов, но для них это абсолютно нормально. Тэхён знает Джина сколько себя помнит: они вместе учились в школе, посещали кружки актерского мастерства и лепки из глины. Они занимались боевыми искусствами, плаванием, пробовали себя в конном спорте, пока в оконцовке не убедились в том, что быть нормальными – это не для них. Так и появился Ким Сокджин, заведующий кафедрой развития научных технологий при университете. Так же появился и Тэхён, будущий профессор и преподаватель лингвистики, психическое состояние которого держится на одном честном слове. Тэхён привык работать на износ, привык себя выматывать, не спать сутками, достигать желаемого. Ким Тэхён всегда получает то, что хочет, а хочет он горячий латте и оказаться наконец дома. И спустя пятнадцать минут он уже скидывает ботинки в коридоре, балансируя с замерзшим латте в руке и понимая, что снова опаздывает к началу индивидуального занятия. За эти самые занятия Тэхён не получает ровным счётом ничего. Иногда ему, конечно, перепадает бесплатный кофе или обед, если он случайно встречает своих учеников в кафе, но в основном он делает это не ради денег, а ради опыта. Учит бедных, нищих студентов, каким был когда-то сам, и взамен получает тонны любви, иногда и слёз в благодарность. Ему нравится помогать, хоть и учить он берётся далеко не всех: сначала устраивает парочку онлайн-занятий, чтобы понять, что человек настроен серьёзно и со всей ответственностью подходит к изучению английского, японского или китайского – три кита Ким Тэхёна, которыми тот неустанно хвастается. Вот, мол, посмотрите, какие они офигенные, жирные и упитанные, я сделал всё это сам. Изучил, вызубрил, положил на это пятьдесят процентов физического и ментального здоровья, сократив продолжительность своей жизни в два раза, зато сам всего добился и горжусь этим. А почему бы и не гордиться? Потому Тэхён и продолжает глотать кофе и помогать немощным познать азы чужих языков. Ему только нимба не хватает. Хотя под конец онлайн-урока Ёнджун плаксивым голосом говорит: — Мистер Ким, вы самый настоящий ангел. Тэхён скромно улыбается: ему, разумеется, приятно. Но не успевает ответить, как его телефон звонит, и Ёнджун прощается первым, скидывая видеозвонок. Номер неизвестный, но Тэхёну к такому не привыкать: ученики находят его через сайт университета, в котором в большинстве своём учатся сами и в котором учился Тэхён. Кому-то нужно подтянуть знания для зачёта, кто-то хочет попытаться сдать вступительные экзамены, хотя бывают и залетные птички, которые учат язык для себя – такие восхищают Тэхёна больше всего. Особенно когда не бросают это дело после первых нескольких уроков под каким-нибудь глупым предлогом, вроде внезапной смерти бабушки, или кота, или всех сразу, а после никогда не выходят на связь. Видимо, не могут справиться с горечью утраты... — Ким Тэхён, чем могу помочь? — он зажимает телефон между плечом и ухом, расстёгивая ремень. — Я прочёл на сайте, что вы бесплатно преподаете уроки английского, — связь плохая, и Тэхён хмурится, сильнее прижимая телефон к уху. Если Сокджин сломал его своими идиотскими экспериментами, то Тэхён сломает ему руки. — Всё верно. — Что нужно сделать для того, чтобы записаться к вам? — голос на том конце серьёзный, Тэхёну нравится такой уверенный подход с первого же звонка. Он оценивающе опускает уголки губ, стоя посреди гостиной с наполовину спущенными брюками и проверяя ежедневник. — Назвать своё имя и время, в которое будет удобно провести парочку пробных занятий. — Пробные занятия? — Понимаете... — Тэхён пыхтит, стягивая с себя одежду, но путается в штанинах, спотыкается и чуть ли не падает на пол. — Я не стану тратить своё время на чьё-то временное хобби, поэтому для начала провожу несколько пробных онлайн-занятий, чтобы убедиться, что человек настроен серьёзно. Вы настроены серьёзно, мистер как вас там? — Чон Чонгук. — Так вот, Чонгук... Ничего, что я на ты? — Продолжай, — уверенно заявляют ему, и Тэхён даже теряется от такого напора, но говорит: — Мои занятия бесплатные только для тех, кто умеет ценить своё и чужое время. И ни на какие оправдания вроде мертвых бабушек я не куплюсь, — почти строго говорит он, хотя, судя по разговору, парень далеко не студент. Тэхён может ошибаться. — Придётся хоронить кого-нибудь другого, чтобы впечатлить меня и вызвать жалость. — У меня много родственников, — без тени смеха заявляет тот. — Если ты свободен в воскресенье, то было бы замечательно. Тэхёна немного корёжит от обращения к нему самому на ты, но он не заикается об этом. Если человеку младше него комфортно общаться и так, то пожалуйста, он не привередливый. Тем более этот Чонгук такой далеко не первый. — В воскресенье, — задумчиво повторяет Тэхён, снова заглядывая в ежедневник, где в этот день на пол-листа чёрным по белому какие-то формулы, которые снизошли на Сокджина в их последнюю пьянку. — Договорились. Скинь мне свою электронную почту, я отправлю тебе материал для первого занятия. В шесть устроит? — Вечера? — интонация забавно меняется, парень явно озадачен. — Утра. — В шесть утра все нормальные люди спят... — Тогда вечера, — Тэхён делает пометку на воскресенье, записывая время и имя. Чон Чонгук не спрашивает, почему такой большой разброс во времени, он только коротко соглашается, благодарит и желает всего доброго, а спустя пару минут присылает адрес электронной почты. А Тэхён и так бы не стал распинаться с объяснениями: на выходных он без зазрения совести ложится спать часов в семь утра, просыпается около трёх, долго собирается с духом, чтобы встать с постели. И в понедельник утром очень сильно ненавидит себя же за такой мерзкий график, галлонами пьёт кофе, поддерживая в себе огонёк жизни и игнорируя все заявления Сокджина, что тот не станет разоряться на венок к его похоронам, если вдруг Тэхён умрёт от передоза таурином. Тэхён плохо спит просто потому, что горит своим делом, любит свою работу, любит видеть улыбки на лицах его учеников, когда те хоть что-то начинают понимать. Ёнджун вот присылает ему фото свежеиспечённого мясного пирога с золотой корочкой, подписывая, что угостит мистера Кима таким же в понедельник перед занятиями, если тот соизволит прийти в университет. Тэхён жалобно стонет: он обожает еду Ёнджуна, которую тот готовит сам. Только вот в университет он идти не планировал, ибо у него в этот понедельник выходной и грандиозные планы: сон до полудня, игнорирование Сокджина, который, если Тэхён заявится в универ, наверняка учует, выловит его и потащит в лабораторию показывать, до чего ещё смог додуматься. Светило науки, вздыхает Тэхён, но соглашается утром забежать за любимым угощением. После, сбросив звонок Джина, он открывает почту и копирует все необходимые файлы для первого урока. Скептически смотрит на последнюю дату посещения своего аккаунта этим Чон Чонгуком, но всё равно скидывает материал и закрывает крышку ноутбука, откидываясь на спинку кресла. Всё, чего Тэхён сейчас хочет – совсем немного поспать, но вместо этого принимает ванну, а после, пока смотрит телевизор, делает глиняную маску для лица, чистой рукой закидывая в рот чипсы, оставшиеся после их посиделки с Джином. Ему нужно выглядеть хорошо, учитывая, сколько часов в сутки он спит. За окном быстро темнеет, и не успевает Тэхён вскрыть новую упаковку, как в дверь звонят. На часах девять вечера – разгар его «дня», но он хмуро пялится в коридор, выключает на телевизоре звук и беззвучно идёт к двери. В ту уже громко долбятся, и Тэхён от испуга хватается за сердце, слыша голос Сокджина: — Открывай уже! Я не собираюсь ночевать на лестничной клетке, — ворчит он. Тэхён, открыв дверь, наблюдает за его угрюмым лицом, за тем, как парень ставит на пол пакеты, в которых звенят бутылки, по всей видимости, с пивом. — О, класс, — Джин указывает пальцем на его лицо. — Ты красотка. У нас сегодня типа девичник. Намажешь меня? — Ты, я вижу, уже вмазался, — непонимающе смотрит на него Тэхён, пока тот скидывает обувь и куртку, пьяно пошатываясь. И шутки шутками, но Тэхён знает, что это не значит ничего хорошего. — Что случилось? — Да что могло случиться у такого, как я? — пожимает тот плечами и, вытащив две бутылки из пакета, протягивает одну Тэхёну. — Просто опять страдаю из-за своих бездарных экспериментов, бездарного себя и бездарного всего, имею право или нет? Он открывает бутылку, а Тэхён так и стоит, хмуро глядя на него. Когда у Сокджина начинается период самобичевания, всё становится совсем плохо. В такие моменты его нельзя бросать, с ним всего-навсего нужно поговорить, убедить в том, что он круче самого Хокинга, и всё будет хорошо. Поэтому, собственно, у Тэхёна не остаётся другого выбора, кроме как тяжело вздохнуть, открыть бутылку и чокнуться горлышками. Его другу всё-таки нужна моральная поддержка, так что кто он такой, чтобы отказывать? А ещё у Тэхёна всё равно не было никаких планов на ближайшие выходные, кроме онлайн-занятий, поэтому спустя час они вдвоём открывают по четвёртой бутылке и сыпят искренними, но такими пьяными комплиментами. И высохшей на лице глиной прямо на бежевый диван Тэхёна. Лицо ужасно чешется, и Тэхён знает, что завтра они оба пожалеют о происходящем, но сейчас им ведь хорошо. Сейчас Сокджин доверительным, пьяным голосом заявляет, что Тэхён лучший лингвист и гуманитарий, которого он только знает, а Тэхён, который помнит, каким трудом достались все эти знания, слезливо смотрит на него. — А ты лучший химик, которого знаю я, — говорит он, и Сокджин швыряет в него пробкой с другого конца дивана. — Я сраный физик! И правда – сраный. Тэхёну весь этот бардак утром убирать в одиночку, потому что Джин редко остаётся у него на ночь, предпочитая свою двуспальную кровать узкому дивану. Их выходные часто проходят так: довольно шумно, несмотря на то, что они сидят вдвоём. По телевизору уже привычное им обоим шоу талантов, в гостиной звучат стеклянные бутылки и комментарии на каждое выступление, пока Сокджин не начинает материться, что у него вот-вот отвалится лицо, если он не смоет эту срань. А после, как обычно, начинает собираться. Он, с повязкой на голове, красным и в некоторых местах грязным лицом, одевается и с трудом объясняется с диспетчером. Тэхён никогда не торопит его, не выгоняет сам, терпеливо ждёт, а когда закрывает за другом дверь, то плетётся до постели и заваливается спать, не раздеваясь. Телефон, оставленный в гостиной, тихо пиликает – на экране входящее сообщение. Оно теряется и остаётся без ответа все следующие дни, пока Чонгук, тот самый новый ученик, не звонит Тэхёну ровно за пять минут до начала занятия. — Не могу подключиться через компьютер, — сообщает Тэхён. — Давай попробуем так. Он включает видео-связь и выводит экран телефона на ноутбук, открывая почту Чонгука, на которую отправлял документы, но непонимающе смотрит на парня, когда тот говорит: — Я не получал никаких файлов. С почты у Тэхёна в ответ одно-единственное сообщение: «Кто это?». — Ты не ошибся, когда скидывал мне её? Чонгук беспомощно смотрит в телефон и что-то бурчит себе под нос, пока Тэхён бегло разглядывает его. Зачем-то поправляет волосы, взглянув на себя в зеркало, кусает губы, чтобы те стали более красными, но тут же имитирует занятость, когда парень, поднимая голову, говорит: — Нет, всё верно. — Не знаю, в чём проблема, — хмурится Тэхён. — Тогда давай попробуем по-другому... Он в смс скидывает Чонгуку ссылку на сайт, откуда брал необходимую информацию, и ждёт, пока тот её откроет, болезненно морщась. После попойки с Сокджином, утром Тэхён глянул на себя в зеркало и ужаснулся, зарекаясь больше никогда не пользоваться глиной. Лицо до сих пор шелушится, приходится увлажнять, и Тэхён без задней мысли берёт крем, уже выученными движениями нанося на лицо. Он тратит много времени, чтобы выглядеть хорошо, и его старания ценятся. Перед красивым лицом открыты все двери, как любит говорить ему Сокджин. Краем глаза Тэхён замечает, как пристально на него смотрят, и начинает бегать взглядом по монитору. Он привык вести себя так, как ведёт со своими учениками, совсем забыв, что далеко не все в состоянии оценить его прихорашивания. Чонгук, вероятно, из таких, судя по взгляду: серьёзному и хмурому. И Тэхён ожидает чего угодно, хотя скромно надеется, что его последние действия останутся проигнориванными, однако тот спрашивает: — Чем ты пользуешься? Тэхён на секунду подвисает, но показывает в камеру крем. Чонгук ничего не говорит, больше никак не комментирует. Между ними воцаряется молчание, и Тэхён впервые чувствует себя так странно и крайне неловко. Прочищает горло, отрывая взгляд от экрана, уже собирается спросить, открыл ли парень сайт, но вместо этого говорит: — Имеешь что-то против кремов? — он не конфликтный человек, но чужой взгляд его, честно говоря, напрягает. — Не вижу ничего плохого в уходе за собой, — безразлично отвечает тот, продолжая смотреть на экран. Тэхён кидает на него короткий взгляд, и Чонгук действительно выглядит незаинтересованным. Тэхён понимает, что с таким настроем ему будет тяжело вести работу, но откладывает лишние мысли в дальний ящик и интересуется: — Почему ты хочешь выучить английский? — стандартный вопрос, но Чонгук тут же меняется в лице. Кажется, расслабляется. Видимо, ему не очень-то комфортно общаться с незнакомцем. — Хочу путешествовать, — тут же звучит в ответ, и Тэхён улыбается, разряжая атмосферу. — Хорошее желание. Многие мои ученики этого хотят. Сколько тебе лет? — Двадцать четыре, — почему-то хмурится он. — А тебе? — Двадцать семь, — продолжает улыбаться Тэхён. — Как ты нашёл меня? Через знакомых? У этого Чонгука вот такое лицо, видимо, является стандартным. — На сайте университета. — Ты там учишься? — Учился. Сейчас подрабатываю в лаборатории. Я аспирант. Тэхён удивленно смотрит на него. — Какой у тебя факультет? — Физико-математический, — Чонгук едва заметно усмехается чужой реакции: Тэхён смотрит на него во все глаза. — Ты, случайно, не знаком с Ким Сокджином? — Случайно знаком. Он был моим куратором по дипломной работе. — Вау, он умеет быть нормальным, — хрипло смеётся Тэхён, и Чонгук, пускай не совсем уверенно, но впервые улыбается ему в ответ. — Я бы так не сказал. И атмосфера тут же меняется, потому что Чонгук с удовольствием рассказывает о том, как окончил университет, не пошёл по специальности, а устроился бариста в одно кафе для иностранцев, пытаясь подтянуть язык. Он говорит о том, что всю жизнь мечтал о путешествиях, повидать мир, с тёплой улыбкой рассказывает о море, пихтовых лесах и тропиках, о том, как мечтает заниматься фотографией и просто жить. Тэхён впитывает его слова, берёт на заметку как мотивацию в будущем – это всегда работает на занятиях. А Чонгук, оказывается, любит поболтать о своей жизни, несмотря на то, что на первый взгляд кажется очень замкнутым и всем недовольным. Однако же первое занятие проходит как по маслу, парень впитывает инструкции Тэхёна, делает себе какие-то заметки, когда тот говорит о том, как лучше запоминать правила, внимательно слушает. — Сколько пробных занятий ты обычно проводишь, прежде чем устроить встречу? — спрашивает Чонгук, а меж бровей у него залегла складка. Тэхён не понимает, почему тот постоянно хмурится. Привычка, возможно. — Обычно два-три, — говорит он, собирая распечатки, с которыми они работали, в папку. Он легко улыбается, кидая взгляд на экран. — У тебя, вообще-то, неплохой английский. Чонгук почти улыбается в ответ, но поджимает губы, согласно кивая, и, нет, Тэхён вовсе не пытается прощупать почву, и абсолютно точно не флиртует с ним, когда говорит: — Я мог бы сделать исключение и устроить встречу раньше, потому что, кажется, ты настроен серьёзно. Чонгук медленно поднимает на него взгляд, пока Тэхён изо всех сил подавляет улыбку. Скрывает её всеми способами: чешет нос, поджимает губы, даже отворачивается, не в силах сдержаться. Этот парень крайне странный, но, голову на отсечение, Тэхён готов кричать о том, какой он милый, когда перестаёт строить из себя серьёзного перца. И если Чонгук понял его правильно, то он может не соглашаться на встречу. Может снова нахмурить свой большой лоб, кинуть в камеру строгий взгляд, вежливо отказаться от предложения, но он молчит, глядя на экран. Тэхён понимает, что тот видит его глупую улыбочку, то, как он нервно смахивает со лба волосы, кусает губы, но ему, честно говоря, всё равно. Чонгук не кажется скромным мальчиком, поэтому если ему будет неприятно подобное поведение, то он всегда может сказать об этом, они ведь оба взрослые люди и всё понимают. Тем более Тэхён не планирует настаивать. Однако Чонгук молчит слишком долго, и Тэхён даже в какой-то момент думает, что тот завис, но нет, парень шевелится, спокойно откладывая ручку в сторону. — Как ты понял? — спрашивает он, а Тэхён скромно улыбается: — Понял что? — Вряд ли тебя настолько заинтересовал мой английский. — Если не хочешь, то просто откажись, — буднично говорит он. — Мы проведём пару занятий онлайн, но потом я всё равно должен буду вручить тебе задания, так что встретиться придётся, если ты действительно настроен заниматься дальше. Чисто деловые отношения. Чонгук молчит какое-то время, глядя мимо экрана, о чём-то думает, но снова поднимает взгляд. — Ты не берёшь деньги за свои занятия? — Я делаю это не ради денег. — Пьёшь кофе? — Обожаю, — Тэхён изо всех сил делает непринуждённый вид, как будто его сейчас не приглашают на свидание. — Я угощаю. Но улыбка сама просится на губы, и Тэхён не сдерживается: улыбается и пожимает плечами. — Ладно. — У тебя точно никого нет? — снова хмурится Чонгук. Странно, но Тэхёну нравится именно это: то, каким непробиваемым на чувства кажется этот парень; каким уверенным, при этом отстранённым от всего мирского. Как будто ничего его не может задеть. Тэхёну такое нравится. — Я абсолютно свободен. Не доверяешь? — Ты так легко поднял тему, как будто делаешь это не в первый раз, — Чонгук внимательно следит за ним. — С учениками – никогда раньше. Я, если честно, даже не был уверен, что ты поймёшь, просто... — он пожимает плечами, — решил попытаться. — Впервые встречаю настолько уверенного в себе человека. Тэхён поспорил бы с ним, но даже не думает открывать рот, коротко усмехаясь. Он не был уверен, что его не пошлют куда подальше, он вообще впервые вытворяет подобное, потому что по-настоящему заинтригован. И не то чтобы Тэхён такой уж падкий на внешность, но этого парня природа явно не обидела. Это то самое чувство, когда ты смотришь на человека и неосознанно начинаешь дышать чаще. Ладони потеют, а тело бросает в жар от новых чувств, когда ты видишь, что это взаимно. — Я работаю всю неделю. Как насчёт следующего воскресенья? — предлагает Чонгук. — Я надеялся на завтра, — признаётся Тэхён. — Но меня устроит и воскресенье. Значит, всё-таки ещё успеем провести пару занятий. Он долго смотрит на экран, разглядывая чужое лицо, а Чонгук сидит за кофейным столиком, поставив телефон перед собой, молча смотрит в ответ. Это не назовешь неловкостью, скорее, они оба понимают, что значит это молчание. В тишине заложено то, что не было сказано: о внезапном взаимном интересе, возможно, даже влечении. — Расскажи о себе, — первым просит Чонгук, забирает телефон и идёт с ним на кухню. — Как ты до такого докатился? И это первая шутка, над которой Тэхён искренне смеётся. А после неё появляется сотня новых, и тысячи поднятых тем: о работе, учёбе, даже мечтах. О том, что этот Чонгук не пьёт кофе, предпочитая зелёный чай; что ему совсем не нравится дождь и грязь, зато нравятся морозы и снег. И Тэхён чувствует себя так легко, разговаривая, кажется, обо всём на свете. С ним такое впервые, и это странное чувство ни с чем не сравнимо. — Почему ты делаешь это бесплатно? — спокойным, размеренным голосом интересуется Чонгук. Он на кухне, при совсем тусклом свете режет морковь, готовя себе ужин. — Мне просто нравится, когда люди достигают того, чего хотят. Нравится им помогать, — тихо признаётся тем же вечером Тэхён, уже лёжа в постели. — Я люблю, когда они искренне счастливы. В ответ – приятная тишина, которая Тэхёна совсем не раздражает. Он за несколько часов общения успел понять, что Чонгук молчит всякий раз, когда обдумывает его слова. Тот выглядит серьёзным, когда говорит: — Больно было падать с небес? — и Тэхён снова тихо смеётся. — Мне кажется, что ты ангел. Тэхён почти не краснеет, кусая губы до боли, и не может сдержать широкой улыбки. Он глупо пялится в потолок, пряча пылающее от переизбытка чувств лицо, хочет спать, но не хочет с Чонгуком прощаться. У него ощущение, что он знает этого человека всю жизнь, и бывает же так... Чтобы в сутках было так мало часов для обычного разговора. Господи, кажется, именно в этот момент Тэхён в него влюбляется. С первого взгляда? Видеозвонка? В жизни, выходит, и правда бывает всякое. Он встречает новый день с совершенно глупой, не свойственной ему по утру улыбкой. Покупает кофе, уже не просто заливая в себя, а пытаясь оценить вкус, чтобы в будущем угостить нового знакомого, если тот вдруг захочет. Кажется, он рассказывает о Чонгуке всем вплоть до самого воскресенья, и даже Сокджин на него неоднозначно косится: — Чонгук? Милый? Самый обычный вроде. В том и проблема, что Тэхёну он изначально не показался самым обычным. Что-то в нём привлекло. Может, его закрытость, замкнутость или грозное лицо, которое совсем не сочетается с его рассеянным голосом, когда парень ошибается и начинает что-то бормотать себе под нос, но прямо в трубку Тэхёну. Может, его умение прислушиваться ко всему, что ему говорят; умение обдумывать чужие слова, анализировать их. И с чем точно сочетается чужая строгость во взгляде, так это с тем, как спустя почти неделю общения, Чонгук властным, серьёзным голосом просит: — Давай договоримся: сегодня ночью ты спишь, а не торчишь в интернете до утра. Тэхён наигранно устало вздыхает тихое «договорились», мелко дрожа от того, каким низким становился голос Чонгука к вечеру. И их встреча – то, чего Тэхён ждал целую неделю. Уже завтра он увидит Чонгука вживую, сможет по-человечески с ним поговорить, эмоционально, как он любит; рассмотреть его, угостить чаем. Может, чуть позже, пригласить к себе, а там... Кто знает? Ему просто нравится человек, с которым можно обо всём говорить, как с самим собой. Чонгук словно его копия вместе с тем противоположность, его некогда потерянная родственная душа. С ним легко. С ним можно было не видеться всю неделю, подолгу молчать в телефон, но при этом понимать, что тебе хотят сказать этим молчанием. Им обоим было комфортно и не стыдно слушать молчание в ответ. Тэхёна даже пугало то, насколько сильно незнакомый человек вот так внезапно запал ему в душу своим спокойствием, своим не по годам мудрым мировоззрением. И Тэхён очень нервничает, когда в воскресенье утром Чонгук скидывает ему адрес кафе недалеко от университета, чтобы было проще найти. Как недавно выяснилось, они живут совсем близко, буквально через пару домов друг от друга, но Тэхёну казалось бестактным вот так просто взять и прийти к человеку в гости. Даже если очень хотелось. Даже если встреча с этим человеком была единственным, о чём он мог думать на протяжении целой недели. А ещё Тэхёну было жаль Чонгука, когда тот звонил и совсем замученным голосом спрашивал, как прошёл его день. Тяжело вздыхал в трубку, иногда было слышно – улыбался. Тэхён в такие моменты улыбался тоже, лёжа на заправленной кровати прямо в верхней одежде и гладя вторую половину постели ладонью. Может, он хотел однажды вот так полежать, под покровом ночи поговорить о всяком неважном с тем, кто его понимает, рассказать, как прошёл его день, сколько кофе он выпил и чем его сегодня мучил Сокджин. Получить в ответ строгий взгляд, просьбу завязывать гробить своё здоровье. И у Тэхёна в тот самый вечер, перед их первой встречей, появляется новая мечта. И было бы глупо отрицать то, что он не думал о чём-то большем, чем болтовня ни о чём. В своих мыслях начинал с влажных поцелуев, тяжелого дыхания, и всё это в тот самый момент, пока Чонгук рассказывал ему о том, как идут дела в кафе. О том, как он практикует английский. Тэхён слушал его с закрытыми глазами, подушечками пальцев касался губ, понимая, что совсем сходит с ума. Они знакомы всего-то неделю, и всю эту неделю, каждую свободную минуту своего времени Тэхён тратил на смс или звонок одному единственному человеку. Тому, которого он с замиранием сердца выглядывает среди входящих в кафе посетителей, но спустя пятнадцать минут не выдерживает, набирает знакомый номер и с волнением вслушивается в гудки на том конце. Когда Чонгук поднимает трубку, то первым с ухмылкой говорит: — На первый раз прощаю, но не делай из своих опозданий привычку. Тэхён оглядывается по сторонам: в кафе не так уж много людей, и никого похожего на Чонгука он здесь не видит. — Вообще-то, я жду тебя уже пятнадцать минут, — сообщает он. — А я тебя – двадцать. И кто из нас врёт? — Очень смешно, — нервно смеётся Тэхён. — Но если серьёзно, где ты? Чонгук уже привычно молчит, но в этот раз тишина заставляет Тэхёна нервничать. В груди селится неприятное чувство, когда его без шуток спрашивают: — А ты где? — В кафе. Тот адрес, который ты скинул, я ведь правильно понял? — хмурится он. — Где ты сидишь? — Справа от входа, у самого окна, — он на всякий случай снова вглядывается в лица посетителей. — Мне нравится твой юмор, — усмехается Чонгук, — но давай без розыгрышей. Я хотел встретиться с тобой в тот же день, как впервые увидел. Не дразни меня. — Это не смешно, — серьёзно говорит Тэхён. — Я и не шутил, — Чонгук становится привычно собранным. Тэхён уверен, что тот сейчас хмурится. Он просит Чонгука подождать, отклоняет вызов, подключает к телефону наушники и нажимает на иконку видеозвонка. Ему отвечают тут же: Чонгук действительно находится в кафе, судя по обстановке. Он вглядывается в экран и окидывает помещение взглядом, возвращаясь к ничего не понимающему Тэхёну. — Ты уверен, что не перепутал кафе? — спрашивает Чонгук, и Тэхён поднимает перед собой меню, которое ему тоже демонстрируют на экране. — Но тебя здесь нет, — непонимающе говорит Тэхён, и он бы не поверил, что это не какая-то глупая шутка, если бы Чонгук не перевернул камеру и не показал ему зал. Те же столики, стойка, меню над кассой, и Тэхён беспомощно пялится в телефон, думая о том, что если это розыгрыш, то очень качественный. Однако же Чонгук не выглядит так, как будто шутит. Он даже отворачивает от экрана и на весь зал зовёт Тэхёна, но никакого эффекта это не даёт. — Может, мы разминулись? — предлагает Чонгук, но Тэхён не понимает, как такое может быть, если тот, судя по видео, сидит за тем же столиком, что и он. — После завтрака я хотел предложить тебе зайти ко мне, — хмурится он. Тэхёна охватывает паника. — Так что можем встретиться у меня. Я сейчас скину тебе адрес, и... — Не отключайся, — сглатывает он. Чонгук странно смотрит, и Тэхён на собственном экране выглядит таким потерянным, когда наматывает на шею шарф и дрожащими руками застегивает пальто. Он наблюдает за тем, как Чонгук выходит из того же кафе, на фоне мелькают те же вывески, даже сигналящий автобус, звук которого эхом отзывается в наушниках. Тэхён не перестаёт оглядываться по сторонам, пытаясь найти его взглядом, и чувствует себя последним идиотом, когда внезапно вспоминает эксперимент Сокджина. Ну, тот ведь не мог сделать чего-то серьёзно, верно? Это просто эксперимент, один из тех фокусов, которые он показывает Тэхёну чуть ли не каждый день. Это просто физика, какие-то магниты и волны, и не пихал он никаких атомов и квантов из чужого мира в его телефон. Даже мысленно это звучит крайне глупо, Чонгук ведь вот он, говорит с ним по видеосвязи. Самый настоящий, пугающе молчаливый, а взгляд такой, словно он понимает всё и даже больше. Как будто понимает, какие странные мысли вертятся в чужой голове. Он то и дело кидает взгляд на экран телефона, и никто из них почти ничего не говорит. Чонгук лишь называет улицу, номер дома, подъезда и даже код. Его взгляд становится всё мрачней, отдалённей, когда Тэхён беспрепятственно попадает в дом и не дыша поднимается на лифте на шестой этаж, крепко сжимая в руке телефон. Они проделывают одинаковый путь, у Чонгука за спиной объявление о продаже квартир, со стандартной фотографией счастливого семейства, и Тэхён нехотя оборачивается. Он прикрывает глаза, со злостью срывая клочок бумаги с доски объявлений, и, скомкав, пихает в карман. Конечности холодеют, когда Чонгук называет номер квартиры. Руки дрожат, сердце бешено стучит, в висках пульсирует кровь, потому что Тэхёну по-настоящему страшно. Он видит на экране Чонгука, который открывает дверь квартиры, заходит внутрь, и смотрит на него страшными глазами: отказывается верить в происходящее, понимать. А когда, уже в реальности, дверь с номером его квартиры открывается после короткого стука, у Тэхёна подкашиваются колени и в горле застревает воздух. Чонгук стоит перед ним, окидывает взглядом с ног до головы, кажется, что сейчас впустит, скажет, что это просто неудачная шутка, извинится за то, что до смерти напугал, наконец улыбнётся, и Тэхён облегчённо выдохнет. Сделает то, о чём мечтал во время их разговоров. Предложит завтра снова увидеться, сам пригласит на свидание, наконец узнает, чем Чонгук пахнет. Но ничего такого не происходит. Парень напротив совсем неприветливо хмурится, так привычно, но чуждо, и вместо приглашения выдаёт: — Мне не нужны ни пылесосы, ни посуда, ни ножи, ни что-либо другое из того, что вы собираетесь начать мне втюхивать. Он почти закрывает дверь, а Тэхён слышит, как его зовут в наушниках, но не откликается. Не подумав, хватается за ручку, как за последний шанс убедиться, что происходящее реально, и получает в ответ убийственный взгляд. Настолько реальный и отталкивающий, что отшатывается на шаг назад. Не успевает сказать и слова, как дверь окончательно закрывается на замок, оставляя его в кромешной тишине. Тело прошибает дрожью, Тэхён чувствует себя так странно из-за этой встречи и чужого взгляда. Его даже начинает тошнить, кажется, сейчас вывернет наизнанку, но это чувство быстро проходит, оставляя неприятное послевкусие. Где-то на фоне едет лифт, Чонгук зовёт его в наушниках, обеспокоенно спрашивая, что случилось, и всё, что может сделать Тэхён, это выдохнуть: — Я перезвоню, — почти не слышно, он бормочет: — Позже. Мне надо... Мне кое-что надо... И у Чонгука за спиной тот же коридор, та же одежда, те же обои, тусклый свет, который Тэхёну не нравился. У Чонгука на фоне все то же самое, что он только что увидел в жизни. У Чонгука – хмурый, озадаченный взгляд, у Тэхёна – замыкание и перебои с реальностью. Он сбрасывает звонок, несколько минут стоит под дверью, пытаясь вспомнить: что-то о других мирах, электромагнитах и волнах света. Что-то о параллельном и разряженном на целых пять процентов телефоне. Что-то об опыте, за которым будущее. Сперва он идёт медленно, решив спуститься по лестнице, но, когда выходит из подъезда и оглядывается по сторонам, то срывается. Несётся в университет, ничего не видя перед собой, даже случайно толкает кого-то плечом, и снова, и снова в толпе людей, спешно извиняется, потерянно глядя по сторонам. Телефон в кармане надрывается – Чонгук неустанно звонит. Затем начинает строчить смс, так что этот чёртов мобильный никак не затыкается, а Тэхён останавливается в переулке только чтобы перевести дух. Прислоняется лбом к ледяной кирпичной стене, смотрит на руки, которые страшно дрожат. Происходит чёрт-те что, непонятное: он задыхается от искреннего страха и ужаса, от осознания, от уверенности в том, что совершенно не знает того человека, который открыл ему дверь. Даже не слышит, что ему кричит охранник, когда он перепрыгивает через турникет и бежит в лабораторию. Ураганом несётся по длинным стеклянным коридорам, задыхается, залетает в нужную дверь, почти истерически швыряет звонящий телефон на стол Сокджина и тычет в него пальцем. — Что ты с ним сделал? — он злится, лицо не предвещает ничего хорошего, и Джин в панике смотрит на Тэхёна. — Сделал с кем и когда? — он пытается подойти, шокировано глядя на то, в каком состоянии Тэхён: его трясёт, он в ужасе. Тэхён в ужасе! Он даже не вспомнит, когда ему последний раз было просто страшно, а сейчас, ещё немного, и ударится в истерику, если ему не объяснят, что это за глупые шутки. — С телефоном! Что ты сделал с ним? Джин непонимающе смотрит на него, качает головой, даже не знает, что сказать. — В тот раз ты нёс какой-то бред про атомы и чайники, потом колдовал с этими панелями и током, — тараторит Тэхён, пока его телефон надрывается от звонков. — Это просто... — Что «просто»?! — Эксперимент, Тэхён, — хмурится Сокджин. — Самый обычный, каких ты видел сотни. Ничего особенного я не сделал. — Тогда объясни мне, что это за хрень только что произошла?! Он меряет комнату шагами, мечется как раненый зверь из угла в угол, не может найти себе места, и Сокджин непривычно серьёзно смотрит на него. С неподдельным беспокойством, даже страхом, таким же, который читается в чужом взгляде. — Что именно произошло? Тэхён останавливается у стеллажа, хватается за него в тот самый момент, как телефон замолкает. Голова кружится после марафонского забега, а лаборатория погружается в тишину, шумят только лампы. Тэхён обессилено опускается на стул, не верит в то, что собирается сказать, но охрипшим, сухим от бега голосом, спотыкаясь на фразах, которые кажутся ему особенно глупыми и невероятными, рассказывает, что случилось сегодня в кафе и после. Говорит о том, что было до: о звонках, о бесконечных разговорах, о проблемах со связью, даже подключением, которые списал на плохое соединение. Ни с кем не возникало подобных проблем, Чонгук был единственным, кому Тэхён не мог ни позвонить через приложение, ни отправить эмейл. У него был только номер телефона. Он есть. Больше ничего. В какой-то момент он отказывается продолжать, считая это полнейшим бредом, но Сокджин требует объяснить: от и до, со всеми подробностями, с чувствами, особенно то, чему сначала Тэхён не придал значения, а после счёл необычным. И Тэхён с каждым словом всё больше думает о том, что просто сошёл с ума, что над ним очень несмешно пошутили – это бы всё объяснило. Но с каждой высказанной мыслью взгляд Джина становится более хмурым, он не отрываясь смотрит на Тэхёна, когда тот говорит: — Это был он, — голос ломается. — Он говорил со мной по телефону, но когда я пришёл к нему... Это не выглядело так, как будто он шутит. Это был один и тот же человек. Я видел его квартиру там, — он указывает рукой на телефон. — И я видел её перед собой, — в горле застревает ком. — Он понятия не имеет, кто я такой. Подумал, что я один из рекламных представителей. — Ты уверен, что это не розыгрыш? — Сокджин протягивает ему стакан воды, а Тэхён дрожащими руками подносит стакан ко рту, пытается успокоиться – всё без толку. — Ты не был там. Ты не видел его, не говорил с ним. Я ничего странней в своей жизни не чувствовал. Как будто происходит что-то неправильное. То, чего не должно, — он покрасневшими глазами смотрит на друга, крепко сжимая стакан в руке. — Я почувствовал, что не знаю этого человека, — в ужасе шепчет: — Это не передать словами. Такого не существует. Сокджин подрывается с места, начинает что-то бормотать себе под нос, шарится в бумагах, переворачивает документы. Он в нетерпении кусает губы, бегает взглядом по листам, во что-то вчитывается, а Тэхён устало прикрывает глаза. Ему плохо: и морально, и физически. Такое чувство, будто его пропустили через мясорубку. Когда дверь открылась, и на пороге стоял Чонгук, Тэхён ясно ощутил, что не должен там находиться. Это было просто чувство, как, например, радость или печаль, только другое, необъяснимое. Он смотрел на уже такое знакомое лицо, и это напомнило ему дежавю, только наоборот. Как будто он не знает этого человека, видит его впервые в жизни. Не знает, зачем пришёл, почему постучался, схватился за ручку, ведь прекрасно понял с первого взгляда: не тот. — Я не понимаю, — бормочет Сокджин. — Объясни, — вымученно просит Тэхён, поднимая взгляд. — Не могу, — он продолжает истерически шариться на столе. — То, что произошло, невозможно отрицать, но все эксперименты... Всё это лишь теория, понимаешь? Я проводил этот опыт тридцать шесть раз, примерно на семи разных электроприборах, и на своём телефоне тоже. Да, я заметил некоторые странности, — бормочет он, — но ничего серьёзного. Просто колебания волн изменились, как будто... Он вмиг замирает статуей, даже не моргает, и Тэхён обеспокоенно спрашивает: — Как будто? — Когда ты говорил с ним, — медленно начинает Джин. — Ты сказал, что он был в том же месте, что и ты, — Тэхён активно кивает, но его пробирает дрожь, когда в его сторону устремляется такой страшный взгляд: осознанный, как будто наконец-то всё понимающий. — Ты сказал про звук автобуса. Это произошло одновременно в твоей реальности и его. — В моей реальности? — чуть ли не шёпотом спрашивает он. — Возможно, твой телефон случайно поймал колебания его вселенной в тот момент, когда я проводил опыт. Связал с тобой. Но я не понимаю... — О чём ты говоришь? Какой ещё вселенной? — Параллельной! Его лицо вмиг преображается, он такой взбудораженный, мечется из стороны в сторону, как Тэхён несколько минут назад. Он совсем не кажется разочарованным или испуганным, он... в восторге от происходящего. Точно сумасшедший. — Невероятно... — его взгляд сияет, пока Тэхён щенячьими глазами смотрит на него, умоляя объяснить. — Теория множественных миров, Тэхён, — он говорит так, как будто Тэхён не был тем человеком, который не может на словах отличить квант от атома. — Он знаком со мной в том мире. Ваши вселенные связались, мой эксперимент в этом мире и в его привели к тому, что сейчас происходит. Вероятно, я проделал то же самое с его телефоном, только не здесь, а там, понимаешь? — он говорит так взбудораженно, но Тэхёну с каждым его словом всё хуже и хуже. — Или я проделал то же самое в его мире с твоим телефоном? Я не знаю, как он нашёл тебя, почему смог установить с тобой связь, но если всё, что ты сейчас сказал – правда... — он замирает посреди комнаты, кажется, не находит слов. — Это меняет все мои представления о нашей вселенной. — И как мне... — Тэхён сглатывает, подбирая слова. Наверное, со стороны он выглядит, как побитая собака, когда спрашивает: — Как мне встретиться с ним? С тем Чонгуком, не с этим. — О, — Джин тут же перестаёт улыбаться, глядя на него, значит, по Тэхёну всё и правда понятно. — Боюсь, это невозможно. Тэхёна как будто прошибает током. Он опускает голову, прикрывает глаза, собирается с духом. То, о чём он начал догадываться с первых же слов о параллельных мирах, то, чего больше всего боялся услышать, было произнесено. В ушах звенит. Как будто его вселенная, где-то там, откуда берёт своё начало, начала рассыпаться. — Параллельные миры, Тэхён, какими бы они ни были, это не то, что находится в соседнем районе, — с сожалением смотрит на него Сокджин. — Это нечто нематериальное для нас, нереальное. С нашими технологиями туда невозможно попасть, мы не умеем создавать ни телепорты, ни что-либо ещё, выходящее за рамки сознания среднестатистического человека. — Но ты ведь не среднестатистический человек, — Тэхён поднимает взгляд, знает, что глаза у него красные. От боли или же от осознания неизбежного – с тем Чонгуком его связала случайность. Это один шанс не на тысячу, не на миллион. Один шанс на целую бесконечность. — Я учёный, — говорит Сокджин, сжимая его плечо. — Не волшебник. Я знаю многое о всяком, разное обо всём, но я не могу сделать то, чего ты просишь. Его вселенная – не твоя. С этим придётся смириться. Извини. Тэхён качает головой, смаргивая слёзы. Это не то, за что Джин должен извиняться. Не его вина, что тот человек, который настолько привлёк Тэхёна своей необычностью, не из одного с ним мира. Сумасшедшая мысль, невероятная, но это так. Хотя Джин точно виноват в том, что испортил его телефон, перенастроил, неважно что именно тот сделал, но Тэхёну кажется, что ему сломали возможную счастливую жизнь. Легко думать о том, чего с тобой не произошло. Тэхёну с первого видеозвонка, с первого разговора на отвлеченные темы, казалось, что Чонгук удивительно идеальный для него человек: пускай закрытый, но понимающий; строгий, хмурый, но невероятно добрый; страстный до своей мечты, целеустремлённый. Он был единственным, чьи комплименты относительно его знаний и достижений вызвали столько чувств: всё от благодарности до трепета. От желания и дальше становиться лучше, совершенствоваться до такого же желания дать Чонгуку то, что он хочет. Исполнить его маленькую мечту, помочь выучить язык, поддержать его – Тэхёну хотелось, чтобы такой человек, как он, просто сделал то, о чём мечтает и к чему стремится. Ему, так глупо, хотелось стать частью этого, его мечты, может, его мира. Слишком уж он казался нереальным. Тэхён иронично усмехается собственным мыслям. Телефон снова звонит, и Сокджин возбужденно дёргается в сторону стола, косясь на Тэхёна. — Можно мне поговорить с ним? У меня столько вопросов, — тараторит он. — Например, как наше мышление может изменить реальность? Если мы проведём эксперимент: он договорится с тем мной, чтобы в одно и то же время мы выполняли разные задачи. Как это отразится на наших мирах? Что, если эффект бабочки, это вовсе не вымысел? Вдруг мой эксперимент приведёт к апокалипс... Ты... Что ты делаешь? Тэхён, забрав телефон, даже не глянул на имя звонящего и запихал его в карман. Его лицо страшно безжизненное, сейчас не выражает ничего, кроме вселенской печали. — Послушай, — останавливает его Сокджин на пороге, когда Тэхён пытается его обойти. — Я понимаю. — Не понимаешь, — голос у него бесцветный. — Понимаю, Тэхён, — серьёзно говорит, хмурит брови и не даёт пройти. — Я понимаю, что ты нашёл человека, который понравился тебе. Я всю неделю слушал о том, какой Чонгук великолепный, поэтому, поверь, знаю, что ты сейчас чувствуешь. Ещё как. Печаль, грусть, сожаление. Что там ещё среднестатистические люди могут чувствовать в такой ситуации? Это сложно принять, но послушай вот что... — он тщательно подбирает слова. — Параллельные миры, какими бы они ни были, подразумевают собой идентичность характеров, ситуаций, с отклонением некоторых незначительных мелочей. Как, например, то, что Тэхён из другого мира не пошёл ни к какому Чонгуку. Вероятно, он про него знать не знает, но он такой же, как ты. И велик шанс, что вам, так называемой «судьбой», — он изображает в воздухе кавычки, — было уготовано встретиться. Просто, возможно, при другой ситуации. Я привёл вас к этой встрече или кто-то ещё, не столь важно. Важно то, что этого могло и не произойти и где-то точно не произошло, но ты находишься в той вселенной, где это случилось, а следовательно, случилось ещё и в тысяче... в сотне тысяч других, — он указывает пальцами в пол. — В твоей вселенной это не случайность. Велик шанс, что это закономерность. — Я ничего не понял и не хочу сейчас разговаривать об этом, — устало говорит он. — Отойди с дороги, пока я сам тебя не отодвинул. — Это важно! Я пытаюсь сказать, что Чонгук из этого мира идентичен тому, которого ты знаешь. — Это не так, — Тэхён мотает головой. Он вспоминает то чувство, когда увидел его своими глазами, понимает, что вряд ли стал бы добровольно искать встреч с этим человеком. Тэхёну не понравилось. Ему хотелось сжаться под чужим взглядом. — Я могу поговорить с ним, — Сокджин упрямо стоит на пороге, перегораживая проход. — И зачем мне это? — Я могу спросить, чувствовал ли он то же самое, когда увидел тебя. Если да, то, ну... — он хмурится. — Этого я пока не понимаю. Но если нет, — и снова оживает, — то твоя собственная реакция могла быть, не знаю... Побочным эффектом на собственную реальность. Да, думает Тэхён, прямо сейчас его тошнит от собственной реальности. — Возможно, пересечение с обоими Чонгуками одновременно вызвало в тебе диссонанс. Раздрай между чужой реальностью и твоей. Ну или ты элементарно мог быть в шоке. — Я не верю, что это происходит. — Это называется наука, — широко улыбается Сокджин, но, глядя на чужое недовольное лицо, пытается перестать светиться от счастья. — Извини, да. Я понимаю, что ты переживаешь о совсем других вещах, и тебя это не впечатляет. Будь ты на моём месте, ты бы понял. — Я хотел бы быть на твоём месте, — хмурится Тэхён, обходя его. — Чтобы мне тоже было плевать на то, что я не могу встретиться с единственным человеком в этом мире, который не игнорирует мои чувства. И, да, мне хреново. Спасибо, что это ты хотя бы понимаешь. Тэхён знает, что Джин говорит это всё не со зла, что сейчас он сам психует на эмоциях, устраивая драму, потому что иначе не может выразить свои чувства, а тех много. Он с непередаваемой болью смотрит на присланные Чонгуком сообщения, когда закрывает дверь квартиры. Стоит, опираясь на неё плечом, прямо так, в темноте, в одежде, не разуваясь. Смахивает все пропущенные, а тех за весь день немало, и сам набирает его номер. С закрытыми глазами вслушивается в гудки, в тишину, которая наступает после ответа, в едва слышное: — Я говорил с Джином. Тэхён облегченно выдыхает, когда слышит его голос. Он тоже говорил с Джином, знает, что это не принесёт никаких результатов. Он молчит, кусает губы в попытке не разреветься – слишком много эмоций для одного дня. Его утро началось с приятного волнения, предвкушения встречи, а после разговора с Джином он весь день бесцельно болтался по улицам, лишь бы не возвращаться домой. Потому что на его рабочем столе документы и папки, аккуратно сложенные, с готовыми заданиями для Чонгука. Оформлены, втиснуты в мультифоры, и где-то среди листов записка с приглашением на свидание. Тэхён представлял, как просто отдаст задания Чонгуку в одну из встреч; дождётся вечера, чтобы тот позвонил и сообщил о находке. Вероятно, согласился бы. Тэхён уверен, что он согласился бы. Их разговоры шли так легко и гладко, желание подольше поговорить было и остаётся взаимным. Тэхён готов стоять и молчать вот так, представляя, как проснётся завтра и всё случившееся сегодня окажется сном. Он рассказал бы об этом Сокджину, тот бы тяжело повздыхал о том, что его эксперименты рано или поздно точно к чему-то такому приведут. — Как ты? — тихо спрашивает Чонгук, но Тэхён молчит. Слёзы сдавливают горло, вот-вот посыплются, если он скажет хоть слово. — Джин сказал, что проводил опыт с твоим телефоном. Он вообще столько всего мне рассказал, — Чонгук молчит какое-то время, но тихо смеётся, как-то отчаянно. — Я никогда не отрицал существования иных миров, но... Сумасшествие. Такое чувство, как будто всё это не по-настоящему. Такого ведь не бывает. Между ними снова виснет молчание. В тишине коридора, в темноте, пока за окнами хлопьями безмятежно валит первый снег, Тэхён чувствует себя таким маленьким. Кто он такой в масштабах вселенной? Сейчас-то, со всей её многогранностью и разнообразием. Интересно, есть ли такой мир, в котором он счастлив с кем-то без вот таких неожиданных открытий? Как он однажды просто, пускай при обычных, или же странных, или же не самых хороших обстоятельствах, но знакомится с Чонгуком. Даже если их общение не заладится с самого начала, но было бы здорово познакомиться вот так: нормально, вживую, как все обычные люди. — Я хотел увидеть тебя, — тихо говорит Тэхён. — Ты видел меня, — судя по голосу, Чонгук улыбается. У него есть силы не падать духом в такой ситуации, у Тэхена – нет. — Я говорю о жизни. — Ты видел меня и в жизни. — Это был не ты. — Я, — настаивает Чонгук. — Я хотел поговорить с тобой об этом. Знаю, что всё это кажется ненормальным, я бы и сам не поверил, если бы такое случилось с кем-то другим, но это произошло с нами. Ты знаешь меня, знаешь обо мне здесь. Джин рассказал. И либо ты уже приходил, когда меня не было дома, либо только собираешься. Понимаешь? — Нет, — хмурится Тэхён. — Я хочу найти тебя, а ты найдёшь меня. — Нет... Нет, даже не проси, я туда не вернусь, — голос дрожит. — Тэхён, послушай... — Это ведь совсем другой человек. — Это я и есть. — Это не так. — Дай мне шанс, — просит Чонгук. — Дай шанс ему, тому Чонгуку, которого ты увидел. Тэхён мотает головой в пустоту, всхлипывает в телефон. В ответ – тишина, а после тихий голос: — Знаешь, что я подумал, когда впервые увидел тебя? — Что? — шмыгает Тэхён, а Чонгук выдыхает: — Вау. Тэхён смеётся сквозь слёзы. Он не хочет другого Чонгука, ему хватило бы и одного. — Даю тебе слово, что я тебя не оттолкну, если ты придёшь и всё объяснишь, — серьёзно говорит Чонгук. — Я верю в это, как и в то, что ты не оттолкнёшь меня. — Ты не можешь решать такие вещи за другого человека. — Это не другой человек, — по голосу слышно – хмурится. — Джин объясняет лучше, но я это я. В одной вселенной, в твоей, моей – не важно. Возможно, наши миры не так уж далеки, раз мы смогли найти друг друга с совершенно незначительными отклонениями наших реальностей. — Ты говоришь, как этот сумасшедший учёный, — продолжает шмыгать носом Тэхён. Никогда не был плаксой, взрослый ведь человек. Что случилось в этот раз?.. Он так и стоит, подпирая дверь плечом. Ведёт себя как ребёнок: хнычет, отказывается даже попробовать то, что ему предлагают, боится, не хочет. Хочет то, что у него уже есть. Понимает, что не получит. А Тэхён очень не привык не получать то, чего желает. — Он был моим куратором. Хоть что-то, но я понимаю. Найди меня. Тэхён только скулит в ответ. — Пожалуйста, найди, — ломаным голосом просит Чонгук, как будто сам вот-вот сорвётся. Тэхён впервые слышит его таким. — Я не смогу быть с тобой здесь, зная, что ты несчастлив где-то там. — Я не хочу идти к нему, — признаётся Тэхён. — Ты обижаешь меня, — серьёзно звучит на том конце. — Потому что я уверен, что не пожалею, если встречусь с тобой. Не можешь сделать это ради себя, то сделай ради меня. Считай это моей последней просьбой. Тэхён весь замирает, глядя в стену перед собой. — Последней? — Я считаю, что то, что происходит, это неправильно. Возможно, оно правильно в масштабном уровне, со стороны вселенной, но не со стороны того мира, в котором живу я. — Ты хочешь сказать... — Ты сменишь номер. И я свой. Тэхён соскальзывает на пол, дрожащими руками пытается стянуть с себя шарф – задыхается. Всего этого просто не может быть. — Я понимаю, что мы знакомы не так много, но, Чонгук, я должен сказать... — его голос тоже ломается. Как он может объяснить всё то, что чувствует? Как он может признаться в том, что влюблён с первого взгляда? Но ведь если в жизни может случиться связь параллельных миров, то что мешает поверить в любое нереальное чувство? Тэхён так сильно не хочет его отпускать. Более того, он уверен, что Чонгук не хочет того же. Привязался. Нашёл для себя того, кто его понимает, кто готов разделить с ним страсть к любимому делу. — Я знаю, — только и звучит на том конце. И в этих словах заложено всё, что Тэхён хотел бы услышать: я знаю, что ты чувствуешь, я чувствую то же самое; я знаю, каково тебе; я знаю, насколько ты не хочешь это прекращать; я знаю всё. Тэхён сам ломает свою вселенную: всё его нутро кричит о том, что Чонгук прав, что они всё равно не смогут встретиться, быть вместе, так зачем обрекать себя на ещё большие страдания? Может, в этом суть человеческой натуры. — Я знаю, что никогда не смогу увидеть тебя, что нам обоим будет от этого плохо, так что чем раньше мы это прекратим, тем лучше, — он говорит тихим, размеренным голосом. Грустным, отчего Тэхёну ещё хуже – Чонгук понимает, что делает. Он просто принял правильное решение, на которое ему самому никогда бы не хватило сил. — Ты понимаешь, — утверждает он. — Ты найдёшь меня, а я – тебя. Вот и весь план. Большего я предложить не могу. — Если я соглашусь, то мы можем... Хотя бы не так сразу. Чонгук молчит, но наверняка он всё понял. — Ты удивительный человек, Тэхён, — искренне говорит он, с хорошо скрываемой болью в голосе, и Тэхён изо всех сил сдерживается, чтобы не разреветься прямо в трубку. — Помнишь, я сказал, что ты ангел? Я не шутил. И я не сомневаюсь в том, что в какой бы вселенной мы ни встретились, я не изменю своего мнения. Расстаться с тобой ни разу не встретившись – самое странное, что я делал в своей жизни. Но ты нужен мне здесь, а я нужен тебе там. — Чонгук... — Я найду тебя в любом из миров, просто дай мне немного времени, — спешно шепчет он, перебивая, как будто в самое ухо, как будто Тэхён может почувствовать его дыхание рядом с собой: — Я уже скучаю по тебе. До встречи, Тэхён. — Нет, подожди! Он не успевает ничего сказать, Чонгук сбрасывает звонок, и на том конце тишина. Тэхён в панике пытается набрать номер, но каждый раз один и тот же женский металлический голос сообщает ему, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. В этот самый момент кажется, что весь его хрупкий мир – вдребезги. Тэхён просто не знает, где найти сил, чтобы вернуться к той двери, снова постучаться. А зачем он придёт? Что скажет? Правду? Его сочтут сумасшедшим. Тот Чонгук, он ведь совсем другой, разве нет? Он так смотрел: недовольно, хмуро, строго. В принципе, как и всегда, но Тэхёна покорежил тот факт, что Чонгук так посмотрел, даже не зная его. Он по-прежнему был спокоен, когда говорил, когда запирал дверь на замок, но Тэхёну было так страшно из-за этого. Ему и сейчас страшно, до сих пор. Потому что его Чонгук выключил телефон, его Чонгук пошёл к какому-то другому Тэхёну, в котором почему-то нисколько не сомневается. Может, тот Тэхён другой. Вдруг тот Тэхён не стал бы наматывать сопли на кулак, сидя на полу в коридоре, из-за того, что его бросил тот, с кем он даже не был в отношениях. У Тэхёна был период бабочек в животе, глупых улыбок и блестящих глаз, когда ты смотришь на объект своего обожания. Он видел тот же взгляд у Чонгука, чувствовал ту же манеру флирта. Живот сводило приятной судорогой от его комплиментов и взгляда тёмных глаз прямо в камеру. У Тэхёна в ушах до сих пор звучит его голос, обещание найти. Как же он найдёт, если скорее всего думает, что Тэхён случайно постучался в его дверь? Зачем он вообще собирается его искать, если Тэхён сейчас этого совсем не хочет? Он глупо жалеет себя все следующие дни, берёт отгул в университете, не отвечает на звонки Джина, даже не открывает ему дверь. До поры до времени, разумеется. Тэхён каждый день набирает один и тот же контакт, гудки идут – ответа нет. Значит, Чонгук ещё не сменил номер. И Тэхён очень надеется, что ему так же тяжело не отвечать, как и ему – звонить. — Обещаю молчать, — всё, что говорит Сокджин, когда Тэхён, спустя неделю самобичевания, впускает его в квартиру и закрывает за другом дверь. В тот день Джин впервые за долгое время не уезжает домой, а остаётся спать на маленьком узком диване. Они в тишине смотрят шоу талантов, пьют пиво, не чокаются – на похоронах не положено. А Тэхён хоронит своё желание искать отношения в ближайшие несколько лет. Правда, это тоже до поры до времени, пока однажды утром не просыпается с острой мыслью: скучает. Сумасшедше скучает по голосу, строгому взгляду, этому большому вечно хмурому лбу. Скучает по тишине между ними, по недовольству Чонгука, когда Тэхён заявлял, что идёт смотреть телевизор, а не спать – часы в тот момент показывали два ночи. Скучает по шуткам, сказанным с серьёзным лицом, а потому те и казались ещё смешней; по привычке пить зелёный чай; пропадать с экрана телефона, чтобы пойти полить цветы. Скучает по всем тем необычным фактам, которые Чонгук вычитывал в интернете: о чужих традициях, что-нибудь о природе, морской фауне. Он столько всего знал, так много где хотел побывать. Тэхён долго борется с самим собой. Каждую ночь ворочается в постели, но больше не прикасается к телефону. Иногда бездумно пялится в потолок, иногда наблюдает за падающим с неба снегом. И знает, что где-то там, на другом конце вселенной у Чонгука идёт тот же снег, у него та же ночь – и это почему-то дарит покой. Возможно, он уже в постели с кем-то другим. С тем самым Тэхёном, у которого, наверное, смелости в разы больше. Но с какой это стати той должно быть больше, если Чонгук на пару с Джином только и делали, что болтали об идентичности миров и людей в них? Тэхён в какой-то момент начинает злиться на самого себя. Позвать Чонгука из другого мира на свидание ему, значит, хватило смелости, а чтобы поговорить с тем, который живёт буквально в нескольких шагах от него – смелости нет. Он раздражается по пустякам, иногда всё ещё плачет вечерами в душе, пока в какой-то момент не осознаёт, что так продолжаться не может. Зачем он сам себя обрекает на страдания и одиночество? Не даёт себе жить, боится непонятно чего. Чонгук ведь обещал, дал слово, поручился за себя, что не оттолкнёт. Тэхён бы с уверенностью мог заявить то же самое о себе. Он так долго собирается, долго настраивается. Пишет Джину о том, что зайдёт к нему сразу после того, как наведается к Чонгуку. Снова познакомится с ним? Не знает. Тэхён долго вертит телефон в руках, сидя в том самом кафе, неподалёку от университета. Кусает губы, хмурит брови – чужая привычка. Даже звонит Сокджину поинтересоваться, насколько глупым будет его решение заявиться к Чонгуку домой вот так, без предупреждения. Тот пару раз матерится, называя его идиотом, но желает удачи и говорит, что дал бы пару пинков под зад, чтобы Тэхён сделал это раньше. Но Тэхён не мог. Он наслаждался своими страданиями, занимался мазохизмом вместо того, чтобы просто взять и заново познакомиться с человеком. Он знает Чонгука, знает, что тот любит, знает о его мечтах, планах на будущее. Ему вообще должно быть не о чем переживать! Он накидывает пальто, решительно наматывает шарф, со взглядом воина застегивается на все пуговицы и вздрагивает, когда его плеча слегка касаются, обращая на себя внимание. А когда оборачивается, то вся уверенность куда-то улетучивается: вот он Чонгук, стоит перед ним. Взгляд привычно строгий, брови как всегда – вместе. Кажется, что он тот самый, по которому Тэхён невыносимо скучал. — Ты куда-то торопишься? — спрашивает Чонгук, и Тэхён отрицательно качает головой. — Джин рассказал мне о тебе. Извини, что захлопнул дверь, он не предупредил меня. Тэхён сглатывает, ноги подкашиваются. — Рассказал? — он меньше всего хотел, чтобы кто-то знал, что с ним произошло. — Сказал, что ты преподаешь английский. — А, — Тэхён облегченно выдыхает и активно кивает в ответ. — Да, я провожу занятия: онлайн и напрямую. — И не берёшь за это деньги? — Я делаю это не ради денег, — у Тэхёна лишь странное чувство дежавю и никакого страха перед этим человеком. Может, тогда он и правда просто-напросто испугался. Впал в панику. — Пьёшь кофе? — продолжает хмуриться Чонгук, а Тэхён, сглатывая ком в горле, впервые за прошедшие почти две недели облегчённо усмехается: — Обожаю. — Я угощаю. Чонгук оставляет сумку за столиком, тем самым, где они когда-то договорились встретиться, где Тэхён его ждал. Он покупает чёрный кофе без молока и всяких примесей, а себе берёт зелёный чай, и когда ставит напитки на столик, то Тэхён, уже заняв привычное место, сдержанно улыбается. — Зелёный чай? — Люблю запах трав, — объясняет Чонгук, и улыбка Тэхёна становится необъяснимо широкой. Он чувствует аромат чая, и ему кажется, что именно так он себе это всё и представлял ещё в тот день. Что он выпросит у Чонгука попробовать его любимый напиток, услышит его запах, и у них снова появится миллион тем для разговоров. — Я хотел бы записаться к тебе на занятия, — говорит Чонгук, отпивая чай, а Тэхён внимательно наблюдает за его ртом. — Что для этого нужно? — Свободное время и ты, — легко говорит он, и Чонгук хмуро смотрит на него. Взгляд неоднозначный, таким он был, когда Тэхён впервые предложил ему встретиться. — Почему ты хочешь изучать английский? Тот самый стандартный вопрос, и снова Чонгук расслабляется, ведёт себя в точности так, как Тэхён уже знает. Он знает, что тот хочет фотографировать и путешествовать, потому тепло улыбается, слушая это в который раз; знает, что тот работает в кафе бариста, пытается подтянуть язык. — У тебя неплохой английский, — говорит Тэхён. — Откуда ты можешь это знать? — Мне так кажется, — улыбается он. — Джин дал мне твой номер, — внезапно вспоминает Чонгук, а Тэхён, подпирая кулаком подбородок, любуется его хмурым лицом. — Но я не мог до тебя дозвониться, постоянно говорят, что номер занят. — Телефон барахлит. Это всё Джин со своими экспериментами. Добавишь меня в твиттере? — Ты всегда так много улыбаешься? — буднично интересуется Чонгук, а у Тэхёна и правда скоро начнёт сводить скулы. — Настроение хорошее. — Не хочу портить его своей компанией. — Я не против твоей компании, — он обхватывает обеими руками стакан с кофе, и чувствует себя таким уверенным, когда говорит: — Ты свободен завтра? Чонгук долго смотрит на него, его лицо не выражает никаких эмоций. — Мы раньше не встречались? — Пару недель назад, — напоминает Тэхён, но Чонгук хмурит брови. — Нет, у меня такое чувство, как будто я тебя знаю. — Ты не поверишь, — тихо смеётся Тэхён. — У меня тоже есть такое чувство. — Встретимся завтра? — Обсудим английский? — Тэхён вскидывает бровь, а Чонгук смотрит на него, не отрываясь. — И не только. Я угощаю. — Ну уж нет, — щурится он. — Приглашение поступило от меня, значит, я и угощаю. И между ними нет неловкости, как не было и в первое занятие с Чонгуком. Нет гнетущей тишины, только лишь приятное молчание ни о чём и обо всём сразу. У Чонгука по взгляду видно: заинтригован, хочет узнать побольше. — У меня дежавю, — говорит он, а Тэхён заговорчески склоняется над столом, глядя ему в глаза. — Есть одна теория: когда в параллельной вселенной происходит что-то похожее, то ты можешь испытывать дежавю. Необъяснимо, но факт. Чонгук так и сидит, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Улыбается одними уголками губ, и у Тэхёна перехватывает дыхание, когда он легко говорит: — Ты забавный. Надо было найти тебя раньше. И Тэхёну кажется, что раньше – не самое подходящее время. То наступило лишь сейчас, случилось то, что случилось, когда было нужно. И он бы ничего не хотел изменить, не хотел бы отмотать время назад, чтобы никогда с тем, другим Чонгуком, не встречаться. Он бы не хотел забывать о том, как мечтал полежать рядом с ним, поговорить о самом разном под покровом ночи, пока за окнами валит пушистый снег. Тэхён счастлив быть здесь и сейчас, в этой вселенной, и ему кажется, что другой он, и тысячи других таких, как он, тоже счастливы где-то там, за пределами его мира. Его мир был ограничен до того, как он познакомился с Чонгуком. Было только желание работать, добиваться во всем успехов, помогать людям. Да, желания хорошие, Тэхён понимает, но он до ужаса боится неудач. И то, что ему пришлось с кем-то расстаться, сперва так ударило по самому больному – желанию получать всё и всегда. А сейчас Тэхён уверен, что если бы Чонгук первым не решил оборвать все связи, то Тэхён бы ещё долго изводил себя. Он бы плакал на день больше, если бы Чонгук предложил сменить номер не тем же вечером, а следующим утром. Он бы на день больше лежал в постели. Он бы на день позже пришёл в это кафе, на день позже заказал бы здесь кофе и, вероятнее всего, не встретился здесь сегодня с Чонгуком. Он бы потерял целый день, который мог бы провести с ним. А вдруг это был бы не день? Вдруг Тэхён ещё долго бы не решался показаться ему на глаза из-за страха, что этот человек – не тот. Оказалось, что тот. Он и правда тот самый, с которым Тэхён болтал сутками напролёт, с которым невыносимо ждал первой встречи, которому в задания подложил записку с приглашением на свидание. Тэхён совсем забыл о ней, потерялся в настоящем, в разговорах без перерывов на обед. Спустя несколько недель и пары онлайн-занятий он бездумно отдал папку Чонгуку, а тот отложил её на край стола, забирая у официантки заказ. Он любит сладкое, но далеко не всегда его себе позволяет, предпочитая просто выпить чай. Он следит за фигурой, чтобы у него не появлялись щеки, а Тэхён мило заламывал брови, стараясь не засмеяться, когда Чонгук ему об этом говорил. — Вау, осталось только начать на себя мастурбировать, глядя в зеркало, — он, кажется, с первой их встречи в кафе мог позволить себе любого рода шутки. Чонгук понимает, но не смеётся, хотя губы трогает улыбка. Долгая, легкая, многообещающая – Тэхён ждёт шутку в ответ. Он, кажется, до смерти влюблён в его чувство юмора. — На себя – нет, — буднично говорит Чонгук. И Тэхён с предвкушением ждёт завершение мысли, глядя на него, но парень равнодушно закидывает в рот кусок жареной спаржи и запивает чаем, даже не обращая на него внимания. За окнами лежат первые большие сугробы, город подготавливают к праздникам. Над тем самым окном, за которым они сидят, вешают гирлянду. На улице уже начало темнеть, но ни Тэхён, ни Чонгук никуда не торопятся. Им до дома – пара шагов. Они уже которую неделю подряд подолгу сидят где-нибудь, а после идут пешком. Куда? Не столь важно. Иногда Чонгук провожает его до дома, иногда Тэхён провожает Чонгука до другого, открытого в такое позднее время бара. И они снова хорошо проводят время, как и сейчас. Продолжения шутки Тэхён так и не дожидается, глупо пялясь на Чонгука. Их флирт ненавязчивый, обычно лёгкий, иногда саркастичный. — Вау, — Тэхён кивает сам себе, откидываясь на спинку кресла. — В таком мне ещё не признавались. Чонгук, как обычно, расслаблен, но серьёзен. — Знаешь, я почему-то был в этом уверен. — Понятия не имею почему. Такое ведь случается сплошь и рядом, — Тэхён обводит рукой зал кафетерия. — У меня тоже, между прочим, есть парочка секретов от тебя. — Хочу услышать самый страшный и самый грязный из них. — Вот так сразу? Я как-то не готов, — хмурится Тэхён, и Чонгук наигранно серьезно хмурится в ответ, кивая головой. — Конечно, извини, что без предупреждения. — На первый раз прощаю и, так уж и быть, могу кое в чём признаться, — Тэхён смотрит серьезно, понижает голос. — Ты только не убегай в ужасе. — Я постараюсь, но ничего не обещаю, — в тон ему отвечает тот. Тэхён прокашливается, склоняется над столом, Чонгук повторяет за ним. — Я недавно попробовал чай, который ты пьёшь, — Чонгук кивает в ответ, предлагая продолжить. — С молоком. И мне понравилось. И Чонгук тут же отстраняется, как обычно, хмурит брови, выглядит крайне строго, оглядываясь по сторонам. — Надеюсь, этого никто не слышал. — Извини, — квасится Тэхён. — Бог простит. — Я был уверен, что ты атеист, — он снова принимается за еду. — А я был уверен, что ты не докатишься до такого, — парирует Чонгук. И Тэхён смеётся весь вечер: над Чонгуком, над его шутками и тем, с каким лицом он их выдаёт. Кажется именно в этот момент, он влюбляется в него второй раз. — Предложишь зайти, выпить кофе? — Тэхён слегка толкает его плечо своим, когда они подходят к подъезду Чонгука. Время уже перевалило за полночь, улицы светятся, отражая свет гирлянд и фонарей, под одним из которых они останавливаются. Чонгук смотрит в упор. Он как будто всегда о чём-то думает, всегда крайне сосредоточен. А может, он просто понимает, к чему ведут их отношения, которые как бы не. Они не обсуждали это, ни один из них не произносил чего-то такого вслух. Они ведут себя как очень хорошие друзья, Тэхён, разумеется, уже не раз был приглашен к Чонгуку на тот же кофе и наоборот. Но дальше кофе ничего не заходило. Они хоть и спят в такие моменты в одной постели, всё ещё не вмешиваются в пространство друг друга. Тэхён не набрасывается на Чонгука с бездумными поцелуями, Чонгук не лезет к нему под одеяло, намереваясь стянуть трусы. Он даже не намекает, не подаёт знаков, сигналов в космос. И Тэхёну комфортно. Хотя иногда он так сильно хочет его поцеловать, когда они остаются наедине, что едва сдерживается. — Не знаю, готов ли я пустить тебя к себе после того, что сегодня узнал, — хмурится Чонгук, удобнее перехватывая папку подмышкой. Он в своей большой дутой куртке похож на пингвина. В волосах запутался снег, и Тэхён протягивает руку, заботливо стряхивает тот, скромно улыбаясь. Снова прячет в карман, хотя был бы не против прикоснуться ещё раз. И ещё пару тысяч раз, и ещё: у Чонгука очень мягкие волосы. От него всегда пахнет травами, свежим одеколоном и прохладой; его всегда строгое выражение лица у Тэхёна под веками; голос – где-то в голове. Он очень боится его снова потерять. — Я больше так не буду, — улыбается Тэхён. — Ты похож на ангела, — внезапно говорит Чонгук. Может, и так. Тэхён не знает, почему уже в который раз Чонгук сравнивает его с ангелами, но каждый раз только и может, что кусать губы, чтобы улыбаться не так широко. Они стоят под фонарем, совсем недалеко от подъезда. Золотой свет как будто блестками ложится на голову и плечи. В этот самый момент Тэхён тоже хочет сказать, что Чонгук, должно быть, один из работников небесной канцелярии, иначе почему он так светится? Не успевает. Ну и не то чтобы он торопился это озвучить. Чонгук просто делает шаг вперёд, становясь совсем вплотную, даже не вытащив рук из карманов, подаётся и целует – тоже просто. Без лишних неловкостей, неосторожных телодвижений. Без какой-либо скромности накрывает губы Тэхёна своими, и тому бы поучиться хоть какой-то сдержанности, но он слишком давно грезил об этом моменте. Его губы приветливо раскрываются, он сам подаётся вперед, хватается обеими руками за карманы Чонгука, притягивая его к себе, и целует. Неспешно, лениво, наслаждаясь, как давно хотел. Первым толкает язык в его рот, сминает губы, в какой-то момент даже делает это слишком настойчиво. Всё так, как он себе это и представлял: Чонгук целует его мягко, сдержанно. Но стоит Тэхёну немного отстраниться, чтобы сделать вдох, Чонгук неосознанно тянется обратно. Может, и осознанно. И снова целует, одной рукой придерживая только лишь за шею, а по ощущениям, держа весь его заново собранный по частям мир. У Чонгука в глазах переливается золотой свет, у него красные губы и сбитое дыхание. У него желание большего, которое отражается и во взгляде Тэхёна. — Всё ещё хочешь зайти на кофе? — Чонгук улыбается, а у Тэхёна от этой улыбки бешено стучит сердце. — Сегодня я даже положу тебя с собой под одно одеяло. — Мне кажется, мы торопимся, — Тэхён заламывает брови. — Вот так сразу и под одно одеяло. Давай подождём ещё пару лет? Чонгук искренне смеётся над ним, и Тэхён готов за него убивать. Когда его снова целуют, крепко обнимая за шею, прижимая к себе и не давая отстраниться. Он смеётся прямо Чонгуку в губы, смеётся, когда тот щекочет его поцелуями в шею, а потом страшно краснеет, когда им кричат с окна заткнуться и быть потише, потому что на дворе – глухая ночь. — Мы перебудили всех соседей, — шепчет Тэхён ему прямо в рот, пытаясь сдерживать смех, когда Чонгук коротко касается его губ своими – в последний раз, мягко и как будто по-родному. — Диапазон твоего крика в пределах моей нормы, так что они переживут. И правда, от того, что Тэхён смеётся, никто не умирает. Никто не ломится в квартиру, когда Чонгук холодными руками неожиданно забирается под его свитер и щекочет. Тэхён валится на диван, пытается избежать прикосновений, но Чонгук нависает над ним, настойчиво пересчитывая рёбра. А когда Тэхён почти задыхается от смеха – замирает. Прямо так, над ним, всматриваясь в его лицо. У Тэхёна сбитое дыхание, сбитые волосы, перекошенный свитер, но Чонгук наклоняется, чтобы нежно его поцеловать. И от его холодных рук больше не щекотно. От них жарко, когда те плавно скользят по бокам и поправляют одежду. От его прикосновений мурашки по коже, и Тэхён касается его так же: тянет за ворот толстовки на себя, чтобы прижаться губами к губам. Возбуждается от одной только мысли, что Чонгук думал о нём, когда ублажал себя. Тэхён ведь тоже. Он представлял момент, похожий на этот: они в одной постели, тесно сплетены, с горячим и влажным дыханием на коже, с пальцами, запутавшимися в волосах во время долгих поцелуев. Тэхён не святой человек. Он думал о таком, о всяком разном так часто, что в какой-то момент запретил себе это, потому что всё это начало походить на какое-то помешательство. Но Тэхён всё ещё хочет проснуться с ним под одним одеялом, а потому беззастенчиво стягивает с Чонгука толстовку через голову. Припадает губами к горячей коже на шее, покрывает поцелуями плечо. Они лежат близко и тесно, у Тэхёна горячо и твёрдо в штанах, у Чонгука по ощущениям – тоже. И между ними нет скромности, есть только торопливые движения, стянутое бельё, отброшенный в сторону свитер и поцелуи на бёдрах, от которых Тэхён задыхается. Между ними – связь, интим и жар. Когда Тэхён сам забирается к Чонгуку на колени, буквально берёт дело в свои руки: обхватывает их члены вместе, вырывая из груди Чонгука стон. Он бы слушал его вечность и ещё немного. Он бы так и остался, навсегда на его коленях, с его руками повсюду, с горячими, душаще нежными поцелуями на коже. Под шеей, на дёрнувшемся кадыке, ключицах, всех выпирающих косточках. На скулах, мочках и щеках – Чонгук так терпеливо подбирался к губам. Влажно целовал, глотая чужие хриплые стоны, смешивал со своими, возвращал их Тэхёну, проталкивал в рот языком. Жадно вдыхал воздух носом в поцелуе, не оставляя ничего, а у Тэхёна кружилась голова. Потели ладони, тело, приятная судорога сковывала мышцы, когда он изливался Чонгуку на живот. А тот, отдавшись полностью ему в руки, откинул голову на спинку дивана и жадно облизал пересохшие губы. Тэхён наблюдал за ним, доводя до исступления. Сладко целовал, повсюду трогал, как будто такого шанса больше не представится. Но впереди у него была целая ночь: один душ на двоих, где на его плечи ложились нежные, благодарные поцелуи; где Тэхён собственнически гулял пальцами в чужих волосах, прижимался ближе, наслаждался. Впереди был запоздалый ужин – в два часа ночи; одна постель, одно одеяло. Тэхён гулял пальцами по раскрасневшейся после душа коже, цеплялся ногтями за незначительные корочки царапин на спине, вырисовывал незамысловатые узоры. Он вслушивался в тихое дыхание Чонгука, улыбался, глядя на него в полной темноте: спящего, уязвимого. Его. Тэхён вылезает из постели посреди ночи, не может уснуть. На кухне тускло светит лампочка – он уже трижды просил Чонгука купить новую, но тот постоянно забывает. Вернувшись в комнату со стаканом воды, он оставляет тот на тумбочке. Заботливо поправляет Чонгуку одеяло, предварительно закрыв окно; невесомо целует в висок. Просто касается губами, вдыхая аромат шампуня, и уже от этого внутри него взрываются звёзды, яркими пятнами расцветают вселенные. Загляни в душу – та сияет. Он долго стоит у окна, глядя на падающий снег. Тот всегда идёт, когда Тэхён думает. А думает он в этот момент об одном: уже привычно о другом возможном мире, о другом Чонгуке с его другим Тэхёном. Сперва он ревновал к самому себе, когда ещё не встретил Чонгука здесь. Убивался, ненавидел того Тэхёна за то, что он может осчастливить того, кто принадлежит ему. И Тэхён давно перестал ломать над этим голову, перестал думать только о плохом, о том, что тот Тэхён не заслужил. Заслужил. И тот Чонгук заслужил. И Тэхён искренне надеется, что они сейчас так же счастливы, как и он, пока наблюдает за хлопьями снега. Эта зима такая долгая, неожиданная, замела все улицы города. Замела все улицы других городов, планет, миров. На губы просится печальная улыбка, и Тэхён не сопротивляется: улыбается в чёрное небо. Он не знает, сменил ли Чонгук номер – давно перестал пытаться звонить, но всё равно пишет всего два слова: «Я счастлив». Надеется, что послание всё ещё может дойти, что Чонгук будет спокоен за него. Тэхён забирается в постель, под одно одеяло, поправляет то и чувствует, как его притягивают к себе, обнимая со спины. И он верит, что где-то там, на самом краю вселенной; там, где его счастье получает начало, у другого Чонгука есть другой Тэхён, который всегда поправит ему одеяло. Или его мир. Если вдруг он не в порядке. Телефон, оставленный на подоконнике, тускло освещает комнату. На экране всего два слова: «Я тоже». Прикреплённое совместное фото, которое Тэхён никогда никому не покажет. И скромная подпись в напоминание: «Мой ангел».Часть 1
9 февраля 2021 г. в 14:28