Шикамару + Темари = ?

      Темари всегда была сильной как личность. Старший ребёнок в семье, отец доверял ей контроль за младшими, хоть и приказал держаться от Гаары подальше. Способная куноичи с разрушительными техниками ветра и весьма неплохим тайдзюцу. Она всегда мечтала о том, чтобы к ней прислушивались и спрашивали совета как братья, так и просто близкие люди. Темари чувствовала, что была бы способным командиром, поэтому беспрекословно выполняла приказы и требовала того же от других. К своим 19 годам у неё была парочка коротеньких интрижек, но ничего серьёзного или требующего внимания. У девушки были и определённые требования к будущему избраннику: способный ниндзя, стремящийся достичь многого, решительный и надёжный, весёлый и общительный (общество двух молчаливых замкнутых братьев несомненно наложило свой отпечаток на предпочтения).       Но не всегда то, что нам действительно нужно, совпадает с тем, чего мы хотим. Шикамару Нара яркий тому пример.       Они познакомились на экзамене на чуунина, и он сначала не понравился ей — тянул с началом боя, видимо, думая сдаться, так что шумному блондину пришлось спихнуть друга на арену; лишь избегал её атак и уворачивался, владея, видимо, только одной техникой; ждал сумерек, чтобы получить преимущество в теневом дзюцу. Но красавчик оказался не так прост. Просчитав каждое её действие наперёд, он загнал куноичи в ловушку, применив технику Теневого Подражания. Когда генин заставил её поднять руку, девушка похолодела — Темари думала, он заставит её признать поражение. Но Шикамару сдался сам.       Отчасти куноичи понимала его решение: по истечении примерно пяти минут его техника ослабла бы достаточно, чтобы девушка могла двигаться, а при такой дистанции между ними ниндзя Песка была опасным противником в ближнем бою, как в ниндзюцу, так и в тайдзюцу. Он бы точно проиграл в этом случае. Поэтому Шикамару поступил по-другому: добровольно признал поражение, всё ещё демонстрируя своё превосходство. Это злило, чертовски злило, что такой малявка «сделал» её, ведь она была из непобедимой Троицы Суны. Но она признавала — Нара сделал это красиво.       Потом она пришла ему на помощь во время миссии по возвращению Саске и увидела другую его сторону. Любящую и ранимую. Единственный повышенный до чуунина в том году, несмотря на большую конкуренцию, серьёзных соперников и проигрыш в заключительном этапе, он сразу же был назначен в капитаны на задание, с которым горстка генинов едва бы справилась. И пусть все остались живы (чёрт с ним, что не вернули Учиху), Шикамару не мог простить себе, что чуть не погубил своих друзей. Темари отпускала язвительные комментарии, но лишь потому, что не знала, как утешить. Она никогда не была в такой ситуации сама, да и просто не знала, что сказать парню, который плачет. И пусть «плакса» было брошено Наре ещё не раз, приняв характер их шутки на двоих, куноичи не считала его слабым.       В следующий раз спасал уже паренёк из Листа, опять же своей техникой Теневого Подражания во время миссии по поддержке Деревни Скрытого Песка. Конечно же, она была благодарна. Конечно же, она не показывала этого. Вот ещё, какой-то сопляк, пусть и чуунин, но младше её на три года, подумаешь, помог разок, велика заслуга. Ершистой и сильной куноичи было тяжело признать, что сама она бы не справилась. Когда живёшь в семье Казекаге с братом-джинчуурики-демона, учишься решать все свои проблемы самостоятельно, рассматриваешь помощь как признак слабости. Девиз отца был прост: не можешь справиться сам — недостоин. А Темари хотела быть достойной.

* * *

      Годы шли. Миссии с дружественной Конохой стали чаще, а с избранием Гаары новым Казекаге куноичи заняла почётную и уважаемую должность — представитель Суны в Листе. И, конечно же, ей в сопровождающего дали Шикамару. К своим 16 он возмужал, стал ещё красивее и умнее, но оставался всё так же ленив, хоть и выполнял приказы безукоризненно.       И Темари влюбилась. Пусть не показывала этого, скрывала в глубине души как страшный секрет, но чувствовала необъяснимую теплоту и щемящую тоску к нему. Она старалась не проводить с ним времени ни секундой дольше, чем положено, но украдкой скучала. Никто не должен узнать о её чувствах, её слабости. Да, она девушка, но ни на секунду не позволит себе выглядеть мягкой или нежной в чужих глазах, зависимой от кого-то или сильно привязанной к кому-то, кроме братьев или родного Скрытого Песка.       Но после спасения Гаары от Акацуки и смерти Асумы от их же рук, на очередной дипломатической миссии Темари дала себе слабину: согласилась выпить с Шикамару и прогуляться потом по ночной Конохагакуре. А раз они всё равно закончили с делами раньше, чем предполагалось, то можно было себе позволить отдохнуть вечером, отправившись домой лишь на следующий день. Сестра Казекаге опасалась за последствия для своих чувств, но была уверена, что в алкоголе меру знает, а потому ничего страшного не произойдёт.       Они ели барбекю в любимом заведении Нара, он отлично жарил мясо, следил, чтобы тарелка Темари не была пустой, а в о-тёко* всегда было сакэ, тем не менее, вежливо спрашивая её каждый раз, налить ли — не хотел навязывать алкоголь и спаивать. Как любезно с его стороны. Они говорили об отношениях Конохи и Суны (а немного пьяной куноичи хотелось, чтобы об их), вспоминали смешные моменты из детства. Он был единственным ребёнком в семье, она — нет. Было что сравнить.       Шикамару ухаживал за ней, подкладывая мясо и овощи, ловко наливая сакэ из маленьких бутылочек, а она думала лишь о том, как же красив он был. Нет, не смазлив. Лишь аккуратные правильные черты лица; тонкие брови, которые он то хмурил, то приподнимал; прямой нос и бледные губы. Чуть полноватые, но не пухлые, такие наверняка вкусно целовать и покусывать.       И, конечно же, глаза. Вот уж воистину, зеркало души! Темари любила его глаза. Ореховые, совсем тёмные в тени и отдающие желтизной на свету, сверкающие на солнце, словно благородный янтарь. Она могла бы смотреть в них вечно, но никогда не задерживала подолгу взгляд, а если бы позволила себе подойти ближе, то уверена, смогла бы увидеть в них своё отражение. Глаза Нары младшего были умные, понимающие, внимательные и наблюдательные, в них можно было легко читать эмоции, им сразу веришь, ещё даже не заговорив с их обладателем. Поверила и она, впервые взглянув вблизи на экзамене чуунинов с поднятой вверх рукой. Иногда ей казалось, что она утонула, пропала, влюбилась в них в тот самый миг.       Темари быстро пьянела и, привыкшая к суровым тренировкам и постоянным диетам из скудных пайков к непрекращающимся миссиям, скоро насытилась. Решено было идти гулять по ночной деревне. Шикамару как джентльмен вызвался заплатить за ужин и выпивку, лишь ухмыляясь, получив счёт.       — Если есть барбекю без Чоджи, то, сколько ни съешь, всё равно платишь мало.       — А, твой друг. Помню его, — она улыбнулась, представив добродушного пухляша, который всегда был рядом с Нарой.       Воздух был свеж и прохладен, её платье слегка развевалось на ветру, листья шептались, казалось, обсуждая такую непохожую парочку. Гений мысли и гений стихии ветра. Спокойный и вспыльчивая. Но ниндзя и куноичи приятно было проводить время вместе.       — Не против, если я закурю?       — Не против.       С тихим щёлчком зажигается огонёк, он прикуривает и, словно и не прерывался, продолжает рассказывать о разных системах защиты деревень и почему с течением времени были выбраны именно они, как тактически и стратегически более выгодные. Наверняка Шикаку задал изучить, чтобы, как он говорил, дать дорогу новому поколению, думает куноичи. Она знала про свой родной Песок, но не задумывалась, почему всё именно так. Вау. Парнишка умеет заинтересовать и завлечь.       Темари не замечает, как они заходят в парк, не замечает ничего вокруг, растворяясь в голосе Нары, слушая внимательно, боясь упустить хоть слово (потому что интересно, конечно, тоже, но главное, чтобы слушать этот цепляющий голос), вслушивается в нотки лени и задумчивости, угадывает интонации. Она чувствует себя маленькой девочкой, которая понимает не всё, что ей рассказывают, но безумно счастливой, что с ней заговорили взрослые. Один конкретный, обожаемый давно и прочно. Она старается не смотреть на него всё время, но как шиноби привыкла поддерживать зрительный контакт и следить за сменой эмоций на лице. Профдеформация, чтоб её. И она отпускает себя. Исследует такой знакомый профиль, задорно торчащий хвостик, указывающий на принадлежность к клану, крепкую шею с выделяющимся кадыком.       А ещё он прямо сейчас курит. Мужские руки с едва угадываемыми в темноте венками и жилами; длинные тонкие пальцы, держащие зажжёную сигарету; губы, плотно обхватывающие сигарету, чтобы вдохнуть сизый дым, а затем соблазнительно приоткрывающиеся, чтобы выдохнуть его. Терпко пахнет табаком и сладкой вишней. Она молча смотрит, он продолжает рассказывать, смотря лишь вперёд и изредка на сигарету, чтобы стряхнуть лишний пепел, а Темари хочется его поцеловать. Так, чтобы дышать одним вишнёвым воздухом, чтобы чувствовать дым на губах и в поцелуе, чтобы он дышал ей, а не горьковатым воздухом. На секунду она задыхается от этого желания, чуть не тянется к нему, подстрекаемая пьянящей лёгкостью в теле и голове. Но вовремя приходит в себя, стряхивает морок желания, забавно тряся хвостиками. И смотрит исподтишка — заметил ли? Понял ли, что она едва не натворила? Нет. Слава богу.       Парочка подходит к скамейке, садится. Разговор перетекает в русло политики, и тут Темари уже может поддержать разговор на равных как сестра Казекаге и посол в отношениях двух деревень. Экономические и политические выгоды и риски, улучшения отношений между шиноби, совместные миссии. Это, бесспорно, замечательно, но её мысли заняты сейчас не этим.       От него едва пахнет сакэ, сильнее вишней и табаком, а ещё лесом и лекарственными травами. Она не любит «больничные» ароматы, но здесь и сейчас это не отталкивает, а мята, которую она едва улавливает, словно бы усыпляет самоконтроль. К нему хочется уткнуться в плечо, чтобы вдохнуть этот коктейль запахов глубже, а ещё, может быть, почувствовать его собственный запах — крепкий и мужской. Темари понимает, что такие мысли атакуют беспрестанно её голову только потому, что она всё ещё не протрезвела окончательно, но как же, чёрт возьми, сложно не пойти на поводу у собственного коварного сознания.       Куноичи с шумом выдыхает, откидываясь назад и опираясь спиной и предплечьями на спинку скамейки. Она случайно задевает его руку, но не прерывает касание. Шикамару не отодвигается тоже. Он вообще не замечает её состояние и внутреннюю борьбу, увлечённо продолжая монолог о взаимодействии Пяти великих стран шиноби. От тепла его тела бросает в жар, куноичи даже кажется, что у неё покраснели щёки. Нара так близко.       Девушка поворачивается к нему, вновь любуясь его профилем и иллюстрирующими рассказ жестами, голодно облизывает губы. Ей хочется больше тепла, больше его. Ей до боли хочется быть ближе, оседлать крепкие бёдра, прижаться к его груди, обнять за шею, целовать и целовать эти манящие губы до головокружения, до недостатка кислорода, до кипящей от адреналина крови. Хочется всего этого до слёз и побелевших костяшек плотно сжатых кулаков, потому что она из последних сил заставляет себя сидеть неподвижно и молчать — боится, что, если откроет рот, ляпнет что-то не то или недвусмысленно потянется к ниндзя.       И Темари понимает, что больше не в состоянии выносить эту пусть сладкую, но всё равно пытку. Нарочито громко зевая и лениво потягиваясь, она роняет, взглянув на него из-под опущенных ресниц:       — Что-то я устала. Пойду в гостиницу. Надо выспаться, завтра отправляюсь в Сунагакуре.       — Пошли, я провожу.       На этот раз идут молча, действительно любуясь ночной Конохой и думая каждый о своём. Темари заталкивает поглубже в себя все желания последних часов, тщательно утрамбовывая, хороня под тяжёлыми плитами запрета с ярлыками «нельзя!», «не смей мечтать» и «разврат», не разрешает себе даже возвращаться к этим мыслям, зарекаясь пить с Нарой, но тайно радуясь, что провела вечер с ним. Пусть даже обычное «развеяться» с Шикамару превратилось в это, неожиданно даже для неё самой.       У входа в гостиницу ниндзя спрашивает:       — Во сколько завтра собираешься выдвигаться? Провожу.       — В десять. Жду внизу, если придёшь.       Младший лишь кивает, и они расходятся.       «Странно, сам дважды вызвался сопровождать, даже не говоря «как лениво» и не жалуясь на собственные обязанности», — думает Темари. В тот вечер она долго не может уснуть, прокручивая в голове их прогулку и разговоры, мимолётную улыбку парня на прощание.       В десять он уже стоит у стойки регистрации, ожидая куноичи. Они идут не спеша до ворот Конохагакуре, лениво обсуждая какие-то несущественные мелочи. Ярко светит солнце, из-за чего Шикамару всё время держит один глаз зажмуренным — выглядит невероятно очаровательно.       — До новой миссии. Классно вчера посидели. Надо будет ещё как-нибудь так собраться.       — Да, обязательно. В следующий раз. Пока, плакса.       Даже если бы он сейчас сказал, что это было похоже на свидание, куноичи бы всё равно не пожалела.       Шикамару + Темари =?       Но они решат этот пример чуть позже. Вместе.