Merry Go Round Of Life...

Дазай Осаму — простой художник, недавно выпустившийся из академии. Он живёт в маленькой квартирке, около крыши, откуда открывается неповторимый вид на Йокогаму. Отличное место, которое нашло своего ценителя. Осаму был очень талантливым юношей. За свои 20 лет он нарисовал и продал за символическую цену уже около сотни портретов очаровательных девушек. Сколько всего красивого он повидал: и веснушки, и пышные неухоженные локоны, лица бледные, смуглые, глаза большие или узенькие — всё было очень мило и очаровательно на девичьем лице. Но из этих красавиц ни одна не была предназначена ему судьбой. "—В нашем мире, Осаму, всё очень непросто. Кому-то суждено прожить в одиночестве, а кто-то будет награждён за терпение той самой родственной душой, чьё имя будет позже красоваться у тебя на запястье. Если ты запечатлишь её красоту на холсте.." — говорила рыжеволосая девушка, поглаживая когда-то очень давно своего ученика по голове. *** Городская центральная библиотека славилась своей архитектурой. Когда-то бывшая усадьба зажиточного дворянина стала институтом знаний для современной молодёжи. Три этажа, множество читальных залов, в одном из которых разрешена музыка, чем пользуются местные начинающие композиторы. Внутренняя и внешняя отделка здания поражала своим изяществом и благородством. Нежно-мятные стены снаружи и цвета слоновой кости внутри с позолоченной отделкой. Весь вид и статус подобного заведения вызывали восхищение. Здание хоть и было государственной собственностью, но содержалось в отличном состоянии. Осаму Дазай уже очень давно хочет побывать там, порисовать что-то иное, развеяться. Наконец, ему удалось выцепить себе выходной, который он без зазрения совести решил посвятить данного рода искусству. *** Совершив достаточно долгое путешествие на общественном транспорте, Дазай наконец оказался на месте. Вживую здание было ещё великолепнее, чем Осаму мог себе представить. Его большие размеры потрясали. Взгляд привлекал парадный вход, который был представлен множеством ступенек, ведущих к массивным дверям, с позолоченными кольцами-ручками. Зайти в это место было не так и трудно. Огромные двери оказались достаточно лёгкими, не смотря на свой внешний вид. Осаму встретила высокая винтажная лестница. Подняв голову он увидел ещё несколько таких же, ведущим к другим этажам. Дазай начал подниматься, его шаги эхом проносились по всему зданию. "— Неужели здесь никого нет?.." — с некой досадой предположил Осаму и сразу же остановился. Мелодия, нежной лентой разносилась по пустым этажам, она вилась под потолком и кувыркалась по полу своей неприрывностью. Она ласкала слух художника, проникая в самые глубокие уголки его души. "— Как красиво..." — Осаму обожал рояль, а точнее музыку, которая лилась от рук музыканта. В такт музыке, Дазай шёл на звук, который доносился из того, всем известного открытого читального зала с роялем, который по планировке, изученной Осаму перед своим путешествием, находился на первом этаже. С каждым шагом, душа художника начинала трепетать всё больше, а звуки становились громче и отчётливей. Дазай чувствовал, что там находится что-то или кто-то, кого он искал всю жизнь. Через приоткрытую дверь был виден юноша, с длинными рыжими волосами, уложенными в аккуратный хвост, голубые глаза жадно поедали партитуру, пальцы отчётливо задавали ритм вальса, льющегося из чёрного, лакированного инструмента. Юноша был одет в белоснежную рубаху, с закатанными по локоть рукавами, и в тёмно-синиё брюки. Ноги, были вовлечены в процесс игры. Правая ступня упиралась на каблучок мужского остроносого ботинка, нажимающего в такт на педаль. Дазай был заворожен этой картиной, происходящее отдавало теплом у самого сердца, заставляя то биться чаще. Он аккуратно достал свой блокнот и начал выводить силуэт карандашом, погружаясь в работу с головой. Дазай делал маленькие штрихи на бумаге, от больших фрагментов вырисовывая мелкие. Пианист продолжал прекрасную игру, наращивая напряжение, делая производимые звуки громче и уверенней. Осаму тоже был близок к завершению своего рисунка, от создавшегося в воздухе напряжения его сердце, было готово выпрыгнуть из груди, появилась небольшая одышка. Точка. Последний аккорд и штрих. Одновременный всплеск руками и прерывистое дыхание, рыжеволосый пианист выпрямился и смахнул пот со лба, а у Осаму начали мёрзнуть пальцы. *** Кое-как, переборов себя, Осаму наконец постучал в дверь читального зала, прося разрешения войти, уже открывая себе путь в помещение. Рыжеволосый собирал ноты в папку, обернувшись на движение за спиной. Дазай, вырвал лист с портретом пианиста и подал его будущему владельцу. Но что-то изменилось, на запястье чёрными иероглифами виднелось имя "Чуя". Голубоглазый с недоверием посмотрел сначала на рисунок, потом на запястье юноши. — Добро пожаловать в городскую библиотеку, прошу прощения, что не встретил вас внизу, обычно здесь редко бывают посетители,— поприветствовал Чуя, подняв снизу вверх на Дазая свои удивлённые глаза, и спросил, — Откуда у вас моё имя?.. — Ты очень красиво играешь, Чуя, — эти слова вогнали в краску пианиста, — а имени твоего я не знал... Его знало сердце.