Шахматы

Такой же сосредоточенный, как когда рисует на картах радиус действия преступника, сейчас Спенсер переставляет фигуру. Его тонкие пальцы скользят по узкому боку пешки и, аккуратно придерживая ее за маленький шарик сверху, переставляют на две клетки вперед. Игра началась пятнадцать минут назад, и Эмили раздраженно кусает ногти, понимая, что через пару ходов ей сделают мат пешкой и ладьей. Знает и ничего не может придумать. Она исподтишка смотрит на Рида, глаза которого беспорядочно скользят по доске, следя за еще несделанными ходами. Девушка хмурится; раз Спенсер еще не успокоился и продолжает считать, значит, у нее есть шанс. Она переводит взгляд на доску. Королева заперта в углу поля после безуспешного шаха в середине игры, оба коня попали под обстрел слона и теперь стоят сбоку на столике рядом с набором ее же пешек. Ее короля защищает несчастная ладья, но та скоро сдастся, уступив ферзю, надвигающемуся с другой стороны доски. А потом еще один шаг пешки, и король снова падет ниц. Третий раз за последний час, прошедший со времени вылета после окончания очередного дела. — Эмили? — Спенсер смотрит на нее. — Не торопи меня, — бросает девушка. — У нас нет ограничений по времени. — На самом деле, если мы играем по турнирным правилам, то у нас есть два часа на сорок ходов, потом… — Рид. — Ее голос заметно снижается, становясь похожим на шипение. И тут, краем глаза она цепляет незамеченную ранее деталь. Поле прямо перед ее королем не занято, более того, не защищено! Она, внутренне ликуя, ставит туда фигуру. В то же мгновение сбоку появляется конь Спенсера. Рид старается выглядеть не сильно довольным. — Шах и мат, — говорит наблюдавший за игрой Росси. — А еще на шахматных турнирах не объявляют шах и мат. — Спенсер начинает собирать фигуры обратно в коробку, пока Прентисс демонстративно отсаживается в хвост самолета к хихикающей Джей-Джей. — Не смешно! — слышат мужчины ее рассерженный голос. — У него кто-нибудь когда-нибудь выигрывал? — Гидеон. — Джей-Джей смеется в голос, пока ответивший Эмили Морган прячет улыбку за книгой. — Никто больше не сыграет? — Спенсер окидывает взглядом команду. — Я попробую. — Ему на плечо ложится теплая рука. Рид вздрагивает. Хотч садится напротив. Хотч выглядит уставшим и измотанным, но слабо улыбается, встречаясь глазами со взглядом оппонента. Хотч силится держать осанку, но уже отпустил галстук, и он болтается на шее неудавшимся удушьем. От Хотча пару месяцев назад ушла жена, и вчера он подписал бумаги о разводе. Хотча лучше не трогать, и Спенсер, не задумываясь, разыгрывает французскую защиту, блокируя собственного слона. — Подыгрываешь? — уточняет Аарон. — Нет, — врет Спенсер, ставя пешку точно напротив пешки босса в центре поля. Игра постепенно набирает обороты. Фигуры сменяют друг друга в ключевых точках, защищают короля. Ферзь бросается в бой, нападая на одиноко стоящего коня, но быстро отступает под осадой из двух пешек и ладьи, защищающей центр поля. Конь Спенсера все же уходит оппоненту через пару ходов, но в этом нет заслуги Хотчнера; Рид вдруг стал жутко рассеян и до сих пор не проиграл лишь чудом. — Рид? — осторожно зовет его Аарон, когда Спенсер хочет сыграть в правом верхнем углу, не увидев шах в левом. — Да, прости, пожалуйста. — Доктор хмурится. Росси удовлетворенно хмыкает и отворачивается, напоследок переглядываясь с чуть расслабившимся Хотчем. Морган сверлит взглядом затылок босса, девушки продолжают тихо хихикать. Рид двигает короля и думает о том, что мог бы вместо этого защитить его пешкой, а теперь его основная фигура заперта в углу, что означает - пара успешных нападений, и он проиграет. Все это видят. Все придвигаются ближе, чтобы удобнее было следить за игрой. Хотч разыгрывает своего слона и теряет его, открывая путь королю Рида. Росси покачивает головой. Морган со спокойной душой уходит обратно в свою книгу, Эмили наблюдает за Спенсером. Спенсер сжимает край стола, не смеет поднять глаз на Аарона. Он краснеет, быстро, поверхностно дышит и с трудом делает следующий ход; фигуры расплываются перед глазами. Хотч закусывает губу, скользит глазами по доске. Его руки спокойно лежат у края, весь его вид кричит о том, что он уверен в своей победе. Рид следит за его пальцами, переставляющими ладью на опасное место в центре поля. Он тянется атаковать и давится воздухом, отчаянно сжимая уже поднятого слона. Его острые бока впиваются в его ладонь, оставляя следы, приносят толику боли в мареве блаженства. Эмили больше не видит его лица; волосы упали ему на щеки, скрывая яркий румянец от остальных членов команды. Она не видит, как он прикрывает глаза, неосознанно окунаясь в ощущения, накрывающие его с головой, и сдвигается ближе к Аарону. Росси закатывает глаза, наблюдая за коленом Хотча, мягко поглаживающим промежность доктора. От Хотча пару месяцев назад ушла жена. Вчера он подписал бумаги о разводе. А где-то между этими двумя событиями Рид вдруг стал появляться на работе вместе с ним. Росси отворачивается, считая, что этим двоим давно пора прекратить играть в прятки и скрывать прелюдию за игрой в шахматы. Джей-Джей улыбается и смотрит в окно, думая о том, что на выходных полетит на другой конец страны к небезызвестному детективу, а личная жизнь Спенсера пусть остается лишь его заботой. Эмили опускает голову и понимает, что происходящее под столом, в общем-то, единственный способ обыграть Спенсера в шахматы. Рид дрожит всем телом, двигая ладью на защиту короля. Хотчнер позволяет ему следующим ходом съесть второго коня. Игра неотвратимо приближается к концу. Рид сбивается, путается, упускает фигуру за фигурой. Аарон ненавязчиво поддается. Последний ход, и король старшего агента медленно опускается на бок, признавая поражение. Спенсер подрывается с места и скрывается в туалете. — У вас есть полчаса, — бормочет Росси, не отрываясь от своего блокнота. Морган демонстративно увеличивает громкость в наушниках. Хотчнер, не выказав ни капли удивления осведомленности коллег, уходит вслед за Спенсером. Все остальные переглядываются. — Может, сказать ему? — предлагает Джей-Джей, имея в виду Рида. — Пусть мальчики еще развлекутся, — бурчит Росси. — Он так долго ждал, — добавляет Дерек, закрывая книгу. — Думаете, он действительно не заметил, что мы все знаем? — задумчиво спрашивает Прентисс. — Эмили, он не заметил, что Хотч был влюблен в него последние пару лет. Девушка удивленно хмыкает и уточняет: — Может, он просто не хотел рушить его брак? — Ну, что же, за него с этим прекрасно справилась работа… Хотчнер стоит в маленькой комнате, где они держат кофе-машину, предварительно отгородившись толстой занавесью, отделяющей салон самолета от кабины пилота и хвоста. Он аккуратно открывает не запертую дверь в туалет и заходит внутрь, наблюдая за спрятавшим лицо в ладони Спенсером, сидящим на закрытом унитазе. На его губах блуждает улыбка, и он, недолго думая, садится на колени прямо на пол, чтобы отнять руки от лица любовника и поцеловать каждую из ладоней, сомкнувшихся вокруг его лица. — Они чуть не узнали, — шепчет Спенсер. — Они давно знают. Хреновые из нас конспираторы, — тихо отвечает Аарон и тянется поцеловать окончательно смутившегося доктора. Тот отвечает, буквально стекая в руки агента, садится на его бедра, обхватывая их коленями. — Если бы ты не спровоцировал меня… — начинает Рид, пряча глаза и теребя узел на галстуке Хотча. Вся его поза твердит о смущении, и тело напряжено, но член больно упирается в брюки, и румянец сверкает на скулах Спенсера, перетекает на уши, которые Аарон гладит, убирая отросшие волосы от лица любовника. Спенсер игнорирует свое возбуждение, хотя неосознанно тянется за лаской; ждет ответа Хотча. Провоцирует, прижимаясь губами к колючей щеке босса, но не встречается с ним взглядом. Играет? Хотчнер не уверен. Он не уверен, поэтому обнимает, упирается носом в ямку под подбородком Спенсера, слегка трется о его шею. Все его движения направлены на то, чтобы успокоить, извиниться, ведь действительно погорячился… — Ты скользил пальцами по этим фигурам, как по моему члену вчера ночью. Я не смог просто смотреть. — Пошлости сами лезут наружу, но Спенсер лишь улыбается, хотя, кажется, краснеет еще сильнее. Даже его шея приобретает нежно-алый оттенок. Их губы встречаются снова. Рид смотрит прямо ему в глаза, потом закрывает их, позволяет Аарону вести. Поцелуй выходит жадный. Им обоим мало, сейчас, когда все кажется новым, неизведанным. Хочется изучить друг друга, открыть с новой стороны; и Хотчнеру нравится, как Рид неожиданно отзывчив к его ласкам. Спенсер же сходит с ума от вседозволенности. Ведь не только Аарон был влюблен последние два года. Они целуются на полу туалетной кабинки самолета, как молодожены, недотянувшие до отеля. Руки Хотчнера блуждают под кофтой и рубашкой Спенсера. Рид придерживает его голову, будто не решаясь зарыться пальцами в волосы, в то время как его руки постоянно сползают на шею. — Мы же не будем… Или да? — взгляд у Рида совершенно пьяный. Хотч делает глубокий вдох, смотрит на время на наручных часах. — Либо сейчас, либо через полтора часа у меня дома. — Либо через пол — у тебя в машине, — шепчет Спенсер в ответ, и его голос необычайно глубок. Он внимательно смотрит на Аарона, раздумывая, не сморозил ли глупость, но мужчина улыбается. — Либо так. — Он скользит губами по шее Рида, и тот тихо стонет, чувствуя мурашки, пробегающие по его коже. Хотчнер позволяет мысли о том, что Спенсер подозрительно часто стал сбегать с их встреч первым и переставал оставаться на ночь, ускользнуть, и сознанию блаженно расслабиться после напряженного дела. Он целует его в ярко выделяющуюся на светлой коже вену, в бледный след засоса под подбородком, не видимый никому, но значимый для них, в нижнюю губу и, наконец, прижимается к его рту. В ту же секунду они слышат тихий стук и вежливое покашливание. — Нам дали разрешение на посадку, — говорит Дженнифер. — Капитан просит всех вернуться на места. — Спасибо, Джей-Джей, — отвечает ей Хотч, и голос его почти не дрожит. Спенсер кладет голову ему на плечо, чуть трется лбом о ткань пиджака и поднимается с колен, помогая Аарону встать. — До встречи в машине? — неуверенно спрашивает Рид. — До встречи в машине, — улыбается Хотчнер. Спенсер тянется к нему, осторожно целует, потом выталкивает из туалета. Они возвращаются в салон, садятся рядом и синхронно прячут ладони под столом. Эмили лишь на мгновение поднимает глаза и убеждается в том, что начальник совсем не умеет держать руки при себе. Напряжение медленно растет. Но Аарон смотрит на Спенсера, будто пытается запомнить профиль его лица навеки, и не замечает взглядов, которые команда бросает на них. Его ладонь покоится на бедре доктора, сверху прижатая ладонью любовника. Рид наблюдает, как самолет касается взлетной полосы и останавливается у ангара, где их уже ждут служебные машины. Все неспешно выходят на темную и прохладную улицу. Спенсер вешает сумку на плечо, держит руки в карманах. Он зябнет и даже не пытается скрыть, что садится в машину к Хотчу. Они едут по ночным, пустынным улицам, ярко освещенным фонарями. Аарон сосредоточен, не отрывается от дороги, но краем глаза замечает отвернувшегося к окну Спенсера. Он снимает руку с коробки передач и кладет на худое колено любовника. Рид поворачивается к нему, бледно улыбается и наконец опускает сумку на пол перед собой. - Мы можем поехать на ближайший холм рядом с городом в лучших традициях жертв серийных убийц, - предлагает Аарон. - Или остановимся на парковке перед магазином, продающим алкоголь, как два отчаянных, сбежавших от родителей, подростка, - смеется Спенсер. - Я удивлен, что ты знаешь, куда сбегают подростки от родителей. – На руку Хотчнера ложится ладонь Рида и сжимает ее. - Я, возможно, и писал первую докторскую, когда должен был «зажиматься по углам», - Рид делает характерные движения пальцами свободной руки. - но я уж точно не был менее наблюдательным. - Ты прав, Спенсер. Уж чего-чего, а наблюдательности тебе не занимать, - беззлобно хмыкает Аарон. Спенсер улыбается и слегка краснеет, когда рука Хотчнера мягко скользит по его штанине от колена к промежности. Старший агент, не отрываясь от дороги, накрывает раскрытой ладонью член любовника и сжимает, заставляя доктора закусить губу в попытке сдержать стон. - А-арон, - стонет он и скользит ниже по сиденью, позволяя пальцам мужчины проворно расстегнуть пуговицу на поясе его брюк и потянуть собачку вниз. – Аарон, Боже… Хотчнеру кажется, что пара движений руки, и он кончит только от тихих стонов Спенсера на соседнем сидении. Но не успевает Аарон залезть ладонью под брюки Рида, как тот мягко перехватывает его руку и тянет наверх. Он рвано дышит и трясущейся рукой застегивает брюки обратно, не отпуская ладонь Хотчнера из своей. - Все в порядке? – спрашивает Аарон. Спенсер мотает головой, собирается с мыслями и тихо спрашивает: - Ты не злишься? - Нет, Спенс, что… - Нам нужно поговорить, - выпаливает Рид и сразу же теряется. - Мне кажется, что нам нужно поговорить… На самом деле, я не уверен, но мне кажется, что мы с тобой ждем друг от друга разных вещей, и мне начинает казаться, что я что-то сделал не так или делаю не так, и потому ты… - Спенсер. – мягко останавливает его Хотчнер. - Хотч, мне кажется, что ты хочешь от меня лишь секса, - еле слышно, но твердо произносит Спенсер. Недавние сомнения в намерениях любовника против воли возвращаются к Хотчнеру, и он с трудом возвращает внимание на дорогу. Ему бы сейчас взглянуть Спенсеру в глаза, а не пытаться краем взгляда разглядеть выражение его лица. Ему бы спросить, в чем дело, а не пытаться совладать с нахлынувшими эмоциями и страхами, что он сбежит от него, не успев толком обосноваться рядом, но успев прорасти корнями в самую душу Хотчнера. Аарон хочет спросить что-нибудь важное, полезное; спросить мягко, чтобы Рид, его волнующийся, слегка асоциальный возлюбленный, не испугался окончательно и не перевел разговор на постороннюю тему. Но, почему же единственный крутящийся в голове вопрос звучит так грубо? - Ты так видишь наши отношения? – спрашивает он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Судя по тому, как вздрагивает Рид, у него не выходит. - А как ты их видишь? – тихо спрашивает Спенсер, все так же держась за руку Хотчнера, будто надеясь, что пока они не отпускают друг друга, их еще можно спасти. – Ты с женой толком не успел разойтись, а уже затащил меня… - Он замолкает, не договорив, не в состоянии произнести «в постель», потому что не так все было, а смысла нет сейчас выворачивать правду наизнанку. Хотч смотрит на него ледяным взглядом, который прорывается сквозь столь привычную маску сдержанности, но отвечать не спешит, и Рида прорывает. – Она даже вещи еще не забрала, когда мы первый раз переспали. Аарон, она же решилась прийти и поговорить с тобой, а наткнулась на меня! А теперь вся команда знает, что я, что? Разлучаю счастливые семьи? - восклицает Спенсер, переводя дух, всем корпусом поворачиваясь к агенту. – Господи, Хотч, я же нам пытаюсь жизнь облегчить… - О, неужели? – горько спрашивает Аарон, не сдержавшись, и сразу же тихо чертыхается. Он не поворачивается к нему, не может. Не хочет. Скулы предательски сводит, и он смотрит в боковое зеркало, лишь бы спрятать выражение своего лица от Рида. Лишь ладонью он все еще чувствует дрожь возлюбленного на соседнем сидении. - Да, Аарон! Сам подумай. Мне двадцать шесть, и я уже бывший наркоман! Я, возможно, получил в наследство шизофрению! Я помню все, что когда-либо видел и читал, при этом я совершенно не разбираюсь в человеческих отношениях. Я не хочу тебе навязываться, но я так безумно, сильно хочу тебя в своей жизни, что не могу удержаться! Ты будто не видишь, как сильно я тебя… - Хотчнер вздрагивает, и Рид останавливается, не договаривает. Отворачивается от своих чувств и меняет тему. - Я не понимаю, что ты от меня хочешь. Хочешь ли ты отношений, или просто секс, хочешь ли ты видеть меня по утрам, или мне нужно ускользать ночью, хочешь ли ты возить меня на работу или нет, хочешь ли ты, чтобы мы закончили начатое в самолете в этой машине, и я поехал домой, или тебе нравится видеть меня в своем доме… - Рид делает акцент на слове "своем" и горько заканчивает. - А может, это все лишь способ забыть твою бывшую жену. Машина останавливается у многоэтажного дома, где Рид снимает квартиру последние пару месяцев. Они молчат. Поток мыслей молодого агента иссяк, и он, опустив голову, сцепил пальцы в замок, держа между ними ладонь Аарона, чтобы хотя бы немного успокоить яро бьющееся сердце. Его ладонь горячая и так приятно ложится между его длинных пальцев, что Рида начинает трясти, когда он осознает, что это, наверно, в последний раз. В голове Хотчнера пролетает громкое «Как сильно я тебя…» Спенсера. И все становится вдруг таким понятным: эти странные перемены в настроении, падение из крайности в крайность, от секса в подсобке полицейского участка сразу после закрытия дела, до блинчиков на завтрак, которые Рид приготовил ему на прошлой неделе, специально встав на два часа раньше. И в душе Аарона легко, потому что Спенсер просто потерян, но он… Он любит. И Хотчнеру всего лишь нужно доказать, что его чувства более чем взаимны. - Я расстался с ней из-за тебя, - наконец говорит Аарон. И нежно смотрит на замершего на соседнем сидении ошеломленного Рида. – Потому что я не мог больше обманывать ее. Потому что не мог любить двоих одновременно. Потому что она имеет право на счастье, ну а мое… Читает бесполезные листовки и цитирует их, попивая энную чашку кофе, доводящую до инсульта. Спенсер молчит. Спенсеру кажется, что ему только что признались в любви, но он не полностью уверен. Он смущен и растерян. Профилировать собственные отношения кажется совершенно непосильной задачей, хотя ладонь Аарона, по-прежнему лежавшая между его сцепленных в замок рук, становится неплохой подсказкой. - Я хочу отношений. С тобой, - мягко продолжает Хотч, заглядывая ему в глаза. – Я хочу видеть тебя по утрам, хочу возить тебя на работу и с работы. В будущем хочу жить с тобой, если ты захочешь того же. Мне жаль, что вы с Хейли пересеклись тем утром, и мне жаль, что тебе причинило это боль. Если тебе кажется, что все происходит слишком быстро, или если я слишком на тебя давлю, скажи мне об этом, Спенсер, пожалуйста. Я действительно могу этого не заметить или не придать этому значения, но я готов костьми лечь, лишь бы тебе было со мной уютно. – Его тон серьезен. Еще никогда исход разговора не был для него так важен, как сейчас, когда Рид сидит в его машине и теряется в чувствах Аарона. Теперь, однако, Спенсер точно уверен, что ему только что признались в любви. Хотч только что подсказал ему новый способ рассказать о своих чувствах, и Рид никак не может взять в толк, почему раньше не замечал этого: ведь возлюбленный постоянно говорил ему подобные вещи. Когда хотел успокоить, поддержать, развеселить или просто простоять рядом на пару мгновений дольше. Даже до того, как Хейли ушла. Он смотрит на здание перед ними и никак не поймет, почему оно кажется ему таким знакомым. - Ты привез меня домой! - наконец удивляется он. - Я подумал, что дома тебе будет уютнее. – Хотч пожимает плечами, но руку не убирает, позволяя длинным пальцам Спенсера сжать ее сильнее. - Я не хотел утруждать тебя. – «Навязываться тебе». - Ты не утруждаешь, Спенсер. Никогда. Рид скомкано кивает, но не выходит из машины, цепляясь за руку Аарона, как за последнюю надежду на спасение. Ему кажется, что, если мужчина отпустит, неприятный осадок его недавних слов уже не пропадет никогда и будет висеть в воздухе, разрушая эту хрупкую гармонию, к которой они оба отчаянно стремились. - А ты не хочешь зайти? – спрашивает он. - У меня есть подаренный Морганом диск с оригинальным доктором Кто, мы могли бы посмотреть пару серий. - С удовольствием, - улыбается Хотч, и в его голосе нет ни капли фальши. Их руки расстаются на мгновения, пока они выходят из машины, а потом Аарон кладет ладонь на пояс Спенсера, притягивая его к себе, и это так привычно и правильно, что Рид пугается. В квартире необычайно тихо и слегка затхло. В гостиной стоит диван, перед ним телевизор, у которого стопками лежат диски. С обеих сторон от светло-коричневого дивана высятся книжные полки из светлого дерева, заполненные книгами. Вглубь квартиры ведет темный арочный проход. Гостиная плавно перемещается в кухню, где Рид суетится, заваривая чай. - Что ты будешь? – наконец спрашивает он, ставя чайник греться. - То же, что и ты. – Аарон присаживается на диван. Он в полутьме – свет в коридоре и на кухне горит, но гостиная не освещена, и лишь полосы света из других помещений подсвечивают часть журнального столика. Спенсер подходит с двумя чашками горячего черного чая и ставит их на столик рядом с папками по старому делу, над которыми он корпел перед отъездом. Он садится рядом с Хотчнером, снявшим пиджак и галстук и закатившим рукава. Он выглядит таким расслабленным и так мягко улыбается, когда их взгляды встречаются, что доктор теряется. Сериал забывается, и Рид касается предплечья Хотча раскрытой ладонью, осторожно, будто впервые, а его сердце бешено колотится, когда Аарон приближается к нему, закрывая глаза и касаясь лбом его виска, а губами – щеки. Спенсер прикрывает веки, вздрагивает, когда Хотч целует его в уголок губ, и теряется в любимом запахе мужчины, находящимся так близко, так сильно обволакивающим его. Их губы соединяются, и Рид напирает, обнимает лицо Аарона, послушно откидывающегося обратно на спинку дивана. Теперь Спенсер лежит на его груди, и Хотч может свободно забраться руками под его рубашку, гладя мягкую кожу на спине и касаясь кончиками пальцев проступающих позвонков. Они целуются; Рид постепенно поворачивается всем корпусом к любовнику и, стараясь не анализировать ситуацию, садится на бедра Хотча, упираясь коленями в спинку дивана. Аарон удивленно хмыкает и поощрительно стонет, прижимая его ближе, одной рукой расстегивает ширинку Спенсера и сжимает болезненно стоящий член. От неожиданности Рид кусает его, разрывает поцелуй, чтобы глотнуть воздуха и тонет в обилии ласк. Его взгляд дезориентирован, и ему приходится прищуриться, чтобы расстегнуть рубашку Хотчнера. Аарон прижимается к его шее губами и оставляет краснеющие следы на бледной коже любовника. Поза неудобная, у Спенсера затекают ноги, да и брюки начинают сильно мешать. Хотч тоже это замечает, потому скидывает подушки с другого конца дивана на пол и мягко толкает Рида вбок. Тот покорно ложится, тянет руки к нависшему над ним любовнику и приподнимает таз, помогая ему раздеть себя. Аарон почти ложится на него сверху, ведет руками по чувствующимся ребрам и ниже по тазобедренным косточкам и ложбинке между ягодиц. Рид закусывает губу и смотрит; смотрит на лицо Хотчнера, стараясь запомнить его до мельчайших деталей, смотрит на капельку пота, стекающую у него по виску, смотрит на ладонь, лежащую у него на бедре. Болезненное проникновение пальцев любовника отходит на второй план, а теплые поцелуи на его груди успокаивают. Спенсер позволяет себе закрыть глаза и полностью отдаться рукам любовника. - Все хорошо? – тихо спрашивает Аарон, и Рид готов сквозь землю провалиться, лишь бы он всегда таким голосом, пронизанным удовольствием, узнавал о его самочувствии. Хотч замирает, вправду ждет ответа, и Спенсер кивает, полушепчет-полустонет: - Да, продолжай, пожалуйста. Он кричит, когда Хотч касается его простаты пальцами, цепляется за плечи мужчины и сжимает зубами ладонь. Хотчнер замечает отдельные детали: разметавшиеся по дивану волосы, зажмуренные глаза, бедра, крепко обхватившие его, но старается не заострять на них внимание, боясь кончить, даже не успев войти в любовника. Он отнимает ладонь Спенсера от его рта и прижимает ее к дивану, склоняясь и целуя мужчину, приподнявшегося, чтобы продлить прикосновение губ. - Мне нравится тебя слышать, - шепчет Хотчнер. - Я… Аарон, прошу! А-а… - Имя Хотча теряется в очередном поцелуе. Рид обхватывает его за шею одной рукой, почти висит на нем, стремясь прижаться ближе. Он сам двигается навстречу Аарону, насаживается сильнее, быстрее и откидывает голову, обнажая шею. Хотч из последних сил держится, облокотившись о диван; такая яркая провокация не проходит незамеченной, и он прижимается к шее Спенсера, прикусывая кожу зубами. В то же мгновение тот кончает, окончательно сорвав голос, вздрагивает и сжимается на члене Аарона, не выдерживающего и устремляющегося следом за ним. Они лежат, изможденные, счастливые. Хотч сбоку от Рида, прижатый к спинке дивана, и Рид, умостивший макушку у него на плече, лениво вздрагивающий от щекотных прикосновений ладони Хотчнера к ребрам. Аарон постепенно засыпает, и лишь беспокойство о том, что ночью им станет холодно, и Спенсер замерзнет, держит его в сознании. Лежащий рядом с ним мужчина думает о том же. - Пойдем в спальню? – хрипло предлагает Рид, поворачивая голову к Хотчу. Тот мягко и слегка виновато улыбается, слыша сорванный голос Спенсера, согласно кивает и поднимается, утягивая его за собой. Они падают на заправленную кровать и вытягивают одеяло из-под ног, укрываясь им. Рид снова кладет голову на грудь Аарона, но теперь уже ухом прижимается к сердцу, слушая его размеренное биение. Рука старшего агента обнимает его. - У тебя снова получилось меня удивить, - улыбаясь, замечает Хотч. Спенсер заинтересованно смотрит на него, даже поднимает голову, упираясь подбородком в сжатый кулак, а его поставив на грудь любовника. Аарон раздумывает, что же именно произвело на него наибольшее впечатление: отчаянно краснеющий Спенсер, возбужденный от простой ласки за игрой в шахматы, Спенсер, предлагающий ему секс в машине, Спенсер, признающийся ему в своих внутренних демонах, или Спенсер, обосновавший приглашение на секс просмотром доктора Кто. Пожалуй, все эти события были важны, но лишь одно, кажется Хотчу, было действительно особенным. - Я рад, что ты мне признался в своих страхах, - говорит он наконец. - Мне очень важно знать, что именно ты чувствуешь, Спенсер, особенно если это причиняет тебе беспокойство. - То есть, то, как виртуозно я выиграл у тебя в шахматы, тебя не удивило? – смеется Рид, но в глазах у него разливается благодарность за слова мужчины. - Спенс, ты всегда у меня выигрываешь, - улыбается в ответ Аарон. - И я тебе поддавался. - Чушь, - обиженно бурчит Рид, но спустя мгновение снова мягко смеется. – У тебя был козырь в рукаве. - Матч-реванш? – предлагает Хотчнер. Спенсер вторит ему, делано серьезно отвечает: - Сыграем завтра утром. – Он кладет голову обратно и рисует узоры на груди Аарона. Тихо и невинно добавляет. – На раздевание. Потом закрывает глаза и затихает, оставляя Хотча в состоянии сладкой эйфории и томного предвкушения завтрашней игры.